Там пустота

      Доро долго не был дома. Прошлым летом сопровождал мать в круизе, но остальное время проводил в кампусе или у приятелей - а их у Доро появилось множество.       И все-таки перед последним триместром Доро возвращается домой - не потому, что скучает по родителям. Просто настала его очередь принимать гостей.       Отец не рад такому визиту, поэтому с Доро едут только несколько самых близких друзей, хотя побывать в особняке доктора Линнегора хотелось многим.       От матери Доро узнает, что кузины не будет - она все еще в интернате. Это просто замечательная новость, Риенн он на дух не переносит. Чертова мелкая заноза.       Однако вечера компании все так же приходится проводить в ненавистном зимнем саду.       - Милый, ну вы же знаете, как наш папа не любит гостей, - напоминает мать. Для каждого из друзей Доро у нее своя дежурная улыбка, самая теплая - для Магды.       Наверное, в ней мать видит потенциальную невестку.       Доро не спешит разочаровывать родителей, но согласен, что на Магду нельзя не обратить внимание.       Магда стоит у окна с задумчивым видом, покачивает в руке бокал с вином. Замечает Доро и улыбается:       - А Шемьен милый. Мне нравится.       Настроение у Доро портится: что-то, похожее на ревность, заставляет отозваться грубо и зло:       - Это ты зря так. Он даже трахнуть тебя не сможет, дисфункциональный в этих делах, как говорится.       Улыбка на лице Магды превращается в усмешку:       - Есть множество разных способов доставить женщине удовольствие. Хотя откуда тебе это знать?       Доро краснеет. Магда раздражает его и притягивает одновременно, есть в ней что-то такое, что свойственно и самому Доро, да только догадаться, что именно, никак не получается.       - Впрочем, ладно, лучше скажи, ты про него ведь тогда рассказывал? Доро не сразу понимает, о чем спрашивает его Магда, но смутное сначала воспоминание вдруг вмиг становится ясным: как-то спьяну Доро сболтнул, что убил кое-кого, но при этом как будто и не убил. Доро казалось, что никто не поверил в эту странную историю, а вот же, Магда ничего не забыла.       - Ну...       Магда снова мягко улыбается и повторяет:       - Он мне нравится.

***

      Шестерки стал совсем плох и почти не спускался вниз. Лежал днями в кровати, обложенный со всех сторон подушками, слушал радио. Иногда читал, но Анхелике казалось, что любое движение дается ему с неимоверным трудом, даже если всего-то и нужно страницу перевернуть.       И все равно поднималась к нему редко, каждый раз втайне надеясь, что он все-таки умер окончательно и все наконец-то закончилось. Похоже, желание это чересчур легко читалось на ее лице.       - Я этого тоже жду, - Шестерки сипло засмеялся, подавился собственным смехом и завозился в своих подушках. Анхелика услышала, как щелкнула зажигалка, и недовольно поджала губы. Шестерки курил слишком много в последние дни, и запах дешевого табака уже успел пропитать всю мансарду.       А еще дым сочился сквозь воспаленные порезы, которых на теле Шестерки становилось все больше, и от этого зрелища Анхелику мутило. Впрочем, еще хуже Анхелике было, когда она видела, как Шестерки себя штопал - прихватывал грубой черной нитью расползающуюся кожу, а вместо крови в ранах пузырилась непонятная черная жижа.       Поразительно, как тогда, на острове, Анхелика не смогла сразу понять, что Шестерки не был уже человеком. Сейчас то время она вспоминала с содроганием, да и нынешняя ситуация не сказать, что была хороша, но все же стоило признать: несмотря на все раздражение, в глубине души Анхелике необычайно нравилось, что теперь Шестерки от нее зависел - как до того от Херувимчика. И от своей сестры.