Выбор

      Темное бесконечное ничто простиралось перед ним. Казалось, это была совершенная равнина из одной беспросветной тьмы: пустая, безмолвная и невероятно спокойная. Холодная. Равнодушная. Она невесомо окутывала его, даря умиротворение.       Пожар, бушевавший внутри раскаленной термоядерной печи, наконец-то погас, забрав с собой не только Энакина Скайуокера, но и все его страдания, всю его боль. Эмоции и чувства, мысли, воспоминания… Все выгорело, обратившись в пепел, вместе с назойливым драконьим голосом. Больше не нужно было возводить стены, чтобы прятать его, ненужно было изобретать тысячи замков в своей голове, игнорировать или отворачиваться от этого чудовища. От монстра, что жил в его сердце всю жизнь.       Теперь все было хорошо. Правильно.       Дракона больше не было, потому что он сам стал им.       Удивительно, но только сейчас строчка из древнего Кодекса джедаев, которую будучи рыцарем Энакин Скайуокер никогда не понимал, для ситха неожиданно обрела смысл. Нет эмоций — есть покой. Так вот как, оказывается, это ощущалось… Тогда неудивительно, что джедаи всю жизнь так стремились его постичь — покой был практически равноценен свободе. Никаких страхов и переживаний, никаких сомнений, никаких угрызений совести, никакой боли. Еще удивительнее, что он смог достичь гармонии с самим собой и познать его, только став ситхом.       Не в этом ли заключалось истинное величие темной стороны?.. Она смогла дать ему то, что никогда не удавалось джедаям.       — Владыка Вейдер.       Тихий, шелестящий шепот, прозвучавший словно откуда-то издалека, пробудил тьму: едва заметно она колыхнулась, словно круги на воде, и ситх, послушно повинуясь призыву, открыл глаза. И темнота вокруг в тот же миг перестала быть абсолютной: неохотно она отступила, прячась от прорезавшего ее тусклого желтоватого света. Какой-то момент Вейдер просто смотрел, глядя прямо перед собой на что-то, пока постепенно голову не стали заполнять какие-то образы и ассоциации. Повелитель ситхов не шевелился, ни о чем не думал, даже не моргал. Он просто изучал и ждал чего-то, медленно приходя в себя, позволяя мозгу анализировать увиденное, а случайным мыслям беспрепятственно наполнять голову. Он не мог точно сказать, сколько смотрел вот так в пространство перед собой: все его чувства были притуплены, словно находились за заслонкой или в вакууме. Вейдер ощущал их будто вне себя, и воображение тут же услужливо подсунуло картинку изолированного гигантского пузыря, внутри которого находилось нечто, с чем он совершенно не хотел иметь ничего общего. И его более чем удовлетворяло то, как все было сейчас.       По мере того, как время шло, один за другим включались органы чувств. Сперва Вейдер понял, что лежал и смотрел вверх на тусклый желтоватый светильник, что, судя по всему, находился на потолке в комнате или каюте. Он был небольшой, овальный и полупрозрачный — такие можно было встретить разве что на свалке где-нибудь на нижних уровнях Корусанта. И то, если крупно повезет. Вейдер какую-то минуту изучал лампу, и вскоре услышал, как диоды внутри пыльной оболочки обрели «голос». До вернувшегося слуха ситха донеслось едва слышное, но тем не менее, раздражающее жужжание. Мозг тут же услужливо подсказал, что подобные звуки в лампах устаревшего образца — верный признак их скорого перегорания. Мысль пришла и ушла, не вызвав у Вейдера никакой особой реакции. Пузырь с чувствами по-прежнему оставался не потревожен.       Вскоре к непрерывному жужжанию добавился еще один назойливый звук, который он сумел вычленить из окружающего мира: низкое статичное гудение. Гудение имело знакомый частотный диапазон и, очевидно, исходило откуда-то снизу: ситх ощущал легкие колебания и едва уловимую вибрацию едва ли не всем своим телом. Какую-то секунду он думал только об этом, стараясь припомнить, что же ему напоминали эти звуки, и память снова сработала как положено, подсказав, что так имели тенденцию звучать работающие генераторы защитных полей.       Какой-то момент Вейдер ворочал в голове это открытие, по-прежнему оставаясь бесстрастным: ему нравилось, как теперь работали его мозги. Они анализировали только то, что доносили обостренные слух и зрение. Никаких допущений, предположений, тысяч вопросов, что обычно мелькали в зашоренном, ограниченном разуме Энакина Скайуокера, едва тот оказывался в ловушке.       Терпение.       Теперь это слово не вызывало зудящего раздражения. Оно вообще ничего не вызывало.       Вейдер позволил звукам, окружающим его, стихнуть настолько, чтобы они больше не отвлекали его внимания, и сосредоточился на запахах. Он улавливал нотки железа, влаги и отсыревшего дерева. А еще совсем близко воняло чем-то тошнотворно-сладким. Запах был неприятно знакомым и, вероятно, исходил от какого-то лекарства. Потребовалось не более пары секунд, прежде чем в голове всплыло его название.       Бакта. Так пахла только бакта.       И он был практически полностью пропитан ею.       Вейдер моргнул и медленно описал глазами круг, чтобы получить еще хоть какие-нибудь подсказки и ключ к пониманию того, где же он сейчас находился. Однако когда взгляд от светильника упал на ноги, ситх выдохнул чуть громче, чем все разы до этого. Изо рта непроизвольно вырвался полузадушенный, зловещий хрип.       Воображаемый пузырь, от которого ситх все еще старался держаться на расстоянии, в одночасье сжался и опасно пошел трещинами. И все те чувства, что были заперты в нем, начали бесконтрольно просачиваться наружу вместе с последними воспоминаниями. И чем сильнее Вейдер сопротивлялся, тем острее захлестывали его отголоски недавних событий: Мустафар, сражение, лава и крики, предательство и боль… Каждую клеточку в живой плоти на миг обдало огнем и искусственные конечности дернулись, в ответ на гнев, который затопил остатки ситховой души.       Владыка Вейдер больше не был человеком. Фактически наполовину дроид, без нормальных рук и ног, он больше походил на чудовище из сепаратистских лабораторий или на какой-нибудь извращенный эксперимент Техносоюза. Дюрастил вместо костей, синтетическая кожа вместо настоящей, трубки, вместо легких…       Воображаемый пузырь с треском лопнул, и его содержимое хлынуло волной в сознание вместе с чьим-то резким неприятным смехом. Но в этот раз Вейдер был готов. В этот раз он не повторит ошибки и не позволит эмоциям затуманить разум: он обратит их в свою броню и в свою силу. В этот раз владыка ситх доведет начатое до конца.       Бывший учитель превратил его в чудовище. И ответит за это.       Собрав всю свою силу воли, Вейдер медленно поднялся, стараясь как можно скорее освоиться с новыми конечностями и заставить их работать на себя. На корабле это не сработало, потому что он был слишком расфокусирован и не сосредоточен на том, чтобы исцелиться. Теперь же все иначе. Жажда мщения все еще горела в нем, но теперь Вейдер мог ее контролировать: холодное мертвое пламя, вместо дикого и необузданного пожара, который сметал все на своем пути. Эмоции были важны. Но он должен был научиться управлять ими, чтобы больше не допустить прежних ошибок.       Когда Вейдер сел, то обнаружил, что находился в небольшом квадратном помещении — это точно был не трюм корабля, не какой-нибудь лазарет или медлаборатория. Помимо старой койки здесь стояло несколько контейнеров с медикаментами, сканерами и еще какой-то медицинской аппаратурой. Пара раздражающе жужжащих светильников, никаких окон и всего лишь одна металлическая дверь по ту сторону комнаты, которая несколько выбивалась из общей картины.       Больше ни секунды не раздумывая, Вейдер встал на свои новые ноги и, неуклюже передвигая ими, направился к выходу, издавая резкие лязгающие звуки. Боль пронзала его мозг при каждом шаге: несмотря на регенерацию и небольшой прилив сил, ему все же еще было далеко до полного выздоровления. Но сейчас на такие мелочи ситху было плевать. Сила по-прежнему была с ним, и только это имело значение. Никто не смог бы отнять у него связь с ней, даже полностью лишив органического тела.       Вейдер был уже в каком-то шаге от выхода, как вдруг почувствовал что-то неладное. Ранее на корабле он недооценил прыть бывшего учителя и больше не намеревался допускать подобных ошибок. Ситх прислушался к предупреждению, которое посылала ему Сила, и остановился, усилием воли подавляя свой гнев. Ему жизненно необходима ясная голова. Ему необходим был покой.       Прикрыв на мгновение глаза, Вейдер поднял правую механическую руку, которой за неимением других вариантов сейчас доверял куда больше, и выставил ее вперед. И тут же, едва ли не задев пальцы, перед ним возникло силовое поле. Открыв глаза, ситх почти что заскрежетал зубами: Оби-Вану мало было превратить своего бывшего ученика в монстра, так он еще решил посадить его в клетку! Волны ненависти и ярости вновь затопили лорда Вейдера с головой, заставляя кровь кипеть. Воистину джедайское лицемерие не знало границ!       — Выпусти меня! — закричал ситх, принявшись неистово долбить по желтоватым энергетическим линиям. Его новый протез на левой руке, очевидно, еще не был оборудован сенсорами на боль, а в правой они, видимо, вышли из строя еще на Мустафаре, поэтому он совершенно ничего не ощущал. И с каждым ударом по щиту, его терпение истончалось все больше, а ярость, нарастающая в груди, набирала оборотов. — Выпусти меня!..       Крик ситха разбивался о стены с громким эхом, и бил его самого по ушам. Сперва гнев придал сил, но очень скоро Вейдер начал хрипеть и задыхаться: легкие, качающие воздух с помощью приборов, не выдерживали подобной нагрузки, отчего кислорода катастрофически не хватало. Ярость, не имевшая выхода, будто бы душила его изнутри и постепенно удары сошли на нет. Через некоторое время владыка Вейдер медленно осел на пол, стараясь успокоиться и выровнять дыхание. Сердце в груди колотилось как бешенное, качая адреналин, буквально призывая каждую клеточку хоть к какому-нибудь действию, но тело не слушалось. Сила плескалась вокруг, растревоженная и мутная, и Вейдер поспешил окунуться в нее, собирая вокруг себя.       Если Оби-Ван и впрямь полагал, что сумеет удержать его взаперти, то он глубоко заблуждался.       Закрыв глаза, ситх сосредоточился, усилием воли усмиряя бурю в своей душе. Любая преграда — временное явление, а выход можно найти из любой ситуации. Он обязательно выберется, убьет Кеноби, а потом вернется к учителю и станет править своей Империей.       Внезапно Вейдер почувствовал знакомый отпечаток в паутине Силы. Чье-то присутствие где-то совсем рядом. И ему даже не нужно было открывать глаза, чтобы узнать, кому он принадлежал.       Ситх не слышал шагов — только как дверь его примитивной тюрьмы приоткрылась с легким скрежетом металла о металл. Вейдер по-прежнему не спешил открывать глаза. Он все еще сидел на полу у самых щитов, не шевелясь, и по-прежнему ощущал как тот едва ощутимо вибрировал от работавшего генератора. Ситх отметил, как нерешительно гость замер на пороге, не предпринимая никаких попыток войти внутрь. Он чувствовал на себе чужой изучающий взгляд и почти физически ощущал, как тот скользил по нему, периодически задерживаясь то на протезах, то на повязках с бактой, что опоясывали едва ли не все туловище, то на лице. Ситх прикладывал нечеловеческие усилия для того, чтобы не плюнуть на все и не наброситься на того, кто запер его здесь, а теперь набрался храбрости и нагло пришел поглазеть на результаты своих трудов.       — Рад видеть, что ты очнулся.       Его голос был очень тихим, но твердым. Вейдер ощущал от человека, находившегося по другую сторону сдерживающего поля, только волны усталости. Но, тем не менее, Сила была с Оби-Ваном, и он по-прежнему хорошо владел собой: его настоящие эмоции находились под надежным замком и как бы ситх ни старался, но не мог понять, что сейчас испытывал его бывший мучитель на самом деле. Поэтому Вейдер только глубоко вдохнул — насколько могли позволить себе сейчас выдержать поддерживаемые аппаратами легкие — и прислушался к оттенку его голоса. Кеноби постарался на славу, попытавшись произнести слова нейтрально и казалось, что он в самом деле мог подразумевать именно то, что сказал. Но ситх больше ни на йоту не верил этому человеку: куда вероятнее он мог радоваться только тому, что имел превосходную возможность полюбоваться своим временно поверженным врагом.       Прошло не меньше минуты, прежде чем лорд Вейдер открыл глаза и взглянул снизу вверх на джедая, что по-прежнему стоял на пороге комнаты, не делая попыток ни выйти, ни войти внутрь. Он просто стоял и смотрел: такой же изможденный, побитый жизнью и потасканный, каким ситх и видел его на корабле в последний раз. В скудном желтоватом освещении джедай больше походил на призрака, что чудом задержался на земле. Лицо его осунулось и побледнело, брови сведены к переносице, а лоб пронизывали глубокие морщины. На открытом участке шеи все еще угадывались следы от ожогов в форме пальцев: от лечения они потемнели, но все еще не исчезли, и это на крохотный миг заставило ситха испытать слабый прилив удовлетворения. Взгляд серых глаз был прямым и решительным, но все же Вейдер отметил, как на едва уловимый миг дрогнули чужие веки, когда они с Оби-Ваном встретились взглядом. Такое крохотное изменение, но ситх сразу понял, что джедаю не понравилось то, что он увидел.       Медленно, Вейдер поднялся на ноги, неотрывно глядя на неподвижного и по-прежнему невозмутимого Кеноби. Ну, или почти невозмутимого: сейчас, полностью сконцентрировавшись на джедае, ситх ощущал, как мгновенно возросло напряжение, повисшее в комнате, когда он поднялся во весь свой рост. Как сразу же напрягся Оби-Ван всем телом, неотрывно наблюдая за каждым его шагом. Даже несмотря на наличие защитного экрана, Кеноби был готов к любым неожиданностям. Как всегда раздражающе предусмотрителен и осторожен.       — Выпусти меня, — сквозь стиснутые зубы медленно процедил ситх, в упор глядя на джедая. Оби-Вану совершенно не потребовалось времени на раздумья.       — Нет, — едва уловимо качнул он головой. — Прости, Энакин. Сейчас я не могу этого сделать.       Ярость, которую Вейдер с таким трудом подавлял, вновь поднялась в его душе, словно змея, приготовившаяся к броску. Он чувствовал, как она клубилась внутри него, как росла и ширилась каждой клеточкой, как текла по венам, заставляя искусственные ладони сжаться в кулаки. Скудный свет на потолке предупреждающе замигал, а контейнеры с медицинским оборудованием и препаратами опасно задребезжали. Кеноби же ни на секунду не отвел взгляда от лица ситха. Все такой же натянутый, как струна, он только больше нахмурился.       — Выпусти меня, Оби-Ван, — угрожающе повторил Вейдер, призывая в помощь Силу. — Выпусти меня сейчас же, иначе ты на себе познаешь весь мой гнев!       — О, я уже имел возможность испытать его, если ты забыл, — все также нейтрально ответил джедай, небрежным жестом указав на следы от ожогов на своей шее. — И он меня совершенно не впечатлил.       Диоды замигали интенсивнее, а один из контейнеров с медикаментами сорвался с места и, пролетев небольшое расстояние, со всего размаху врезался в энергетическое поле. Аккурат в ту часть, где находилось ненавистное лицо джедая. Содержимое с грохотом попадало на пол, не причинив Кеноби никакого вреда. Оби-Ван вздохнул, скользнув взглядом по разбитому контейнеру, и скептически приподнял бровь.       — Надеюсь, тебе полегчало.       Больше не в силах сдерживаться, Вейдер в два шага преодолел оставшееся до поля расстояние и изо всех сил ударил по нему механическими кулаками. Силовые нити издали какой-то жалобный звенящий звук, но, тем не менее, не исчезли. На миг Кеноби едва заметно вздрогнул, отдав должное напористости бывшего падавана, и рука его инстинктивно дернулась к поясу. Это действие вдруг о многом сказало ситху. Как бы искусен ни был джедай в создании фальшивых масок, а Вейдер умел зреть сквозь них.       — Я чую твой страх, Оби-Ван, — едва ли не по слогам произнес он, неотрывно глядя в глаза Кеноби. Ситх по-прежнему держал механические ладони у самого щита, будто намеревался пробить его одной только силой своего упрямства. В висках навязчиво бился пульс вместе с короткими вспышками боли: Вейдер использовал слишком много ресурсов и чувствовал, что начал уставать. Однако чем хуже ему становилось, тем отчаяннее он цеплялся за свое, не в силах просто позволить Оби-Вану выиграть этот раунд. — Он выдает тебя.       — Тебе следует перепроверить свои чувства, Энакин, — с легким оттенком укоризны сказал Кеноби, будто как в старые времена пытался указать несмышленому падавану на совершенную им ошибку, которую тот в упор не видел или вообще не считал ошибкой. И это имя, и этот тон, который ситх хорошо знал и ненавидел всеми фибрами души, снова завел его едва ли не с пол-оборота. — Я никогда не боялся тебя и никогда не буду. Могу только жалеть.       — Ложь! — что было сил, рявкнул Вейдер, изо всех сил ударив протезами по щитам, и тут же захрипел, пытаясь набрать в легкие воздуха. Датчик на груди пронзительно запищал, предупреждая о возможной перегрузке, и Вейдер осел на пол, мучительно стараясь выровнять сбившееся дыхание. В голове снова помутилось, в ушах нарастал звон, а все вокруг заволокло белой пеленой. На какое-то долгое, казавшееся вечностью мгновение, он лишился всех своих чувств.       И посреди всего этого кошмара вдруг раздался голос, который ситх уже и не рассчитывал услышать снова.       «Покажи мне, где ты, лорд Вейдер, — шептал Сидиус, и нити в бесконечной паутине Силы натягивались и вибрировали в ответ на его зов. — Покажи мне, где ты, чтобы я мог спасти тебя».       Ситх бы и хотел предоставить учителю хоть какую-нибудь информацию о своем местоположении, но ему не за что было ухватиться. Кеноби позаботился о том, чтобы ничего компрометирующего не попало на глаза пленнику. Насколько мог он ограничил узнику обычное восприятие, но все же ничего не мог поделать с великой Силой. Вейдер полагал, что рано или поздно она поможет отыскать ему ответ, но сейчас он был откровенно беспомощен.       Мерзкое чувство, которое он ненавидел едва ли меньше в бытность джедаем.       — Энакин? — позвал Оби-Ван, но его слова долетали до ушей Вейдера, словно через помехи. — Энакин, хватит. Чтобы продолжить исцеляться, тебе необходим отдых…       — Не называй меня так! — рявкнул ситх, с трудом фокусируя взгляд на джедае. Оби-Ван присел на корточки по ту сторону поля, и смотрел на него с таким выражением, которое Вейдер не хотел видеть у него на лице. Больше всего на свете он сейчас желал, чтобы Кеноби было также мучительно больно, как и ему самому в этот момент. Поэтому он с большим удовольствием бросил ему в ответ правду, которую тот не хотел видеть и признавать. — Энакин Скайуокер мертв!       Оби-Ван едва заметно поморщился от его крика и отвел глаза. Какое-то мгновение он так и сидел, а потом снова встал на ноги и повернулся спиной к ситху.       — Прости, если я предпочту не поверить в это. Я потерял слишком многих, и не желаю терять еще и его.       — Тогда ты уже проиграл! — выплюнул ситх, мучительно заглатывая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Каждое слово требовало от него неимоверных усилий, не говоря уже обо всем остальном. — Выпусти меня, Оби-Ван! И я обещаю, что убью тебя быстро…       Вейдер хрипел, сжимая и разжимая кулаки, пока искусственные ноги бесконтрольно елозили по полу. Но его взгляд был неотрывно прикован к спине джедая: за мелькнувшее мгновение он в мыслях уже с тысячу раз вонзил ему между лопаток световой меч. Кеноби какое-то время молчал, а затем, так и не обернувшись, произнес:       — Мне очень жаль, что я так поступаю с тобой, Энакин, но это для твоего же блага. Надеюсь, однажды ты это поймешь.       — Оби-Ван! — воскликнул ситх, ударив кулаком по полу, но Кеноби не обратил внимания и стремительно вышел за дверь, практически сразу заперев ее за собой и больше так ни разу и не взглянув на пленника. Волны ненависти и гнева захлестнули ситха с новой силой.       — Оби-Ван, не смей! Не смей запирать меня здесь! — рыкнул он в пустоту, морщась и всем телом извиваясь от боли. Казалось, в легкие разом воткнули тысячи раскаленных игл, которые только и делали, что все глубже вонзались в плоть при каждом новом вдохе. — Ты не можешь так поступать со мной! Я больше не раб!..       Слова гулко отбивались от стен, и эхом разносились по комнате. Изо рта вырвались еще несколько проклятий в сторону бывшего учителя, а потом владыка Вейдер постепенно затих, каким-то непостижимым образом сумев-таки выровнять дыхание. Он так и остался лежать на полу, и из горла его периодически вырывались только неясные хрипы и стоны. Со временем датчик на груди перестал пищать, оповещая своего носителя о том, что показания организма снова вернулись в норму. Когда это случилось, ситх не сдвинулся ни на миллиметр, оставаясь на месте и продолжая таращиться в пространство. Воображение в красках рисовало на пустой части потолка тысячу и один способ того, как он убьет Кеноби, когда выберется. Он тщательно прокручивал в голове один вариант за другим, тем самым усмиряя свой гнев. Его время еще обязательно придет, тогда как у джедая оно стремительно заканчивалось. Так или иначе, а Оби-Ван не сможет долго держать его взаперти.       Когда Вейдер пришел к выводу, что успокоился достаточно, то медленно поднялся на ноги, по-прежнему тщательно контролируя дыхание. Какое-то мгновение он смотрел на разбросанные по полу медицинские инструменты: по большей части они были давно устаревшими, не опасными, и для обычного человека не обладали никакой фактической ценностью. Однако владыка ситх совсем не был заурядным или обычным. Он никогда не жаловался на недостаток воображения и был довольно изобретательным: никто ранее надолго не сумел удержать его где-то против воли и этот раз не станет исключением.       Вейдер аккуратно пособирал обратно в контейнер все части от приборов, которыми в гневе бросался в бывшего учителя, а после тщательно принялся изучать все, что попало ему в руки. Буквально отрешившись от всех своих чувств, он сосредоточился только на предметах, с которых бы сгодилось сделать хоть какое-нибудь оружие. И пока Вейдер перебирал запчасти, его мысли строились вокруг возможного плана побега. Оби-Ван считал, что продумал все, что у него было время и ресурсы; может, даже считал, что у него были шансы вернуть из небытия Энакина Скайуокера. И именно все эти заблуждения, в конечном счете, и приведут его к гибели. Потому что чем больше окрепнет он сам, тем более прочной станет связь с новым учителем.       Покончив рассортировывать детали и разбирать сканеры на запчасти, в какой-то момент Вейдер замер и устремил взгляд в сторону двери. Едва вспомнив, как Оби-Ван поспешно сбежал, словно трус, оставив бывшего ученика задыхаться в агонии, ситх снова испытал мощный прилив гнева, но тут же поспешил усмирить его. Вейдер понимал, что больше не мог позволить себе вестись на провокации и пообещал себе, что следующий визит в эту нелепую тюремную камеру, станет для магистра-джедая началом его конца.