Argumentum baculinum (первая версия)

Наверху Евруз по—прежнему цедил свой проклятый кофе. — Ну, как граф, вы узнали, что хотели? — спросил он. Милош подумал было, что он издевается. Но лицо террана выглядело спокойным, и его внимание больше занимал бумажный стаканчик в руках, чем вышедший из подвала аристократ с округлившимися глазами. — Да, более чем! — Вот и славно, — Евруз кивнул поднявшейся наверх Дари. — Ключи тебе оставить? — Да, если можно. — Отлично. Тогда я вам больше не нужен? Да, успеешь отвезти в центр дело Гузы? — Какое… — Дари нахмурилась, потом вспомнила и кивнула. — Да, перед закатом вполне. — Вот и славно, — терран кивнул графу и сел в свой автомобиль. Заработал двигатель, из выходной трубы по сапогам Милоша ударила чёрная гарь. — Будешь кофе? — спросила Дари, словно в подвале между ними не произошло ничего особенного. Она поправила на голове широкополую шляпу. Хотя солнце поднялось уже достаточно высоко, солнцезащитную вуаль она опускать не стала. — Да, не отказался бы, — Милош не решился нарушить её игру. Он до сих пор видел перед собой дуло пистолета родственницы. Если бы она выстрелила, он остался бы там внизу. Даже мафусаилу не выжить после выстрела в голову. — Тогда пойдём, тут через дом отличная чайхана. — Не уверен, что у меня есть время там сидеть. — Я тебе сидеть и не предлагала. Возьмём с собой в управление, есть ещё протоколы опроса родственников, а они у Евруза в кабинете. Он у нас занимается розыском сбежавших терранских деток. — Он знает, что ты к нему вломишься? — Он никогда не против. — Хорошо, — Милош искоса посмотрел на женщину. Дари выглядела абсолютно спокойной. Из всех детей Милеши Старшей только она унаследовала какие—то черты отца, второго внука герцогини Василины: острый нос, жёсткие белёсые волосы и яркие, изящно очерченные глаза. Её можно было бы назвать совершенно непохожей на мать, но острый, выдвинутый вперёд подбородок с плотно сжатыми губами был слишком характерной чертой семейства Фортуна. Даже у его собственных дочерей был такой же. У Милицы, очень похожей на бабку по матери, чёткий и жёсткий, у Милены чуть мягче. Хорошо, хоть, они не унаследовали его уши… Но что всё же произошло внизу? Милош никак не мог понять. Почему Дари так себя вела? Потому что он захотел взять те пустые, как она сама сказала, бумаги? Но почему? Вряд ли она не знает, какое именно наказание последует за угрозой убийством императорскому дознавателю. Как только он донесёт об этом своему начальству, Дари лишится всех полномочий и отправится, самое меньшее, под арест на время расследования. Если он донесёт. Милош поймал себя на мысли, что он думает о чём угодно, кроме докладной на действия Фортуны. Он не собирался сообщать начальству о произошедшем. Почему? Потому что Дари когда—то была его другом? Чушь, они никогда не дружили. Потому что она его родственница? Даже когда была жива его жена, они с Дари в лучшем случае вежливо улыбались друг другу. Потому что произошедшее выглядит бредовым сном, а не чем—то реальным? Возможно. Потому что он просто боится и не хочет неприятностей? Чайная оказалась рядом. Там за пару монет Милош получил на руки стаканчик пойла с такой дозой кофеина, что у него волосы встали дыбом. Дари взяла себе порцию в два раза больше и тотчас же опрокинула в себя половину. Может ли мафусаил умереть от передозировки кофеина? Глядя на Дари, Милош уже не был так уверен, что это невозможно. — Если это похоже на серию, им занимались дознаватели до меня? В смысле, имперские дознаватели. Мартьян мёртв уже несколько месяцев, — Милош закусил это, с позволения сказать, кофе, пирожком с якобы абрикосовой начинкой и оглянулся на Дари. Они остановились в маленьком сквере под окнами её кабинета. Тут было прохладно, журчал фонтан. Рассветный час прошёл, кафе опустели и стали закрываться, и кроме ленивых откормленных птиц тут никого не было. Дари облокотилась на чугунный столбик ограды фонтана и с шумом отхлебнула ещё кофе. — Да, занимались. — Кто это был? — Первых двух не помню, потом был драгоценный кузен Мехем. — Это кто? — А, да, ты же не знаешь. Из сирийского дома, маленький ублюдок. Бросил дело сразу же, как только стало ясно, что ему придётся работать здесь самому, а не сидеть в кабинете и ждать, пока мы исполним его очень важное поручение и приведём ему убийцу с чистосердечным признанием. — Понятно, — он четвёртый. Что ж, значит, будет ещё одна неудача… Он откусил ещё кусок пирожка. Нет, эта сладкая гадость не могла быть благородным абрикосом. Он этим отравится. Будет первым мафусаилом, скончавшимся от пищевого отравления. — А почему спрашиваешь? — Хотел спросить, были ли у них какие—то наработки. Но вижу, нет. Те двое ведь тоже ничего не добились, верно? — Ага. Если не захочешь за это дело браться, могу написать тебе отвод, как непригодному для работы в порту. — Я даже не попробовал ничего сделать, а ты меня уже гонишь, — Милош снова вспомнил угрозы внизу в архиве. Сначала она не дала ему дела, теперь предлагает бросить дело. Уж не замешана ли в этих убийствах сама Дари? Думать о таком не хотелось, но она в каком—то роде ничем не лучше Мартьяна, о котором отзывается с таким презрением. Как она очутилась здесь, в закрытом районе, в котором уровень преступности выше общегородского в два раза? — Ну, мало ли. У тебя же вроде была уже одна неудача? Ну, с этой сирийкой. Что ты так смотришь? Дворец отсюда далеко, но слуги доходят. Говорят, кто—то из дочерей старухи Ваем то ли кого—то убил, то ли бунтовали против Императрицы… — Не то, и не другое. А меня отстранили от дела, потому что у меня не было соответствующего опыта и полномочий, — отрезал Милош. Неприятные воспоминания больно резанули по сердцу. — Не злись, — Дари вздохнула. Её лицо смягчилось. — Я просто хочу, чтобы ты сразу знал: от нас тебе помощи не будет. Мы сделали всё возможное, но возиться с пропавшими, которые, может быть, сейчас где—то в дальних провинциях устраивают новую жизнь, не будем. — Думаешь, они сбежали? — Ну, я просто предполагаю, опираясь на свой опыт и предыдущие похожие случаи. —Ты говорила, что они умерли. — Ну, это один из вариантов. Но мне можно так думать, я вообще пессимист. — Я читал, они все порядочные димхи. — Знаешь, что такое синдром хорошей семьи? — Нет. Что это? — Это когда к нам приходят убитые горем родители, у которых пропал ребёнок, и начинают рассказывать, какая они замечательная семья. И дружная, и проблем нет, и ребёнок весь такой домашний и любящий, и воспитывали они его с безмерной любовью. И даже под угрозой смерти не признаются, что перед злодейским похищением они с этим милым ребёнком поругались так, что в доме ни одной целой тарелки не осталось. Соседи же, которые этот и другие скандалы слушали — клеветники и завистники. Они же хорошая семья, а в хорошей семье проблем нет. Милош отпил кофе. — К чему ты это? — К тому, что все эти протоколы ничего не стоят, — вздохнула Дари. — Там даже Мартьяна соседи расхвалили, а он уж мерзавец мерзавцем. Даже любовница его превозносила, хотя он её несколько раз избивал. Понимаешь, о чём я? Они замолчали. Милош по маленькому кусочку доедал пирожок. Дуза из всех его «потеряшек» казался наиболее перспективным. Плохой мальчик Мартьян мог бы дать результат. Хоть какой—нибудь. Тогда не пришлось бы сдавать дело без изменений. Допивать кофе Милошу расхотелось, и он начал оглядываться в поисках подходящей клумбы, куда его можно вылить. Вокруг них по—прежнему практически никого не было. Только с другой стороны от фонтана на низкой лавочке сидели две девушки и с тихими смешками кормили голубей. Одна из них была в белой с голубым форме строительной академии, вторая – торговка чаем с термосом за плечами и гирляндой из стаканчиков на груди. Торговка выглядела совсем ребёнком, лет тринадцать, не больше, хотя ростом уже почти догнала Милоша. Девчонки кидали крошки от булки птицам— ещё одно нарушение правил— потом торговка достала из кармана какой—то свёрток и отдала студентке. Та взамен протянула несколько банкнот. — Дари, подержи, пожалуйста, — такого вытерпеть Милош уже не смог. Его лёгкое недовольство этим днём мгновенно выросло в желание на ком—нибудь сорваться. Несанкционированная торговля, конечно, плохая замена раскрытым убийствам, но хоть что—то. Девчонки вскочили с места и двинулись в разные стороны: студентка на улицу, а торговка — прямо к ним, явно намереваясь нырнуть в проулок за отделением. — Милош, ты чего? — Дари растерянно посмотрела на вручённый ей кулёк с пирожками. — Да так, — он двинулся навстречу торговке. Девчонка его заметила и попробовала обойти. Милош тоже сменил направление. Девочка посмотрела прямо на него, улыбнулась и сорвалась с места. Но Милош был готов к этом. Она успела пробежать всего несколько шагов, как он оказался рядом. Мышцы зазвенели от напряжения. Он схватил жертву за шиворот и поднял в воздух. Забренчали бубенчики и связка стаканов. От резкой остановки Милош покачнулся, но не упал. И только сейчас он понял, что он очень, очень, просто чудовищно зол. — Эй, отпусти! — торговка забилась и попыталась пнуть Милоша ногой. Держать брыкающуюся девчонку в воздухе оказалось удивительно тяжело. — Угу, — он встряхнул её, и девчонка обмякла. — Чем ты тут занимаешься? — Чай продаю! Хочешь? Всего три… Милош снова встряхнул её. — А той девушке ты что отдавала? — Ничего! — Сейчас разберёмся, что это было за ничего! — Милош перехватил её метнувшуюся к карману руку. — Не в этот раз. Сейчас увидим, что там! Он вышел обратно в сквер. Дари стояла со своим пистолетом у мусорных баков возле закрытого на день кафе. — Что случилось? — она перевела взгляд на болтающуюся на руке Милоша девчонку. — Аааа… Опять ты? — Фортуна не выглядела удивлённой. Она убрала оружие. — Не надоело? Я же сказала, чтобы ты на квартал к отделению не приближалась! — Ты её знаешь? — Это Сэс — Дари улыбнулась. — Шатается тут со своим кувшином... Я тебя предупреждала, чтобы ты держалась подальше от отделения? — Типа того, — кивнула девчонка. — А это кто? Кто—то новый? — Где твои родители? — Милош нахмурился и ещё раз встряхнул добычу. На девчонке была серая форменная юбка и старая кофта с жилеткой, а на кувшине стояло клеймо торговой палаты. Значит, чаем она торгует законно. Что ж, её родителям от этого легче не будет. Дари за его спиной хрюкнула. Милош недовольно оглянулся на неё. Женщина прятала улыбку в кулак. — Я сказал что—то смешное? — Да нет, — Сэс тоже широко улыбалась. Её бесстрашие раздражало ещё больше, чем звон всех её проклятых бубенцов. — Тогда в чём дело? — Вы очень серьёзный, дядя, — девчонка наклонила голову на бок. — Я совершеннолетняя, и спрашивать разрешение мамы, чтобы пойти погулять, мне не надо! — Так ты что… — Милош не смог скрыть удивления. — Да, я мафусаил, — кивнула девчонка. — Это что, не видно? — Видно, — Милош смутился. Девчонка выглядела совершеннейшим терраном: тощая, яркоглазая, с розовой красивой кожей. Никакой аристократической бледности. Даже одета как терран: голые колени и локти, короткая жилетка, на голове только лента в волосах. Ни один мафусаил не выйдет на улицу хотя бы без плаща и шляпы. Кто знает, сколько ему придётся ходить под открытым небом и успеет ли он вернуться домой до рассвета? Какое, к чёрту, совершеннолетие?! — У меня есть отличнейший защитный крем! — Сэс ткнула себя в надутую щёку. — Не смывается водой, стойкий, выдерживает трение с одеждой. Конечно, с ним под солнцем долго погулять не выйдет, но быстро преодолеть солнечный участок можно. И стоит не дорого! — Сэс, прекрати, — закатила глаза Дария. — Милош, она ещё не пробудилась, а родителей нет, сирота. Сколько тебе там лет? Четырнадцать? — Почти. А это кто? К нам прислали ещё одного дворянина? — Не говори глупостей. Это граф Милош из императорских дознавателей. Ты ему сейчас надоешь и получишь по своей заднице. У него сегодня плохое настроение… Мил, да отпусти ты её. Никуда она не денется. Милош разжал кулак. Сэс со звоном поправила термос за спиной и широко улыбнулась. — Правда из императорских? — она действительно осталась на месте. Роста в этой девчонке оказалось ненамного меньше, чем в Дари. Сколько ей там лет, четырнадцать? Тринадцать? Ещё пару лет, и она будет смотреть на них обоих сверху вниз. — Круто. Ни разу не видела таких, как, ты, так близко! А, правда, что недавно во Дворце казнили графиню? — Не графиню, а… — Милош сжал губы. — Тебя это не касается. — Ещё как касается! Об этом в газете не напишут! — И правильно сделают. Незачем писать о такой мерзости. — Ну, мерзость или не мерзость, а то, что герцог Рамсес и Диван выгораживают свою, и что та графиня убила сотню терран, тут уже говорят. На месте Императрицы, я бы… — Сэс, помолчи, — Дари отвесила ей затрещину. — Нечего болтать, о чём не знаешь! — Тьфу на вас, — девчонка обиженно потёрла затылок. Милошу тоже начал надоедать этот спектакль. Сэс откровенно дурачилась: кривлялась и выдавливала из себя воображаемые слёзы от хлопка, который не убил бы даже комара. — Если вы закончили, я тогда пойду! — объявила девочка, не дождавшись от них никаких извинений или хотя бы сочувствия. — А то чай вот—вот остынет! — Куда? — Милош ухватил её за шиворот, прежде, чем она сбежала. — Покажи лицензию. — Да вот она, — Сэс достала из нагрудного кармана документ, из которой прямо в руки Милоша выпала карточка студента медицинской академии. — Ой…— протянула Сэс. — Угу, — совмещать учёбу и работу категорически запрещалась, малоимущих студентов управление по образованию обеспечивало всем необходимым. Конечно, даже Милош в своё время подрабатывал оформлением бумаг для судов, чтобы не клянчить у матери денег на лишний поход в театр, но он и не надевал на грудь не принадлежащий ему значок юридической палаты. — Мил, не надо! — Дари на всякий случай забрала у него карточку. — А академия знает, чем ты занимаешься? — Нет. Дядя, не рассказывай им, а? Я вообще кругом сирота, я же с голода помру на столовской каше! — Выворачивай карманы. — На каком основании? — возмутилась девчонка. — Тогда идём в управление. — Эй—эй! — Сэс мгновенно стала сговорчивей. — Да смотрите, мне не жалко, — она достала из карманов юбки несколько бумажных пакетов и протянула их графу. — И что это? — Милош расковырял ногтем угол одного из пакетов. — Травки. — Вижу, что травки! Хочешь сказать, что тебе можно и лекарствами торговать из—под полы?! — Да какие это лекарства! — Сэс закатила глаза. — Дядя, вы зануда! — Тогда что это? Наркотики? — Пфф… Да слабительное это, — девочка посмотрела на него, как на безнадёжного идиота. — Чтобы быстрее худелось. — Чего? — не понял Милош. Он вдруг почувствовал, что сел в лужу. Он ещё не понял, где именно он оступился, но осознание, что со стороны он выглядит, как идиот, ударило его, как молотом. — Какое ещё слабительное? — Молодые девушки очень берегут фигуру! — Сэс подняла вверх указательный палец. — А сладкого им тоже хочется. И фигуру, и сладкое. И они верят, что если прос… хм… как бы это вежливо сказать? Если отходы организма будут выводиться в более высоком темпе, чем заложено природой, то они якобы будут стройнее. Так понятно? — Понятно с тобой. Дари, тут нет ничего смешного. Что я должен был подумать, по—твоему? — Наверное, что только сумасшедшая будет торговать незаконными лекарствами или наркотиками среди белого дня посреди улицы в паре шагов от двух следователей—мафусаилов. — Ладно вам, граф, бывает, — Сэс забрала из его руки пакеты и рассовала их обратно по карманам. — Вы в первый раз в портах? — Давно тут не бывал, — коротко бросил Милош. Он старательно и глубоко дышал. От ощущения, что он выглядел со стороны, как последний дурак, кровь поднималась к лицу. Только бы не раскраснеться от злости! Почему, почему все люди хладнокровны, а он один — большое табло с подсветкой, на котором видны все его эмоции?! — Наверное, какое—нибудь важное расследование? — Сэс, ты можешь идти, — Дари положила руку ей на голову и с силой развернула в сторону улицы. — Я… — Иди давай, — Дари несильно пихнула её коленом под зад. — Проваливай, а то мы с графом в самом деле заберём тебя в управление. Вылетишь из академии, как пробка! — Ну во—от… — девчонка вздохнула, одёрнула юбку и, отбежав на десяток шагов, показала Дари язык. Та в ответ потрясла кулаком, и девчонка наконец—то исчезла за углом. — Между прочим, это должностное преступление. — Между прочим, её травки в этом районе — самое безобидное из всех свершаемых тут преступлений. И я не хочу, чтобы ты посадил одного из самых ценных моих информаторов. — Вот эта? — Милош в который раз пожалел, что взялся за это дело. Нужно было наплевать на гордость и попросить то, чем ему положено заниматься по закону. А за час он увидел и наслушался такого, что в пору являться сюда с отрядом янычар для ареста всех встреченных за день преступников. Он сделает план по раскрытиям на год вперёд! При этом ни на шаг не продвинувшись в следствии по основному делу. — Ага, — кивнула Дари. — Сэс — медик, сама торгует этим для, прос… слабительным, то есть. И держит руку на пульсе торговли всякой дурью… — она резко осеклась. — Помогает мне, в общем. Хотя и не так много, как хотелось бы. — Странно видеть мафусаила в таком месте за таким занятием. — Меня—то ты тут видишь, — пожала плечами Дари. — Не у всех мамаши — герцогини. Да и наш покойник… Сам читал. Толкал тут «бабочку»… — Бабочку? — Ну, синтетика. А «бабочкой», потому что чаще всего дурики рассказывают, что вокруг них летают именно они. Ну, когда накрывает. Откуда брал — хотела бы я знать. — Даже никаких идей? — Идей—то много. Но нет ни времени, ни сил их проверять. Это Порт, тут в день разгружаются четыре сотни судов или проходят дозаправку. Народ — со всей Империи, их в таможне даже не всегда регистрировать успевают и отпускают на берег прямо так. Ещё одно должностное преступление. — Не смотри так. Ты способен удержать на борту пару сотен димхи, которые месяц плыли сюда откуда—нибудь из Трапезунда или Александрии? В таможне тоже люди, и с их точки зрения беглый осмотр и оформленные задним числом протоколы гораздо лучше, нежели волнения на судне. Последние просто так не скроешь. Им так легче. Ну, а мы потом всё это разгребаем. — Что именно? — Левые товары, гастролёров или просто желающих переселиться в столицу без разрешения. Каждую неделю полсотни ловим, самое меньшее… Радуйся, что ты не тут работаешь. — Сейчас я работаю именно здесь, — поправил её Милош. — И ближайшее время буду тут. Дари внимательно посмотрела на него. Милош вспомнил, как она с таким же холодным и немного презрительным взглядом заставляла под дулом пистолета убирать материалы расследования в сейф. — Боюсь, пожалеешь, — Дари вздохнула и с шумом допила кофе. — У Матьяна были покровители в торговой палате. Сам понимаешь, просто так в столицу ничего не привезти. — Значит, они пойдут под суд. — У него были очень—очень серьёзные покровители. — Две недели назад по решению суда казнили наследницу герцогского дома, её мать формально добровольно отказалась от наследования, а новую наследницу выберет Тайный совет без участия бабки. Что по сравнению с этим значат какие—то чиновники? Дари фыркнула. — Ну, как знаешь. Домой Милош вернулся, когда солнце уже поднялось до зенита. Проклятое солнце. Понятно, что без него жизнь на планете умрёт… Но почему оно не может быть чуть менее смертельным? Он отпустил водителя около ворот в дворцовый район и пошёл к себе пешком. После шумного и жаркого терранского района, Бейоглу казался лучшим местом на свете. Дома тут не стояли вплотную друг к другу, не шумела толпа, никто не зазывал в бесконечные лавочки и не хватал за рукава, чтобы привлечь внимание. Из садов тянуло свежестью, воздух был чистым и ароматным. Но мысли всё равно возвращались к полученному делу. Дари, в целом, была права: «потеряшек» объединили в одно, чтобы не портить статистику. Одно нераскрытое дело лучше семи. А серия это или нет — проверяющих мало когда волнует. Наиболее перспективным выглядел Матьян. Дари сказала, что он связан с наркотиками. Что ж, можно попробовать потянуть за эту ниточку. Так у него будет хоть какой—то результат. Наркотики выглядели… перспективно, и Милош примерно представлял, где взять о них информацию. Ещё обязательно необходимо завтра же разослать запросы во все провинциальные управления с требованием отчитаться о проделанной по поиску работе. Дари может говорить всё, что угодно, но невозможно, чтобы семеро димхи просто так взяли и пропали без следа. Виконтесса Дайма со всеми своими возможностями и сообщниками не смогла хорошо спрятать тела. Дома все уже давно спали, только Милица сидела в гостиной и читала, закинув ноги на пуф. — Привет, па! — она помахала ему рукой. — Почему не спишь? — Детское время же. — Уже полдень. — Так ночи теперь всего по пять часов длятся. Мне что, остальные девятнадцать часов спать? И то верно. Милош умылся и переоделся в чистое. Когда он вернулся, дочь всё ещё была в общей гостиной. — Милая, я хотел тебя кое о чём спросить. — Да, па. Что—то случилось? — Как твоя выпускная работа? — Ты опять? — Нет, я верю, что ты готова к защите. Просто хотел спросить у тебя совета, как у специалиста. — Прямо специалиста? — Ты же сдаёшь экзамены на дознавателя? Значит, ты почти специалист. Милица засмеялась. — Хорошо, ты меня уговорил. Спрашивай. — Твоя работа ведь по распространению наркотиков в Империи? —Одна, да. — Хм, у тебя их несколько? — Три. Первой квалификации, курса общего права и одна по контрабандной торговле. — Хм… — Милош смутился. Сам он в своё время осилил сдачу только двух курсов за раз. — Я бы хотел посмотреть последнюю. — Это зачем? Я успеваю по срокам. — Я не про это. Просто хочу кое—что для себя уточнить, чтобы знать, что искать завтра в архиве. — А… — Милица расслабилась. — Тебе сейчас принести? — Да, было бы неплохо. — Тогда сейчас, я сюда принесу. Милош сел в свободное кресло и с удовольствием вытянул ноги. Он страшно устал. Первый полный рабочий день, да ещё с выездом в терранский район… Он вспомнил, что произошло в подвале управления. Что это было? Дари чего—то испугалась? Чего? Что он до чего—то докопается? — Милош Аслан. Он вздрогнул и схватился за ухо. — Кто там, бабушка? — оживилась Милица. — Мама, я же просил тебя не пользоваться служебной линией! Я бы сам к тебе пришёл! — Милош силой развернул навострившую уши дочь и толчком задал ей направление движения из комнаты. Милица отошла на несколько шагов и остановилась. Милош пригрозил ей кулаком, но негодница никуда не ушла. — Твоя работа от этого не пострадает. Как девочки? — Отлично, ма. — Надеюсь, Милица хорошо готовится к экзаменам, а не как ты, — тон матери был такой, словно Милош не был вторым, после Оленки, в семье, кто сдал все свои экзамены с первого раза. Стало даже немного обидно. — Мы как раз говорили об её итоговых работах. У неё всё в порядке. — Я надеюсь. Слышала, тебе наконец—то выдали новое дело. — Да, — выпалил он и замялся. Мать никогда не интересовалась его работой, если только.. только что? Выгодно ей? Сулило ему повышение? Чем ей интересен мёртвый мафусаил, даже не дворянин! Более того, опустившийся на самое дно, какое только возможно опуститься? Все эти мысли вихрем промелькнули в его голове, и, прежде чем он осознал, что делает, выпалил, — Скучное, правда. — Скучное? Раньше у тебя не было скучных дел. — Да… Оно просто… Терранское. На том концелинии стало тихо. — Терранское? И о чём оно? Надеюсь, тебя не выперли из инспекции? — Нет, мам, ты что! Просто их следователи не справились, и дело передали нам. — О чём оно? — Там какие—то пропавшие без вести. Мне дело только сегодня в обед принесли, я ещё не успел его даже прочитать. — Обычно ты не столько медлителен. Не хочешь со мной разговаривать? — Мам, я правда не успел прочитать материалы. Ну… — Милош судорожно пытался придумать ложь, в которую мать поверила бы. — Это дело терран. Оно скучное. Наверняка они все найдутся в других провинциях. А мне завтравесь день придётся торчать на фильтрационной станции, рыться в отбросах. Это скучно. Я вообще не понимаю, почему это дело дали мне после Даймы. — Чтобы ты не высовывался лишний раз, — вздохнула мать. — Я понимаю это. Но всё равно, это не повод отправлять меня к терранам. — Что ж, если будут новости, расскажешь мне? — Если будут — расскажу обязательно… — Милош сглотнул. — Если тебе на самом деле интересно. — Разумеется, интересно, — в голосе матери послышалось веселье. Милош прикрыл глаза. Марика Аслан никогда не умела показывать свою любовь так, чтобы это не выглядело наказанием. Она, безусловно, любила своих детей, вот только с выражением этой любви была беда. Должно было случиться что—то из ряда вон выходящее — тяжёлая болезнь, несчастный случай, смерть — чтобы эмоции пробили её обычный панцирь из насмешек и насторожённости. Любовь Марики никогда не была похвалой. Свою любовь Марика цедила сквозь зубы. Зато, когда окружающие, в школе, в обществе или в гостях ждали от неё материнской любви, она улыбалась и была самой внимательной женщиной на свете. Только детям от её широкой улыбки хотелось забиться в самый дальний угол. — Поцелуй за меня девочек, мой дорогой. — Обязательно, мама. Тонкий писк обрыва связи. Милош выключил передатчик и глубоко вздохнул. Он соврал матери! Невозможно! Она поверила — или нет? И почему внезапно заинтересовалась его делом? Он только и успел, что побывать на месте одного единственного преступления. Когда он оглянулся, то обнаружил, что Милица пристально на него смотрит. — Пап, почему ты лгал? — Я не лгал. — Не правда. Ты ведь был в Порту . — С чего ты взяла? — Я видела тебя там. — Что? Как ты могла?! Ты там была?! — Я соврала, меня там не было. Просто мне ты не умеешь лгать, я всё вижу. — Это тебя не касается! — Милош вернулся в своё кресло и сложил руки на груди. Да уж, хорош папаша, если попал в такую простую ловушку. Милица села напротив, помолчала, потом снова заговорила. — Ты никогда не отказывался работать с терранами, если ты о том, почему я заметила. — И что ты заметила? — Ты не захотел рассказывать бабушке о своём новом деле. Она что—то от тебя хотела? Или дело секретное? — Милая, это не твоё дело. — Моё. Я же бабушку знаю. — Милица Фортуна,не пора ли тебе в кровать? — Мне кажется, ты влип в неприятности. — Тебе показалось. — Пап, я могу тебе помочь? — Нет, — он подошёл к ней и потрепал по голове. — Всё в порядке. Когда ты возвращаешься в своё общежитие? — Пока экзамены, я дома. В общежитии слишком шумно и трудно готовиться. — Отлично. Тебе ведь ещё год учиться, верно? — Нет, па, — Милица вздохнула. — Если сдам в этом году экзамены, то получу распределение. Я же тебе говорила. — Извини, — действительно, говорила. Как он мог забыть? Милош похлопал её по плечу. — Прости, милая. Я… — Я не обиделась, — Милица вздохнула. — Пап, если что, скажи мне, хорошо? Вдруг я смогу помочь? Милош не был уверен, что стоит вмешивать ребёнка в дела, которых он сам не понимает. — Обязательно, милая. Обязательно!