IHTFP

Около часа ночи на травянистой домашней лужайке в пригороде Бостона началось похищение. Трое старшекурсников — все физики — и их заложник скрылись на старой разбитой машине. Они промчались по относительно пустому шоссе, миновали темные просторы зоопарка "Франклин" и стеклом застывшую гладь реки Чарльз. Автомобиль проскользнул на стоянку студенческого общежития, и дальше группа двинулась пешком. В кампусе Массачусетского технологического института царила мертвая тишина, освещенные тропинки пустовали — и продолжали пустовать, пока трое молодых людей скользили в тени столетних грабов. У запертого входа возникла заминка, пока один возился с замком, а двое других стояли на страже. Как только путь оказался свободен, войти в туннели техобслуживания стало плевым делом. В свое время группа разжилась и другими необходимыми вещами — стремянкой из чулана и стулом из классной комнаты. Нагруженные этим, они мчались по подвалу под Бесконечным Коридором [1], свет их фонариков создавал угловатые тени, скользящие по потолку с трубами. За поворотом коридора оказалась лестница. Подъем по ней с дополнительным грузом получился сложнее, чем обычно. Молодые люди остановились отдышаться на крыше; луна сияла сквозь слои облаков, окрашивая бетонные плиты в призрачно-серый цвет. Здесь начался подъем по стремянке к основанию Большого купола. Оказалось трудным ползти вверх по наклонной поверхности, но благодаря своему упорству студенты наконец добрались до вершины. За рекой ярко сияли небоскребы Бостона, отражаясь в её тёмных водах — и для парней в тот момент в мире было место только этому зрелищу. Не было никаких экзаменов и дедлайнов. Никакого беспокойства из-за студенческих кредитов или нерешенных дифференциальных уравнений. Момент безмятежности прошел, и студенты продолжили свою работу в молчаливом признании. Со всей осторожностью стул был закреплен на самой верхушке купола, лицом к завораживающему виду. Самый высокий из парней, в очках с толстой оправой и отрастающей козлиной бородкой, водрузил украденное на середину сиденья, словно на трон на вершине мира. Несколько часов спустя доктор Айзек Кляйнер начал свою последнюю неделю в качестве преподавателя — как всегда, вовремя. Хотя решение уйти и навевало некоторую грусть, оно определённо не являлось напрасным. В конце концов, он не уходил на пенсию (мужчина был ещё слишком молод для этого), а просто переворачивал одну из страниц своей жизни. Перспектива практической работы в области квантовой механики — направление, находившееся в застое годами — в одном из самых передовых и хорошо финансируемых исследовательских центров в стране была слишком заманчивой. Более того, Кляйнеру лично предложили новую должность. Это стало некоторым сюрпризом, даже несмотря на то, что на его лекции о сверхквантовых структурах всегда приходило достаточно сотрудников "Черной Мезы". Учитывая секретность научного центра, о нем мало что было известно, кроме, конечно же, огромного количества оборонных заказов, которых ему доставалось больше, чем всем другим частным лабораториям. Доктор принял предложение без колебаний, но все же с тяжелым сердцем. Хоть он и не являлся самым популярным профессором в университете, поскольку его наняли скорее из-за почти невероятных познаний в физике, чем из-за преподавательского таланта, тем не менее, благодаря своей искренности и доброте Кляйнер завел немало хороших знакомых среди студентов. Пожалуй, самым печальным в уходе было то, что он не увидит, как его нынешние ученики заканчивают свое обучение в аспирантуре. Толпа студентов на Киллиан-Корт, перегородившая ему путь, прервала размышления преподавателя. Он вытянул шею, следя за их взглядами, направленными через зеленую лужайку на Большой купол. Там действительно что-то было, но оно находилось слишком далеко, чтобы различить что-либо, кроме крошечного красного треугольника, мерцающего на фоне голубого утреннего неба. — Ну и ну! Неужели ещё один розыгрыш? — воскликнул Кляйнер, поправляя свои очки и приближаясь к группе. — О, здравствуйте, профессор, — поздоровался один из студентов, убирая от лица бинокль. — Похоже на то. И видимо, для кого-то конкретно. Парень пожал плечами и передал бинокль доктору. Тот долго крутил центральное колесико фокусировки, настраивая под свою близорукость — чтобы увидеть своего садового гнома, восседающего на стуле на вершине Большого купола.

***

Возможно, это была какая-то бессердечная усмешка судьбы: день рождения его старого профессора пришелся как раз на первую неделю его работы на новом месте; своеобразное напоминание о шутках прошлых лет. Обычному человеку и в голову бы не пришло рисковать местом, на которое претендовали столь многие, ради простого розыгрыша. Но доктор Гордон Фримен не являлся обычным человеком. Если и было что-то в академической среде (точно не финансирование), так это небрежная общительность, пришедшая прямо из студенческих общежитий. Она создавала своего рода контраст с "Черной Мезой", где неловкое молчание могло тянуться так же долго, как луч многомиллионной лазерной установки. Конечно, Гордон никогда не отличался особой разговорчивостью, но ему все же было неприятно попасть из стайки других молодых аспирантов в окружение седовласых мужчин, годящихся ему в отцы. Обсуждения уравнений Лагранжа или нулевой энергии мало походили на нормальное общение. В конце концов, эта авантюра стала таким же подарком для него самого, как и для Кляйнера. Фримен ехал на трамвае в сектор С со стаканчиком кофе в одной руке и рюкзаком в другой. Другие ученые в одинаковых лабораторных халатах и ярких галстуках посматривали на ранец, но ничего не говорили. В любом случае это было заботой службы безопасности. Охранник на проходной заглянул в рюкзак и удивленно приподнял брови, роясь в нем. Он приостановил свой осмотр, покосившись на молодого ученого: — Что, пойдешь потом в поход? Гордон молча кивнул. Сотрудник службы безопасности фыркнул и покачал головой: — Ну как скажешь, мужик. Физик улыбнулся, допил кофе и, накинув лямку ранца на плечо, вошел в шлюз сектора С. Он поздоровался с завсегдатаями в вестибюле и кинул в ближайший мусорный бак опустевшим стаканчиком. Тот отскочил от края, прежде чем упал внутрь. Хороший знак. С этим предчувствием Фримен начал ещё один рабочий день, ожидая покрова темноты, которая требовалась для его дела. Как обнаружил Гордон, работа службы безопасности являлась лишь одним из множества фасадов "Черной Мезы". Больше демонстрация силы, чем строгое соблюдение. Видимо, руководство было не совсем согласно с Франклином [2] в том, что проводить профилактику проще, чем лечить. Однако вместо того, чтобы рассчитывать на то, что в нужный момент охранник отвернется от мониторов системы видеонаблюдения, физик провел вчерашний обеденный перерыв, прогуливаясь по коридорам и отмечая камеры слежения и их слепые зоны. По крайней мере, вариантов выбора у него оказалось более чем достаточно. Первый этап начался после окончания рабочего дня. Фримен нашел предлог, чтобы остаться до вечера — вызвался на починку одного из сгоревших ускорителей. Ремонт механизмов всегда был верным способом скоротать время. — Девять вечера? Уже? — доктор Вэнс вытер пот со лба, размазав вместо него машинное масло. — Думаю, ребята, остальное оставим на завтра. Пора переходить ко второму этапу. Гордон в одиночестве вернулся в раздевалку и порылся в своем пронесенном сюда снаряжении в поисках сменной одежды. Черная футболка с длинными рукавами и серые спортивные штаны будут явно более подходящей одеждой, чем лабораторный халат и галстук. С самого дна рюкзака физик вытащил свое последнее приобретение, которое сделал в интернет-магазине и затем спрятал в свернутом спальном мешке. Керамический гном был немного меньше прежнего у Кляйнера, но и у него имелись тот же красный колпак, та же синяя рубашка и такое же веселое выражение лица. К сожалению, маршрут Фримена требовал минимальной нагрузки, так что придется нести только самое необходимое, чтобы получилось, если что, протиснуться куда-либо. Спрятав в карман отвертку, миниатюрный фонарик и заколку для волос, затем повесив упакованный спальный мешок за спину и взяв в руки садового гнома, ученый принялся за работу. Он выбрал точкой входа вентиляционное отверстие в коридоре, идущем от раздевалки: хотелось бы как можно дольше оставаться вне поля зрения. Готовясь, Гордон в голове проложил маршрут к секции лаборатории, граничащий со скоплением труб. Как и подсказывал здравый смысл, сразу за бетонной стеной проходил ремонтный тоннель. Аккуратно установив решетку на место, физик пополз по вентиляционной шахте практически в полной темноте: света было едва достаточно, чтобы различать стенки. Коротких взглядов в попадающиеся решетки воздуховодов темных лабораторий хватало, чтобы ориентироваться безо всякой опасности заблудиться. Это была стихия Фримена: узкие шахты являлись для него такими же привычными, как для альпиниста — горы, а для спелеолога — пещеры. Никакой привлекательности, никакой эстетичности — только дизайн, основанный на функциональности; почти как в природе. Участок трубы, по которому он прополз, заканчивался большой комнатой с вытяжным вентилятором, прогоняющим горячий воздух на поверхность. Справа от Гордона в стене ограждения оказалась дверь. Изогнувшись, чтобы его не задели лопасти, ученый подошел к двери и подергал за ручку — было незаперто. Что ж, его примитивная отмычка сегодня не будет задействована. Возможно, оно и к лучшему: он не очень-то и умел с ней обращаться. Сильной стороной физика являлось ориентирование, благодаря которому он и сделал себе имя ещё в MIT и на полуразрушенных консервных заводах на окраинах Сиэтла. Не было такого укромного уголка или щели, куда он не смог бы проникнуть. Ещё хорошую службу ему сослужило умение вовремя сделать ноги. Быть может, в другой жизни Фримен стал бы отличным бегуном; в другой жизни, где он не был бы долговязым ботаном, посвятившим свою жизнь науке. И вот, как он и подозревал, по ту сторону двери оказался служебный тоннель. Было темно, но его глаза уже привыкли к этому благодаря слабому свету из вентиляционных решеток. Кроме того, стены усеивали тусклые аварийные лампы. Сейчас, наверное, они питались атомной или солнечной энергией, подаваемой километрами электропроводки. Огни окрасили тоннель в малиновый цвет, и множество нависающих над головой труб мало чем отличались от сосудов гигантского зверя. Гордон отметил для себя эту странную красоту и вернулся к своей задаче. Северо-запад. Именно там был офис испытательных лабораторий сектора С. Мужчина крепче сжал гнома в руках и устремился в дразнящую неизвестность. Несмотря на чувство узнавания и ностальгии, тоннели технического обслуживания "Черной Мезы" были на голову выше столетних школьных подвалов и полуразрушенных заводов, которые посещал физик во времена своей юности. Там, где он привык видеть оштукатуренные стены или гнилые доски, находился толстый некрашеный бетон времен Холодной войны. Размах самого тоннеля был огромен, многочисленные трубы пугали своей огромной массой. Сразу стало понятно, что они предназначались для мощностей, необходимых для бомбардировки материалов экзотической материей, и нависали над головой, словно огромная грозовая туча, готовая вот-вот разразиться разрядами молний. — Эй! Окрик вырвал Фримена из задумчивости и вынудил застыть на месте. Ранее темный коридор теперь заливал свет, тень ученого нервно прыгала на стене. Позади него торопливые шаги замедлились до полной остановки. Медленно и машинально он обернулся. Там оказался один из одетых в синее охранников, его фонарик светил прямо на злоумышленника. Но свет дрогнул и заколебался. — Что это, черт возьми? А-а, гном. Прижатый к груди, словно новорожденный ребенок. Он послужил тем самым великолепным отвлечением, которое только и нужно было нарушителю. Гордон рванул за угол, буквально летя над полом. — Эй! А ну вернись! Бег. Хлеб насущный. И все-таки, может, ему хоть раз стоило бы прислушаться к голосу разума и не лезть куда не следовало? Физик едва удержался от смеха. Он не смог припомнить ни одного случая, когда нашелся бы хоть один убедительный аргумент против вылазки. Возможно, в данную секунду Фримен и опережал офицера безопасности, но пока что сеть туннелей в основном являлась непрерывными длинными коридорами. В незнакомой обстановке лучше выйти за пределы видимости. Обгоняя преследователя, ученый будет скрыт из виду только до тех пор, пока охранник не повернет за угол. Гордон взял гнома под мышку и вскарабкался по первой попавшейся вертикальной трубе, втиснувшись в щель между потолком и паропроводом. Когда он наконец сумел успокоить свое дыхание, то услышал эхо приближающихся шагов по бетонному коридору. Через щели между трубами физик мог наблюдать за охранником, который, согнувшись и уперев руки в колени, остановился отдышаться прямо под его укрытием. — Господикакойжеонбыстрый, — выдохнул тот. Наконец мужчина выпрямился и снял рацию с пояса. Глаза Фримена в ужасе расширились. Можно было только представить, сколько таких вот синих трутней появятся при нажатии кнопки... Сколько часов он сможет прятаться в этой тесной парилке? И, что ещё важнее, как ему удастся вовремя прийти на рабочее место? Но охранник остановился, а рация замерла всего в нескольких сантиметрах от лица. Затем он вздохнул и покачал головой, возвращая средство связи на крепление на поясе. — Мне недостаточно платят за это дерьмо, — пробормотал мужчина и, побежденный, начал свой путь обратно в испытательные лаборатории. Ученый выдохнул, осознав, что задерживал дыхание, и на всякий случай ободряюще похлопал гнома по спине. Гордон добрался до кабинетов сектора С раньше, чем планировал, хотя короткая погоня наверняка и сократила время маршрута. Как только физик заполз обратно в вентиляционную шахту, он принялся искать ближайшую решетку, чтобы определить свое местоположение. Наконец, найдя таковую и посветив фонариком сквозь неё, он увидел, как полосы света освещают темную пустую комнату. Обычную, без украшений, абсолютно утилитарную. Кабинет Магнуссона, хорошо. И совсем рядом… Легким толчком Фримен сдвинул следующую решетку, днем ранее закрепленную комочками жевательной резинки вместо болтов. Он спустился в кабинет Кляйнера, закрепил вентиляционную решетку, отряхнулся и поставил свой подарок прямо в центр деревянного стола. Прежде чем развернуть свой спальный мешок и устроиться на ночь, ученый сверился с часами. 22:08. Интересно, смог бы он пройти этот маршрут меньше, чем за час? Несколько часов спустя доктор Айзек Кляйнер отправился к офисам сектора С — как всегда, вовремя. Гордон, конечно же, успел выскользнуть из кабинета как раз так, чтобы успеть вернуться к своему шкафчику, отметиться на входе и перекусить приготовленной в микроволновке овсянкой. И как только физик увидел старшего коллегу, проходящего мимо комнаты отдыха, тут же смахнул остатки завтрака в мусорное ведро и побежал ему навстречу. — А, доброе утро, Гордон, — поздоровался Кляйнер. — Хорошего тебя дня. — И вам того же, — ответил Фримен, отсалютовав кружкой с кофе. — Я хочу проверить свою почту, прежде чем мы пойдем в лабораторию, — сказал профессор, возясь с замком. — Всего несколько минут. Дверь распахнулась, открывая совершенно обычный кабинет — за исключением садового гнома, гордо стоящего посреди рабочего стола. — С днём рождения! — объявил молодой человек. — Гордон! Он ведь такой же, как и мой предыдущий! — Кляйнер поднял фигурку и осмотрел ее со всех сторон. — Как тебе удалось провернуть это дело? Я знаю, что ты не очень хорош во взломе замков. — Технические тоннели, — ответил Фримен. — И подвернувшиеся вентиляционные решетки. — Ты несерьезно! — воскликнул профессор, наполовину роняя, наполовину ставя украшение обратно на стол. — Боже мой, надеюсь, тебя не заметили. Гордон потер шею. Глаза Кляйнера расширились, лицо побледнело: — Что? Кто?! — Какой-то охранник, — пожал плечами парень. — Обвел его вокруг пальца. Он даже не удосужился сообщить обо мне. — Я бы очень не хотел выручать вас из неприятностей в первую же неделю работы, Фримен, — отчитал его старший коллега своей самой лучшей интонацией разочарованного профессора. — Вам и не придется. — А почему ты так уверен? — Правдоподобное отрицание. Кляйнер, усмехнувшись, покачал головой и плюхнулся в офисное кресло. Гордон протиснулся мимо, решив сесть во главе стола. — Мне нравится, правда нравится, — вздохнул старший ученый, подпирая подбородок рукой и глядя на стоящего перед ним гнома. — Но стоило ли оно того? — Я вам задолжал, — просто сказал Фримен с задумчивой улыбкой на губах. — Похоже на то. Ты разбил предыдущего. Так и было. Гном развлекал преподавателей и студентов Массачусетского технологического института в течение целого дня, прежде чем та же группа шутников вернулась ночью, чтобы вернуть белобородое садовое украшение обратно своему профессору. Как оказалось, Гордон лучше карабкался наверх, чем спускался вниз. Его кроссовки соскользнули со стеклянного купола, и он выпустил из рук драгоценный груз, чтобы удержаться самому. Трое студентов с ужасом наблюдали, как керамическая статуэтка скатилась вниз по куполу, как сбежавшая покрышка, и полетела по красивой параболической дуге с крыши корпуса №10. У них было несколько секунд, чтобы обменяться ошарашенными взглядами, прежде чем звонкий треск разнесся по всему ночному кампусу. — Я ценю этот жест, но ты никогда не был в долгу, — заверил его Кляйнер. — Во всяком случае, я рад, что старичку пришлось отправиться в приключение, даже если оно закончилось его кончиной. У меня до сих пор где-то на флешке есть его фотографии оттуда во всей красе. Профессор сделал паузу, хмурый взгляд сменил беззаботную улыбку: — А что насчет твоей выходки… Фримен приготовился, глотнув кофе. — Я знаю, что всем нам нужна какая-то разрядка в стрессовых ситуациях, но это уже тянет на нечто незаконное. Гордон почесал висок: — Помнится, в MIT вы одобряли подобное. — А в "Черной Мезе" — нет, — хрипло возразил Кляйнер. — Ты вступил на минное поле корпораций, параноидально относящихся к коммерческой тайне. Прямо скажем, далековато от академических кругов. — Это было в первый и последний раз. Профессор улыбнулся, покачав головой: — Я знаю, что тобой движет, мой мальчик. Мной движет то же самое — погоня за неизвестным. Когда я впервые увидел двухщелевой опыт [3], то понял, что пути назад нет. Только лишь однажды? О, нет-нет-нет. Ты мельком увидел эту тайну — и теперь будешь преследовать её, невзирая на последствия. Это было сюрреалистично и ностальгически — слышать, как его предостережение превращается в похвалу. Фримен, может, и чувствовал себя здесь более одиноко, чем когда-либо, но прямо сейчас он будто снова вернулся в институт, в кабинет профессора Кляйнера, который — и заинтригованный, и разочарованный — просматривал работы своих студентов. Гордон так ясно представил себе это, что перед глазами закружились, подобно кофе в его чашке, воспоминания о тех временах. — Эй, док! Доброго утра вам! Молодой ученый резко выпрямился на стуле: он узнал этот голос. Конечно же, у того самого охранника, который едва не поймал его ночью, сейчас должна была заканчиваться смена. Фримен рискнул осторожно выглянуть из-за своей чашки. В дверях кабинета Кляйнера стоял черноволосый офицер службы безопасности, размахивая стопкой бумаг. — Я тут подумал: передам-ка я вам кое-какие обновления в системе безопасности перед своим уходом. — А, доброе утро, Барни! — поздоровался старший ученый. — Спасибо, я обязательно сделаю копии для всех остальных в офисе. Кляйнер встал из-за стола, чтобы забрать бумаги, не обращая внимания на Гордона, вжавшегося в стул и уткнувшегося в свою кружку в попытке сделаться как можно незаметнее. Пока профессор просматривал распечатки, охранник наконец обратил свое внимание на съёжившегося мужчину в крутящемся кресле — и тут в его глазах вспыхнуло узнавание: — Ты! Ученый, к которому Барни обращался, как можно небрежнее приподнял бровь и ткнул себя пальцем в грудь. — Да, ты! — прорычал офицер службы безопасности, заходя в кабинет и обвиняюще указывая на своего подозреваемого. — Доктор Кляйнер, этот парень крался по подсобным помещениям… Охранник замер, заметив на столе садового гнома. — С этой… штукой, — праведный гнев Барни сменился недоумением, и обвиняющий жест стал неуверенным. — … Что, черт возьми, здесь происходит? — Ну вообще-то у меня сегодня день рождения! — воскликнул профессор. — И доктор Фримен придумал отличный подарок-сюрприз. Старший ученый радостно погладил гнома. — Сюрприз? — пробормотал охранник, поворачиваюсь к Гордону. — Ты хочешь сказать, что шлялся по техническим тоннелям, только чтобы проникнуть в кабинет и оставить подарок? Фримен пожал плечами. Офицер службы безопасности сделал долгий, раздраженный выдох: — Если ты хотел сделать сюрприз, мог бы просто его упаковать! — Ну что ты, Барни, — вмешался Кляйнер. — Ты находишься в обществе бывшего преподавателя и выпускника MIT! Исследование труднодоступных мест — наша славная традиция! Охранник бросил на него недоверчивый взгляд: — Типа как взломщики? — Ага, но у взломщиков нет морального кодекса! — Окей, спасибо, конечно, что просветили меня насчет традиций вашей чудаковатой альма-матер, док — но ты… — Барни снова ткнул пальцем в сторону своего соперника. — Новый парень. Фримен. Если я ещё раз поймаю тебя, когда будешь шнырять там, где не положено, мне придется подать отчет. — О, не волнуйся, — тихо и ровно ответил Гордон. — Ты меня не поймаешь. Охранник положил руки на офисный стол и наклонился к нему с кривой ухмылкой на лице: — Извините, вы сейчас подтвердили, что больше не будете так делать… или бросили мне вызов? Молодой ученый молча улыбнулся в ответ, глотнув кофе. Глаза Барни сузились, но садовый гном между ними мешал воспринимать какую-либо угрозу всерьез. Офицер службы безопасности выдохнул через нос, выпрямляясь, и направился к двери, признав поражение — но разве что только в битве, а не войне: — Отлично. Делай, как хочешь. Мне всё равно пора сдавать смену. Кляйнер слабо помахал ему: — Спасибо за документы, Барни. И за твое предельное терпение, конечно же. — Угу, — пробормотал тот, глядя на Гордона. Он уже было шагнул за дверь, но через мгновенье вернулся обратно. — О, и с днем рождения, док. В следующий раз, когда будешь в баре, я угощаю. — Тогда тебе придется сдержать свое обещание уже сегодня вечером. — Хорошо. Тогда до встречи, сэр. Двое ученых подождали, пока шаги охранника не затихнут вдалеке, после чего повернулись друг к другу. — И, возможно, тебе следует заплатить за него в баре, — осторожно сказал профессор, — учитывая, что он ограничился всего лишь предупреждением. — Я сегодня уже расплатился с долгами, — парень постучал пальцем по остроконечной шапке гнома. Кляйнер вздохнул, покачав головой: — Хотелось бы думать, что ваши навыки городской спелеологии когда-нибудь вытащат вас из неприятностей, Фримен, а не приведут к ним. — Поживем — увидим, — пробормотал Гордон в свою кружку. Уже на следующей неделе Барни Калхаун сонно брел к своему рабочему месту. Он зевнул, не глядя потянулся за ручкой в керамической подставке — но ощутил на ее месте лишь пустоту. Охранник застыл в замешательстве, рассеянно приподняв руки, и, осмотрев свой стол, обнаружил, что все выставленные там безделушки и канцелярские принадлежности за ночь приняли абсолютно другое расположение. Вот такое вот правдоподобное отрицание.