Дикий лёд

Этери, удивлённо смотрела Алине вслед, затем медленно перевела взгляд на Даниила Марковича. — Я не поняла, что-то случилось? — спросила она в полном недоумении, потому что они оба выглядели так, словно что-то точно случилось. — Да нет, с чего ты взяла? — притворно негодовал Даниил, у него у самого глаза бегали в разном направлении. Почесал нервно затылок, и присел на своё место. Этери зашла в купе, закрыла дверь. С многозначительным вздохом, включила свет, как бы намекая на то, что он был выключен, и села напротив него. — Ну я же вижу, что вы какие-то странные, словно поругались или что, такие лица… — она пыталась разговорить Даниила. — Боже упаси, не ругались мы. Это может нелепо звучать, но она реально ошиблась дверью. Я захожу, она тут стоит. Посмеялись, поговорили, ты пришла. Всё, — Даниил Маркович, спокойным тоном хочет закрыть эту тему, — Лучше скажи, как Диана? — Всё хорошо, идёт на тренировку, у нас же разница во времени. У них день. Этери поняла, что он переводит тему, решила не развивать. Перепутала и перепутала. Когда-нибудь, её терпение лопнет за всем этим наблюдать. Интересно, в какой момент это произойдёт… В это время, Алина сидела в соседнем купе. Её сердце дико колотилось. Она то улыбалась, то дико пугалась. Не могла поверить, что они с Даниилом Марковичем чуть не поцеловались. Что она осмелилась ему такое сказать. Алина не думала, что может быть способной на такое. «Мне такое не свойственно», — казалось ей прежде. Это не так, конечно же. Она сидела, опёршись о столик, в полном шоке, прикрывала рот рукой, посмотрела в окно. Встала, не могла сидеть. Ходила по этому маленькому купе, из стороны в сторону. Села. Не находила себе места. Её шоковое состояние, сменилось ужасом и странными мыслями, она начала себя накручивать. «Господи. Это всё неправильно. На что это похоже? Так нельзя. Это же тренер, это же Даниил Маркович. Что родители подумают? Как я им в глаза смотреть буду? А папа? А если об этом узнает Этери Георгиевна? Она уже нас видела сегодня! Господи! А если она всё поняла? А что будет потом? Это же Даниил Маркович, господи, Даниил Маркович!!!» В её голове начался хаос. Она явно запуталась и не понимала, что ей думать. Алина корила себя, съедала. Вторила: «Даниил Маркович», и произнося это каждый раз, она не верила в то, что с ними немного ранее произошло, будто бы это должно было помочь осознать. Как будто бы это было не с ней, была не она, а кто-то другой. Открыла окно, был срочно нужен свежий воздух. Даниил Маркович, тем временем, сидел за стенкой с Этери, поддерживал их разговор, кивая и соглашаясь с тем, что она говорит, но его мысли были с Алиной, и о ней. Он также пытался понять, что ему чувствовать. Как поступить правильно. Ему хочется поступить верно, он понимает, что так не может быть. Это неверно. Он смотрит на Этери, но видит перед собой Алину, говорящую: «Поцелуйте меня». Невыносимо. — Ты в порядке? — спросила Тутберидзе. — Да чего-то устал, может будем спать? — Ещё и десяти нет, но ладно, как скажешь… — Спасибо, просто реально чего-то не соображаю… Спустя час, он также лежал, смотря в потолок и пытался уснуть, Этери тоже не спала, хоть и делала вид, отвернувшись набок в другую сторону. Даниил Маркович маялся. Ему не давало это покоя. Лишь её фраза крутилась в голове, отдавая эхом. Он ворочался из стороны в сторону, тяжело вздыхая, что также напрягало Этери Георгиевну, у которой закатывались глаза на каждый его такой вздох. Она уже сто раз пожалела, что едет не одна. Это был первый и последний раз. Даниил Маркович сел, провёл рукой по лицу. Зажмурился, затем открыл широко глаза. Не мог обрести покой. Встал, вышел из купе в коридор, подышать. Там было открыто окно. Этери провела его взглядом, когда он выходил. Возмутительно покачала головой. Не нравилось ей это всё. У самой были мысли спутанные и о своём. Ей хочется убежать, спрятаться в ракушку, и чтоб никто не трогал, не видел, а тут наоборот, ещё большая публичность с этими турнирами коммерческими. Даниил простоял так с несколько минут, затем покосился на дверь Алины. Неизвестно какие цели он преследовал, да и он сам не знает. Хотелось постучать. Он подошёл, и стоит. Не знает, что ему делать. Несколько раз уже почти осмелился, но раз за разом, его рука опускалась. Женя вернулась из уборной, стала наблюдала эту картину с другого конца вагона, хотя её купе было рядом с купе Алины. Ей это показалось забавным. Она неторопливо подошла. — Что? Не спится? — спросила ровным тоном, с ироничной улыбкой. Даниил увидев её, сразу отвернулся от двери, и они оба опёрлись о перила в коридоре. — Да так… не спится, — улыбнулся Глейхенгауз. — Понимаю… как дела, я вижу, сложно… — она обернулась, посмотрела многозначительно на дверь Алины, затем вновь улыбнулась. — Что? Не понимаю о чём ты, всё хорошо, — Даниилу Марковичу намёк не понравился, он сделал вид, что не понимает, что она говорит. — Да ладно… всё в этой жизни бывает… — Женя посмотрела на него, искренне улыбаясь, похлопала по плечу, и пожелав спокойной ночи, вернулась к себе. Как бы странно это ни звучало, но Женя с пониманием к этому относится. Она, как никто видела, сколько времени они вместе проводили, поэтому всё понимает. Да и что здесь такого, уже все взрослые, время прошло. Даниил удивился её реплике, но решил не придавать значения. Постоял немного, и пошёл спать. К тому времени, уже все заснули. И Этери, и Алина спала, хоть ей это далось тоже с трудом, но она заснула скорее от нервов. Устала. Он тихонько зашёл, аккуратно, чтобы не разбудить Тутберидзе, и лёг. Встали все рано. Поезд прибывал в семь утра. Алина не выходила из своего купе, как и он. Проснувшись утром, она дала себе слово, что попробует сделать вид, что ничего не было, и продолжить так, как есть. Попытается побороться. Он также, когда вчера намеревался стучать к ней, словил себя на мысли, что выглядит глупо, особенно, когда намекнула Женя. Он чувствовал себя словно униженным. Как это мерзко. Он взрослый, к ученице, в поезде. Тошнило от самого себя. Оба абсолютно подавлены, по очереди выходили из поезда. Уже не переглядывались, делая вид, что так и надо. Даже не говорили. Ещё вчера сгорали от страсти, а сейчас не говорят. Да и что говорить. Они пока сами для себя не решили. Лучше молчать. Команду уже ждал автобус. Они не следили друг за другом. Даниил пошёл сразу сел, а Алина ещё фотографировалась с фанатами у вокзала. Он, краем глаза, увидел это, но когда она закончила и направилась к автобусу, тут же развернулся в другую сторону. Им было просто больно. Это надо было как-то пережить. Они приехали в гостиницу. Также молча пошли на заселение. Едут в лифте. Вместе с ними ещё Камила, Этери и Женя. Стоят оба позади всех, рядом. Не смотрят друг на друга, только перед собой. Их словно оглушило. Это не обида, нет, это боль, это саморазрушение, наказание самих себя. Словно они не могут чувствовать ничего друг к другу. Не имеют права. Никто не обижается ни на кого, а только винит себя. Поэтому это обоюдное молчание, словно и так всё понятно, им нечего больше сказать. Все выходят из лифта. Оказалось, им на один этаж. Настала и их очередь выйти. Но оба стояли. Алина, посмотрев на него боковым зрением, всё-таки сделала шаг вперёд, он пропускает её. Неторопливо вышли, безжизненные, лишившиеся искры. Их убивало понимание происходящего. Он шёл за ней не спеша по коридору, и не мог догнать, не сможет. Этери указала девочкам, что это их номер. Они будут жить вместе с Женей. Ровно следующий был Даниила Марковича. Он подошёл к своей двери. Тем временем, Алина стояла, за открывающей их дверь Женей, и повернула голову налево, убедиться, что он действительно в соседнем номере. Когда она это поняла, то медленно перевела взгляд обратно, и произнесла в мыслях: «Чёрт». Каждый прошёл в свой номер. У них есть буквально часов пять на то, чтоб подготовиться, можно прилечь отдохнуть, спокойно собраться. Вечером уже начинается прыжковый турнир. Алина, присела поникшая на кровать, и застыла, Женя заметила это. — Эй, ты чего? Всё хорошо? — Да, всё нормально, я прилягу… — Ну как знаешь… Алина решила прилечь на часик. Ей нужно было отключиться и перезагрузиться. Повезло, что она не как участник. Потому что у остальных девочек уже скоро тренировка. — Тебе захватить что-то? Я вниз иду, голодная, — предложила Женя. — Нет, спасибо не надо, ничего не хочу. — Ок. Женя вышла из номера, и Алина, не раздеваясь, накрылась пледом, поставила будильник на через час позже и уснула. Даниил разобрал чемодан. Решил принять душ. Может хоть он поможет смыть с себя всё это. Эту ненависть к себе. Но разве можно ненавидеть за любовь? Её можно только принять или отпустить. Принимал горячий душ, находился словно в прострации. Вышел, переоделся. У него сейчас тренировка, поэтому он спустился в лобби, где их всех собирают и отвезут во дворец. Добравшись туда, они сразу приступили к работе, это помогло ему переключиться от самоедства и укоров. Работа всегда спасает его, и спасает Этери, которая также подавлена. И чёрт его знает, что у неё сейчас творится в душе, но надо как-то жить. Алина проснулась. Ей вроде бы стало немного легче. Женя сидела, красилась. Алина встала, молча направилась в ванную. Помыла голову, высушила, уложила волосы. Отобрала, что наденет. Тем временем, накрасилась. Женя уже была почти готова. Многое изменилось у девочек за это время. На Олимпиаде они, неожиданно для себя, сблизились. Произошла переоценка их жизни, и смыслов. Они решили оставить всё позади, и не возвращаться к тому, что было. Потому что это прошлое, а значит, оно уже мертво. Его больше не существует, лучше строить новое. Нашли какой-то общий язык, и просто нормально общаются, ладят. Не сравнить с прошлым КПК. — Слушай, а ты не хочешь прогуляться? — предложила Женя. — В каком смысле? — в недоумении, спросила Алина, одеваясь. — Ну до дворца, нас же машина должна была забрать, а я предлагаю пройтись… — Можно, почему нет, мы и так живём у двора почти, я не против, но скорей всего это по центру сложно будет сделать, нас точно кто-то, да узнает. — Да ладно, — махнула рукой Женя, обе засмеялись. Они вышли из номера, спустились в лобби, и отправились ко дворцу. Давно такого не было, чтобы их не напрягало общество друг друга. Они просто шли, дышали воздухом. Им особо и не о чем говорить. — Симпатичный город, — приметила Женя. — Ну мы в центре, любой центр симпатичный, но ты права… — У тебя как дела вообще? — поинтересовалась Женя. — Да нормально, знаешь, а у тебя? — в ответ, спросила Алина. — Да тоже ничего… Остаток пути они шли молча. Тем более, он был короток. Зашли во дворец. Направились посмотреть на декорации, шла финальная подготовка перед съёмками. Алина осматривала арену. Ей она очень понравилась. Даниил Маркович, тем временем, был с Этери Георгиевной. Девочки получали финальные наставления, уже в раздевалке. Им скоро начинать. Они потихоньку переодеваются, и приводят себя в соответствующий вид. Он вернулся ко льду, только вышел к трибунам, был наверху, оттуда приятней наблюдать, видна целая картина. Любит послушать тишину. Посмотрел вниз, увидел, как Алина держит в руках телефон, что-то записывает. Беседует с работником площадки. Его всегда покоряла её простота, отсутствие звёздности. Было невыносимо, и приятно за ней наблюдать одновременно. Не нужно объяснять почему. Затем, ей давали какие-то наставления продюсеры шоу, они что-то обсуждали бурно с ведущими. Там были все, и Ягудин, и Траньков, и Женя. Видимо, обговаривали концепцию, задачи. Ягудин о чём-то пошутил, и это заставило Алину впервые за день, рассмеяться от души. Так как акустика в арене отличная, её заливной смех раздавался до самого последнего ряда. Слыша им такой любимый, рожной смех, он не мог не улыбаться. Внезапно, Алина бросила взор наверх, заметила, что там кто-то стоит. Он понял, что она смотрим на него. С её лица моментально пропала улыбка, когда узнала в силуэте Даниила. И вновь она окунулась в эти эмоции, в её глазах отражалась боль, уныние, даже безысходность. Их взгляды пересеклись секунд на десять, они точно замерли, они прочитали всё это в глазах друг друга. Даниил отступил назад, и покинул трибуны. Алина проследила за ним с сожалением, затем перевела внимание обратно к ребятам, и продолжила беседу, но частичка её умирала каждый раз.