Дикий лёд

Девочки шли обратно в номер, Алина была сама не своя. У неё не выходило скрывать своих истинных чувств и эмоций, как бы сильно она не пыталась. Женя не могла не замечать этого. Как ни странно, она полностью понимает, что происходит, даже не удивлена, и не осуждает при этом. Скорее, для неё это было ожидаемо, чем ново. — Ты как? — подбадривает Алину, видя её состояние. — Не знаю… В голове каша, уже хочу вернуться побыстрее в номер, и спать, не хочу думать, устала, — отвечала она потоком. — Понимаю, мы уже почти на месте, ляжешь отдохнёшь… — Женя хотела начать тему их отношений, вернее, попытаться спросить, но увидев растерянное состояние Алины, подумала, что лучше ей действительно дать отдохнуть и не трогать. Они ехали в лифте молча, пришли в номер. Алина, без разговоров завалилась спать. Женя ей максимально пыталась не мешать. Вышла созвониться с родными. Алина зажмурила глаза, в попытке стереть всё, что произошло, из памяти. Словно нет ничего, и не было. Ей это привиделось, как страшный сон. Сложно понять, что она сейчас действительно чувствует. Потому что она не может разобраться. Всё так запуталось, в её парадигме нет вопроса о том, влюблена ли она. Алина не ставит вопрос в этом ключе, даже в голову не приходит, она сама для себя не может определить, что происходит. Всё в какой-то воронке событий, и тебе уже не спрыгнуть с этой карусели, а она кружится всё быстрее, ты задыхаешься, и это всё не заканчивается. Это так больно. Жить. Даже в моменты счастья, ты испытываешь боль, всеобъемлющую. Она то обостряется, то затихает, но она всегда с тобой. Для Алины сейчас всё остро. Устав, она быстро отключилась. Проснувшись утром, у неё немного болела голова, не от шампанского, как кто-то мог подумать, от глотка ещё ни с кем ничего не случалось. У девочек было немного времени. Они собрались, и спустились на завтрак. Там уже были все ребята. Алина стояла в очереди, чтобы выбрать еду, перед ней Аня, они мило беседуют, и резко чувствует знакомый запах, ей понадобилось мгновенье, чтобы вспомнить. К ней приходит осознание, что это парфюм Даниила Марковича, значит, он где-то рядом. Посмотрев вперёд, она не увидела его, видимо, он сзади. Её зрачки расширились, а сердце стало биться чаще, и прерывисто. В горле пересохло. Она понимает, что он стоит позади неё. «Только не оборачивайся!», — твердила себе в голове. Алина выпрямилась, усилиями держала голову ровно, подбородок к вверху. Даниил стал за ней осознанно, но нечаянно. Он не может, и не хочет избегать её. Стоит и любуется. Внимательно осматривает её волосы, фигуру. Так и хочется дотронуться. Сделать шаг, быть ближе, ещё ближе. Прижать её к себе, обхватить руками. Его глаза полны печали. «Почему она такая красивая, почему я не могу сдерживаться?», — говорил мысленно сам с собой. Алина подначивала Аню отойти как можно скорее. Они пошли, и сели за столик, где уже сидели Камила с Женей, махали им, звали к себе. Девочки сидели вчетвером. Мило и непринуждённо болтали. Алина уставилась в свою тарелку. Даниил Маркович прошёл мимо них, и все дружно с ним поздоровались, кроме Алины, которая отвела глаза в противоположную сторону. Он не мог не заметить этого, так как уставился прямо на неё. Реакция Алины его лишь умилила и улыбнула. Так по-детски. Ухмыльнувшись, он проследовал за столик напротив, где его уже ждали Этери Георгиевна и Сергей Викторович. — Всем привет, — Даниил поздоровался с ними. — Доброе утро, — была такая же, не особо бодрая Этери. — Привет, ты чего такой смурной? — поинтересовался Дудаков. — Я? Да наоборот всё хорошо, — Даниил нервно поглядывал в сторону Алины, которая болтала с девочками. — Да? Я бы не сказал. Ребят, что вообще с вами? Вы оба какие-то подавленные в последнее время, не могу понять, что происходит? — Этери, услышав его вопрос, медленно, с невозмутимым выражением лица, повернула голову к нему, и уничтожала его своим фирменным взглядом. Даниил Маркович тоже смотрел на Дудакова из-под лба. — А чего я такого сказал? — развёл руки в стороны Сергей Викторович, увидев их враждебный настрой. — Ничего, главное, чтоб у тебя всё было хорошо. Помирился с женой? — Этери ударила по больному. Очень метко, как всегда, чтобы не оставалось вопросов. Даниил лишь засмеялся. — Не, ну нормально, а это то тут при чём? Ладно, не лезу, злые вы какие-то… спросить уже нельзя. — Да спросить то можно — ответ не понравится, — продолжила иронизировать Тутберидзе. — Ладно, Этери, хватит, забулили коллегу, — пошутил Даниил. — Во-во! — подчеркнул указательным пальцем Сергей. Они завтракали и разговаривали о сегодняшнем дне. Девочки веселились, смеялись, Алина старалась примкнуть к ним, насколько это было возможно. Самой было страшно неуютно. Девочки уже закончили, и потихоньку собрались уходить, направляться к автобусу, который отвезёт на тренировку. После неё, будет небольшой перерыв и начнётся второй день турнира, короткие программы. Алина и Женя особо не торопятся. Да им и не надо. Все уже ушли. Сидели только они с Женей, и тренерский штаб. — Они ещё там сидят? — спросила она Женю. — «Они» это тренеры? — шутливо переспросила. — Да, — ответила шёпотом Алина. — А почему мы говорим шёпотом? — недоумевает Женя. — Так сидят или нет? — Сидят. — И Даниил Маркович? — И Даниил Маркович, — рассмеялась Женя. — Ясно… Закончив, первой встала Этери Георгиевна, за ней шёл Сергей, а за ним Даниил. Когда прошёл Сергей, который обычно ходит последний, Алина машинально встала, уткнулась прямо в грудь Даниилу Марковичу. Ему пришлось буквально её подхватить за талию, иначе бы она потеряла равновесие. Они очутились максимально близко друг к другу. Глаза Алины были жутко растеряны, оказавшись пред его лицом. — Аккуратно, так и упасть можно, — с улыбкой, сказал Даниил Маркович, его взгляд был наполнен теплом. — Простите, я не хотела, — его рука по-прежнему обхватывала её талию. После мгновения переглядки, он отпустил её, она молча отошла от него, и Даниил ушёл вслед за Дудаковым. — Ну ты даёшь, мать… — вырвалось у Жени. — Сама в шоке… На часах пять вечера, а это значит, время начинать короткие программы. Все готовы. Все заряжены. Арена полная, яблоку негде упасть. Девочки максимально настроены, в боевой готовности. Алина, кое-как собрала себя, настроилась на работу. Ей ничего не должно мешать. Даниил был также погружён в прокаты ребят, особенно, после тренировки. День прошёл, и они словно забылись, им это сейчас на пользу. На льду представляли команды, капитанов и участников. Атмосфера была сказочная. Зрители давали колоссальную любовь и поддержку. Даниил Маркович стоял у самого края бортика. Алина, как раз выходила со льда, не могла не заметить его, краем глаза. Но просто прошла мимо, как и договорилась с собой, что ничего не должно мешать. Ничего не поделать, эти два дня они будут постоянно на глазах друг у друга, в двух метрах буквально. Участник за участником, они сталкиваются в кике. Он поглядывал на неё, непроизвольно. Её красота отнимала у него волю. Им приходилось сидеть рядом. Алине было крайне трудно. Она вся напряжена. Ей тяжело, она не может думать, не может совладать с собой. Выступал крайний участник из мальчиков, команда синих, после, будет перерыв и заливка льда. Даниил, весь номер не мог отвести от неё глаз, делал вид, что смотрит на трибуны, вверх, на зал, как угодно, только бы она была в его поле зрения. Алина ощущает его всем своим нутром, ей неспокойно. Словно сейчас с ума сойдёт. Не может это выдерживать. Их взгляды пересеклись. Она смотрела на него так, словно молила перестать терзать её. Алтна не могла устоять перед этим трепетом в его глаза, он весь светился, одухотворённый, разливалась широкая улыбка, чувствовала лишь тепло, было больно. Очень больно. Если она не прекратит это сейчас… у неё полное ощущение, что сейчас сердце станет. Становится вновь трудно дышать, Алина взялась одной рукой за горло, резко встала, и ушла в подтрибунные помещения, как можно скорее. Ей нужна пауза, надо выдохнуть. Даниил распознал, что что-то явно не так, понял по её глазам. Абсолютно не думая, направился за ней, бросив всё. Он вбежал внутрь, начал её искать по коридорам. Алина была в раздевалке ведущих. Кроме неё, там, конечно, никого не было, все были на льду. Даниил Маркович поочерёдно заглядывал во все помещения. Дойдя до этой раздевалки, он постучал, затем осмелился войти. — Вот ты где, — с облегчением, выдохнул он. — Даниил Маркович, не надо… — Алина закрыла руками лицо, вот-вот взорвётся. Она хотела просто перевести дыхание, но он вновь пред ней. Ей некуда деваться. — Что не надо? — недоумевал Даниил, сделал шаг ей на встречу. — Стойте! Не подходите, прошу, не надо! Алина была на грани эмоционального срыва. Она больше не в силах это выносить. Если не давать волю чувствам, они тебя разрушают изнутри, рано или поздно. Она слишком себя сдерживала, слишком долго. Даже любовь, если её подавлять, может уничтожить человека. — Да что такое?! — он делает ещё шаг. — Я не могу так! — Алина начинает плакать, её накрыл шторм из бури любви, страха, боли, отчаянья, ярости. — Что не можешь? Что-то не так?! — он искренне хотел понять, поговорить. — Не могу так, когда вы так смотрите! Я не могу! Понимаете? — её взгляд был наполнен болью, словно открытая рана кровоточит, это было её сердце, в данный момент. Даниил, увидев это, застыл от ужаса. Невозможно за этим наблюдать. Его самого разрывало на части, — Я не могу дышать! Я не могу думать! Я не могу ничего! Не могу работать, сосредоточиться! Мой разум меня покидает, понимаете? Я не владею собой, моё сердце не выдерживает, она вечно выскакивает из груди, я чувствую, будто сейчас взорвусь, будто оно остановится, будто-бы я умираю каждый раз, когда вы так смотрите! Не смотрите на меня! Умоляю! Мне невыносимо трудно оживать… прийти в себя. Мне больно жить заново… каждый раз… без Вас… Я не выдержу этого больше! Это был крик души, крик отчаяния, самое искреннее признание когда-либо сказанное ей, которое она вряд ли ожидала сама от себя. Даниил Маркович стоял, и каждое слово попадало в самую болевую точку, ему хотелось упасть замертво. — Ты думаешь, мне легко? Ты думаешь, я так хочу на тебя смотреть? Я твой тренер! Ты моя ученица! Ты думаешь, я выбирал это? Я тоже не могу! Я тоже человек! Я тоже не выдерживаю! Мне тоже больно, я не знаю что мне делать! Ты владеешь мной, ты понимаешь? Я не принадлежу себе больше! Я не могу не смотреть! И меня это злит, сводит с ума, выводит из себя! Большего всего злит то, что я не могу остановить это, не могу, не контролирую, как бы не пытался, а я пытался! И моё сердце тоже выскакивает из груди каждый раз. Поэтому… мы оба в одной лодке и нам не соскочить… Это откровение шокировало Алину. У неё не осталось слов, она вытерла слёзы, и попыталась заговорить. — Но… В этот момент, Даниил Маркович больше не хотел слушать ничего. Никаких «но». Наблюдая за ней, у него в голове крутилась лишь одна мысль, и он больше не намеревался сдерживаться. Решил поддаться импульсу. Резко подошёл к ней, прижал к себе, одной рукой обхватив за талию, другой взял за лицо. Решителен, как никогда. Вплотную посмотрел ей в глаза. Алина понимала, что сейчас будет, и жаждала этого не меньше. Не теряя ни секунды, он жадно целует её в губы, отдавая всю свою любовь. Она отвечает ему взаимностью. Их поцелуй крепкий и долгий, они зажмуривали глаза что есть мочи, от дикого желания, притяжения. Они не могли остановиться. Ощущая её мягкие губы, ему хотелось целовать их, вновь и вновь. Прервавшись на секунду, он вновь заглянул ей в глаза. Алина задыхалась от чувств, не испытывая такого никогда прежде. Она была мокрая насквозь, её тело изнывало от желания, её поглощала страсть. Она провела ладонью по его лицу, губам, зацепив нижнюю ноготком. Впилась снова в его губы, ненасытно, сгорая, рискуя. Этим поцелуем, они словно кричали: «Ты моя, ты мой, ты мне нужен, ты мне нужна». Это было ранимо, и дико одновременно. Такие уязвимые, они наслаждались друг другом. В дверь кто-то постучал, они моментально отлетели друг от друга. Вошёл Ягудин, видимо, объявили перерыв на раскатку.