Там пустота

      В квартире темно и тихо. Подняться наверх Анхелика не решилась, но долго вслушивалась - и ничего не услышала, ни шагов, ни другого шума.       Никого дома нет, только она одна. Вздохнула то ли с облегчением, то ли с раздражением. Это же надо было ей такое придумать!       После острова совсем плохо.       Чертов Шестерки умер, и уж его-то теперь ничего не волнует.       Анхелика заплакала. Ей было обидно и горько. Ей хуже всех пришлось - осталась совершенно одна, начинала заново практически с нуля.       В конце зимы возле центрального концертного зала она как-то видела Херувимчика, и тот как будто был доволен жизнью. Возможно, ему удалось оставить все в прошлом, включая и ее, Анхелику. Так и не понял, что она его любила.       Слезы пропали, как и не было их вовсе. Анхелика прошла на кухню и сердито поставила греться чайник - огонь слишком сильный, и надо было бы его уменьшить, но вдруг синее пламя беспокойно заметалось.       В прихожей негромко хлопнула дверь.       Несколько долгих мгновений Анхелика не оборачивалась, потому что знала, что увидит Шестерки.

***

      Риенн с ума сходит. Весь день она не видела ни Шемьена, ни мастера Сандера, и вот не спит толком уже вторую ночь подряд. Думает даже, что готова позвонить отцу, но, конечно, не позвонит. Ни разу не решилась - в одном из ящиков шифоньера лежит с десяток неотправленных писем, не очень надежно спрятанных под бельем. Надо перепрятать, но это потом.       Перед завтраком Риенн сталкивается на лестнице с Доро, тот, заметив ее изнуренный вид, только усмехается. И сказать бы ему что-нибудь обидное, но Риенн сдерживается, сейчас Доро волнует ее в последнюю очередь.       И едва не падает в столовой без чувств - такая радость охватывает ее, когда она видит Шемьена. В ослепительно белом - и сам бледный, но улыбается сестре спокойно, словно и не пропадал никуда, и не боялся ничего. В руках чашка с кофе - утро как утро, и никакого страшного вчера.       Риенн хочется броситься брату на шею, хочется кричать, прыгать. Разумеется, оберег помог, и почему она не сделала его раньше?       Полдня Риенн не отходит от Шемьена, никуда не отпускает - то обнимет, то просто уткнется лицом ему в плечо. Шемьен гладит ее по волосам и смеется:       - А ведь ты была права, моя дорогая Риенн!..       Но что-то смущает Риенн, как будто все слишком легко обошлось. И ведь не зря так кажется, потому что за чаем в зимнем саду Доро неожиданно интересуется:       - Что, даже на марки денег нет?       Лицо Риенн идет красными пятнами. Шемьен же невозмутимо отвечает:       - Зато у тебя много, судя по тому, сколько всего отправляешь. Фотографии твоей голой задницы есть уже у всех в университете или пока еще нет?       Ехидная ухмылка исчезает с лица Доро, и через миг начинается драка. Как разнять Шемьена и Доро, Риенн не знает. Она кричит, но крик ее почему-то немой. В какой-то момент Доро хватает со стола фруктовую вилку и бьет ею наугад.       С ужасом Риенн наблюдает за Шемьеном - как по белому расползается красный, по воротнику рубашки и ниже, и кровь какая-то ненастоящая, чересчур яркая.       Доро вытирает разбитые губы, зло смотрит на Риенн, к которой возвращается наконец голос - и теперь ее слышат, наверное, все в доме.