Часть 8
3 мая 2022 г. в 18:22
День проходит кое-как. Сансет, кажется, дуется на меня, я же чувствую себя перед ним виноватой, но фарш невозможно провернуть назад, слова были сказаны, услышаны, и теперь остаётся лишь пережёвывать их послевкусие. За едой удалось послать Сансета, поэтому завтрак у нас получается очень вкусным, даже обидно стало, почему мне ни разу такое купить не удалось. Уснула я первая, даже сны какие-то видела, только не вспомнить — про что. Проснулась уже ближе к закату, было так хорошо и спокойно, что даже не хотелось вставать. И возвращаться домой. И продолжать жить своей старой жизнью.
Было хорошо так, как сейчас. И совершенно несбыточно. Даже если я вдруг снова смогу прилететь в Таиланд, из этого ничего не выйдет, не каждый день удаётся отыскать в мусорке такой подарок. Тихо смеюсь про себя, да уж, дорогая, думала ли ты когда, что найдёшь нужное среди мусора в экзотической стране? Что захочешь снова поменять свою жизнь кардинально? Что начнёшь о чём-то мечтать? Ох, прекрати, возвращайся домой, работай на своей работе, продолжай рукодельничать и вспоминай всё произошедшее теперь как короткую увлекательную сказку. И надейся, что хотя бы немного сказкой стала и ты.
Всё же встаю и планирую разбудить Сансета, чтобы снова коварно отправить его за едой, у него это выходит однозначно лучше, чем у меня. Получается не сразу, спящий от моих осторожных тычков в плечо сперва разворачивается на спину, затем отмахивается как от надоедливого комара ладошкой, а потом и вовсе накрывается одеялом с головой. И тогда я его подло щекочу прямо через одеяло. Мычание, хохот, протест. Одеяло пинком отправляется в полёт, я делаю предусмотрительный шаг назад, а на меня смотрит красная растрёпанная мордашка Сансета. Смеюсь вместе с ним.
Ужин у нас получается снова каким-то праздничным, снова сидим в креслах снаружи, Сансет очень тихо включает какие-то довольно современные, но приятные песни на своём телефоне, под них и ужинаем неторопливо в темноте наступившего вечера. Удовольствие от еды и вкусного кисловато-ледяного лимонада не отпускает улыбку с моего лица. Благодарю Сансета от всей души.
И ровно в тот момент, когда я планирую предложить очередную прогулку, а мальчик убирает со столика пустые контейнеры и салфетки, на улице прорывает небо — начинается ливень. Что ж, гулять вряд ли, а вот вымокнуть я точно не откажусь и остаюсь во дворике, ощущая, как вода пропитывает мою футболку, как намокают волосы и тяжелеет голова. Мне не хватает только грома и молний, чтобы проникнуться стихией, но Сансет, похоже, не разделяет моих чувств. Выскакивает за мной и, уже насквозь мокрую, затаскивает за руку в номер, потом приносит полотенце из ванной и накрывает им голову. Сам он тоже теперь похож на облизанного стихией щенка — успеваю заметить в щёлку полотенечного колпака. Наскоро вытираю лицо, оставив на голове полотенце, увеличиваю температуру на кондиционере, я-то ладно, а вот Сансета простудить после такого — как пару раз чихнуть. Он ругается на меня, вытираясь, грозит мне пальцем, а я снова показываю ему язык.
Забыв про разницу в возрасте, про разницу менталитетов и нашу лингвистическую несостоятельность, мокрые мы сидим, я в кресле, Сансет на кровати, и смотрим очередное творение тайских кинематографистов. Ничегошеньки не понимаю, но иногда поднимаю глаза от вязания на экран, а Сансет залип на него намертво. Дождь закончился почти сразу, как меня затащили в номер, но гулять мы так и не пошли, уютнее оказалось сидеть вот так и ни о чём не думать. Особенно про то, что практически послезавтра я покидаю лето. Кстати, нужно бы проверить билет, я ведь даже не помню, когда у меня вылет.
Когда Сансет засыпает прямо поверх покрывала на кровати на животе ногами к изголовью, я выключаю телевизор и накрываю спящего своей половиной одеяла. Пусть так и спит, я ж надорвусь его по кровати разворачивать. Тихонько врубаю свой старый плейлист, первой же выпадает рандомная Good day от Суппасита. Ага, очень в тему, однако. По старой детской привычке одну ногу под себя, второй дрыгаю в такт, вяжу себе под сменяющиеся мелодии. Время утекает как нить из мотка, струясь из его середины. Так почти до последнего непонятно, сколько ещё пряжи осталось в мотке. Так со стороны создаётся впечатление, что у меня всё время этого мира.
Укладываюсь спать ближе к рассвету, когда сонный Сансет, не открывая практически глаз, навещает туалет и ложится теперь уже в правильную сторону головой. Мне больше не мешает его присутствие ни в номере, ни в кровати. Я, пожалуй, приняла всё происходящее как неизбежность. Ну или трусливо не хочу ничего ни принимать, ни отвергать, точно зная, что послезавтра жизнь сама расставит всё по местам.
Сегодня Сансет будит меня, потому что уже почти одиннадцать утра, потому что уборка в номере. Лениво моргаю на раздёрнутые шторы и яркую промытую вчерашним дождём природу. На столике снаружи пакеты с едой, видимо, Сансет принёс завтрак. Сам же он, забравшись с ногами в кресло, сидит в смартфоне. Глаза открыла — значит, проснулась, смиряюсь с тем, что это так, и встаю. Душ, табличка на дверь, и мы покидаем номер, задёрнув за собой шторы. Уборка происходит без нас, Сансет учит меня есть неведомые фрукты, среди них попадается что-то невероятно кислое, от чего даже слёзы брызжут из глаз, а мальчик хохочет над моей физиономией, которую всю свезло и скрутило по спирали вокруг носа.
День обещает быть невыносимо жарким, так гласит интернет и мои собственные ощущения. Первым делом в номере достаю из чемодана тревелер и проверяю билет. Смотрю на послезавтрашнюю дату, на время. У-Тапао, вылет в три часа дня по местному времени. До аэропорта мне добираться примерно час, выселение из отеля до полудня, выходит, что послезавтра уеду прямо отсюда на самолёт.
Через плечо заглядывает в билет Сансет и вопросительно смотрит на меня. Через переводчика объясняю, что улетаю послезавтра в три, показываю дату и время в билете. Его губы шевелятся, словно он читает то, что написано на распечатке. Лицо грустнеет, его сказка тоже заканчивается. Но сегодня и завтра всё ещё в наличии, а у меня и подарки-то никому не куплены. Значит, дождёмся вечера под кондиционером и пойдём на какой-нибудь рынок, чтобы закупиться.
Сансет в своём репертуаре — включает телевизор и с головой уходит в экран и в свой смартфон. Я читаю обновления любимых авторов. Когда надоедает читать, сажусь по-турецки перед чемоданом, вытряхнув всё с полок шкафа, и начинаю педантично паковать вещи. Пакет с зимней одеждой пока покоится в шкафу, кажется, что от него даже пахнет снегом. Я обросла каким-то диким количеством вещей, купленных тут на всяких уличных распродажах по сто-двести бат. Футболки, шорты, куда мне их? Складываю часть вещей отдельно, собираясь просто оставить их тут, дома недостаточно лета, чтобы это всё носить, да и на мне там это будет странно смотреться.
Получаю спустя примерно полтора часа наполовину пустой чемодан и стопку одежды, которую планирую оставить. И пакет с вещами Сансета, конечно. Кладу его на край кровати рядом с сидящим мальчиком. Чемодан отправляю пока обратно в шкаф, лишнюю одежду складываю в пустой бумажный пакет, после уборки горничная заберёт завтра.
Предлагаю Сансету чай с оставшимися от завтрака фруктами. Названия он мне говорил по-тайски, но ни переводчик не помог, ни поиск по картинкам, потому что искал Сансет. Лишь бы больше кислятина не попалась, стоит её вспомнить, как рот заполняется слюной, а нос неудержимо морщится, и губы сводит. Ужасная штука.
Сансета заинтересовало моё вязание. Ну да, тайские бабушки вряд ли вяжут внукам тёплые носки и шарфы. Он перещупал все мои колючие и не очень клубочки, потрогал запасные деревянные спицы, окрашенные во все цвета радуги, раскатал уже связанное полотно по полу и рассмотрел рисунок. Всё это сопровождалось невероятно занятной пантомимой. Спросил, что за звери на шарфе, ответила, что это лисы. Пришлось показать их на фото, заодно выяснила, что в Таиланде водятся летучие лисицы, очаровательные и вполне безобидные рукокрылые, которые питаются фруктами.
Незаметно время катится к вечеру, нам пора уже и выходить добывать сувениры. Но сперва ужин — Сансет буквально за руку тащит меня в известное ему место, аж подпрыгивает в нетерпении. Сегодня я слишком много улыбаюсь, похоже, но смотреть на этого двухметрового ребёнка без улыбки совершенно невозможно. Мы снова едим что-то очень вкусное и рис, я не могу определить, что именно, но зато некритично острое. А затем тем же образом Сансет волочёт меня куда-то по заполненным туристами, местными жителями и транспортом улочкам. Он сам что-то спрашивает у торговцев на небольшом тесном рыночке, куда мы в конце концов приходим. Иногда сразу протягивает руку за деньгами, иногда долго ожесточённо торгуется. Вижу вопросительные взгляды, направленные на нас, он продолжает держать меня за руку, боится потерять что ли?
Стоит мне хотя бы на миг залипнуть на содержимом какого-нибудь прилавка, как Сансет тут же начинает там что-то выбирать для меня. В моих руках пакет с очаровательными слониками и лягушками для коллег, пара амулетов и браслетов, чай анчан, плетёный короб для риса и шёлковый шарфик с невероятно красивым узором. Внезапно Сансет останавливает меня в тихом уголке, где на циновке сидит молодой мужчина и рисует акварельными маркерами открытки при свете яркого фонаря, на картинках бушуют море и зелень, светят звёзды и солнце. Сансет жестами просит постоять здесь и исчезает в толпе. Стою, любуюсь открытками, покупаю несколько штук и ещё одну художник рисует прямо при мне, на ней потрясающей красоты закат, наполненный синим, алым и фиолетовым. Она достаётся мне в подарок.
Сансет возвращается тогда, когда последняя открытка не успела даже подсохнуть. Благодарю художника и теперь уже сама хватаю мальчика за руку, оценив, насколько легко пропасть в этой толпе, а ведь я даже не знаю, как вернуться в отель. В руках у Сансета небольшой пакет, я пыталась в него заглянуть, но мой спутник прячет от меня свою покупку. Теперь я считаю свою миссию по закупке сувениров выполненной, но не удерживаюсь и при участии своего незаменимого помощника покупаю ещё красивую расписную тарелку. И прошу Сансета перестать покупать мне всё, что я хочу посмотреть.
Кроме разве что вот этого простого браслета из серебристой проволоки, выгнутой затейливыми узлами и узорами. Или этого? А может лучше колечко? Меня разбирает смех, я вспоминаю, сколько колечек ждёт, когда я надену их, возвращаясь в Россию, у меня руки становятся похожи на кастеты, когда я надеваю их все. Все те, что поместились. Куда мостить ещё одно, дорогая? С браслетами похожая история. Отрицательно машу головой на попытку Сансета поторговаться и отвожу его от прилавка. У меня уже есть слоники и лягушки, анчан и красивая тарелка. И открытка с закатом.
Мы возвращаемся обратно, нагруженные кучей пакетов и пакетиков. Здесь и сувениры, и еда, купленная по дороге домой, и напитки в литровых стаканах со льдом и тапиоковыми шариками. Я начинаю всерьёз опасаться за свой желудок, я ещё ни разу за месяц столько не экспериментировала с едой, сколько за последние пару дней благодаря своему спутнику. А ещё по дороге обратно мы набрели на небольшой храм, куда Сансет заглянул ненадолго и вышел с загадочным лицом. Я дала ему пару купюр для подношения, вроде бы так здесь принято, а он так радостно разулыбался, словно я ему подарила половину земного шара и коллекционную фигурку Бамблби. Пыталась спросить, что он делал в храме, но он только мотал головой и поджимал губы.
В номере я разбираю накупленное, сортирую, заворачиваю, укладываю в чемодан, Сансет свой свёрток прячет от меня под подушку и уходит в душ. После него иду я. Жизнь сейчас кажется мне красочным сном, стоит прикрыть глаза, как под веками вспыхивают краски вечернего базара, переливаются гирлянды и колышутся шелка. Невероятно красиво и нестрашно, если тебя держат за руку. Господи, когда меня последний раз держали за руку? Сколько лет тому назад? Я не помню. И начинаю отсчёт с сегодняшнего вечера. Сегодня меня держали за руку и вели вперёд, а потом и назад. И мне было не страшно и не странно, мне было как надо.
Вот только мой самолёт уже послезавтра.