Там пустота

      Спуск занимает много времени - и пройти приходится немало, и страх заставляет идти совсем медленно.       Когда Риенн наконец добирается до нужного места, она видит Шемьена.       Он сидит, прислонившись к наклонной плите - часть ее скрывается в темной воде.       Одежда на нем еще мокрая, а волосы уже высохли, и кровь тоже, только глянцевые потеки на лице.       Риенн и хочется броситься к нему, и не по себе. От чувства вины готова сквозь землю провалиться, и жутко, что в такой момент она не столько за Шемьена волнуется, сколько...       Риенн подходит ближе и замечает, что Шемьен ей улыбается ободряюще, как всегда, когда Риенн бывала не в духе.       - Я надеялся, что ты придешь. Поможешь?       С трудом идут они обратно, Шемьен сильно хромает, и теперь Риенн видно рану на его голове, но до того радостно, что брат живой, что не переломан весь, и потому легко получается прогнать мысли, что это неправильно, что так не должно быть и не мог он выжить.       По дороге домой Риенн беспрестанно шепчет: просит прощения, говорит о любви, о страхе, обо всем на свете. Шемьен молчит, лишь дышит тяжело, и Риенн охватывает паника, вдруг он умрет сейчас, вдруг она делает только хуже, хотя и понимает, что по-прежнему уже не будет в любом случае.       В саду они встречают мастера Сандера. Тот становится сумрачным, и Шемьен спешит ответить на еще не заданный вопрос:       - Это случайность.       Он сбивчиво пытается объяснить, но говорить ему трудно, и рассказ совсем путаный, а Риенн ничего добавить не может, только плачет тихо от стыда, что даже после такого брат ее защищает, но мастер Сандер толкует ее слезы по-своему:       - Смотри, как она напугана. Это так проявляется твоя забота о сестре? Или ты лгал?       - Мы говорили про баровую машину и подошли к краю, вдруг ее видно, но ветер... - Риенн начинает рыдать, потому что боится мастера Сандера, боится за Шемьена и презирает себя, легко ухватившуюся за возможность тоже поверить в обман.       - Что ж, - мастер Сандер задумчиво смотрит на брата и сестру Стерна. - Риенн, иди в свою комнату, а ты, Шемьен, в мой кабинет.       Поздно вечером Риенн пробирается в спальню брата, чтобы еще раз убедиться, что он действительно жив.       И тогда Шемьен рассказывает ей.       Риенн понимает, что не хотела всего этого знать, что лучше бы с ней не делились правдой, которая хуже всяких догадок.       Очень горько.       На рассвете Риенн клянется, что спасет Шемьена, чего бы ей это ни стоило.

***

      После острова Анхелика научилась не отвечать на неудобные вопросы - их было слишком много.       И сейчас игнорировала, потому что иначе могла нарушить то хрупкое равновесие, которое она так долго искала. Ей не нравилось признаваться в том, что она была глупой, что глупой и осталась, потому что просто приняла новые правила, отказалась от себя прежней.       Шестерки хмыкнул и закурил. Анхелика заметила, что откуда-то из его шеи начал сочиться дым. Выглядело мерзко и странно.       - Что это? - испуганно спросила она.       - Я разваливаюсь, - Шестерки усмехнулся. - Как-нибудь придешь вечером, а тут человеческие руины.       - Надеюсь, это скоро произойдет.       - Почему ты меня ненавидишь?       Еще один неудобный вопрос. Анхелика вздыхает и отвечает - вопросом на вопрос:       - А почему ты не ненавидишь Херувимчика? Ты ведь боготворил его тогда.       - Вот именно! - Шестерки тряхнул рукой, и с сигареты осыпался пепел. Анхелика нахмурилась и пододвинула тарелку из-под печенья, чтобы Шестерки мог потом затушить окурок.       Шестерки, казалось, не обратил на это внимания и продолжил:       - Да, этот бог меня оставил. Такое случается, - Шестерки стряхнул пепел в щербатую чашку, и Анхелика недовольно поморщилась.       - Но знаешь, в какого бы бога ты ни верил, всегда есть то, что было до всего, и в глубине души именно в него ты и веришь по-настоящему. И это с тобой всегда, что бы ни случилось.       - И кто же это твое истинное божество?       Шестерки ответил вдруг полушепотом, словно нельзя поминать без надобности:       - Моя сестра. Риенн.