Перья

Каракка под белыми парусами уходит на юг, набирая ход. Пока что её капитан не знает, что он не вернётся в знакомый порт, не сможет пожать крепко руку сыну и впредь не обнимет родную дочь. Во мраке холодной морской пучины его будет вечно баюкать ночь. Его увлекут за собою волны, а в мире — останется всё как есть. Холодная горная цепь безмолвно продолжит лелеять на склонах лес, а Нортпойнт продолжит стоять у моря и слушать покорно его рассказ о том, как каракка с волнами спорит, спасаясь от смерти из раза в раз. И будет в нём всё как обычно тихо, и жизнь будет длиться из века в век, пока укрывает худые крыши заботливо-мягкий хайрокский снег. И в нём будут литься и смех, и слёзы — всё так же, как годы тому назад... Над городом тускло мерцают звёзды, бросая на пристань печальный взгляд, ведь звёздам известна судьба каракки: она очень скоро пойдёт ко дну и вмиг захлебнётся в солёном мраке. Но он не оставит её одну. Её капитан не даст страху волю и даже из самых последних сил продолжит стирать о штурвал ладони, ведь смерти у моря он не просил. Но только пока он ещё не знает, что море готовит им впереди. Над палубой слышатся крики чаек, корабль продолжает на юг идти. Пока капитан ещё слишком счастлив, чтоб думать о худшем и ждать беды. Его молодая жена в перчатках касается крепкой его руки, и он улыбается ей и верфи, и морю, несущему судно вдаль… Несущему судно навстречу смерти. ВЕДЬ МОРЮ НИ КАПЛИ ЕГО НЕ ЖАЛЬ.