Выбор

      Маленькие ручонки все тянулись и тянулись к камушку, что висел в считанных сантиметрах от крохотных пальчиков. Но как бы дитя ни старалось, а со своей люльки дотянуться до него физически оно никак не могло. Йода наблюдал за его тщетными попытками из полуприкрытых век, одновременно прислушиваясь к своим собственным ощущениям: что-то происходило где-то очень далеко. Что-то неотвратимо менялось в узоре Силы: будто само мироздание затаило дыхание в ожидании новых перемен. Йода не пытался смотреть в будущее, отчасти потому, что больше не считал себя частью жизни галактики, отчасти потому, что это было наказание, которое он сам на себя возложил.       Отчасти, потому что не хотел знать и испытывать от этого знания новую боль.       Люк издал невнятную серию булькающих повизгиваний, а затем таки притянул камушек в руки, отчего загулил с настоящим восторгом, учитывая тот факт, что тот едва помещался у него в ладошках. Однако радость от достижения длилась недолго: уже через пару мгновений камушек стрелой вылетел из люльки, едва не зацепив остроконечное ухо магистра, и, с глухим стуком ударившись о дерево, упал в его затянутые белесым туманом корни.       Йода вздохнул и поднял взгляд на ребенка. Тот смотрел в ответ большими глазами, не смея издать ни одного звука.       — Совсем без ушей оставить меня хочешь ты, юный Люк, мм? — спросил древний мастер. Дитя какой-то момент просто смотрело на него, а затем большие глаза заволокло слезами и уже через секунду он залился плачем. Йода мысленно только головой покачал: в этом, если совсем упрощенно, была вся беда любого Скайуокера. Магистр полез вниз под корни дерева и с негромким кряхтением достал камушек. Люк почти сразу же затих, внимательно изучая каждое движение маленького звернучика. Йода поднял трехпалую ладонь и с помощью Силы отправил тот обратно ребенку.       — Делать так больше не следует тебе, — назидательно проговорил он и Люк, получив камешек обратно в ладошки, вновь перевел взгляд на Йоду: — Прежде чем силу свою использовать, смотри и слушай. Жизнь вокруг тебя все, даже камушек этот. Аккуратными должны быть мы, чтобы боли даже не нарочно никому вокруг не причинить.       Люк смотрел на него завороженно с таким видом, будто все понимал, в то время как сам Йода имел некоторые сомнения относительно собственного понимания.       Сейчас он как никогда ясно осознавал, как далеко они ушли от своих изначальных убеждений. Учить ребенка тому, чему он некогда сам не сумел последовать, было лицемерием, и Йода знал это.       «Сейчас не время для этого».       Древний мастер только фыркнул. Уже несколько недель прошло с тех пор, как он слышал этот голос в последний раз. Казалось, с тех пор, как Куай-Гон получил то, что хотел, его и след простыл, но нет — теперь он снова здесь, чтобы… Йода был не в настроении гадать, для чего он явился на этот раз.       — Позволил я гордыне взор свой затуманить, — ответил он. — Урок этот усвоить я должен.       «Разве в своей гордыне вы сейчас не отворачиваетесь от мира? С гордостью наказываете себя не только за свои ошибки, но и за чужие. Это не то, что должен делать джедай, который на самом деле хочет усвоить урок».       Йода недовольно поморщился, не желая и дальше развивать эту тему. Некоторое время царила тишина, которую перебивали только периодические выкрики местных животных да тихое чавканье болота неподалеку. Люк сосредоточенно сопел, кое-как катая камешек пальцами, будто все никак не мог понять, где же в нем таилась та пресловутая «жизнь». Прошло еще немного времени, прежде чем до чуткого слуха магистра-джедая долетел тяжелый вздох.       «Оби-Ван погиб. Отдал жизнь, чтобы Энакин смог сокрушить Сидиуса. Может, вам все же будет интересно узнать, получилось ли у него?»       Йода понуро опустил голову на палочку, которую держал в руках и прикрыл глаза. На мгновение скорбь пронзила все его существо острым уколом и ушла, оставив на его сердце еще одну рану. Хотел бы магистр теперь сказать в лицо упрямцу Оби-Вану, что был прав относительно затеи со спасением Вейдера, да только нет теперь в этом смысла. Даже если бы он и не помог бывшему ученику одолеть императора, рано или поздно Вейдер сам бы это сделал, ибо в итоге таков конец предопределен изначально для ситхов-учителей. А если уж погиб сам Вейдер, то затея Оби-Вана и подавно становилась совершенно бессмысленной…       Йода не хотел знать.       — Который из ситхов ни вышел победителем — учитель или ученик — для выживших это ничего не изменит. Алчность Вейдера не меньше, чем у Сидиуса. Если он получит в свои руки всю власть, то в конечном итоге окончательно превратится в такое же чудовище, каким был его учитель.       Куай-Гон не отвечал, но в этом молчании улавливалось столько немого упрека, что и никаких слов не нужно было.       «Будущее непостоянно — вам это известно лучше, чем кому бы то ни было. Но все же в любом из вариантов Люку Скайуокеру отведена в нем важная роль. Возможно, если бы вы узнали, что именно случилось, то поняли бы, что именно следует предпринять».       Йода нахмурился в ответ на эти слова. Ни тогда, ни сейчас у него не было даже тех крох веры, что имелись у Оби-Вана. Однако... Старый гранд-магистр поднял голову и вновь посмотрел на ребенка. Тот по-прежнему был полностью поглощен своим камушком, и не обращал внимания ни на что вокруг. Присутствия Куай-Гона рядом уже не ощущалось — у Йоды не было никаких сомнений в том, что, сказав все это, старый друг специально оставил его на растерзание собственным думам.       Неужто... Надежда все еще была?.. В это почти не верилось. Но все же он просто не мог проигнорировать сказанное Куай-Гоном. Прикрыв глаза, Йода собрал остатки своего мужества и погрузился в Силу, чтобы прочувствовать, куда в конечном итоге завело их всех опрометчивое решение одного джедая и его непутевого ученика.

***

      Спасительница и ее молчаливый спутник привезли Оуэна и его семью на Лотал. По пути им удалось получить обнадеживающие сведения о том, что имперский флот по каким-то причинам нуждался в передислокации своих сил, поэтому суда покинули орбиту планеты еще до того, как путешественники прибыли на нее.       — Да вы шутите! — с громким стоном взорвалась Пелли, едва вышла наружу и окинула взглядом покрытую зеленью поляну и красноречивым жестом указала на двух диких котов, что невозмутимо грелись на камнях под солнцем неподалеку от приземлившегося корабля. — Опять эти орущие негодники? Ну нет, я на такое не подписывалась…       Она продолжала что-то негодующе бормотать, но Оуэн этого уже не слышал, с любопытством изучая открывшийся ему вид. Холмы и поля высокой травы пронзали огромные скалы, раскинутые по местности странным хаотичным образом, будто небрежно раскиданные ребенком игрушки, которые никто так и не удосужился собрать. Далеко внизу угадывались очертания города, который казался намного большим за Стью-Дор. Теплый ветер трепал тунику, ласково пробегая по открытым участкам кожи. Доктор вдохнул его полной грудью, прислушиваясь к своим ощущениям. Хоть душу по-прежнему несколько тяготили события минувших дней, вместе с тем предчувствия относительно этой планеты у него были хорошие. И он, и Пелли наверняка смогут найти здесь работу, да и у детей будет новое место для исследования и новых знакомств…       И едва он успел об этом подумать, как Кирран и Кетани с громкими воплями и смехом пробежали мимо него — тяжело опирающегося на временный костыль — и бросились к котам, что тихо-мирно грелись себе не солнце. Завидев стремительно приближающуюся опасность, пушистые поспешили спрыгнуть в траву, но детей это совсем не остановило. Оуэн с улыбкой наблюдал за ними — они безвылазно провели в космосе пару недель и теперь просто обязаны были немного побегать.       Почувствовав прикосновение к своей ладони, Оуэн повернул голову к Лаяне, которая бесшумно встала рядом и, положив голову ему на плечо, с такой же вымученной улыбкой наблюдала за резвящимися детьми. Доктор, ничего не говоря, крепко сжал ладонь жены в своей. За последние недели им только и приходилось, что постоянно избегать имперских постов, поэтому для разнообразия было совсем неплохо просто постоять вот так и никуда не спешить хоть несколько минут.       Некоторое время они просто молчали, глядя вдаль, а потом Лаяна тихо сказала:       — Не верится, что это не сон.       — Мне тоже. Но прежде чем отдохнуть как следует, нам еще придется решить целый ряд проблем с документами, жильем, деньгами, работой… — с тяжелым вздохом откликнулся Оуэн. Пелли, выгружавшая из трюма корабля небольшие контейнеры с припасами в компании молчаливого товарища в доспехах, услышала эти слова и громко добавила:       — И не забудьте внести в свой список проблем то, что вы мне еще по-прежнему должны за корабль и за спасение!..       Оуэн незаметно закатил глаза.       — Теперь она нам будет вспоминать это до конца жизни.       — Ты, наверное, хотел сказать, что теперь она нам будет вспоминать это до конца жизни, даже если мы расплатимся, — тихонько уточнила Лаяна, после чего повернулась к механику. — Эй, давай я тебе помогу!..       Оуэн был бы и рад тоже внести свою лепту, но передвигался все еще с трудом и сейчас при разгрузке добавил бы им больше хлопот, нежели пользы. Пока Пелли и Лаяна возились с контейнерами, из корабля под свет солнца неспешно вышла и спасительница. Когда Оуэн спросил ее имя, она ответила, что ее зовут Ашла, но он сразу понял, что это неправда. Однако не ему было осуждать ее за осторожность, да и к тому же, она спасла жизни всей его семьи. Поэтому доктор не стал углубляться в расспросы.       — Это хорошее место, — сказала она, в ответ на молчаливый взгляд Оуэна, которому сразу стало как-то неловко от того, что он так долго смотрел в ее сторону. Но Ашла, казалось, ничего не принимала слишком близко к сердцу. Она смотрела куда-то прямо перед собой на линию горизонта, скрестив руки на груди. — Для того чтобы начать сначала. Сейчас, когда среди имперцев поднялась смута, им точно будет не до вас. Идеальное время, чтобы незаметно исчезнуть.       Оуэн немного помолчал, а затем поинтересовался:       — Вы не знаете, что там случилось?       Ашла слегка нахмурилась.       — Не знаю. Как и не могу сказать наверняка, к добру или к худу назревающие перемены. Но что бы ни принесло нам будущее, мы все должны быть к этому готовы, — она немного помолчала, а затем сняла с пояса небольшой передатчик и, подойдя к Оуэну, положила его ему ладонь. — На всякий случай. С его помощью вы сможете связаться со мной, если возникнет срочная необходимость.       Оуэн кивнул, с благодарностью взглянув на джедая.       — Спасибо. Надеюсь, он мне не понадобится, — он немного покрутил небольшой предмет в пальцах, а затем вновь перевел взгляд на Ашлу. — Что вы теперь будете делать?       — В галактике полно людей, нуждающихся в помощи, — нейтрально ответила она и Оуэну подумалось, что более исчерпывающего ответа ему не получить. — Я точно не останусь без работы.       Тогрута самую малость улыбнулась ему краешком губ, а затем отвернулась и направилась обратно к кораблю. Ее молчаливый безымянный спутник, что помогал Пелли и Лаяне с припасами, уже ждал на середине трапа. За все время полета Оуэну ни разу не доводилось видеть его лица или слышать его голоса. Но тем не менее, ему он тоже был весьма признателен.       Когда Ашла стала подниматься на корабль, Оуэн, в порыве необъяснимого вдохновения бросил ей вслед:       — Да пребудет с вами Сила!       Его голос эхом разнесся по небольшой поляне. Ашла на секунду замерла, а затем обернулась и, взглянув на доктора, на этот раз улыбнулась с куда большей теплотой.       — Берегите себя и свою семью, Оуэн Кеноби. И пускай Сила будет с вами.       Спасительница вместе со своим спутником окончательно скрылись в недрах корабля, а уже через какую-то минуту транспорт снялся с земли и улетел в неизвестном направлении прочь. Оуэн, Лаяна и Пелли провожали его взглядами до тех пор, пока он не превратился в точку, а затем и окончательно не исчез.       — Мы еще встретим их, папа? — поинтересовалась Кетани, встав рядом и взяв отца за руку, в которой он крепко сжимал передатчик, оставленный джедаем.       — Кто знает, милая. В этом мире все может быть.       А про себя с грустью добавил, глядя в безоблачное голубое небо — на все воля великой Силы.

***

      Рукоять светового меча в безвольно опущенной руке, казалось, весила самую чуточку тяжелее, чем обычно. Но владыка ситх почти не придавал этому странному обстоятельству никакого значения, поскольку все его внимание было поглощено бездыханным телом человека, что лежал у его ног. Вейдер все смотрел и смотрел на него, и какой-то частью сознания не мог поверить в то, что это наконец-то случилось. И хоть он понимал, что Оби-Ван безусловно мертв (как и должно было быть, чтобы их основная цель потеряла бдительность), где-то в глубине души Вейдер иррационально ждал, что еще секунда — и он поймет, что старый наставник каким-то непостижимым образом уцелел, что снова провернул какой-то трюк, что все это лишь постановка. Что сейчас он пошевелит пальцем, или едва заметно дернет носком сапога, или на мгновение вспышкой проявит свое присутствие в Силе.       Но проходила секунда, другая, третья, и ничего не происходило.       Лишь цилиндр, крепко зажатый в затянутых в перчатку металлических пальцах, только и делал, что тяжелел.       Оби-Ван был мертв. И на этот раз по-настоящему, абсолютно бесповоротно. Он неподвижно лежал на платформе — такой изможденный, с потемневшими от сажи волосами, с едва заметной морщинкой между бровей, которую даже смерть не смогла разгладить на его вечно хмуром лице. Обожженную во многих местах тунику трепал горячий ветер. Руки его были безвольно раскинуты в стороны, на горле виднелись темные шрамы, на груди — недвусмысленное черное пятно. Если закрыть глаза на последнее, можно было бы подумать, что он просто потерял сознание ненадолго или уснул. Вейдер смотрел на бывшего наставника и неожиданно даже для себя самого чувствовал ненавистный знакомый холод на своих плечах.       Он и не думал, что после того как умер Куай-Гон Джинн, снова испытает то же самое.       Вейдер не знал, сколько времени простоял вот так — привыкая к мысли, что одна из цепей наконец-то навеки исчезла. Но даже если физически Оби-Ван Кеноби был мертв, даже если он больше никогда не сможет ничего сказать или сделать, его образ, ход мысли и каждое возможное действие были навечно выжжены в черепной коробке ситха. Избавиться от всего этого, похоронить окончательно вместе с тенью Энакина Скайуокера, займет некоторое время.       Но это потом. Сначала Палпатин.       Будто бы подслушав его мысли, Дарт Сидиус подошел к своему ученику, передвигаясь едва слышно. Вейдер на миг скосил глаза в его сторону — голову старика вновь накрывал капюшон, а взгляд был неотрывно прикован к неподвижной фигуре павшего джедая. В желтых глазах ситха переплеталась причудливо смесь из презрения и торжества. Император подошел к Оби-Вану, замерев на мгновение, а затем ногой перевернул его тело на спину, будто намеревался еще раз лично удостовериться в том, что джедай умер с концами. Вейдер едва ли сумел сохранить лицо, глядя в спину своего теперь единственного учителя, и с легким оттенком злорадства думал о том, что Оби-Ван в самом деле не ошибся в своих расчетах.       Вдоволь налюбовавшись поверженным мастером-джедаем, император обернулся к своему ученику. Вейдер поспешил потупить взгляд.       — Хорошая работа, мальчик мой. Наконец-то ты стал по-настоящему свободным.       Ситх с трудом склонил голову в знак то ли почтения, то ли согласия, то ли просто потому, что от давней привычки кланяться было не так-то просто избавиться. И все же подбор слов старика в некотором смысле оказался довольно ироничным.       — Да, учитель.       Он стал свободным?.. Вейдер инстинктивно прислушался к своим ощущениям, но не заметил, чтобы хоть что-нибудь кардинально изменилось после смерти Оби-Вана. Дракон, бушевавший в его груди еще совсем недавно, утолив свою давнюю жажду, замер и затаился в ожидании. И единственное досадное чувство, которое он старательно игнорировал, так это холод в тех местах на плечах, где когда-то касалась их теплая ладонь в редких попытках приободрить или успокоить. Ладонь, которая надежно удерживала его на свету многие годы, но которой не хватило сил удержать от заманчивой и соблазнительной тьмы.       Он бы и не подумал спорить с императором вслух, но отчего-то Вейдеру думалось, что свобода должна была ощущаться как-то иначе.       Дарт Сидиус небрежно махнул рукой, подав знак гвардейцам, и те, молчаливо повинуясь, подобрали тело джедая и понесли куда-то в сторону ближайшего центра управления верфью. Вейдер обернулся, хмуро глядя им вслед и что-то на миг в его груди негодующе дрогнуло. Но всего лишь на миг — слишком мимолетно для того, чтобы даже император заметил.       — Магистр Кеноби станет прекрасным дополнением к моей коллекции поверженных врагов, — объяснил Сидиус и Вейдер, снова обернувшись к наставнику, сразу же наткнулся на его пристальный изучающий взгляд. Старик будто ждал от него какой-то провокационной реакции, действия или слова, которое хоть как-то бы обличило настоящие мысли ученика. Но Вейдер не дал ему ни единого шанса, ведь по большому счету ему было все равно, что станет с телом бывшего наставника. Это была правда, которую ситх старательно считал истиной.       Он снова склонил голову.       — Как пожелаете, учитель.       Должно быть, императора более-менее удовлетворило увиденное, поскольку после этого он отвернулся и больше не мешкая отправился прямиком к челноку. Вейдер послушно последовал за ним.       — Как ты себя чувствуешь? — негромко поинтересовался в какой-то момент Сидиус, не глядя на ученика. — Может быть, системам твоей брони требуется ремонт или полная замена?       — Я в порядке, учитель.       — Очень хорошо. Ты должен понимать, что принятые мной меры были направлены тебе исключительно во благо. Я никогда не желал навредить тебе.       — Я знаю, учитель. И ценю все, что вы сделали для меня.       Бледные губы старого ситха некрасиво изогнулись в улыбке.       — Надеюсь, что в дальнейшем у тебя больше не возникнет сомнений в обратном, мой мальчик, — Сидиус остановился в нескольких шагах от челнока и обернулся к ученику. Выражение его лица казалось мягким, подобным тому, что так часто видел Энакин Скайуокер у канцлера Палпатина, но Вейдер больше не желал обманываться этим. Раз он решился пойти по этому пути, то во что бы то ни стало доведет начатое до конца. — Теперь, когда тени прошлого больше не довлеют над тобой, ты наконец сможешь в полной мере ощутить все величие своего положения. Впереди нас ждет очень много дел. Вместе мы реорганизуем работу Сената, а с помощью нашей новой боевой космической станции принесем всем планетам галактики мир.       Его глаза блестели от горящей в них победы и алчности, а губы растянулись шире, обнажая ряд потемневших зубов. Вейдер разрешил себе самую малость поддаться настроению императора, только не став демонстрировать свое воодушевление его словами столь открыто.       Поняв, что следует выказать немного почтительности за оказанную милость, Вейдер тяжело опустился на одно колено и смиренно опустил голову.       — Я целиком и полностью в вашем распоряжении, учитель.       — Просто прекрасно, — прошелестел Сидиус у него над головой, а затем ситх неожиданно ощутил прикосновение к своему плечу. Прикосновение, в котором не было никакого тепла, и которое на какое-то крохотное мгновение сковало внутренности холодом. — Поднимись, мальчик мой. Не будем больше терять и минуты.       Когда старческая ладонь исчезла, груз тьмы и холода на его плечах будто бы тут же уменьшился. Молодой ситх послушно встал на ноги и в то самое мгновение взгляд старика упал на световой меч Энакина Скайуокера, что по-прежнему висел у него на поясе. Улыбка императора тут же сменилась хищным оскалом, а голос его опустился на несколько тонов ниже, когда он снова заговорил:       — Избавься от этой вещи, владыка Вейдер. Она тебе больше ни к чему.       — Конечно, учитель.       Ни один мускул на лице ситха не дрогнул, но где-то в подсознании, в надежном уголке, который был скрыт от проницательного взгляда императора, шевельнулось что-то очень похожее на досаду — об этом с Оби-Ваном он не говорил, а стоило бы. Как ему убить Сидиуса без меча? Подгадать момент и выкрасть у императора его собственный? Даже сама мысль об этом была до нелепого смешной. Он даже пальцами не успеет пошевелить, чтобы призвать оружие, как старик тут же отреагирует. И тогда он очень скоро составит компанию своему бывшему учителю, даже близко не подобравшись к намеченной цели. И почему они не обсудили подобную возможность?..       Пока вопросы без ответа на стремительной скорости проносились в сознании, ситх подошел к самому краю платформы под пристальным взглядом Сидиуса и, сняв с пояса меч, выставил руку вперед над пропастью. Какую-то секунду Вейдер думал — может, сейчас? Но стоило ему мысленно промотать в воображении последующую цепь событий, как он сразу понял, что идея была глупой. Нового раунда противостояния с ситховыми молниями в своем теперешнем состоянии он просто не переживет. К тому же, Сидиус по-прежнему пристально наблюдал за ним, и единственная ошибка могла обернуться фатальными последствиями…       Терпение, Энакин. Просто сделай то, чего он хочет.       От неожиданности ситх разжал ладонь, и световой меч Энакина Скайуокера полетел вниз, на глазах стремительно превращаясь в точку, пока окончательно не исчез в объятиях лавы. Впрочем, он едва ли это видел, поскольку с трудом сохранял бесстрастный вид, чтобы ничем не выдать охватившего его замешательства и гнева, что подымался где-то в глубине подобно огромной волне, что в любой миг могла прорваться сквозь хлипкие заслонки и снова разбудить дракона, что находился в его груди вместо сердца.       Этого просто не могло быть!       Вейдер обернулся к императору, почти ожидая увидеть рядом обладателя этого голоса, но Сидиус стоял на платформе в полном одиночестве и казался полностью удовлетворенным увиденным. Вейдер бегло скользнул взглядом по окружающему пространству, но не заметил ничего необычного. Однако в то же самое время был уверен, что ему не померещилось…       — Идем, мальчик мой. Нам больше нечего делать в этом унылом месте.       Император отвернулся и пошагал прямо к трапу, едва слышно шелестя по платформе своими темными одеждами. Вейдер, помедлив секунду, последовал прямо за ним. Но перед тем, как подняться на борт, он еще раз снова обвел пристальным взглядом пространство вокруг, а затем и прощупал его с помощью Силы.       Ничего.       Волна гнева враз схлынула, будто ее и не было вовсе, оставив на поверхности необъяснимую досаду. Ему нужно было как можно скорее покинуть это место, чтобы тени прошлого больше не имели над ним подобной власти. Император, уже поднявшийся на борт, почти сразу скрылся в полумраке своего судна и Вейдер, которому больше некого и нечего было ждать, ступил на трап, выбросив разом все посторонние мысли из головы. Он должен подобраться к императору и покончить с ним до того, как они прибудут в засекреченный сектор галактики, чтобы проинспектировать строительство боевой станции. Это был самый подходящий момент для того, чтобы нанести удар…       Ситх уже прошел почти половину пути, как вдруг ощутил почти непреодолимое желание слегка повернуть голову в сторону и посмотреть вниз. Он даже не успел ничего сообразить, как повиновался странному ощущению и тут же выхватил взглядом кончик продолговатого цилиндра, основная часть которого была скрыта в тенях «ножек» ситхового челнока. Даже с такого неблизкого расстояния Вейдер сразу опознал рукоять светового меча Оби-Вана. Сомнения одолевали ситха всего какое-то неуловимое мгновение, которое по времени было даже меньше секунды, после чего он легким мановением руки призвал меч и тот прилетел ему в раскрытую ладонь как раз в тот момент, когда Вейдер, больше не замедляя шага, наконец оказался на борту. Трап за ним тут же поднялся, окончательно обрезав шум горячих ветров Мустафара и непрерывное лязганье работающей верфи. Но запах крови, серы и паленой плоти совершенно не спешил выветриваться так скоро.       Ситх сжал в пальцах оружие бывшего наставника, на миг прикрыв глаза.       «Так ты его все-таки не терял, Оби-Ван?»       Ответа не последовало. Да и нужен ли он ему был? Вейдер спрятал меч за спину и направился прямиком в каюту императора. Перед дверью не оказалось стражи — ситх понятия не имел, сколько старик взял с собой гвардейцев, и все ли они остались на Мустафаре, но в любом случае то, что их не оказалось здесь сейчас, только играло ему на руку. Он вошел внутрь стремительным шагом, и почти сразу ощутил, как завибрировал пол у него под ногами — они наконец-то взлетали.       Старик будто бы ждал его прихода. Он сидел на своем единственном здесь кресле-троне, безмятежно положив руки на подлокотники. Вибрация под ногами усилилась, а затем сошла на нет, когда Вейдер отметил сквозь небольшой иллюминатор, как стремительно отдалялась от них планета, теряя всякие черты и превращаясь в один красновато-бурый шарик. Ситх поймал себя на мысли, что больше никогда бы не хотел снова увидеть ее.       — Тебя что-то беспокоит, владыка Вейдер? — поинтересовался император, тем самым возвращая ситха к настоящему моменту и цели его прихода сюда. Он даже через свой специальный костюм чувствовал, как жег ему поясницу чужой световой меч. Разумеется, это было невозможно, но Вейдер не мог отделаться от ощущения, что каким-то образом с этим связан Оби-Ван.       Что каким-то образом он все еще был где-то неподалеку. Смехотворное предположение, учитывая обстоятельства его гибели, но мысль была навязчивой и никак не желала его отпускать.       — Я бы хотел заняться поисками выживших джедаев, — наконец выдавил из себя Вейдер, глядя прямо в глаза императору. Тот некоторое время без выражения смотрел в ответ на своего подопечного, а потом черты его дряблого обесцвеченного лица обрели оттенок легкого недовольства.       — Тебе незачем заниматься этим лично. В Империи имеется много лояльных и верных людей, которые с радостью возьмут эту работу на себя. На полное истребление отдельных огоньков, что взросли под лицемерным знамением Ордена, уйдут годы. Не думай об этом слишком много, владыка Вейдер, они не поднимутся вновь.       Отчасти ситх был с ним согласен — любой джедай, посмевший высунуться сейчас станет трупом быстрее, чем включит световой меч. В этот самый момент их лица и имена — тех, кто подобно Йоде и Оби-Вану уцелели во время приказа 66 — отправлялись в картели и преступные синдикаты по всей галактике. Они вносились в базы данных всех имперских судов, всех станций и аванпостов во всех цивилизованных мирах, куда только могла дотянуться неотвратимая, как приход ночи, длань императора.       — Тебе нужно немного отдохнуть, — продолжил Сидиус, когда Вейдер так ничего и не ответил на его последнюю реплику. — Мы все равно пробудем в пути некоторое время. Посвяти его тому, чтобы набраться сил — нам предстоит еще так много работы.       Его крайне недвусмысленно выпроваживали прочь — наверняка император и сам нуждался в небольшой передышке. В какой-то степени наказание, которое он применил к своему ученику, измотало его не меньше, чем самого ученика. Император был слаб и уязвим, и в самом деле полагался только на страх, который внушил своему подопечному показанной ранее демонстрацией своего могущества. И, может быть, это бы сработало. Может быть, если бы обстоятельства были другими, Вейдер не стал бы снова искушать судьбу. Может быть, он бы в самом деле повиновался.       Но он продолжал стоять на месте и на самом деле не испытывал страха, вероятно, впервые в жизни — с детства и до настоящего момента он множество раз прошел через ад, и сможет пройти еще раз.       Ведь сейчас он был почти наверняка уверен в том, что смерть — это еще не конец.       Световой меч, спрятанный за спиной, казалось резонировал в ответ с собственным напряженным ожиданием ситха и в любой момент, повинуясь воле Силы, был готов полететь ему в ладонь. Император смотрел на своего ученика долгим немигающим взглядом, а потом его лицо преобразилось, снова исказившись в гримасе злобы.       — Твои мысли совсем не делают тебе чести, владыка Вейдер. Я в самом деле не хотел бы избавляться от тебя, но раз уж ты не желаешь повиноваться мне, то раздели же судьбу своего наставника!       Он с удивительной для своего возраста прытью поднялся на ноги и вытянул ладони вперед, чтобы обрушить на ученика новую порцию молний, но Вейдер предвидел это. Он стремительно сделал несколько шагов вперед, что отделяли его от Дарта Сидиуса, еще до того, как тот встал на ноги. Ситх действовал совершенно интуитивно, и даже не успел понять, в какой момент световой меч Оби-Вана оказался у него в ладони. Однако отчетливо запомнил миг, когда рукоять оказалась у груди ситха. Секунда — и вдруг взорвавшаяся ярким голубым сиянием полоска света, прорезала окружающую полутьму вместе с телом старика.       Сидиус смотрел на него долгое мгновение, не в силах скрыть своего искреннего удивления.       — Единственным, кто сегодня разделит судьбу своего наставника, будете вы, учитель, — едва ли не по слогам проговорил Вейдер.       — Ты… — прохрипел Сидиус, изучая лицо своего ученика с такой тщательностью, будто увидел его впервые. — Это ты…       Вейдер вонзил меч глубже в тело старика со всей силой: тот издал серию хрипов и невнятного бульканья, прежде чем его желтые глаза закатились, а бледные старческие руки повисли вдоль тела. Убедившись, что последние крохи жизни в самом деле покинули старика, ситх выключил световой меч — и император рухнул наземь с глухим шлепком, темной обезображенной тенью.       Тишина, повисшая в каюте, стала особенно оглушительной. Вейдер отшатнулся и закрыл глаза, изо всех сил стискивая рукоять светового меча в дюрастиловых пальцах. Его тело будто бы с каждой секундой наливалось свинцом, и держаться на ногах не было никаких сил. Адреналин, бушевавший в крови, стремительно выветривался, и полностью опустошенный, полностью выгоревший дотла, последний из ситхских повелителей рухнул на колени, жадно глотая ртом отфильтрованный системой жизнеобеспечения воздух. На мертвое тело учителя он не смотрел, прикипев взглядом до темного, пронизанного огоньками открытого космоса, что сейчас простирался прямо за обзорным экраном. И там, вдалеке, по мере приближения, постепенно становился все больше и больше флагманский корабль императора…       Успокоив сбившееся с ритма сердце, владыка ситх закрыл глаза. Перед внутренним взором на огромной скорости пролетел пылающий Храм и испуганные лица сотен юнлингов, которым уже никогда не взять в руки световой меч. Пролетели лица сепаратистских лидеров, что пытались спасти свои жизни — жалкие и ничего не понимающие, молившие о пощаде. Он убил императора, убил Оби-Вана, убил бежавших мятежников со Стьюджона, отнял жизнь Падме, своего не рожденного ребенка, и не мог помочь ученице, когда был нужен ей. И впервые в жизни рядом не оказалось никого, кто мог бы указать ему путь после всего ужаса, что выпал на его долю. Не было никого, чтобы подсказать, в какую сторону пойти, чтобы утолить пустоту своего сердца. Он остался совершенно один. Сможет ли заполнить эту пустоту власть, которую он обретет став императором? Или все станет только хуже?..       Ты давно не раб, Энакин. Только ты можешь выбирать свою судьбу. Только ты.       Владыка ситх открыл глаза, и взгляд его почти сразу же упал на рукоять светового меча, что по-прежнему была зажата в ладони.       Почти как всегда, что раздражало его до зубовного скрежета раньше, и будет раздражать до конца жизни — Оби-Ван был прав.