Его сон

      Аято всегда во всем пытается наследовать поведение короля. Очень невоспитанного и спесивого, надо заметить… Он ведет себя с окружающими как король, трапезничает, как король и спит как король — развалившись на кровати во всю ширь. И не дай Бог прикоснуться к нему… Тогда одной железной девой на целый день не отделаешься. Но надо сказать, что только твоего промаха он и ждет: в последнее время, зная, что за особняком на время отсутствия Рейджи выпало присматривать именно тебе, он разыгрывает для тебя целое представление. Разваливается так, что только немного повернись — и упадет на пол, наполовину вытаскивает подушку из наволочки и измазывает ее в грязи, разрывает пододеяльники... В общем, делает всё, чтобы ты так или иначе его коснулась. А уж потом…       Ты вот о железном «последствии» сегодня забыла. Не специально — слишком сильна была усталость от школы и уборки особняка. Поэтому сейчас, проклиная холодное железо, ты ерзаешь в теле «железной девы», но твое натужное кряхтение падает на глухие уши, а через минут пять относительную тишину комнаты прорезает громогласный храп. Да, Аято в своем репертуаре… Чтобы отвлечься от раздражающего звука и скоротать время до вечера, когда наконец старший из тройняшек соизволит тебя выпустить, решаешь и рассказать самой себе какую-нибудь историю из детства. Тихие переливы собственного голоса успокаивали тебя, а уж историй ты знала несметное множество. Выбор падает на «Темного Патрика и повелителя Ворон Кромахи». — … и предрек, что первый сын его станет вором, и его всю жизнь будет преследовать закон, второй сын станет убийцей и всю жизнь не будет выпускать ножа из рук, а третий сын сделается нищим и всю свою жизнь проживет подаянием… — А ну заткнись! — гневно вопят откуда-то сверху, после чего железо где-то в районе твоего виска отзывается гулким звоном — стопроцентно не удержался от пинка. — Пищишь и пищишь, надоела уже! — Не пищу, — бормочешь ты, даже не задумываясь, что он может тебя услышать и рассердиться еще сильнее. — Я себе сказку рассказываю. Черт, теперь придется сначала начинать — ты меня сбил… — Тебе что, четыре? Какую еще сказку?! — ты не видишь, но аловолосый сейчас наверняка корчит презрительную гримасу. Впрочем, тон выдает его с головой: слово «сказка» он произносит полувопросительно, как человек, готовый прикоснуться к тому, что вожделеет, но до сих пор не верящий, что такое возможно. Ну конечно: если Корделия и рассказывала ему в детстве что-нибудь, то только список всего, что он был ей должен. Или какой он был негодный и никчемный сын. — Самую обыкновенную. Ирландскую. Аято, я не истерю, а занимаю себя. Вроде как тебе не мешаю — да и как я могу, в таком-то положении. Так что если это всё, то будь добр, дай мне закончить и попробовать хоть немного поспать. — Не дам!       Что ж, этого следовало ожидать. Несколько секунд в комнате царит молчание, а после прямо на передний корпус девы внезапно шлепается чужое тело. Сквозь щели на уровне глаз ты успеваешь заметить, как Аято подпирает голову руками буквально на той же пластине, под которой находятся твои плечи, и приказывает: — Значит, рассказывай сначала!       Хоть он и старший из тройняшек, Аято по-прежнему инфантилен настолько, что забывает обиду и разжигает в себе интерес буквально за считанные секунды. — Ч-чего? — Я сказал, рассказывай сначала то, что ты там бормотала! Или я тебе повторять должен?!       Закатывая глаза, откашливаешься. Он неисправим. Глубоко вдыхаешь и начинаешь вновь: — Король Коннахта был добрый король, но у него было три беспутных сына, которые однажды накликали на него великую беду…