Запятнанная лобелия

Ее губы нервно вздрагивают от звуков за стеной. Она разрывно выдыхает, оставляя в пространстве хриплые вздохи и теплые клубы воздуха. Взгляд судорожно бегает по комнате, изучая и выискивая глупую уловку. Ногти скребутся об железную койку, и она неестественно выгибается, пытаясь полностью прийти в себя. Щурится, когда выламывает пальцы, закусывает губу до алых дорожек на подбородке. Градом боль настигает тело, проламывая, заставляя оставаться в лежащей позе, и она подчиняется. Очако задерживает дыхание, отчего разрывно теряет сознание, отчего жадно глотает воздух позже, и начинает снова. Слипшиеся волосы лезут в лицо, но истощенная, почти бездыханная девушка не находит сил смахнуть их. Лишь соленые слезы оставляют мокрое место на щеках, возвращая ее в нынешнюю, неизвестную реалию. Проснувшаяся минутами назад Уравити перебирает пальцами простынь, оглядывается на темное окно и питает себя надеждами о том, что сейчас за ней никто не следит. Переводя взгляд она замечает, что в жуткой комнате кроме окна и койки также есть стол с кучей мешков для крови. Ее трясет, морозит, она пытается вспомнить, как здесь оказалась... * * * — Ты уже идешь? - Бакуго по-детски отводит взгляд в другую сторону. Цокает и манерно ухмыляется, будто она ему нахуй не сдалась. — Да, - Очако невинно улыбается ему. Как-всегда-блять. Само олицетворение благородия, добродушия и синонимичных заурядных слов, которые можно было бы для нее подобрать. Бакуго искренне удивляется ее характеру, оттого и кривится. Не любит доверчивых и неженных людей. — Ты что-то хотел? Язык не поворачивается. Застывает на небе, оставляя жгучий осадок приторного послевкусия во рту. Он закусывает губу, все также облокачиваясь на ее парту, все также вглядываясь в ее глаза. Ответ витает у него над головой, но он не может его словить. Забывается, оступается в который раз и проклинает себя за то, что подошел к ней. Если бы он знал, что хотел... — Пойдем вместе домой? - сумбурно, спонтанно и до чертиков зазорно для него. Бакуго ищет себе оправдание, пытается регулировать свою насыщенную речь и выглядеть достойно, но вязкое «вместе» все портит. В уши приливает кровь, и он покойно ждет ее ответа, выламывая себе руку об стол. — Бакуго, - шелково, нежно доносится его имя из ее рта, и он готов пробить второе дно. - Извини, мне нужно занести учебники в библиотеку. Хлопок по лицу, но он продолжает держаться на ногах. Продолжает держать планку и надменно вглядываться в ее лицо. Его дело - предложить. Он смирится с его первым недо-проигрышем. — Хорошо, - Кацуки выдыхает, прикрывая глаза. «Ну и пошла нахуй». — Давай завтра пойдем вместе? - Очако неловко поднимает уголки губ, закидывая лямку портфеля на плечо. — Посмотрим, - он уходит, пробивая третье дно. После побега Бакуго из класса выходит Очако, осмысливая действия одногруппника. По мыслям девушки он всегда был мутным, загадочным и нечитабельным. Его вспыльчивый характер оставлял желать лучшего, посему они с Тсую избегали его, больше предпочитая компанию других ребят. На миг ей стало стыдно за свои действия. Она настолько углубилась в нутро Бакуго, что не заметила как вышла с Юэй, не заметила взрыва сзади, не заметила... * * * Очако сбрасывает с себя одеяло, пытаясь балансировать свое состояние и рассчитывать силы для дальнейших действий. Она двигается ближе к краю и тщетно падает на пол, переворачивая вместе с собой койку. Шум звенит в висках, отдает эхом в дальние прослойки разума. Она скручивается калачиком, скуля и завывая пуще прежнего. Ее разрывает собственное учащенное сердцебиение, разъедает неизвестность и боязливость. Урарака громко плачет, орет, бьется в конвульсиях. Она совершенно потеряна в своем неподвижном теле, оттого в груди с каждым кратким вздохом что-то колит, режет, перекрывает дыхание, заставляя задыхаться. Причуда не работала, и она как грузный камень растеклась по полу, поникшим взглядом глядя на полоток. Ее поймали, похитили, и у нее нет возможности сбежать, нет возможности подняться на ноги. Комната теряет свои прямые углы под водяными глазами. Она пытается собрать себя в неспособный кулак, но когда дверной скрип доносится до нее через учащенный пульс, Очако замирает, не в силах выдать что-то кроме колючих стонов. В комнату заходит мужчина в белом халате. Противные шаги перебивают всяческие мысли. Она сжимает зубы, на последнем выдохе поворачивая голову к зашедшему человеку. — Долго ты спала, - он хмыкает, доставая из кармана несколько веревок. - Но не думай, что такое поведение сойдет тебе с рук, - «доктор» бесчувственно надавливает на ее плечо, отчего Очако рычит и переворачивается на живот. Он начинает связавать ее руки - она брыкается, мычит и хрипит: «Нет», но он лишь морщиться, ударяя ее голову об пол. Позже он связывает ноги, и, чуть подумав, проделывает тоже самое с ртом, после чего ставит койку на место и кидает девушку на нее. - Это последний раз. Ты меня услышала. Мужчина ходит по комнате, занимаясь своими делами, но Очако не может повернуть голову в его сторону. В глазах мутнеет, из горла доносятся рвотные позывы. На губах отдает привкус металла, и она глупо усмехается, думая, что это конец. Веря, что это конец. Ей тяжело дышать. Она прокручивает все самые дорогие ей моменты в голове, пытаясь сохранить их на своеобразную пленку. Уравити раскалывается вместе со своим геройским именем, никогда бы не подумая, что именно такой финал настигнет ее. Она могла бы еще долго думать на счет своей бесполезности, на счет друзей или родителей, ради которых так боролась за жизнь, но все было тщетно в этом маленьком пространстве, где ее тело не имело ни малейшей значимости или способности. Мужчина грубо перевернул ее лицом к себе, и только тогда она смогла разглядеть его серые, бездонные и до скудности пустые глаза. В них не было ничего, что можно назвать человечностью. Он с силой запихнул ей таблетку в рот, и она закашлялась, пытаясь вытолкнуть ее из горла, на что тот сматерился и засунул препарат ей по самые гланды самостоятельно. — Сволочь, - тихо прохрипела она, выдавливая последнее живое, что в ней оставалось. Очако готова была поклясться на крови, будь бы у нее какие-либо силы в данный момент, она бы воевала с ним до последнего, до самой погибели, не такой позорной, как эта. Мужчина закатывает глаза, оставляя жалкие надругательства. Она видит его заинтересованный взгляд, в котором проблескивает некое безумие, в котором отражается ее запуганное и бледное лицо. Красные щеки уступили место ссадинам, с разбитого лба стекала маленькая алая струйка, губа была искусана до кровавого мяса, а школьная форма приобрела вид использованной половой тряпки, и Очако осознавала, как жалко смотрится, как позорно проигрывает в этой нечестной игре. Ее глаза предательски слипаются, а напряженная голова окунается в мягкую подушку. Она обязательно отомстит ему, отомстит потом... * * * Мидория потирает виски указательными пальцами, концентрируясь на бумагах на столе. Проходит языком по нижней губе, перебирая глупые документы вновь и сминая их раз за разом. Запрокидывает голову на спинку стула, жмурясь, скручивая алый галстук в руках. Всем своим видом желает удрать ноги, мечтая больше не сидеть на месте Шигараки. Под задницей будто лежит металлическая кнопка, намекающая на его здешнюю непринадлежность. И он соглашается, злится, с издевкой смотрит в свое отражение. Хочется выбежать из штаба Лиги Злодеев, вздохнуть щедящего легкого воздуха и почувствовать недушащую свободу от вечных докучных документов. Быть правой рукой главы подполья - великолепно. Быть главой подполья - немного не то, к чему Изуку склонялся все эти года. В окнах мелькает поздний вечер, и Мидория протяжно смотрит то на окно, то на свое отражение. Хочется отвлечься, забыться и отдохнуть от повседневных серых будней. И он может себе это позволить - но только после проверки «эксперимента x», от упоминания которого внутри все блядски горит, обжигая горло. Он не хочет идти вниз, но ноги сами тащат его к лаборатории. Эта миссия важна для него. Чем быстрее они найдут Томуру, тем быстрее Изуку снимет с себя оковы главаря, но, при каждой ступени вниз ладони становятся потными, язык ватным, а взгляд рассеянным. Он не может объяснить свои действия, свои эмоции и мысли. Он сам себя не понимает. Не понимает, почему видя ее сердце сжимается до взрыва, не понимает, какие сосуды она перерезает своим неподвижным видом, не понимает совершенно ничего, связанное с ней. Жалкое прошлое ставит ему подножку, и он падает об нее каждый раз при желании ее увидеть. — Она очнулась? - Изуку все также скептично поднимает бровь, вглядываясь в спокойное лицо доктора. Такой банальный и заученный им вопрос, от которого все трепещет внутри. — Часа четыре назад, - мужчина не повел и взглядом, продолжая что-то записывать в своих пометках в папке. Мидория должен был держать такое же равнодушие, обязан. — Глупая сука, - мужчина усмехнулся мыслям вслух, наконец переводя взгляд на своего начальника, который будто испарился в его полезрении. Мидория быстрым шагом пошел по коридору. Место заселения Урараки было самым дальним, самым сырым и неблагоустроенным. Не то, что бы тут хоть немного заботились о чужом комфорте, но по сравнению с другими «не повезло», у Очако оно было самым увесистым. Изуку даже не взглянул в окно, оставливая руку в сантиметрах от ручки. Что-то отдернуло его от поспешных действий. Что он ей скажет? Глупое «Привет» как в школьные времена, или, может, пригласит пообедать вместе? Руки Мидории чесались, изнутри доходили позывы открыть эту дверь не раздумывая, но разум держал на ниточках благорассудие. Он был между двумя параллелями, одну из которых до скрипа в двери хотел пересечь. Парень вдавливает носок каблука в кафель. Удивляется своему надрывистому дыханию, своим тихим шагам. Дверь немного отслоняется, и в комнате показывается та же койка, тот же стол, та же девушка. Она свернута калачиком к нему спиной. Очако ревет, завывает, хмыкает и закрывает лицо подушкой. Словесная агония доходит до его ушей, переламывая все изнутри. Он пожимает плечами, желает что б она прекратила. Ему до скреба в ушей не нравятся такие противные звуки. Божеблять... Изуку на цыпочках подкрадывает к койке. Она не замечает его под покрывалом негодования и истерики, продолжая завывать, бубня себе под нос тихое: «Ненавижу вас всех...». Очако выглядит хуже обычного, и Мидория замечает это, сильнее сжимая кулак. Его рука аккуратно ложится на ее оголенное плечо, и девушка вскрикивает, молниеносно поворачивая голову к замятому парню. Их взгляды сталкиваются между собой, глупо переплетаются. Зрачок Очако сужается, и только тогда Мидория читает весь ее ужас, страх и потерю на лице. Девушка сжимает покрывало как спасательный круг, облокачиваясь на локти и неумышленно отодвигаясь от него подальше. Остерегается. Внутри нее кипит обжигающая ненависть. Очако удивляется от нахлынувших сил после приема какой-то пилюли, и поэтому не отказывает себе в возможности закричать. Тревожный ор пронзает чужие уши. Она до чертиков напугана, затеряна в этой маленькой комнате. От нежного цветка внутри Урараки отпадают лепестки, стебель вянет, а вместе с ним - она. — Закрой свой рот, - выплевывает Изуку, резко прикрывая ее рот ладонью. Он чувствует горящие слезы на своей руке. Чувствует как она брыкается, пытаясь освободить свои руки. Чувствует, как он делает что-то не так. - Ты можешь заткнуться? Урарака безжалостно кусает его руку до крови, вмиг стирая все дурно-слащавые пазлы прошлого. Ей посчастливилось освободиться от тоненькой повязки, что прикрывала губы. Девушке следовало быть осторожней, и она это некогда осознавала, но ее отключенный мозг не думал в данный момент. Ей надо было дать отдачу хоть кому-то, даже если этот кто-то ее бывший друг. — Упрямая сука, - разозлился Мидория, переворачивая ненормальную Очако на живот и придерживая ее за шею и связанные сзади руки. Ему не нравится такой расклад. — Это ты виноват! - хрипло, на повышенных тонах пытается выговорить Уравити. - Ты чертов вор, Мидория! У таких как ты надо вживую сердце выдергивать! Грубое «Мидория» оставляет свой отпечаток в его разуме. Он сжимает ее горло больнее, мечтая что бы она заткнулась. Его переполняет ураган эмоций, который он сдерживает в себе. Беспомощная Очако пытается высказаться похлеще еще раз, задеть за живое или мертвое, выковыривая маленькой вилочкой его по кусочкам, и это ему надоедает. Он никогда не позволял такое надругательское отношение к себе. Кроме этого дня, кроме Очако. — А знаешь что, Изуку, - она паршиво протягивает его имя, поворачивая голову в его сторону. Ее когда-то теплый взгляд превращается в обожженный пепел. - Ты самый настоящий поганец! Я думала, что ты хороший парень, самый обычный. В то время ты даже сумел переступить черту «обычного» для меня, - Очако углубленно глядела на его отточенную сосредоточенность. - Но из обычного ты сразу перескочил в сволочь, украв причуду у Всемогущего! Ты - причина всех моих бед. Я ненавижу тебя также, как и твоих коллег, - Очако задыхается от слез, задыхается от переполняющей ее ненависти. - Я ненавижу тебя! - она кричит, срывает связки. Делает все, что-бы до него дошел этот мизерный факт. Мидория апатично разглядывает ее красное лицо, в конечном итоге ухмыляясь, показывая, что ему все равно. Что ее мнения не стоит его амбиций или ругательств. Изуку не видит в ней какой-либо ценности, не считается с ее мнением, не берет его в свой шаблон. — Слушай сюда, - Мидория резко наклоняется к ее уху, обжигая его своим горящим от злости дыханием. - Я-ни-у-кого-ничего-не-крал, - парень говорит тихо, безмятежно, и она его прекрасно слышит. Прекрасно перескакивает на его нижнюю струну. - Если вы, герои, настолько не блещете умом, я поясню: он сам мне ее отдал. Или ваш Всемогущий вам это не рассказывал? - парень резко отпрянул от нее, как от чего-то до зуда в руках противного. На его губах виднеется легкая победная улыбка. Очако скребет зубами, не покладая с него глаз. Хочется выцарапать его надменное лицо, обмокнуть в грязи или вовсе промыть в унитазе. Она никогда не была такой стервозной, как сегодня, и сейчас она даже отдаленно напоминала себе Бакуго, от которого постоянно увиливала, что послужило ей грандиозной и масштабной ошибкой. — Ты все сказала? - издевается. Она осознает себя, тяжело выдыхает и пугается своего поведения. Пугается своих странных мыслей. — Мидория, - вдох-выдох. Оттаявший взгляд Очако пронзает его. Ее голос уже не звучит так пискляво как раньше, она переходит на спокойный тембр, видимо, смиряясь со своим положением. - Почему я? - на ее глазах вновь выступают щекочащие слезы. Она крепче сжимает зубы, пытаясь не проронить еще чего-либо. Мидория и сам не знает ответа. «Просто потому что так случайно вышло» - блять. Он бы сам был чрезмерно счастливее, попадись бы под руку Химико и Даби кто-то другой. Безвыходное положение для них обоих: для нее скорая смерть от недостатка крови, для него - он переживет. Она не так значима, как Шигараки. Ноги передвигать сложно, но у него получается, и он надеется что дойдет до своего кабинета. Дверь в комнату Очако с грохотом захлопывается, оставляя ее без единой подсказки, без единого словечка. — Извини, - тихо говорит Мидория в дверь.