Там пустота

      Шестерки стоял, опираясь на костыли. Да и вообще что-то в нем стало другим, что-то неуловимое, но делавшее Шестерки на себя не похожим вовсе.       - Что, решил доказать, что инвалид? - Анхелика снова повернулась к плите - вода уже закипела, и свист чайника раздражал не меньше, чем оказавшийся явью Шестерки.       - Вынужденная мера, - хмыкнул Шестерки. - Я очень долго не принимал лекарств.       - Надеюсь, ты не намекаешь на то, что тут есть какая-то моя вина, - достала одну чашку, потом, после некоторой заминки, вторую. Залила кипятком заварку, вдохнула тотчас разошедшийся по кухоньке пряный аромат душицы. Сейчас нужно успокоиться, поговорить толком, чтобы больше никаких призраков и домыслов.       - Не-а, - как-то совсем по-детски отозвался Шестерки. - Мне не хотелось давать твой адрес наблюдателю, а лекарство мне доставляют курьером и лично в руки, вот и не получалось ничего.       - Это что же за лекарство такое?       - Особенное, - Анхелика не видела, но догадывалась, что Шестерки расплылся в привычной глумливой улыбке. - Везут прямо из лаборатории "АСТал".       - Их препараты бешеных денег стоят, - сдержать негодование все же не удалось. - За что тебе такая милость?       - Я уникальный пациент.       - Уникальный тем, что столько людей сгубил на острове? - зло прошипела Анхелика.       - Я выполнял свою работу, - Шестерки неловко опустился на стул, бросил костыли рядом, и Анхелика наконец осознала, что он и правда двигался с большим трудом, и это ей не нравилось. А еще больше не нравилось, что Шестерки говорил ей правду - кто бы мог подумать? Лучше бы он был таким откровенным тогда, а не сейчас, когда все уже неважно.       - Разве ты сама не считала, что они получили по заслугам? И дальше считала бы так, если бы в Кабинете не сменили риторику. А, может, и до сих пор тебе кажется, что все было правильно? - Шестерки смотрел на чашку, словно впервые ее увидел - щербатую, с полустертым узором.

***

      Доро паникует. Трудно представить, что с ним сделает отец, что скажут в полиции - и все остальные потом. В одно мгновение он разрушил свою жизнь, и ничего уже не исправить, и ничего хорошего не будет... Но идут минуты, часы - и никто не беспокоит Доро, он сидит в своей комнате и боится, но ничего не происходит.       Сплошное ничего.       Когда наступает время ужина, Доро идет в столовую - и семья там, как ни в чем не бывало. Закуски уже подали.       - Милый, вы опоздали, - недовольно роняет мать. - Я собиралась отправить за вами.       Доро занимает свое место и косится на Шемьена - только белоснежный бинт на шее напоминает о драке, да и то почти не заметен за воротником такой же белой рубашки.       А вот Риенн... На нее смотреть больно - бледная, какая-то всклокоченная, застывшая.       - Доротеос, будь добр, зайди ко мне после трапезы, - ровным тоном произносит отец, и в этот момент Доро, наверное, становится точно как Риенн - замирает, а сердце колотится бешено. Кошмар.       Доро плетется по темному коридору к кабинету отца - хоть чуть-чуть оттянуть начало неприятного разговора, но слишком медлить нельзя, иначе отец рассердится еще сильнее. Вдруг Доро окликает Шемьен - как белая тень посреди черной. Подходит, обнимает и шепчет мягко в самое ухо:       - Не расстраивай больше Риенн. Она твоя кузина - а мастер Сандер уверяет, что вам семья важнее всего на свете. Неужели для тебя это не так?       Доро не слушает Шемьена, обнимает тоже - одной рукой только. Стыдно в этом даже себе признаваться, но Шемьен ему нравится, очень нравится, и из-за этого Доро и злится больше всего.       - Обещай, что подобное не повторится. С ней ничего не должно случится. Ни при каких обстоятельствах. Никогда, понимаешь?       Доро хочется, чтобы они стояли так долго-долго. Прижать покрепче и чтобы щекочущий шепот не прекращался.       - Прости меня, - тихо отвечает Доро, и Шемьен отступает, и в его глазах - досада и разочарование.       -...очень меня разочаровало, Доротеос, - отец говорит монотонно, и Доро прилагает все усилия, чтобы не отвлечься и не пропустить самое важное. - И я боюсь, что подобное может повториться, а это неприемлемо. Мне нелегко далось это решение, но я вынужден отослать тебя из дома. Со следующей недели ты будешь жить в кампусе. Понимаю, что тебе придется непросто, но пора уже становиться ответственным, Доротеос. Ты взрослый, и мы с мамой больше не можем разбираться с твоими проблемами за тебя. Теперь иди. Подумай обо всем.       Доро кивает и едва ли не бегом покидает кабинет.       Доро ликует.