Навсегда твоя

Крыловой то хотелось разрыдаться, то просто лежать и смотреть в потолок, то хохотать, как ненормальной. От Пчёлкина вестей не было уже пять дней с той ссоры в машине. Он не звонил, не приезжал, да вообще никак не проявлял себя. Пропал, будто и не было его никогда. Оставил после себя ощущение пустоты, в качестве прощального подарка, и исчез. На утро после выступления в ресторане Юле позвонила Белова и рассказала, что Саша ночевать не вернулся, но часов в шесть, только-только рассветало, позвонил и как-то беззлобно сказал: «Зараза ты, Сурикова!». Крылова на это улыбнулась, рассудив, что в семье разлада нет. Любил Белов Ольгу, хоть и деспотом был тем ещё, но любил. Рассказывать про свою сцену с Витей Юля не стала. Не столько потому, что делиться не хотелось, сколько боялась вслух произносить. Вроде как пока это только в её голове, то и не страшно. Мысли о том, что больше его не увидит рядом, тоже при себе оставила по той же причине: пока не озвучила — это не по-настоящему. Крылова, лёжа клубком в кровати, прорыдала три дня к ряду. На четвёртый в дверь кто-то позвонил, и Юлия побежала открывать. Чуть ноги все не переломала. Но когда увидела на пороге Юрьеву, разочарованно вздохнула. Подруга не была похожа на парня с русыми волосами, прядки которых были жёсткими, когда Крылова пропускала те в пальцах. Ей тоже отказалась что-либо объяснять, как бы ни наседала подруга. По опухшим глазам и впалым за три дня голода щекам всё и так ясно стало. Ольга колдовала над Юлей часа два, не меньше, прежде чем вытащить на свежий воздух. Они гуляли, Крылова даже съела купленный по дороге пирожок, от которого желудок свело настолько, что она еле разогнулась. Вернувшись домой и выпроводив Юрьеву, Юлия опять легла в кровать. Стало ещё хуже, чем до этого, будто бы она потратила непозволительно много энергии на прогулку и теперь приходилось восстанавливать растраченные впустую силы. На пятый день она решила, что нечего ей так убиваться. Крылова ничего плохого не сделала, а если за элементарное желание быть самостоятельной личностью Пчёлкин решил разойтись, то пусть катится. Хотя, разойтись можно, только если вы сходились, а быть вместе он ей не предлагал. Эта мысль ударила Юлю под дых. Она почувствовала себя дурой за поцелуй в коридоре и за множество поцелуев в машине. А прокручивая в голове недосекс так вообще захотелось умереть от стыда. Юля считала себя очередной наивной идиоткой, которая повелась на собственные фантазии о том, что Витя Пчёлкин будет с ней и не оставит. Шестой день девушка встретила более бодро. Сходила на пробежку, заехала к маме на работу, погуляла в парке недалеко от дома. Плакать хотелось всё меньше, хотя с наступлением темноты из тени выходили все её дурные мысли и страхи. И она провалилась в сон со слезами на глазах, ощущая липкие щупальца ссоры прямо поверх одеяла. Седьмой день после «расставания» Юлия начала с небольшой тренировки, даже кросс пробежала и позвонила Беловой узнать, как у той дела. Оля сказала, что всё хорошо. Саша скрепя сердце согласился с её участием в группе Виталика и даже предложил встречать с репетиции. Крылова, хоть и была искренне рада, почувствовала какой-то укол зависти: в ситуации были одной, а повернулось в итоге вот как по-разному. Юля прибралась дома и поужинала овощами, что купила днём на рынке. В общем-то, она всеми силами притворялась, будто жизнь просто продолжила идти своим чередом. Девушка уже собиралась сесть за просмотр какого-нибудь фильма, когда в дверь позвонили. Она, ожидая увидеть Юрьеву, которая приходила без спроса почти всегда, открыла дверь сразу, не посмотрев в глазок. Перед ней стоял Пчёлкин с букетом белых пионов в руках. — Привет, — невесело сказал тот и взглянул на девушку исподлобья. — Здравствуй, — тихо произнесла Юля. — Войти можно? — он кивнул вглубь квартиры, стоя за порогом и выдыхая настолько плавно, что Крылова даже не заметила его нервозности. — Да. Пчёлкин зашёл и, неловко переминаясь с ноги на ногу, протянул букет. — Это тебе. — Спасибо, — взяв цветы, Юля хотела было его обнять, но осталась стоять на месте. — Я чего пришёл-то, — нервно произнёс Витя, — поговорить хотел. — Проходи, — она указала на кухню, а сама пошла в комнату за вазой. Пытаясь восстановить сбитое дыхание, будто бы Юля пробежала кросс не утром, а минуту назад, Крылова бормотала себе под нос приказы успокоиться. Вернувшись, девушка заметила, что Пчёлкин сидит на краешке стула, будто его кто сгонит вот-вот. — Юль, ты прости меня, я погорячился, — начал парень. — Увидел тебя в кабаке этом, и крышу сорвало. Крылова лишь молча наливала воду в вазу. Стоя к нему спиной, пыталась не разрыдаться от слов, которые хотела услышать больше всего на свете последние несколько дней, а теперь, наконец, услышав их — растерялась. — Видел, как на тебя пялились, вот и не выдержал, — продолжал он. — А потом ты с этим «свободная девушка», ну и всё, психанул. Я идиот, признаю, — закончив, выдохнул Пчёлкин. — Давай начистоту, Вить? — ставя на стол вазу с букетом, слишком резко сказала Юля. — Ты мне не предлагал встречаться, а права качать начал так, словно женаты десять лет. — Не знал, что тебе практически секса будет недостаточно, чтобы понять, что мы вместе, — рыкнул Пчёлкин. — Я встречалась с парнем один раз, мне было пятнадцать. И да, он предлагал стать его девушкой, — разжёвывала ему Юлия, как ей казалось, очевидные вещи. — Поэтому и от тебя ждала того же. — Можно было и сказать. Я мысли читать не умею. — Согласна, тут мой косяк, — кивнула она и сделала шаг навстречу к Пчёлкину. То ли он поддался порыву, то ли с самого начала так планировал, но, вскочив к ней за секунду, обвил руками за талию и, прижав к себе, поцеловал. Не так, как в машине, а нежно, ласково, будто боялся что-то разрушить, сломать. Крылова, что до этого держалась лишь на честном слове, разрыдалась. Вкус его губ и сигарет смешался с солёными слезами, которые горячими дорожками текли по лицу девушки. — Малышка, ну чего ты? Не плачь, — пытался он успокоить девушку, целуя капельки на щеках. — Тш-ш. — Я так боялась, что ты больше не придёшь, — прошептала она. — Я тоже, маленькая моя, я тоже, — прижимая её к своей груди, шептал Витя в ответ. — Я здесь, рядом с тобой. Всё будет хорошо, Юлька, вот увидишь. — Ты идиот, Пчёлкин. И я идиотка, — всхлипывала ему в грудь Крылова. Они стояли так минут десять, прежде чем тело девушки перестало дрожать, и она начала ровно дышать. Тогда Витя, взяв в ладони её лицо и подняв наверх, спросил, глядя прямо в изумрудные от слёз глаза: — Юлия Крылова, вы моей девушкой-то будете? — за кривой ухмылкой виднелось волнение в ожидании ответа. — Будете, — кивнула она и улыбнулась. Пчёлкин ещё раз поцеловал её и обнял так крепко, что Юле даже дышать стало тяжело. — Планы на вечер есть? — вдруг спросил Витя. — Неа, никаких. — Тогда одевайся, поедем кое-куда, — девушка кивнула и пошла в комнату. Почему-то обычно любопытная Крылова не хотела допытываться, куда он решил потащить её на ночь глядя. Главное — вместе, а пункт назначения был совершенно не важен. Так как Юля жила одна, то привычки закрываться у неё не было, а потому дверь в комнату была открыта нараспашку. Пчёлкин стоял у входа в квартиру и, как школьник, подсматривал в зеркало, отражающее Крылову. Она сняла с себя домашнюю футболку и шорты, оставшись стоять в одних чёрных кружевных трусиках. У Вити даже во рту пересохло от того, насколько сексуально выглядела девушка. Он прошёлся взглядом по изгибу шеи, тонким рукам и плечам, посмотрел на грудь, которую целовал, казалось, целую вечность назад, линии талии, подкаченным ягодицам и узким бёдрам, стройным ногам. Убедившись, что девушка занята поиском молнии на платье, он резко отвернулся, делая вид, что не рассматривал её. Резко вдохнул и выдохнул дважды, пытаясь успокоиться и отогнать все мысли, что лезли в его голову, предлагающие зайти к Юле и не ехать уже никуда. Крылова влезла в лёгкое платье цвета морской волны, накинула на себя джинсовку, быстро обула кеды. — Я готова, — сказала девушка, получив одобрительный кивок Пчёлкина. Они молча спустились на лифте, глядя друг другу в глаза и улыбаясь. Витя, который до этого рассматривал обнажённую девушку, думал, что было бы очень кстати сейчас застрять. Как на зло, дом в Отрадном мог гордиться своими лифтами. Пчёлкин вёз Юлю по вечерней Москве, которая уже успела зажечься огнями. Они практически не разговаривали. Лишь пару раз Крылова спросила, куда они направляются, но в ответ получила короткие «увидишь» и «потерпи». По-дороге Витя гладил девушку по голой коленке, которую платье скрыть не могло, на светофорах целовал запястье и выкурил пару сигарет за всё время поездки. Они остановились в каком-то дворе на другом конце города, и Юля вышла из машины, принимая руку, которую галантно ей протянул Пчёлкин, открывая дверь. — Где мы? — девушка оглядывалась по сторонам, рассматривая повидавшие виды дома. — Я здесь вырос. Вон мои окна на третьем этаже, — Витя показал на жёлтые квадратики в небольшой пятиэтажке. — А сейчас ты там не живешь? — Нет, сейчас я на Цветном обитаю, а тут родители остались, — Пчёлкин взял Юлю за руку и потянул вниз по дороге. — Пошли, ещё покажу кое-что. Девушка шла по незнакомому двору, и ей казалось, что более интимного момента и придумать нельзя. Витя не просто показывал ей что-то интересное, он рассказывал про себя, про своё детство и юность. Они дошли до какой-то деревянной беседки на пустыре, в которой статный Пчёлкин в костюме, рубашке и с галстуком выглядел уж очень комично. — Вот тут прошло моё детство и юность, — поддавшись ностальгии, произнёс парень. — В этой беседке были проводы Белого, здесь же мы зависали каждый вечер с пивом и сигаретами тайком от родителей. Тут первый раз мне Космос по морде заехал. — За что? — рассмеялась девушка, которая внутрь строения заходить стеснялась, словно в храм без платка. — А я у него Таньку в десятом классе отбил, — усмехнулся Пчёлкин. — Потом сюда же он на «Линкольне» первый раз приехал. Говорил, такая только у него и у Майкла Джексона. — Вить, я спрошу кое-что, ты только не злись, ладно? — осторожно начала Крылова, вставая на скрипучие ступени. — Как вы с криминалом связались? — Догадалась всё-таки, — Витя раскинулся на скамейке и прикурил «Самца». — Да мы с Косом на Рижском бегали, потом Саня в заварушку одну встрял из-за Елисеевой, я тебе про неё рассказывал. — Помню, — кивнула Юля, аккуратно присев на лавочку напротив. — Потом облава, автоматчики на даче. Ну, нас отец Космоса отмазал, он профессор астрофизики, связи — все дела, — Витя сделал затяжку и выпустил дым. — Мы почти два года на Урале прятались. Ну, там пошли по проторённой дорожке. А в Москву когда вернулись, уже и на ноги встали. — Понятно, — вздохнула Юля, чуть съёжившись. — Замёрзла, маленькая? Поехали, есть ещё что показать тебе. Откинув бычок, он взял ладонь Крыловой в свою и повёл обратно к машине, обернувшись напоследок к беседке, и хмыкнул, будто вспомнил что-то. Уже у дома родителей спросил: — Зайти не хочешь? Мама чаем напоит. — В другой раз, — улыбнулась девушка, потому что на знакомство с родителями никак не рассчитывала. Они ехали каждый в своих мыслях. Юля думала о том, как Витя стал бандитом. Её с детства учили, что они страшные, опасные и убьют только так. Но Пчёлкин ей таким не казался. Витя же, будто в ретроспективе смотрел на свою, хоть и совсем недолгую жизнь. Прикидывал так и сяк. Встретил бы он Крылову, работая сейчас на фабрике, как отец, например? Нет, не встретил бы однозначно. Они бы совсем разными дорожками ходили. Да и предложить он не смог бы ей ничего. А так, что бы Юля не захотела — всё бы к её ногам принёс, только чтобы рядом была. За эту неделю он понял, как без неё может быть паршиво. И ещё раз в это ввязываться не собирался. Остановился Витя на Ленинских горах, и ребята вышли на смотровую. Ветер тут был сильный, а потому Юля со своими голыми ногами рисковала заболеть в два счета. Пчёлкин, сняв с себя пиджак, накинул ей его на плечи, крепко обняв со спины, стоя у перил и глядя на горящий огнями город. — Я никогда тебя не отпущу, Юлька, — прошептал он ей в волосы. — Придётся, я много езжу и летаю, — ответила Юля, испортив, откровенно говоря, момент. — Ну это соревнования, два-три дня, потерплю. — Я на весь июль уезжаю на сборы, — заворожённо прошептала Крылова, глядя на простирающийся город. — Когда рассказать планировала? — голос Пчёлкина не был осуждающим или требующим. Скорее каким-то обречённым, что ли. — Да из головы как-то вылетело, — беспечно ответила Юля и обернулась. — Ты чего? — Не смогу без тебя месяц, с ума сойду, — тихо произнёс Витя ей прямо в губы и поцеловал. Она хотела было возразить, но не стала. Лишь обвила свои руки вокруг его торса и прижалась близко-близко. Так, чтобы сплестись в одно целое. Новость о сборах Пчёлкина не порадовала. Но он знал, с кем связывался, а потому все претензии относительно спорта оставил при себе. Хотел бы девушку, сидящую дома — караулил бы такую возле университета какого, но он же выбрал спортсменку. В 89-ом двадцатилетний Витя Пчёлкин отдал своим друзьям на этом самом месте свою верность, скрепив договор клятвой и кровью. В 91-ом на этом же самом месте уже двадцатидвухлетний Витя Пчёлкин отдал девушке сердце, поклявшись быть с ней, и скрепил клятву в поцелуях, которые накрывали с головой. И они оба в них тонули, тонули, тонули.