Дикий лёд

Этери вышла из раздевалки, и направилась вновь на лёд, где уже был Даниил Маркович и Сергей Викторович, которые, как раз заканчивали тренировку. Она успела на конец льда. Сказала лишь пару слов и отпустила всех, кроме Трусовой. Ребята покинули площадку, Саша осталась. Когда дверь захлопнулась, они начали разговор. — Ну что, как себя чувствуешь? — начала ровным голосом разговор Тутберидзе. — Да нормально, — безразличным тоном, ответила Саша. — Сергей Викторович, я, к сожалению, не видела, но как прошёл прокат? — обратилась Этери к Дудакову. — Технически неплохо, но Саша, мы искренне переживаем, ты словно не с нами на льду, Чемпионат мира на носу… — хотел закончить фразу Дудаков, но Саша его перебила, подняв глаза из-подо лба. — Я не буду участвовать! — холодно и резко оборвала Трусова, и вновь опустила голову. Её раздражают такие разговоры, и особенно, когда начинают лезть к ней в душу. В ответ можно услышать грубость, когда заходят на её территорию. Этери Георгиевна закатила глаза и подняла брови. — Саш, давай как-то спокойнее решим… — попыталась конструктивно продолжить Этери. — Этери Георгиевна, я не поеду и не буду выступать! — продолжала настаивать Саша, твёрдым голосом. Подняла глаза на Этери. Взгляд был внушительный. — Начинается… Между прочим, когда-то Алина также не хотела ехать, нам приходилось её уговаривать, но ты посмотри, какой в итоге результат, — попыталась убедить её и дать хоть какую-то мотивацию золотом. Понимает, что упёртость Саши не позволит её ничем мотивировать, кроме как победой, и то не факт. Нужно отдать должное и Саше, обычно бы, она вспылила гораздо жёстче и быстрее, но сейчас она держится. Она искренне не хочет ехать. — Давайте не будем сравнивать, это было другое. Сейчас всё по-другому. Я не хочу ехать и не поеду, мне нужна пауза до конца сезона. Мне надо понять что я хочу, я не понимаю сейчас, дайте мне время, пожалуйста, — достаточно взвешено сказала Саша. Этери не нравилось это слушать, она очень не хочет этой паузы. Да, мотивация не ехать у Алины с Сашей возможно была в корне разная, хотя и это не факт. У Алины было золото ОИ, у Саши нет, но у обоих угасала мотивация. Хоть и без золота, но пять квадов это достижение и цель, которая выполнена. Дальше нужно заново строить смысл. Да и понимала Трусова, что если проиграет и этот Чемпионат мира, то желания выступать точно не останется. Страх перед неудачей сильно подавляет. Но Этери полагает, что нужно идти на этот риск и страх каждый раз. Пауза — большая вероятность того, что спортсмен уже не выйдет выступать. Она это знает. Таким образом, Алина и не вышла на спортивный лёд больше. Она не хочет для Саши этой паузы, но понимает, что убеждать нет смысла. Она лишь может предупредить. — Хорошо, мы можем дать тебе время, да, Даниил Маркович? — Абсолютно, — ответил он, беспринципным тоном. — Но я должна предупредить тебя, чем это чревато. Завершением карьеры, в конечном итоге, пройдя все стадии этой «паузы», — Саша ухмыльнулась, подняв брови, — Ты так не улыбайся, я серьёзно. Ты точно готова? — опрокинула голову Этери, как бы провоцируя Трусову. — Да, — не задумываясь ответила она. — Саш, ты подумай ещё, ладно? — обеспокоено просит Дудаков. — Я подумаю, а пока могу идти? — Саша просто уже хочет уйти с катка, и не думать обо всём этом. Ей всё равно на что соглашаться в данную секунду. Карьеру она заканчивать не собирается, пока. — Иди, хорошо. Договорились. Отдыхай. Жду на следующей тренировке. Этери просто отпускает её, дальше разговор не имеет смысла. Когда Саша ушла, Тутберидзе, забирая свои вещи со стола, пробурчала: — Она уже не выйдет на лёд, — чему моментально возмутился Дудаков. — Я бы не стал делать такие ранние выводы. — Я была бы рада ошибиться, Серёж, правда. Но боюсь, не в это раз, — направилась к выходу. — Эх, жалко… — Дудаков пошёл за ней. Они направились в тренерскую, Даниил Маркович остался сидеть на месте, он особо не участвовал в дискуссии. Говоря правду, он безусловно переживает за Сашу, и хорошо к ней относится, но она никогда не была фавориткой или любимицей, в каком-то смысле, ему глобально всё равно. Его больше волновал разговор с Аней, не хотел бы он услышать тоже самое от неё. Пока ещё она не ушла, он направился поговорить с ней. Постучал в раздевалку: — Ань, можно тебя? — Краем глаза, бессознательно обратил внимание на место Алины, где её уже не было. Он словно ожидал увидеть её глаза, но расстроился, не обнаружив их, хотя должен был понимать, что она уже уехала. Закрыл дверь. Аня вышла к нему через минуту, уже с сумкой. Он пригласил её пройти присесть на лавочку. — Ань, ты как? Осознала уже всё? — спросил он, словно по-отцовски. Он любит Аню, но это немного другая модель отношений. Если с Алиной у них явно присутствует искра, какое-то ментальное понимание друг друга, равные отношения. То к Ане он относится, как к дочери. — Я отлично. Уже лучше осознаю, но ещё не до конца, всё как в тумане, — с застенчивой улыбкой, ответила Щербакова. — Здорово, что ты в порядке, как думаешь, что дальше? Решила? Едешь на мир? — Глейхенгауз не ожидал такой бодрости духа от Ани. Она ни сколько не устала. Бодра, весела, улыбчива. — Конечно, Даниил Маркович, еду и это даже не обсуждается, — Ане даже в голову не приходило отказываться. — Ну и отлично, как камень с плеч. Хоть кто-то меня сегодня порадовал, — оба засмеялись. — Даниил Маркович, вы не против, я побегу? А то правда опаздываю, у меня репетитор ещё. — Да конечно, беги. И когда ты всё успеваешь? Они приобнялись на прощание, и Аня ушла по делам. Даниил Маркович как стоял, так и присел. На него внезапно нахлынули воспоминания. Он расплылся в улыбке. Почему-то вспомнил финальную позу Алины, в произвольной программе на Олимпиаде. Наверное, никогда не забудет тех эмоций… он вспоминал, как она радовалась… и он вместе с ней. Это было так искренне. Они так долго к этому шли вместе. Даже вспомнил, как они обнимались, как купил всё-таки ей обещанную мороженку. Как потом она её ела, и запачкала нос, и как они смеялись с этого. Как отмечали вечером вместе с Этери, Дудаковым. Женя не захотела сидеть вместе с ними в ресторане, но никто особо и не расстроился тогда. Эти воспоминания придают ему энергии и сил. Погружаясь туда, его сердце наполняется детской радостью. Это окрыляет. Он просидел так какое-то время, в подвисшем состоянии. — Даниил Маркович! — он не услышал как его зовут, — Даниил Маркович! — вновь раздалось ещё громче. В конечном итоге, Этери подошла и дёрнула его за плечо, — Ау, Даня, ты слышишь? — он внезапно подскочил на месте от неожиданности. — Да! Слушаю! — он не сразу понял, что это Этери! — Идёмте в тренерскую. Давайте. — Да-да, идём, простите, завис чего-то, — он провёл по лицу, приведя себя в порядок. — Оно и видно, улыбка до ушей… — Этери подколола его, но увидела что он напрягся, — ладно, расслабься. Они зашли в тренерскую, уже все были готовы идти домой, но нужно подвести итог. Начал Дудаков. — Я так понимаю, ЧМ без Саши… — произнёс с сожалением. — Думаю, да, она не передумает, — добавила Этери. — Ну зато Аня точно едет, говорил с ней, она в очень приподнятом настроении. — В ней я и не сомневалась, — шутливо бросила Тутберизе, — Ну да ладно, мальчики… с Камилой ещё неясно, пусть тренируется, она в неплохой форме, несмотря на травму. Надо быть готовыми всегда. Всё будет хорошо, надеюсь. Я вот о чём хотела поговорить… меня беспокоит Косторная. Вернее… даже так, она перестала меня беспокоить вовсе… — Что вы имеете ввиду? — недоумённо спросил Глейхенгауз. И напрягся Дудаков. — А то, что мне кажется, мы больше ничего не можем ей дать или предложить. Мне кажется, что мы исчерпали всё. — уверенно выдала Тутберидзе. — И что ты хочешь этим сказать? — продолжил Даниил. — Всё? Мы не будем её тренировать, или что? — также обескуражено спросил Сергей Викторович. — Ну… в общем и целом да. Я думаю, ей нужен другой тренер, тот, кто посмотрит на неё под другим взглядом что-ли. Я не знаю, что от неё больше просить или дать. Вы же сами видите, она не грызёт лёд. Я не вижу стремления ярого. Цикл завершился, а что дальше? Трикселя как не было, так и нет. Ну нечего тянуть кота за… хвост. Я думаю, то всё… что скажете? — конечно же, она ждёт одобрения и поддержки. Первым начал Глейхенгауз. — Я конечно же, обескуражен этим, но я согласен, в общем и целом, думал над этим, просто как-то внезапно ты тему подняла… — Так а что ждать то? — пожала плечами. — Да, верно… ты права… — Дудаков тоже не стал спорить. В целом, они всегда сходятся во взглядах. Может показаться, что они прогибаются под Этери, но это не так. Они мыслят почти всегда в одном направлении, никто не подавляет друг друга. Вот почему им удаётся так долго работать вместе. — Я сама с ней поговорю, — заявила Этери. — Да, хорошо, мы не против, — Глейхенгауз посмотрел на Дудакова, тот кивнул в ответ, и они оба перевели взгляд на Этери. — Ну ладно, я пойду тогда. Всем хорошего вечера, — сказал Дудаков, взял вещи, и вышел из тренерской. — Ну и я пойду, — только намеревался встать Даниил Маркович, как Этери приостановила его фразой… — Тебе Алина ничего важного не говорила тогда в тренерской, так ведь? — она вроде бы и спросила, но таким тоном, что Даниил Маркович не знал, как ответить на этот вопрос. — Ну… наверное тоже, что и тебе? Нет? — Хах, а не знаю, вы там обнимались так, я подумала, что уже что-то случилось… — тон её был ироничный. Тутберидзе ничего дурного не имела ввиду, но как мы знаем, на воре и шапка горит. — Да нет, просто поддержал… — абсолютно смущённо отвечает Даниил Маркович, как школьник перед учительницей… — Ну понятно… просто… — заулыбалась Этери, увидев его смущение, — Просто поддержал, — она даже не скрывает, что ей нравится заставлять его чувствовать себя неловко, — Ладно, хорошего дня, до завтра, — помиловала его… — До завтра, Этери… Он смылся оттуда, как можно быстрее,. Закрыл дверь, и быстро направился к машине. Как только сел, выдохнул. Очень странное ощущение овладело им. Ты как бы ничего не сделал, а чувствуешь себя пойманным родителями школьником. Он вставил ключ в зажигание… посмотрел на себя в зеркало… потрусил головой, как бы скинув всё это с себя, и направился домой. Дел больше на сегодня у него не было. Приехав домой, он поужинал, сел отобрать музыку, ведь скоро ставить всем новые программы. Пора готовить идеи. Пока искал треки, наткнулся в ноутбуке на папку с записями, видео, фото за все года работы. Решил посмотреть, а там… Видео репетиции подготовки к Олимпиаде Алины. И он досмотрел до конца, улыбался всё видео, этот день ностальгии превратился в вечер ностальгии. Он пересмотрел почти всё, что там было, связанное с ней. Их совместные фото со всех соревнований. Ему нравится видеть их там счастливыми, и такими беззаботными. Также наткнулся на видео, где Алина упала с каскада и начала реветь во всю… ему было и больно, и умиляло до невозможности. Рассмеялся во всю, будто бы хотел ткнуть пальцем в экран и сказать ей «смотри», чтобы она сидела рядом в данный момент, но вдруг понял, что не к кому обратиться, её здесь нет, а он один, совсем. И тут у него закралось желание набрать её. В это время, Алина также была дома, и никуда сегодня не хотела идти. Она попросила семью и родителей не беспокоить её, дать побыть ей в тишине в своей комнате. Она просто лежала на кровати и смотрела в потолок. В голове не было мыслей. Пошла взяла медаль, снова легла, держа её в руках, прокручивая вновь и вновь те моменты… Даниил сомневается, стоит ли ей звонить, да и зачем, под каким предлогом. «Глупость», подумал он, и отложил телефон, затем вновь косится на него… в какой-то момент, не выдерживает и решается набрать… только пошли гудки, и он сразу скинул, но вызов то уже пошёл. Алина услышала, взяла в руки телефон, а там высветился пропущенный от Даниила Марковича. Он надеялся, что вызов всё-таки не прошёл, но ошибся. Алина удивилась звонку. Может, что-то случилось. Сразу перенабирает. Телефон Глейхенгауза зазвенел, а в голове его было: «Блин, блин, блин. Зачем? Придурок», но тут же берёт трубку, крайне невозмутимо. — Алло, да, слушаю… — сказал он так, словно это не он, а она ему звонит. — Даниил Маркович, вы звонили? У меня пропущенный. Что-то случилось? — совершенно спокойно задаёт вопрос Алина. Даниилу казалось всё это так глупо. В том смысле, что он тренер, звонит ученице, просто так, что говорить то. Зачем вообще набрал? Чувствует себя максимально неловко и глупо. — Я? Да… да. Звонил. Хотел узнать, будешь ли ты завтра на тренировке. Ведь забыл уточнить, — понимает, что морозит глупость, но хоть что-то то надо сказать. — Ну да, буду, а что? — Алина вообще не понимает, что происходит. — Да нет, ничего, замечательно. Просто хотел спросить… — он чешет затылок от волнения. — Ааа… Ну хорошо… — повисла неловкая пауза, когда оба молчат и никто не знает, что говорить дальше, по идеи надо класть трубку, как вдруг… — Так как ты? Уже лучше? — резко перевёл тему Даниил Маркович. — Честно? Не очень, но уже легче. Разговор с вами сегодня помог. Да и Масару лежит рядом, успокаивает меня, — Алина гладит Масару. — О, Масару, как она? Давно её не видел… соскучился, — разговор перешёл в более спокойное русло. Нерв куда-то ушёл, и стало спокойно и легко. — Да она тут вообще королева. Вредничает, и это ей не так и то не то. Выпрашивает вкусняшки, и за еду готова на всё… — Алина начинает улыбаться, говоря о Масару. — Хм… кого-то мне это напоминает. Даже не знаю кого. Вкусняшки говоришь, вредничает… — он стал подкалывать Алину, зная, как можно «вывести» её из себя. — Эй… — вновь на его шутки смеётся она, — Ну вообще-то… я не готова на всё за вкусняшки, и я не вредина, ну разве что иногда… — Например… сейчас. Оба рассмеялись. Кажется, он получил то, зачем звонил. Её звонкий, заливной смех, который, кажется, придаёт жизни и энергию. Его он точно может слушать вечно. То, как смеётся Алина, не может оставлять равнодушным. Он прямо растворяется, словно в тёплой ванне или укутанный одеялом. Ему становится уютно на душе. — Между прочим, я не говорил, что говорю о тебе. Ты первая сказала… — Ах так… — притворно возмущённым тоном, бурчала Алина. Она почему-то тоже забыла обо всём плохом, и от её угрюмого настроение ни осталось и следа. Повисла небольшая пауза, оба улыбались и зависли в атмосфере счастья. Словно они не ученица и тренер. А просто Даниил и Алина, два обычных человека. Внезапно Алина сменила тему. — А как ваши дела? — наивно и искренне интересовалась. — Мои? Ох… — его обескуражил этот вопрос. Ученицы редко задают такой вопрос тренерам. Пока он думал, то закрыл ноутбук, лёг в спальне на кровать, и тоже стал смотреть в потолок и думать что ответить, — Мои хорошо, вот с тобой поговорил и лучше стало, — формально отшутился, чтобы съехать с вопроса. — Нет, а если серьёзно. Вы всегда спрашиваете как у меня, что чувствую я. И я Вам всегда честно рассказываю, ответ «хорошо» не засчитан… — Алина решила идти до конца. По правде говоря, ей действительно интересно. — Ну хорошо… уговорила. Я… поел вот, — ему сперва было неудобно начинать, как то непривычно, но продолжил, — Если честно, не хотелось сегодня куда-то идти, после тренировки просто пришёл домой, слушал музыку, пора же программы новые ставить. И внезапно наткнулся на папку со всеми фотками и видео за все года, там было много всего. Просмотрел, поностальгировал… — И что же там такого было? Там есть я? — с интригой, спросила Алина, словно капризно, но в шутку. — Хах, конечно там есть ты. Если честно, то я только твои видео и смотрел. Сначала рассмеялись оба, но после этих слов, он резко остановился. Даниил понял, как это прозвучало. Ему казалось, что где-то он перешёл границу. Вроде бы ничего такого, но интонация, наполнение, с которым он это произнёс. Алина тоже замерла, не зная как среагировать, потому что прозвучало слишком откровенно, но несмотря на смущение, ей эта фраза очень понравилась. — Ну и чего вы замолчали? И что там? — она решила упустить этот момент. — Ну как что? Твои видео… как на каскаде грохнулась во время подготовки к Олимпиаде, так плакала… — он рассмеялся, вспоминая это. — Очень смешно! Вот вам смешно, а мне было не очень… — понарошку отругала его. — Ладно, извини. Просто ты там милая такая. Так искренне расстроилась. Всегда переживала за прыжки помню… Было время… — Я и сейчас переживаю… Здорово, что вы позвонили, — внезапно призналась Алина — Думаешь? — Ага, у меня настроение хоть поднялось. — Ну здорово. Я всегда рад тебе поднять настроение, — снова неловкая пауза. Эта фраза также прозвучала громче, чем должна была… — Ладно, не буду больше тебя задерживать… — смущённо мялся Даниил. — Спокойной ночи, Даниил Маркович. — Спокойной ночи, Алина. — До завтра, — улыбнулась, произнося эту фразу. — До завтра, — он также улыбался в ответ. Они не сразу положили трубки. Повесели так секунд тридцать, в надежде, что может кто-нибудь, ещё что-нибудь скажет. Но никто ничего не сказал. Алина первая нажала на сброс вызова. Она не сразу отложила телефон, держала его в обеих руках, лёжа на спине. Улыбка не сходила с её лица. Она выключила прикроватную лампу, укрылась одеялом, и засмеялась ещё раз, вспоминая их разговор. Даниил Маркович всё также лежал и улыбался. Тепло разливалось по его телу. Он был счастлив в это мгновенье. Конечно, он не осознаёт масштаб того, как сильно он попал. Пока что для него это был приятный сердцу разговор перед сном, от которого тепло, уютно. Но всё это неосознанно. Они так и заснули в разных кроватях, с улыбками на лицах, словно это был не маленький разговор перед сном, а что-то больше.