Любовь зла

С того дня прошло ещё несколько дней, и за это время, взаимоотношения зятя и шурина стали более теплыми. Нельзя было сказать, что они превратились из неприятелей в лучших друзей, но по крайней мере, их общение стало простым и незамысловатым. С того вечера, они больше не откровенничали, но зато по утрам на кухне говорили не только Гин с Ацуши, но и обычно молчащий родственник, который теперь умудрялся вставлять свои реплики в разговор. И иногда даже ехидные по отношению к самому детективу. Но Накаджима привык уже не обижаться на мафиози, ибо всегда мог отразить усмешку парня тоже какой-нибудь незамысловатой шуткой в ответ. В любом случае, теперь эти беседы не были полны намерений задеть другого собеседника. На работе у Акутагавы тоже не было больших изменений. После того странного, неприятного разговора с Хигучи, девушка пошла на больничный. Рюноске же пытался пару раз позвонить девушке, но та игнорировала его звонки, с чем Гин была полностью согласна. И предложила дать девушке время, на что он согласился. Ведь эта неделя была полна на различные миссии, которые держали Акутагаву до самого позднего вечера в офисе. А ведь ему ещё приходилось заполнять различные документы. И вроде можно было порадоваться, что никто не жужжит над ухом и не отвлекает, но Рюноске ощущал одиночество и раздражение. Сложно было осознавать, насколько он привык к присутствию девушки рядом. И тяжело было осознавать, что после того разговора, она может уйти. Вся его душа колебалась в поисках верного решения. В то время, как девушка была обижена, что начальник с такой легкостью предпочёл недоверие, чем попытку быть с ней. Поэтому игнорировала звонки, находясь в депрессии, из-за чего Кунико приходилось заниматься домашними делами. Конечно, он не обещал ей ничего, и тогда просто сказал о причине своего поведения. И становились понятны все его странные порывы. Акутагава был иногда то холоден, то доброжелателен — и Хигучи удивлялась, что раньше ничего не поняла. Всё лежало на поверхности. Но, скорей всего, она не хотела в это верить, потому что, такие люди, как Рюноске — не созданы для нежных чувств. И судя по их недавнему разговору, это было так. Вот, если бы эспер ей доверился, то возможно… Но что уж тут рассуждать. Обладатель Расемона всё всегда решал сам. И противиться его решению было невозможно. И теперь, она должна была решить — ожидать ли ей, что Акутагава решит поговорить с ней не по телефону, а вживую или же просто забыть обо всем. Больничный мог бы ей помочь в этом. Так она не будет видеть источника своих дум, и сможет принять правильное решение. В таком режиме проходили эти дни, и неизвестно, как повернулась бы жизнь Рюноске после выхода Ичиё с больничного, если бы не… Если бы одна тигриная задница не нашла новых приключений на одно причинное место. Вот уже как час ругалась молодая пара, которая постепенно готовилась к свадебной церемонии. Решив, что нужно найти нормального фотографа заранее, они оба взялись за поиски. Но в этот день, Накаджима пришёл донельзя счастливый, и весело объявил невесте: — Люси-чан согласна быть нашим фотографом! С этого момента начался скандал. Гин обвиняла парня. Оскорбления сыпались, как с рога изобилия, пока детектив отчаянно пытался отстоять свою позицию. Он не видел в этом ничего предрассудительного, ведь Люси помимо работы в кафе, брала иногда заказы с фотографиями. Она ему даже показывала, и парню очень понравилось то, как девушка фотографирует. И цена у неё была приемлимая. Не всё же Акутагавам принимать все решения, касаемо свадьбы. Это было идеально, и не надо особо стесняться перед незнакомым человеком, да и Люси, услышав, какую свадьбу они планируют, захотела посмотреть, как это всё будет выглядеть. Девушка уже приняла поражение на личном фронте, и оттого просто хотела продолжать дальнейшие хорошие взаимоотношения с юношей. Но вот Гин этой идеей хорошей не считала. Хотя бы потому, что ей двигала простая женская ревность. Она видела влюбленность Люси в её парня, ещё тогда, когда они ссорились возле квартиры, и опасалась, что самый важный день в её жизни будет испорчен соперницей. Но почему-то Ацуши так не считал. Видимо парень подумал, что раз Гин легко восприняла Люси тогда, то и сейчас будет не против. Не знал же он, как тяжело ей было, и она едва удержалась, чтобы самолично не спустить девицу с лестницы, хоть и понимала, что вины девушки в этом не было. Разве Люси виновата, что её брат такой ревнивец? — Ацуши, ты издеваешься? Мне всё равно, встречался ты с ней или нет! Наша свадьба — это дело личное, мы почти никого на него из близких и знакомых не зовем! А тут на тебе, посторонний человек! Я её плохо знаю, почему я должна ей доверять? Мы договаривались вместе найти фотографа! та злилась, одеваясь на работу, на которую её снова позвали в выходной день. — Почему ты даже не посоветовался со мной, решив, что можешь нанимать кого угодно?! — Да почему ты постоянно это повторяешь?! Ты тоже много где не советуешься со мной, но я же не злюсь так! — кричал Ацуши в ответ, пока девушка возмущенно хмыкала, едва не убивая взглядом своего жениха. — Интересно, и где же я так делала? — саркастично поинтересовалась девушка, хмурясь, но Ацуши уже было не остановить. — Да хоть с этой квартирой. Вы с Дазай-саном приняли это решение, но никто не подумал о том, как я буду жить бок о бок с тем, кто всегда хотел убить меня! — резко заявил он, заставив девушку удивленно распахнуть глаза. Она явно не ожидала такого возмущения. — Тебя никто тут насильно не держал, если все было настолько плохо, мог уйти, тебя бы поняли! — огрызнулась Акутагава в ответ. — Да конечно. От вашей семейки так просто не избавишься! — выпалил Ацуши, и только когда сделал это, понял, какой же он идиот. Глаза Гин округлились. В них четко прослеживалась боль от сказанных слов. — Гин, нет, прости… я не это имел ввиду… — Заткнись, — прошептала девушка, чей голос задрожал. Акутагава направилась к выходу. — Гин! — юноша попытался её остановить, но та отпихнула его от себя. — Что «Гин»? — девушка отвернулась от него. — Я тебя услышала. Спасибо за откровения, но больше не надо. Просто ничего не говори. И если так тошно в нашей семейке, то уходи. Не хочу быть с тем, кто так относится ко мне и моему брату. Особенно спустя столько времени. — Гин, послушай! Я не хотел этого... Но девушка уже громко хлопнула дверью. — Значит поговорим вечером! — крикнул он ей вслед, но та даже не дернулась. Наверное, наушники уже успела надеть. Ацуши обидно засопел. Они, в последнее время редко ссорились, но сейчас это было что-то с чем-то. Парень чувствовал себя идиотом. И зачем он это сказал? Накаджима так не считал, да и на шурина больше не злился. Всё это чертово желание отстоять свою позицию. И всё равно, чем ей не угодила Люси? Он ведь даже не успел показать ей работы девушки, которые она обещала ему сегодня отправить. Но Гин так взбесилась, что Ацуши уже стал сомневаться в своем решении. Он не хотел ругаться с девушкой, особенно сейчас. Они с невестой должны быть примером для одинокого Акутагавы-старшего, чтобы сподвигнуть его на действия. И если пара будет ссориться, то обладатель Расемона разочаруется в их отношениях. Да и к самому детективу станет относится хуже. В ссорах тот явно будет вставать на сторону сестры, а не зятя. Парень пытался поговорить с девушкой по телефону, но Гин не брала трубку. Взяла только в третий раз, и то отправила его на дно морское вместе с Люси. Парень не знал, что ему делать. Обычно, по телефону, не видя друг друга, они приходили к решению обсудить всё спокойно, где-нибудь на нейтральной территории, но тут, девушка была слишком категорична. Конечно, вот надо было ему ляпнуть про семейку! Обладатель Тигра понимал, что если ссора затянется на несколько дней, то последствия будут печальными. Девушка выкинет его с окна от злости. Главное, чтобы не предложила расстаться. Ацуши решил, что мириться нужно сегодня. Но не знал, что делать. Обычно, они решали всё разговором, а потом, парень чуть ли не неделю делал все, о чем просила его девушка. Он дарил конфеты или цветы, если видел, что конфликт куда глубже. Но сейчас… ни разговоры, ни цветы не помогут. Что же делать? И найти ответ, ему мог помочь только один человек, который за весь конфликт, так и не вышел из своей комнаты, и Накаджима невольно подумывал, что он уже мог и откинуться, пока они ругались. Последняя неделя для шурина выдалась тяжелой, и тот громко падал на свою кровать, Накаджима слышал. Испугавшись, парень решительно постучал в дверь. За дверью царило молчание, пока не послышалось хриплое разрешение войти. — Что, тебе помочь со сбором вещей? — сразу «поддержал» его шурин, лежа на кровати. В комнате было слишком темно, так как шторы были зашторены, не пуская свет, и зять лишь видел серую толстовку черноволосого и такого же цвета широкие домашние брюки. Лица не было видно, но зато ехидные нотки, везде сопровождающие Акутагаву, были при нем. Ацуши раздраженно вздохнул. — Вообще-то, меня пока ещё не гонят.- Негромко проговорил юноша, обиженно смотря на поднявшегося Рюноске. Вспоминать слова Гин не хотелось. Шурин же помахал рукой, прося помолчать. Парень снял с головы большие беспроводные наушники, беря в руки телефон, что-то там отключая. — Теперь говори, — сказал он, складывая вещи, на полку под удивленный взгляд Накаджимы. — Ты... музыку слушал? Ты спал? — поинтересовался Ацуши, отвлекаясь от проблемы с Гин. Интерес к жизни шурин позволил отвлечься от тяжелого груза на сердце. — Нет. Читал. — Тот показывает на дисплее телефона, поставленную на паузу какую-то книжную обложку исторического романа. — Полезная вещь, когда нет сил листать страницы. — Акутагава, а откуда в тебе эта любовь к книгам, а особенно к историческим? Я будто с родственником Императора общаюсь, — сквозь стиснутые зубы, прошипел тот, раздраженный тем, что тот наслаждается книгами, пока решалась судьба свадьбы их с Гин отношений. — Хотя, честно говоря, имя у тебя и так достаточно говорящее, чтобы я начал приписывать в тебе королевскую кровь. Акутагава взглянул на него, едва усмехнувшись. Но отвечать на вопрос не стал, вместо этого поинтересовавшись: — Может быть, так оно и есть. Но если ты пришёл указывать, какие книги мне нужно читать, и нужно ли, то выход с другой стороны. А так, я жажду узнать, что же между вами случилось, — сказал, как отрезал, присев на кровати в позе лотоса, оглядывая сразу поникшего зятя. — Ну? Ему пришлось рассказать и, без удивления, услышать в свою сторону от шурина тоже парочку оскорблений. Акутагава назвал его идиотом, и что ему всегда надо держать глаза пошире, чтобы понимать, что происходит. — Ты бы ещё Кёку попросил стать фотографом, — не удержался и пошутил тот, видя, как начинает злиться Ацуши. — Нашёл кого приглашать — девушку, которая имела на тебя виды. Надо было бы тогда делать нормальную свадьбу с гостями. Шурин проигнорировал слова про семейку, впринципе, понимая, что так и есть. У них всё было очень странно, и если брать Гин, как отдельную личность, то всё было хорошо. Но в комплекте с ним любой зять мог испустить свой дух. Один раз такое было, когда к сестре подошел знакомиться какой-то парень. Но стоило ему ретироваться, когда он взглянул на мрачную фигуру Рюноске. Бежал он от них очень быстро. — Так я и хотел, но Гин... — пробормотал Накаджима, понуро смотря на книжную полку Акутагавы. Изначально, Ацуши так и хотел. Большая свадьба, куча гостей, куча поздравлений, но Гин остудила его пыл, сказав, что их свадьба может стать невольным розжигом для конфликтов, особенно, когда некоторые люди напьются. И тогда остаток свадьбы они могут встретить в отделении, если только часть из них не отправят в пьяном состоянии в тюрьму для эсперов. Мори придется сильно попотеть, чтобы вытащить часть сотрудников, если такое случится. И тогда можно будет сразу посчитать их брак невыгодным для Мафии, и опасаться, что от них могут избавиться. На возражения Ацуши та ответила: — Как думаешь, Накахара-сан не раздерется с Дазай-саном? Наверняка, так они и сделают. Они ещё и брата в это втянут. Учитывая его вспыльчивость, он точно половину гостей отправит на больничную койку к вашему врачу. Я не хочу делать такую свадьбу и смотреть потом на эту вакханалию насилия. Хочу спокойную свадьбу. Где только ты и я. Пожалуйста. — Акутагава-а-а, — протянул Ацуши, делая жалостливое лицо. Он уже понял, что его шурину такое не нравится, и тот сделает все что угодно, лишь бы избавиться себя от созерцания данной физиономии. — Что? — морщась, поинтересовался он. — Ты хочешь, чтобы я с Гин поговорил? Тигр, ты взрослый парень, жениться собрался. Такие вещи вы должны решать без меня, ибо предложение ты ей делал, не советуясь со мной. А тут обращаешься за советом? — Я знаю-знаю, ты прав. — Ацуши вздохнул, подумав, что раньше советоваться с Рюноске было нереально, хотя бы потому, что тот обещал убить его на каждом шагу. Но сейчас ему такое в лицо тоже не скажешь. — Просто мы в первые ссоримся настолько сильно. — заметив ироничный взгляд шурина, прокашлялся. — Ну, не считая того случая, когда она ушла.Она не хочет меня видеть, а вдруг она захочет расстаться после сегодняшнего? Я понимаю, тебе от этого только польза будет. Но... Гин... я... — Ладно, я помогу. Накаджима удивленно дернулся, смотря на непроницаемое лицо парня, который внимательно изучал его серыми глазами. Акутагава, и сам не мог сказать, почему решился помочь зятю. Он сильно его раздражал. И тот был прав: с их расставания выиграет только Рюноске. Но обладатель Расемона понимал, что в какой-то степени привык к присутствию в квартире Тигра. Без него отсутствовала та атмосфера семьи, которую он создавал своей громкой походкой, глупыми отмазками, вечно красными щекам, и тому, как постоянно тискал в руках сестру, заставляя её счастливо улыбаться. Мафиози понял это ещё тогда, когда Гин ушла от них. И глядя на счастливую пару сестры и Тигра, Акутагава на их фоне чувствовал себя старым. и одиноким. Разговор с Ичиё неприятно колол в бок, указывая, что он поступил неправильно, и что теряет драгоценное время на то, чтобы все исправить. Рюноске осознавал, что с трудом принимает людей в своё окружение. Его круг был очень мал, и на удивление, ему все же нашлось места для Тигра, который был прекрасным слушателем, понимающим и не пытающимся продавить свою точку зрения. По крайней мере, в тех вопросах, что не касались Дазая. И мафиози понимал, что зять из Тигра, хоть и нелепый, но навряд ли кто-то другой сможет быть лучше. Вернее, вряд ли Рюноске сможет подпустить хоть кого-то так близко к себе и сестре, если Гин вдруг захочет расстаться с меховым ковром. В отношениях, как и на поле боя, он следовал одной стратегии — раз упал, значит проиграл. Смерть. Разрыв в отношениях Гин и Ацуши, означает смерть тому, что чувства побеждают все предрассудки. А на деле, они и мизинца не стоит. Если он сможет сохранить их, то докажет себе, что это не так. Поможет сделать сестру счастливой, и будет уверен, что возле жизнелюбивого Накаджимы Гин всегда будет чувствовать тепло и свет. То, чего им никогда не хватало. То, чего он и сам не смог подарить девушке. Пусть хоть кто-то за него сделает это нормально. Ацуши улыбнулся, и Рюноске прикрыл глаза. Бесячая улыбка животного раздражала всё так же, хотя бы потому, что тот всегда выглядел с ней, как идиот. Но он к ней уже привык. — Я почему к тебе обратился? Ты, наверное, много раз серьёзно ссорился с Гин. И, на моё удивление, всегда выходил сухим из воды. Можешь рассказать, чем ты пользуешься, чтобы помириться, — вежливо проговорил Накаджима, стараясь, чтобы его неприметная лесть грела душу шурину. Он уже давно разгадал, что Акутагаве нравится, когда его хвалят, пусть тот тщательно всё и скрывает. По крайней мере, когда Гин высказывает брату комплименты, тот быстро тушуется и скрывается в комнате. — Я же тебе уже говорил, что дело в кровном родстве, — «и тяжелом детстве» не договаривает он, но судя по взгляду, зять его прекрасно понимает. — Как бы не было тяжело, мы остаемся братом и сестрой. Наши отношения всегда будут держаться на этом. Тебе мои советы в этом не помогут. Я могу научить тебя мириться с сестрой, но не с девушкой. «Вообще, это ты меня должен этому учить» — думается мафиози, вспоминая, как крепко сжимал незнакомый парень ладони Хигучи, и как ласково улыбалась она ему в ответ. Акутагаве она так не улыбалась. Только в редких случаях, и то всегда порывалась скрыть свой порыв. Потому что, он такие нежности не принимал. И кажется, зря. — Ты знаешь, что девочки любят нежности, — медленно проговаривает он, видя напряжение на лице Ацуши. Тот, сидя на полу с самого начала разговора, подтягивается чуть вперед, озаренный пришедшей мысли шурина. — Сделай что-нибудь в подобном ключе. Не знаю. Научи совмещать красивые слова с такими же действиями. Помнишь, наш тот нормальный ужин, который я делал? — О, да! — Ацуши предпочел не вспоминать, что тогда они серьезно поругались с Рюноске, и тот угрожал ему, чтобы он ушел от Гин. — Ужин! Романтический ужин! Прекрасная идея, спасибо! Акутагава облегченно вздохнул, откидываясь на кровать. Вот и славно. Зверь нашел решение, он ему помог, и теперь мафиози никто не помешает наслаждаться дальнейшим чтением. Долг идеального шурина был выполнен. А вечером можно лечь спать пораньше. Пусть они делают, что хотят. Но мечтам было не суждено сбыться, так как зловещая тень зятя так и нависла над ним, отвлекая от самолюбования над своим поступком. Тот недовольно приоткрыл глаз, видя пытливое выражение Тигра, и ему захотелось вмазать, в частности Расемоном, чтобы тот вылетел из комнаты и больше в неё не заходил. Терпение владельца смертельной способности было не бесконечным, и долго на Тигров не распространялось. — Ещё чего? — сквозь стиснутые зубы, спросил он. — Акутагава-а, — начал было детектив, но мафиози шустро определил его требования, подскакивая с кровати. — Не говори мне, что ты ещё хочешь, чтобы я помогал тебе это всё организовывать?! — вспыхнул он, и одежда на его плечах начала шевелиться. Накаджима был до сих пор в удивлении, когда узнал, что Расемон может находиться на любой одежде парня, как бы являясь его частью, и живя внутри Рюноске. — Ты сказал, что поможешь. Но не сказал «как»! — видя, что тот хочет возмутиться, он взялся за контр-аргумент. — Ты не хочешь порадовать Гин? Тебе что, так трудно? — Ещё чего. На себя посмотри.

***

— Чертов Тигр, я убью тебя. Именно это шептал Рюноске, идя по вечернему парку, и видя, как портится погода. Будет дождь. И его мафиози ненавидел больше всего. Почти полдня они проторчали в центре, подбирая всё, что нужно для романтического ужина. Накаджима хотел закатить целый пир, но вовремя вспомнил, что бюджет у него ограниченный, а на злого Акутагаву, которого вытащили с постели в выходной день, надеяться не приходится. Он пытался найти что-то приемлемое, советуясь с шурином, которого тошнило от каждой атрибутики, которую показывал Ацуши. Он вообще не понимал девичьей страсти ко всей этой придури. И невольно думал, нравится ли эта вся лабуда Ичиё. Наверняка, тот парень такие сюрпризы ей устраивал, и от этих мыслей, челюсти сжимались плотнее. Рюноске еще подумал, готов ли он заниматься этой ерундой ради девушки. Конечно, нет. В итоге взяли самый минимальный набор, на который были способны: вино, свечи и экзотическая еда. Акутагава даже невольно вновь помог с ужином, думая, что такие действия выглядят более романтичными, чем всё то, что у них валялось в коридоре. По крайней мере, вкусная еда всегда была ценнее химических свечей, которые даже в голод не сьешь. И Рюноске невольно подумал, что если отмести всю романтическую лабуду, что они купили, то он ради Хигучи, мог бы приготовить что-то вкусное. И от такого открытия невольно горели щеки. Хотя Тигр почему-то так не считал, всегда пытаясь незаметно подсолить за ним или поперчить. Это раздражало ещё сильнее, чем само существование Тигра. Нечего ему указывать и что-то за ним поправлять. Он хорошо готовит. Гин, для которой парень иногда готовил вторую порцию, когда у него было настроение готовить, никогда не возмущалось его стряпней. Правда, соли или перца после этого, становилось меньше, что наводило на определенные подозрения. После сготовленного ужина, тот намеревался, как следует отлежаться за остаток дня, который не пролежал. Он довольно разлегся, включая книгу, которую оставил на самом интересном моменте. В книгах, Рюноске часто погружался в различные миры, дабы сбежать от гнетущей реальности. А ещё, читая про военную политику, он формировал свое мнение насчет военной философии. К чему это было? Просто не хотелось всегда выглядеть простой машиной для убийств. И когда он лег, то услышал противную заунывную музыку, которую Ацуши настраивал для вечера, и понял, что, даже прикрываясь наушниками, терпеть это было не в силах. А ведь они вряд ли остановятся на одних поцелуях. Юноша попытался уснуть, но представив эти яркие картины в голове, понял, что не только не уснет, но и прислушиваться будет. А смущать сестру не хотелось, поэтому, раздраженно фырча, он решил не ночевать сегодня дома. — Акутагава, точно все будет в порядке? Мне так неудобно, — шептал Ацуши, видя, как шурин куда-то собирается, заявив, что ради успеха дела лучше ему ночевать в другом месте. — Ага, ничего. Веселитесь, — раздраженно буркнул он, стараясь не смотреть на Тигра, ведь от этого хотелось ему только сильнее вмазать. Вот кто просил его ссориться? Но он понимал, что для их примирения им лучше побыть в одиночестве. Без третьих лишних. Сохранить свои нервы было ценнее. Но собирался дождь. Погода явственно намекала на это, тем, что ветер был какой-то неестественно сырой и прохладный. Начинался сезон дождей, который парень так ненавидел. Рюноске кутался в плащ, проклиная судьбу и свою неловкость, из-за которой не смог остаться дома. Надо было идти до ближайшего отеля, но парень медлил. Акутагава впервые за всё своё время осознал, насколько же он одинок. Сестра пусть и всегда будет рядом, теперь поглощена прелестями семейной жизни, которые вскоре захватят её в свой плен полностью. И будет она везде возле Тигра. А что есть у него? Работа, которая никогда не согреет, не прижмет, не подарит ласкового взгляда и не будет счастливо тебе улыбаться после рабочего дня? Он знал, кто мог бы всё это подарить. И это точно были не его увлечения. Хигучи Ичиё. Но он предпочел вместо неё гордое одиночество с полной стабильностью, не изменяя свою жизнь. Побоялся поверить. Стало даже обидно — его признание ни черта не поменяло, хотя казалось, что стоит открыть ему об этом рот, как всё камнем рухнет вниз. Но единственное, что разрушилось, это нежность, всегда шедшая от девушки. Та была отчужденной по отношению к нему тогда в кабинете. Это не печалило, но тоской отдавалось на сердце. Разве он сможет сделать её счастливой? Почему она выбрала его? Столько людей вокруг, а Хигучи безвозмездно отдала ему себя. А он лишь дикий зверь, который научился пускать когти и шипеть. Который по команде набрасывался на людей. Человек, не знающий нежности в таком жестоким мире. Разве можно что-то исправить? Как? Но ответить на эти вопросы парень не успевает, так как рядом его хлопают по плечу, заставляя резко повернуться, чтобы столкнуться с ненавистным лицом одного человека. — Акутагава-кун, какая встреча, — радостно говорит бывший наставник, широко улыбаясь. — Рад тебя видеть. Не думал, что ты любишь прогуляться перед дождем. — Не ваше дело, что я люблю. И снова воцарилось молчание. Никто из них двоих не знал, о чем говорить. Сейчас их ничего не сдерживало и не отвлекало. Не было лишних ушей и вопросительных взглядов, но парни всё равно продолжали лишь глядеть друг на друга. Один с нечитаемым выражением лица, а другой — отчаянной яростью. Как же ему хотелось врезать Дазаю, схватить за грудки, и выяснить, почему он так поступил? Почему бросил? Кто в этом виноват? Почему же взял с улицы и относился к нему хуже, чем к ручной собаке. Его уроки точно были полезны? Ведь после ухода Дазая, Рюноске только больше приобрел, чем потерял, честно говоря. — Дазай-сан, ничего не хотите сказать? — спрашивает мафиози, видя, как на мгновение, всего на секунду, поменялось выражение лица бывшего наставника, но вскоре тот снова нацепил на себя безучастную мину. — А что бы ты хотел услышать? «Бесполезно» — отрешенно думает мафиози, понимая, что дождь накрапывает, а Рюноске совсем не хочется под ним стоять. Зарабатывать себе болезнь в надежде, что из бывшего учителя получится выбить хотя бы какое-нибудь объяснение — было пустой тратой времени. — Хотя бы, узнать, почему вы ушли, — подражая тону Осаму отвечает сероглазый, хмурясь. Дазай неопределенно застыл, и видимо, это тема и в самом деле тоже являлось для него больной. За длинный промежуток времени, Рюноске таки научился различать чувства людей. — Но от вас я никогда не дожидаюсь никакого ответа. Он фыркнул, заправив руки в карманы плащей. Раньше парень отдал бы всё, чтобы вот так просто стоять рядом с учителем, и он спокойно разговаривал бы с ним. Но все мечты остаются мечтами, а они сами продолжают расти, двигаясь вперед без оглядки на старые слабости. К тому же, погода портилась. Как и настроение Акутагавы рядом с бывшим наставником. — Я не ненавидел тебя, Рюноске-кун. — Раздалось ему в спину, и тот слишком резко повернулся. На лице Дазая не было и капли ехидства. Какое-то мнимое спокойствие, даже улыбки на лице не было. Почему-то это привело его в бешенство, ведь он совсем не ожидал этих слов. В особенности, от него. — И что это значит? — прошипел Рюноске, совершенно сбитый с толку. Хрупкое равновесие в душе было нарушено, и он едва удерживался от того, чтобы продолжить то, что они тогда не успели в Агентстве. — Кто знает, — тот невинно пожал плечами, и Акутагаву знатно тряхнуло от злости, из-за чего он сократил расстояние, снова оказавшись вблизи Осаму, удержавшись от того, чтобы схватить его за грудки. — Почему ты всегда такой?! Почему нельзя сказать всё нормально?! Почему ты вечно недоговариваешь ничего?! — злился брюнет, срывая накопившуюся злость на того, кто был повинен в ней больше всего. Он так надеялся, что раз из Осаму вырвалось откровение, то они смогут нормально поговорить. Но не стоило даже начинать, ведь когда бывший наставник говорил с ним нормально? Юноша почувствовал, как неприятно дрожат губы, и скрыл их рукой, слегка покашливая. Первые капли дождя уже стали расползаться по земле. А холодный ветер неприятно сдавливал грудную клетку, из-за чего он нахмурился. Осаму поморщился, отступая на один шаг назад. — Какой же, ты всё-таки нетерпеливый, Акутагава-кун, — качает тот головой, выдыхая. — Я, может, пытаюсь тут извиниться, а ты лезешь вперед со своими вопросами. — Интересно, за что? — недовольно бурчит он, не особо веря в слова шатена. Его резко-меняющиеся позиция уже конкретно изматала ему нервы. — За… — тот ещё раз оглядывает парня, словно не зная, стоит ли говорить эти мысли в слух. — Ты, конечно, был не лучшим учеником. Но и я как оказалось, был не лучшим учителем для тебя. Наше обучение изначально шло ко дну. Так что, меня устраивает вариант, что тебе больше не нужно моё признание. Молодец. Ты наконец-то подрос. Рюноске смотрит на него, а плащ тем временем намокает. Мокрые волосы неприятно липнут к лицу, а Дазай тоже весь помокший, наконец-то просто улыбается. Акутагава не знает, что ему и делать. Старые раны неприятно ныли, словно по ним ковырнулись. Слова Дазая должны были принести долгожданное спокойствие, но вместо этого, парень чувствовал себя еще сильнее брошенным. Это прощение было, как хлесткая пощечина, которая ясно намекала, сколько времени, он потратил зря, бегая за таким человеком, как Осаму. Обида жгла горло, и он снова прокашлялся. Дазай ждал, терпеливо смотря на то, как эмоций сменяются на лице ученика с быстрой скоростью, пока оно не становится полностью безучастным. Видимо, он всё же собрался. — Я вас никогда не прощу за всё. Такое прощение мне от вас не нужно, — шепчет Рюноске, и Осаму понимающе кивает, догадываясь, что так и должно было быть, но тут ученик добавляет. — Но и больше не желаю напрасно злиться на такого человека, как вы. Это бессмысленная трата сил. Вы того не стоите. — Верно, — нервно выдает шатен, замолкая. В этот раз, на него уже удивленно смотрит Дазай, явно не ожидавший такой милости со стороны беспощадного Пса Портовой Мафии. Всегда помнящий только злость в свою сторону не только от Акутагавы, тот не ожидал услышать то, что на него не злятся. Возможно ли… что семейный быт повлиял на него, смягчая его? Вдруг, Осаму вздрогнул, понимая, что они до сих пор стоят под дождем, и все уже намокли, решается предложить невозможное для них тогда. — Может в кафе сходим? Обсохнем. — Деловито говорит он, надеясь, что мафиози не решит продолжить тот честный разговор, который теперь жегся на языке у бывшего Исполнителя. Повторять подобный опыт больше не хотелось. Парень хмурится, удивленный словами бывшего наставника, покачивая головой: — Я в отель, — слетает у него с языка, и владелец Расемона тут же жалеет, что сказал это, ибо у Дазая заинтересовано округляются глаза. — В оте-ель? Зачем? Тебя выгнали? — задорно интересуется он, и Рюноске незамедлительно хочется Расемоном выбросить бывшего учителя с какого-нибудь моста. А что? За то чужую мечту исполнит. — Нет, это… не важно. — пытается отмазаться парень, и Осаму на удивление всё понимает, улыбаясь: — Ну ладно. Тогда хорошего вечера. В итоге, шокированному Акутагаве пришлось быстро бежать до ближайшего отеля, не оглядываясь на бывшего наставника. Может, он был пьян? Подступающий сезон дождей давал о себе маленькие намеки. Акутагава был шокирован признанием неправоты учителя, которую тот никогда не признавал. Конечно, становилось немного неприятно, стоило вспомнить сколько Осаму ему нервов помотал, но в целом его устраивал этот вариант конца их взаимоотношении. Уже ночью, когда он ложились спать, то Рюноске пришло сообщение от непутевого зятя.

Накаджима Ацуши:

Мы помирились. Спасибо. Ты очень мне помог.

Акутагава невольно усмехнулся, чувствуя, как потеплело на душе. Осознания, что ничего не разрушается, и их небольшой внутрисемейный дурдом с участием Тигра будет продолжаться дальше, приятным грузом легло на плечи. Он и вправду к этому привык. Ему не хотелось, чтобы его семья разрушалась. Он перестал ненавидеть Тигра. Ибо смысла в этом — больше не было. Осаму, сидевший возле окна, тоже получил сообщение от Ацуши. Дазай, который занимался своими привычными делами, не ожидал звонка от ученика с вопросом, какие комплименты лучше говорить девушке, чтобы ввести её в смятение. Тогда-то он и узнал об утрешней ссоре, и о том, как Акутагава в этом деле помог. Суицидник был рад, что всё сложилось таким образом, и теперь у него нет причин переживать за то, поладят ли Ацуши и Рюноске когда-нибудь. Видимо, Чуя был прав, что признавать не очень-то хотелось, когда говорил, что ему не стоит вмешиваться. Он и вправду был центром их конфликта. Но теперь, его ученики взрослые люди, пришедшие к миру самостоятельно. И всё, что он может — это лишь с улыбкой смотреть им вслед махая рукой. И детектив знает, что Накаджима точно махнет ему в ответ. А вот, насчет Рюноске, он сомневался, и просто надеялся, что когда-нибудь, и мафиози так сможет. Сможет простить и отпустить.

Акутагава Рюноске:

Постарайся больше так не косячить, тигровый ковер. Не хочется с тобой снова бегать по всем магазинам, выбирая ароматические свечи.

На его языке — это означало: «я рад». И Ацуши, конечно, понял его. Утро Рюноске всегда встречал с легкой неохотой. Но сегодня было слишком много поводов. Во-первых, Гин и Ацуши помирились, что означало уют и спокойствие в семье Рюноске. Во-вторых, Дазай извинился вчера! Хотя, и в своей манере, и даже с причинением легкой нотки боли. Не причинять бывшему ученику боль он так и не научился. И всё было бы относительно хорошо, не считая проблем на личном фронте, если бы не… Тигр. Снова он. Видимо, это белая задница, не может жить без неприятностей, и всегда с успехом их находит. И почему-то постоянно вовлекает в них Рюноске. Потому что утром в комнату его отеля, громко постучали. Он раздраженно прошёл вперед, открывая дверь. И шокированно замер, заметив в дверях Дазая. В голове возникло множество вопросов, главный из которых звучал так — откуда тот узнал, в каком отеле он находится и в каком номере? — О, Акутагава-кун! Доброе… — жизнерадостно начал бывший наставник, но Рюноске не дал ему договорить, резко захлопнув перед ним дверь. Нет, не хватало, чтобы и этот выходной, ему испортили. Особенно с самого утра. Потому что Дазай, как плохая погода. Появился — жди беды. Из-за двери снова заголосили: — Акутагава-кун, открой! — закричал любитель суицида, — я тут как бы не один. С женихом Гинни-тян! Это заявление заставило парня нахмуриться. Разве Тигр не должен быть сейчас с его сестрой? Как-то странно это всё. Мафиози открыл дверь, и на него чуть не вывалился беловолосый юноша, который что-то держал в пакете. Рюноске предусмотрительно отступил, позволив детективу упасть на пол. Он обиженно забурчал, что так в семье не поступают, но ему было всё равно. — Что случилось? — строго спросил Акутагава, взглянув на заходящего вальяжно в комнату Дазая. Проснувшаяся жажда крови колыхалась в плаще. — И почему ты пришёл с ним? — Да там такое!.. — Ацуши резко вскочил, потирая ушибленные колени. — Я увидел парня Хигучи, ну того, которого мы видели. И он там. — детектив опустился до низкого шепота, — с другой! Понимаешь? — Что?.. — ошеломленно пробормотал застывший Рюноске, чья нижняя губа в удивлении дернулась. Раздался смешок Осаму. — Вот то! Он ей изменяет! — возмущался зять, махая пакетом, из-за чего парню пришлось отступить на на шаг назад. Не хватало, чтобы волнительный родственник его этим пакетом по лицу и пришим. — Мы не можем этого допустить! Понимаешь? Такое нельзя допускать! Акутагава прищурился, почувствовав легкую злость. Слова зятя были верны. Такое допустить нельзя. Он не позволит.