Возвращение

      — Я же обещал, что всё будет хорошо.       Самая дурацкая фраза, которую можно сказать после четырёх месяцев отсутствия. Молодец, Дей. Ты как всегда на высоте. Обними её, придурок!       Вообще-то именно это я и собирался сделать. Но не сделал. Потому что, открыв дверь, Фрея застыла на пороге, и я мгновенно утонул в тёмной зелени её огромных глаз. Она медленно обводила меня взглядом — как будто искала на моём лице что-то подозрительное, как будто хотела прочитать мои мысли, как будто хотела пронзить меня насквозь, оплести плотными стеблями своей магии, связать по рукам и ногам, привязать к этому миру накрепко…       Вот я и стоял, как связанный. Парализованный этим взглядом и внезапным осознанием, что она боится, и что я тоже боюсь. Потому что тебя не было четыре месяца, дубина, и всё это время ты налаживал другую свою жизнь и лишь пытался вспомнить эту, а она помнила, всё это время помнила, и всё это время знать не знала, что ты жив. А теперь ты приходишь, как ни в чём не бывало, без предупреждения, как будто так и надо… Да ещё и улыбаешься, потому что невозможно же не улыбаться, глядя на неё, чувствуя её рядом, ощущая, как после мучительного ожидания, после очередного перехода между мирами, после цепи телепортаций, вызывающих одновременно восторг («Так вот как это всё должно было работать!») и тошноту («Я вообще когда-нибудь к этому привыкну?»), два твоих мира, две части тебя и твоей памяти наконец-то срастаются в единое целое.       В какой-то момент я подумал, что надо переходить к решительным действиям, иначе мы простоим так до вечера, а я вообще-то проголодался, да и как-то нелепо это всё выглядит… Я даже почти нашёлся, что сказать, как вдруг услышал топот копыт.       Наверное, нормальный человек, когда на него несётся, сверкая глазами, совершенно невменяемого вида конь, либо бросается наутёк, либо начинает быстренько прощаться с жизнью. Я же только машинально шагнул в сторону, чтобы меня не впечатало в стену. И вообще-то собирался устоять на ногах, но не вышло — видимо, я всё-таки отвык. Так что когда Бес со всей силой и страстью ткнулся мне в плечо своим тёплым носом, я пошатнулся и, нелепо взмахнув руками, повалился на траву, ободрав локоть о какой-то камень.       — Дей! — вскрикнула Фрея, бросаясь ко мне.       Я попытался подняться, но тут мне на грудь мягко, но уверенно приземлилось нечто большое, рыжее и пушистое. Убедившись, что я надёжно прижат к земле (и не обратив внимания на то, что от неожиданности я, падая во второй раз, приложился об эту землю затылком), Рейнеке вернулся к своей маленькой форме и принялся топтаться по мне, устраиваясь поудобнее. Бес опустил голову и ткнул меня носом в бок.       Я посмотрел на Фрею. Улыбнулся, чувствуя, что улыбка выходит совершенно идиотской.       — Вообще-то я ожидал чего-то подобного от тебя, но так тоже неплохо, — сообщил я и поморщился, почувствовав, что локоть и затылок всё-таки начинают болеть.       — Дей… — повторила Фрея уже тише. — Ты в порядке?       И вот тут я повёл себя как полный, окончательный, безнадёжнейший придурок. Я рассмеялся. Нервно, истерически и абсолютно счастливо. И через несколько мгновений осознал, что Фрея тоже смеётся, опускаясь на траву рядом со мной. Вытирает глаза тыльной стороной ладони, но смеётся так, будто это первый её смех за несколько месяцев.       — В порядке, — выдавил я сквозь хохот. — Вот теперь — в полном порядке.