«Попалась» - однажды в прошлом ядовито прыснула Чонён, нависая над моим испуганным взглядом, зажимая в каком-то тёмном переулке. Старшая сестра каждый раз беспокоилась обо мне, когда я приходила домой поздно вечером, потому что выгнать меня из класса физики было не так уж и легко. Только благодаря сестре, я предпочитала юбкам классические брюки и вместе каблуков, удобные кеды. Она учила меня, что нет ничего страшнее оказаться за спиной насильника, чем быть спереди.
-Рехнулась крошка? – с неподдельным интересом спрашивает над моим опущенным взглядом, брюнет, толкая носком ботинок разодранные коленки.
Краем уха, слышу, как перешёптывания превращаются в откровенный смех. Никогда не переставала верить сериалам, где студенты любят смешивать с грязью любого провинившегося. Набираю грудью побольше воздуха, и отряхивая испачканную юбку, поднимаюсь на ноги, продолжая рассматривать взглядом сухую землю.
-П-прошу прощения, - робко говорю ему, боясь поднять взгляд. – Я лишь хотела извиниться и сразу же уйти. У меня и в мыслях не было портить ваше имущество, - сжимая края юбки кулачками, на выдохе выдаю я.
-А, - как-то удивленно произносит он, - Так это ты, сучка, которая решила запачкать мой байк вонючей горчицей?!
Мои щёки вмиг вспыхивают, и я трусливо пячусь назад. Крепкая рука ловит лямку моего рюкзака, сердито дёргая вперёд, так что, я успеваю лишь вытянуть ладони, врезаясь в твёрдую грудь. Пальцы сжимают подбородок, вынуждая поднять заслезившиеся глаза, встречаясь с холодными тёмно-карими глазами. Нервно кусаю губы, от страха сотрясаясь, и завороженно рассматривая красивое лицо цвета оливкового масла, маленькую чёрную родинку под нижней губой, пересекающему левую скулу розовому шраму, и копну смольных волос с длинной непослушной чёлкой.
-Мистер Чон, - названный «Чон» отрывает от меня взгляд, безразлично поворачиваю голову в сторону, откуда его позвали. Я смотрю на тонкие румяные губы, лососевую рубашку на широких плечах и прижатую к груди записную книжку в красной коже, - Кажется, я ожидал вас к
одиннадцати, - подчёркивая последние цифры произносит молодой мужчина, хмуро не сводя взгляда со своих наручных часов. Готовая поспорить, что они стоят целое состояние.
Ответом ему стал едкий смешок. Со стороны покатились девичьи вздохи, и мерзкие смешки собравшихся студентов. Я дёргаюсь назад, боязливо смотря на подходящего к нам, как я понимаю, преподавателя. И тут же понимаю, прищурившись, что эти белокурые волосы я где-то уже видела.
-Я мог бы поставить вам «неуд», да вот только сам директор
умолял меня дать вам ещё один шанс. Советую вам, его не терять, мистер Чон, - произносит преподаватель, и я готова вручить ему свою выпавшую челюсть, от спокойного и уверенного голоса, который не дрогнул при виде этой не простой особи мужского пола.
Брюнет лишь усмехается, вальяжно закидывая кожаную куртку на плечо, направляясь в сторону института. Я складываю руки в кулачки, мысленно благодаря Господа, что выручил меня.
-Теперь «вы», - обращается ко мне преподаватель, скрещивая руки на груди. – Не припоминаю, что видел вас когда-либо в нашем заведении, - произносит он, и я стыдливо поднимаю взгляд. На какую-ту секунду мне показалось, что в светло-карих глазах отразилось удивление и что-то ещё, эмоция, которая спряталась также быстро, как и появилась.
-Спокойно, Намджун, - я не сразу замечаю, как нам подошёл Ким Тэхён, мягко похлопывая по плечу, раннее названного мужчину. – Эта девушка, - парень смотрит на меня, оглядывая сверху вниз, задерживаясь на крое школьной юбки, - Приходила, чтобы забрать вещи своей родственницы. Я пропустил её, так что не надо причитать, окей?
Кажется, я слышу, как скрепит зубами Намджун, а затем разворачивается и уходит. Быстро перебегаю на другую сторону улицы, включая геолокацию на телефоне, следуя за голубой стрелочкой, направляющей меня к дому.
Успеваю возвратиться домой до возращения папы. Закидываю испорченную юбку в стиральную машину, очень надеясь, что её можно будет вернуть в первоначальный опрятный вид. Ранка на коленке шипит, пока я обрабатываю её перекисью водорода. К счастью, ничего серьёзного. Переодеваюсь во флисовую пижаму ёжика, мысленно продумывая отговорки, если папа спросит, почему я так утеплилась, хоть дома и довольно-таки жарко. Печальным взглядом смотрю во внутрь холодильника, и стучусь головой об холодную полку. Очень хочется кушать, но, чтобы это сделать, нужно чтобы было что употребить, а продукты не пополнялись уже давно. Папа не берёт трубку ни на третий, ни на пятый мой вызов. Как непоколебимый боец, залезаю в каждый ящик на кухне, и уже через час на столике оказывается неплохой набор: сухие медовые хлопья и баночка апельсинового лимонада.
С каким-то странным трепетом, прикасаюсь к найденному дневнику сестры. У Чонён был очень красивый почерк, и я ей очень завидовала. Всегда поражалась, как у такой бойкой футболистки могли быть такие нежные пальцы, аккуратно выводящие изящные буквы чернилами. Но, я тут же прячу эту зависть в маленькую шкатулку, под сердцем, вспоминая, что именно сестра научила меня писать, поэтому я даже не смею испытывать к ней противоречивые чувства. Сердце пронзает тугая боль, такая, словно кто-то нанёс рану острым когтем. Предательские слёзы застилают глаза, и вот уже после, я начинаю навзрыд реветь, утирая пижамой жгучие слёзы.
-Почему ты бросила меня? – шепчу себе под нос, сглатывая удушающий ком, мешающий нормальному дыханию.
Свою маму я никогда не знала, потому что никогда её не видела. Сестра рассказывала мне, что она была очень слабой, страдающей тяжёлой формой асфиксии. Мама умерла через пять дней, после того, как родилась я. Насколько я знала, они с папой не были в законном браке, только жили вместе и воспитывали общих детей. Им было удобно вместе, поэтому они ничего не хотели менять. Однажды, Чонён поделилась со мной, что папа и мама были скорее хорошими друзьями, чем влюбленными. Один календарный месяц заменял другой, и друзья решили разнообразить свою жизнь ни-к-чему-необязывающему-сексу. К сожалению, противозачаточные препараты были запрещены для приёма нашей маме, поэтому через девять месяцев родилась Чонён.
Иногда я спрашивала у папы, какой она была. «Ты очень на неё похожа» ответил он мне, раз и навсегда заканчивая любую попытку узнать что-либо ещё.
Стоило мне услышать, как поворачивается ключ в замочной скважине, я спрыгиваю с дивана, прячась в ванной комнате. И как же благодарна собственной ловкости, осматривая свои красные опухшие глаза и дрожащие губы.
-Папа, - впервые за целый день зову его, когда мы заканчиваем семейный ужин с пряной уткой, а он стоит возле раковины, с жёлтыми силиконовыми перчатками, моя посуду.
Утыкаюсь носом в его спину, и на секунду колеблясь, всё же обнимаю за талию, вдыхая терпкий кофейный запах, которым он пахнет. Папа прижимает меня к своей груди, ласково поглаживая по спине, и целуя в лоб. В его объятиях я чувствую себя защищенной, и мне тут же становится стыдно за своё поведение.
-Прости меня.
-Я не злюсь, Цзыюй, -отвечает папа, и я ещё сильнее жмусь к нему.
Впервые за несколько дней я пристраиваюсь около папы, когда он одной рукой обнимает меня за плечи, и мы вместе усаживаемся перед телевизором, чтобы вместе посмотреть фильм. Папа продолжает гладить меня по спине, и вся моя злость уходит. Тяжело вздыхаю, но что делать. Нельзя винить его, что он взрослый человек, у которого есть работа, и который кормит и одевает меня. Думаю, что смогу пережить ещё один конкурс, на котором он не будет присутствовать.
На середине какого-то триллера, я всего лишь на секунду прикрываю веки, из-за внезапной накатившей усталости. Поздно вечером, папа поднимает моё расслабленное тело на руки и уносит в спальню, заботливо укрывая меня под подбородок одеялом, и на прощание целуя в лоб.
Просыпаюсь из-за будильника, когда за окном ещё не успело взойти солнце. Папа продолжает посапывать у себя в комнате, пока я закрываюсь в ванной комнате, принимая освежающий душ. На коленке уже успела появиться лёгкая корочка. В десятый раз перечитываю уже наизусть вызубренные конспекты и складываю их все в свой школьный рюкзак. Собой у меня удостоверение личности, две гелиевые ручки и толстая чистая тетрадь (на пожарный случай). Я даже успеваю помолиться за своего папу, замечая, что он, видимо, когда я уже спала, отгладил: мою белую рубашку с длинными подвязочными лентами на груди, тёмно-шоколадного цвета жилет на чёрных глянцевых пуговицах, и такого же цвета юбку на 7,5 см выше колен. В моей голове почему-то представляется образ Ким Дахён. Староста невзлюбила меня с самого первого класса, а учитывая, что мы каждый год, волей судьбы, оказываемся в одном и том же классе, её ненависть превалирует над маленькой долей симпатии. Не хочется признавать, но в какие-то моменты, скорее всего на уроках физкультуры, подглядывая со школьной скамейки запасных, на весело смеющуюся девушку, и обращенный к ней, голодный взгляд Ким Сокджина, я завидовала её популярности. Но, в конце концов, я не виновата, что мой мозг скорее настроен на преодоление законов термодинамики, чем на умение раскатывать презерватив по длинному члену парня.
В школу я собираюсь идти пешком, на ходу повторяя про себя выученные теоремы. Около школы уже стоит учитель Минатодзаки, что-то печатая в своём телефоне. Через пятнадцать минут наша маленькая компания пополняется, и вот, восемь почётных зубрил нашей школы, щёлкая брекетами на зубах, и поправляя уродливые зелёные галстуки на шее, собираются на финальный этап ежегодного конкурса по физике. Я тут же прячу удовлетворенную улыбку, про себя отмечая, что на фоне других своих семи собратьев выгляжу не так уж и «по мышиному».
-Все собрались? Тогда идёмте, - командует Минатодзаки, и мы как стая пчёл следуем за её цветочным шлейфом духов.
Пока секунды на светофоре медленно отсчитываются к нулю, я немного напрягаюсь, разглядывая улицы вокруг. На свободном парковочном месте останавливается знакомый белый фургончик. Газон по бокам тропинки уж больно привередливо выстрижен.
-Учитель, извините, - догоняю учительницу, легонько касаюсь её плеча, и она, оборачиваясь ко мне вопросительно изгибает бровь, со сохраненной на губах улыбке. Отмахиваюсь от секундного замешательства её красоты, и встревоженно спрашиваю, - Нам не объявляли, где будет происходить конкурс. Куда вы нас ведёте?
Минатодзаки останавливается со странной улыбкой на губах, и вскидывая руку вверх указывает мне, до мельчайших тонкостей, рассмотренную надпись на граните.
-Ох, - как поверженная смотрю на эту уже порядком ненавистную выгравированную надпись.
***
На языке чувствуется железный привкус, когда я, хорошо помня, что человеческая слюна обладает антибактериальным свойством, зализываю раскрывшуюся ранку на заусенце. По своей же глупости, слишком сильно, в порыве повышенного беспокойства, прикусив кожу ногтя. Ещё, как и приговор, выиграла возможность сидеть на главном ряду на первой парте, откуда открывается хороший вид на густо заполненный студентами коридор. Да простит меня Шеннон-Хартли, когда я сумела запнуться на его фамилии. Однако, со стороны очень сильно чувствовалась пламенная поддержка учительницы Минатодзаки, которая крепко сжимала за меня кулачки. К счастью, защита теоремы моего любимого учёного, прошла успешна, и уже после, получив десятилистный бланк с конкурсными заданиями, я присела на своё место, полностью сосредотачиваясь на заданиях.
Спустя 40 минут, нас всех отпускают в коридор, где ребята обмениваются впечатлениями сложных заданий. Когда меня спрашивают про уровень сложности, я молча отмахиваюсь. Не буду же, хвалиться, что выучила кое-что из дополнительных материалов и справилась с заданиями благополучно, не переставая расписывать и расписывать.
- Я так вами горжусь! – умеренно хлопает в ладоши, Минатодзаки, оказываясь в нашем кругу. – Результаты будут известно вечером, и я всем отошлю их по почте. А прямо сейчас, нам предлагают посетить кафетерий. В честь конкурса сегодня особенный обед, и всем вам он достанется совершенно бесплатно. Я отведу вас, и очень надеюсь, мои маленькие,-именно так Минатодзаки обращается к нам, ванильно приукрашивая наш возраст, словно мы пятилетки, ковыряющиеся и поедая собственные козявки, -что вы будете не против, если я отлучусь ненадолго, а потом мы встретимся через пол часа и я отведу вас, обратно в школу.
«Ботаники» радостно воскликнули ей в ответ, и лишь я неумело улыбнулась, нехотя двигаясь вслед за всеми, как замыкающая гусеница.
И вот тогда, когда мой одноклассник в широких квадратных очках, предвещая бесплатный обед, врезается локтем в мою грудную клетку, вырывая воздух, я очень надеюсь, что его письменные задачи аннулируют, и он не займёт ни одного почётного места. В груди очень сильно садит, и мне становится сложно дышать. Мой вес полностью перемещается на правую ногу, и я тут же сталкиваюсь с резко появившемся студентом из аудитории. Последнее, что я успела разглядеть, перед неминуемым падением была копна рыжих волос.
- Твою блять! – рычит он, осматривая испачканную кофе белоснежную рубашку.
Прячусь под его ногами, надеясь, что он примет меня за паучка. Испуганно поднимаю глаза и встречаюсь с глубокими серыми глазами, насквозь пронизывающих меня. Ойкаю, когда он одним рывком прижимает меня к бетонной стене, расставив руки по обеим сторонам моей головы.
- Котёнок, ты совсем охренела?!
Закрываю лицо руками, скрывая выступающие слёзы на глазах. И где моя учительница?
- Эй, Пак, остынь.
На плечо злобно вздувающегося рыжего, ложится тонкая женская ладонь, отодвигая парня от меня. Я тут же узнаю в девушке ту самую Наён, спасшую меня от оголенных желёз Момо. Девушка с нежностью смотрит на меня, помогая привести в порядок спутанные волосы. Я пользуясь случаем успеваю рассмотреть её, короткие русые волосы до лопаток, выкрашенные передние пряди в нежно-лиловый цвет, в карих глазах можно рассмотреть золотые крапинки. На ней голубой сарафан, подчёркивающий стройные ноги и белые сандали на толстой танкетке.
- Балетка, свали в закат, - досадно кривится рыжий, прикусывая пухлые розовые губы. Мысленно делаю заметку в голове, погуглить, почему таким неудачницам, как я, в последнее время очень везёт на красавчиков. Особенно с бледно-фарфоровой кожей и пухлыми щеками.
- Чим, по-дружески, закройся, - фыркает Наён, зачёсывая лиловые пряди за ухо. – Сам прёшь, как паровоз, куда не глядя, вот и пожимай плоды, - продолжает паясничать девушка, прискорбно осматривая коричневое пятно на рубашке студента. «Балетка» поворачивается ко мне, и к моему удивлению, заключает в крепкие объятия. – Не волнуйся, он немного побухтит, и успокоится. Он у нас, «правильный» мальчик, - злорадно усмехается она, продолжая бесить парня, который за её спиной, снимает через голову рубашку, являя взору ровные кубики пресса и татуировку на рёбрах, - всё сделает для папочки...
В следующую секунду «рыжик» ударяет «балетку» по заднице, на что тут же получает звонкую пощёчину. Но, я вижу, как он блаженно прижимает ладонь к воспаленной щеке. Стараюсь найти выход к отступлению, но мои новоиспеченные знакомые одновременно поворачиваются ко мне, и обменявшись подозрительными взглядами хватают меня по обеим сторонам локтей и тянут за собой. Вопросительный вскрик застыл где-то в глотке.
***
Когда-то я вычитала, что один учёный говорил, чтобы начаться светлой стороне, тёмная должна оборваться. Я никогда не думала о том, что тёмная дорога ещё долго не будет отпускать меня из своего омута.
Умоляюще смотрю на главные двери института, надеясь, что оттуда появиться моя учительница и заберёт меня, но к сожалению, она ещё ни разу не появлялась.
Я сижу за деревянным столиком на квадратной лужайке института, как понимаю, предназначенной для перекуса на свежем воздухе. Мысленно прокручиваю в каком водовороте успела закрутиться. Два взрослых абсолютно незнакомых мне человека привели меня сюда, усадили посередине, как провинившегося ребёнка, и наказали не сдвигаться с места, пока сами отправились к радостно махающему мне повару. Меня не отпускает надежда, что он поймёт мой пытливый взгляд, и примет необходимые меры для моего освобождения. К сожалению, вместо этого он указывает на меня моим «друзьям» и передаёт им стаканчик фисташкового мороженного.
Наён возвращается первой, выставляя перед моим лицом сочный бургер с жареной картошкой и кетчупом и баночку газированного лимонада. С прищуром осматриваю свою и чужую талию, теоретически складывая, какой здесь содержится объём калорий. Рядом приземляется «рыжик» потягивая шоколадный коктейль через трубочку. Я стараюсь не обращать внимания на его скользящий по моей фигуре взгляд.
-Ешь, котёнок, - наконец выдаёт он, прекращая игру в молчанку. – Я слышу, как урчит твой животик, поэтому налетай. Мои карманные деньги ушли на тебя, так что не расстраивай меня.
Словно для подтверждения, мой желудок жалобно заурчал. Снова смотрю на дверь, и пожимая плечами, набрасываюсь на вкусный бургер. Боже, как же давно я не ела майонез.
- Спасибо, - пережёвывая кусок мяса, благодарю его.
Парень в ответ широко улыбается, обнажая впалые ямочки на щеках.
- Итак, - вклинивается в разговор девушка. – Мы уже поняли, что ты не студентка, а школьница. Не бойся, - говорит она, похлопывая меня по макушке, ласково проводя пальцами по моим волосам. – Я Им Наён. В нашу первую встречу я тебя сразу узнала, - ненадолго замолкает она, прежде чем, одной фразой, заставить меня проглотить язык, - Чонён рассказывала о тебе.
«Рыжик» рядом со мной вдруг давится коктейлем, поэтому я спешу ему на помощь, и стучу по спинке.
-Да, ладно? Сестра Чонён. Серьезно?! Ты?
-А я сразу догадалась.
Голубая ткань джинсов, соблазнительно подчёркивающая упругую задницу, отодвигает Наён в сторону, и плюхается рядом. Мои глаза тут же упираются в трикотажную белую майку, под которой нет лифчика. Взгляд Им тоже находит выступающие соски, на что девушка фыркает, и даёт жёсткий щелбан по круглому лбу.
-Сколько раз тебе говорить, чтобы твои сиськи не маячили перед моим носом?! А если преподаватель увидит?
- Да брось, балетка, дай насладиться, - тянет «рыжик», облизывая губы и буквально пожирая взглядом большую грудь.
- Неужели, все парни настолько озабоченные? – произношу я, чем заслуживаю одобрительные взгляды. Кажется, мне теперь немного легче говорить с ними.
- Ну, куда уж нам до вас неженок, крошка, - хрипит над ухом чей-то низкий и бархатный голос.
Я сглатываю, прислушиваясь к звону цепей на кожаном ремне, а тем временем, мой знакомый брюнет, подхватывает Момо и усаживает на свои колени, прижимаясь губами к девичьей шее.
-Гук, дружище, - приветствует его Пак, рядом со мной.
Вышеупомянутый показывает тому средний палец, и одновременно с этим, соединяется с Момо влажным и глубоким поцелуем. Испуганно отпускаю взгляд. Мне кажется, но неужели, никто кроме меня не считает этот момент слишком интимным.
- Снимите номер, - брезгливо морщится Наён, вновь обращая на меня свой взгляд. – Ты, наверное, очень удивлена, да? Это ходячее оплодотворение рядом с тобой, Пак Чимин. С Хираи Момо ты уже успела познакомиться. А вот, как ты умудрилась пересечься с этой особью Чон Чонгуком, я даже не представляю, - призадумывается Наён, испытующе глядя на меня.
Отрываясь от покрасневших губ японки, Чонгук, едко фыркает и отвечает за меня:
-Эта крошка рисовала горчицей на моём байке, - говорит он, избегая подзатыльника Им.
Холодный взгляд заставляет меня потупить взгляд, и уткнуться в рассматривание собственных коленок.
- Я извинилась, - виновато произношу я, не рискуя встречаться взглядом с Чоном.
- Не бери в голову, - заступается за меня Наён. – Замолкни, Чонгук, она ведь ребёнок.
- Пусть скажет «спасибо», что я не заставил её вылизывать байк, - ухмыляется он, и я в панике, вскакиваю с лавки, отдёргивая пытающегося поймать меня за руку Чимина, и убегаю в столовую, надеясь отыскать учителя Минатодзаки.
***
- Не смешно, придурок, - говорит Наён, закатывая глаза от злобного оскала брюнета.
- Не моя вина, что крошка не понимает шуток, - продолжает улыбаться Чонгук, возвращаясь к губам Хираи.
- Эта «крошка», младшая сестра Чонён, - произносит Пак, отпивая коктейль, наслаждаясь, как дрогнет улыбка на лице друга, сменяясь пустым холодным взглядом. Чимин всегда удивлялся, как у Чонгука напрочь отсутствует любая другая эмоция, кроме оскала и стальной холодности. Однако, только Пак знает секрет брюнета. Пустой стакан летит в мусорное ведро, а сам Чимин взлохмачивает рыжие волосы, продолжая издеваться над застывшем Чоном, - что случилось, Чонгук? Неужели, испугался...
