Там пустота

      У Риенн есть план, а на помощь внезапно приходит Доро: друг друга они так и не переносят, но все меняет общий враг - а Магда определенно посягнула на то, что никак не может ей принадлежать.       Больше всего Риенн боится, что Шемьен разгадает их секрет, но удивительным образом все идет, как должно. Вероятно, свою роль - нечаянно! - сыграл здесь Соан, все еще не знавший про Шемьена главного, а потому искренне переживавший за то, что творилось в квартире шесть шестого дома на Шестой улице. Именно его реакция заставляет Шемьена все-таки принять тот факт, что его союз с Магдой - что-то ненормальное, извращенное.       В последнем слове перед судом Магда говорит коротко:       - Мне жаль. Мы заигрались.       А потом добавляет, глядя прямо на Риенн:       - Но нам все нравилось.       Риенн вне себя от этого "мы", на которое Магда не имела никаких прав, и совсем разочарована, когда объявляют приговор.       - Чертовы ублюдки, - шипит Риенн, - какое, мать их, непредумышленное?       Соан обнимает ее ласково, успокаивающе:       - Не переживай. Главное, что твой брат жив, а она ближайшие пятнадцать лет проведет за решеткой.       - Они отпустят ее лет через десять, если не раньше, - нервно смеется Риенн. Шемьен тоже смеется - так, что слезы из глаз, но вид у него все равно какой-то испуганный - то ли от чрезмерного к нему внимания, то ли от нелепости самой ситуации. Риенн чувствует, что в нем что-то сломалось окончательно, но уверена, что это можно исправить. Починить, как это делал мастер Сандер.       Вечером они с Доро сидят в каком-то дурацком баре. Обоим надо выдохнуть, выпить - за то, что все почти получилось.       - Думаешь, теперь у тебя больше шансов? - усмехается Риенн. - Или по-родственному помог?       - Сама-то как считаешь? - лениво спрашивает Доро, и ничего не понятно, да и никогда они не понимали друг друга, а это перемирие - вынужденное, случайное. Вместо ответа Риенн говорит:       - Спасибо.       Доро смотрит на нее удивленно, но потом вдруг подмигивает дурашливо:       - Обращайся.       Может, все еще надеется, что Риенн поделится с ним наследством мастера Сандера. Может, и правда так нужно сделать.       Не чокаясь, они пьют до дна и расходятся - в надежде, что никогда больше не встретятся.

***

      Анхелика вернулась домой, охваченная странным волнением. Практически сразу поднялась наверх и прямо с порога заявила Шестерки:       - Я тебя продала!..       И в тот же миг успокоилась, словно бы наконец примирилась с тем, что уже сделала.       Шестерки где-то там, в груде подушек и одеял, и увидеть его лицо Анхелика не могла, но голос звучал на удивление бодро:       - Надеюсь, вырученных денег хватит на бутылку хорошего вина, чтобы мы отметили это знаменательное событие как следует?       - Я все здесь продала, - Анхелика устало привалилась к стене.       - О, так это прямо праздник, - Шестерки уселся наконец на постели, глаза его озорно блестели. - Теперь тут точно станет веселее.       - Да что с тобой не так? - закричала Анхелика. - Почему ты никак не сгинешь?       Шестерки замер - вся дурашливость куда-то пропала:       - Не говори больше ничего, пожалуйста.       Анхелика заплакала: ей стало страшно - и от того, что опять начинать все с самого начала, пусть и с деньгами, и от того, что, сама того не заметив, привязалась к Шестерки - и ведь там еще, на острове, это с ней случилось. Сколько бы она себя ни обманывала, а не он от нее, а она от него зависела, так ничего и не изменилось.