Дикий лёд

Ночь. Он лежит в своей кровати, смотря в потолок, подогнув правую руку под голову, в попытке уснуть. Это невозможно. Усталость настолько сильная, что не даёт спать. Вроде бы хочется с кем то поговорить, да не с кем, а сказать есть столько всего, что лучше молчать. Тяжело вздыхает, переворачивается набок. В голове пустота, ноль мыслей, ноль идей. Больше никого не осталось. Он один. Когда жив хотя бы один родитель — чувствуешь себя ребёнком, когда не остается ни одного, то ты уже взрослый безвозвратно. Тишина его не пугает. Он привык. После возвращения с Олимпиады в Пекине прошёл всего один день. Завтра уже снова в «Хрустальный». Впереди Чемпионат мира, кубок Первого канала, шоу, много работы. Как всегда после побед, и такого масштаба стартов — наступает пустота. Нужно вроде бы быть счастливым, но произошло столько, что не хватает объёма осознать. Нужно время на понимание и разгребание последствий. Проснувшись утром, как бы и не спав, он выпил кофе, сходил в душ, и отправился в «Хрустальный». Предстоит много обсудить с Этери и Серёжей. Как дальше развивать стратегию, что с делом Камилы, поговорить с девочками, планирует ли Аня дальше кататься, в каком состоянии Саша. Как Даша после травмы. Всем тяжело. Подготовка к соревнованиям даётся трудно, но ещё труднее, период после них. Олимпийский цикл завершился, а это значит, что уже начался новый. И впереди снова длинный путь. Сегодня он приехал раньше всех, как ему казалось. По привычке, припарковал машину, направился ко входу. Раннее утро, людей у катка не было. Зашёл в тренерскую, переоделся, и направился на лёд. Даниил любит приходить на каток, когда никого нет, можно послушать тишину, его это расслабляет и успокаивает. Открыв дверь, он услышал эхо скользящих коньков, видимо кто-то уже на льду, что не могло не удивить его. Он сперва не понял, кто это, потому что ну никак не мог предположить, что она придёт сегодня, да ещё и столь рано. Её усиленные тренировки должны были начаться только через неделю, для подготовки к апрельскому шоу. Но она уже тут, да ещё и раньше всех. — Кого я вижу! — он крикнул с доброй, ободряющей ухмылкой, узнав её силуэт. Она чуть не упала во время дорожки шагов, так как не заметила, что здесь кто-то есть. Обернувшись, увидела его и облегчённо выдохнула, но взгляд был слегка испуганный, она также не ожидала тут кого-то увидеть столь рано. — Фух, напугали. Здравствуйте, Даниил Маркович, — следом за испугом, последовала её широкая улыбка. Алина, не спеша подъехала к бортику. — Ну привет. Ты как здесь? То есть, зачем? То есть, так рано? — немного сумбурно задавал вопросы, находится обескураженным её неожиданным присутствием. — Ну как… — повисла слегка неловкая пауза, она опустила голову, прежде чем ответить, — Тренируюсь, — нервно засмеялась, затем посмотрела на него, поджав губы. — Да, я понял, но что-то случилось? Мы же вроде договорились, что через неделю начнём, мне Этери Георгиевна говорила, кажется… — недоумевал он. — Всё верно… да мы с ней разговаривали, в общем, не важно, — ей не хотелось отвечать, она сама для себя не до конца ответила на вопрос зачем она пришла, что уж говорить, — Я просто решила начать сегодня, если вы не против… — отвела взгляд в сторону. — Да я то совсем не против, но Алин, у тебя точно всё в порядке? — Даниил её слишком хорошо знает за столько лет, он чувствует, если она что-то недоговаривает. Поэтому переспросил вновь. — Да-да, всё отлично. Просто решила начать раньше, — её спасло звонкое… — Ооо, какие люди! Доброе утро! — иронично выдала Этери Георгиевна. Алина и Даниил Маркович резко повернули головы в её сторону. — Доброе утро, — смущённо поздоровалась Алина, кивнув. — Доброе, — спокойно сказал Даниил. — Вот уж кого не ожидала увидеть, так это Алину, — она продолжает троллинг, улыбаясь. После приостановки карьеры, Алина реже тренируется. Конечно, они видят её по прежнему довольно часто, но это всё равно редко, если учитывать, что до этого они виделись почти каждый день, на протяжении многих лет. Интересно, что ощущают люди, которые видятся каждый день, много лет подряд, проводя многие часы вместе. По факту, ты с этими людьми проводишь больше времени, чем с семьей. Насколько тогда хорошо они знают друг друга. Сколько занимала когда-то притирка. Сколько раз они скандалили, сколько раз ругались, возможно даже, не разговаривали друг с другом. Сколько было обид, но они по-прежнему держатся вместе. В их случае, наверное, единственно верный путь. — Я пойду, у первой группы скоро хореография начнётся, — Алина хотела побыстрее уйти. — Ладно, иди, жду на льду после, — ответила Этери, Алина вышла со льда, и направилась в раздевалку. Тутберидзе перевела взгляд на Глейхенгауза, — Что с ней, чего так рано? Всё в порядке? — спросила удивлённо. — Да говорит, что решила просто раньше потренироваться, — провожая взглдом Алину, ответил Даниил, и пожал плечами. — Интересно… Ладно, пойдём. Серёжа пришёл, обсудим. Они направились в тренерскую, в которой их уже ожидал Дудаков. Все они были уставшие и выжатые после этой Олимпиады. Но нужно работать дальше, времени на раскачку нет. Этери сообщила, что по делу Камилы её будут держать в курсе, новостей пока нет, но добавила: — Похоже, мальчики, для нас всё только начинается, но ничего, мне обещали, что сделают всё возможное, чтобы разобраться с этим и оправдать Камилу… но мы должны помнить с вами. Обещать — не значит жениться. Они нам что-то говорят, но нам самим нужно вникнуть, иначе попадём. Мы все конечно знаем, что она чиста, ну как… короче, даже обговаривать не стану, но эту ерунду нашли в её теле, она ведь как-то там оказалась. Ладно, не важно, но под ударом мы все. Карьера Камилы, наша с вами, если пузырь лопнет и забрызгает нас, то уже никогда не отмоемся. Ладно, не буду о грустном. Даня, нам надо будет поговорить с Аней, в каком она состоянии? Она готова ехать на мир? Я бы хотела её там видеть. — Я на обратном пути вроде бы говорил с ней, она, по идее, хочет продолжить кататься, и собиралась ехать, надо обговорить, — ответил он. — Вот обговори. Серёж, что по Саше? — Тут сложнее. Не мне Вам рассказывать, в каком состоянии она была. Думаю, ей нужен перерыв, сомневаюсь, что она поедет на мир… — смутно высказался Дудаков. — Ладно, я сама с ней поговорю. Перерыв — это плохо, Серёжа, плохо. Не мне тебе рассказывать, — раздражённо добавляет Этери, — хорошо, в случае чего, какие у нас варианты на замену? — Ну… по факту только Хромых в доступе., — предложил Глейхенгауз. — Да, согласна, ещё? — Даша после травмы, не уверен насчет неё, Косторная… тоже травма… С Камилой пока неясно, недопуска у нее нет, по факту, и это пока что, но готова ли девочка… — начал рассуждать Дудаков. — Так, ладно. Всё понятно, понятно. Хромых, думаю, возможно, если Трусова не едет. — Ну… — попытался возразить Глейхенгауз. — Да понятно, хорошо. Поняла. Мы привыкли к этому, но ребят, есть не только мы, если Саша не едет, возможно также Туктамышева может, или еще кто-то, желающих более чем. Ладно, потом с этим разберёмся. Сегодня все будут? — строго пронзила Этери. — Да, — ответил Дудаков. — Ну и отлично, ладно, я пошла, до встречи на льду. — Ах да, чуть не забыл. Со мной связывались по поводу кубка Первого канала, я держу вопрос на контроле, как что — дам знать, — вспомнил Даниил Маркович. — Ну хорошо, — Тутберидзе вышла из комнаты. — Чего-то она какая то сегодня нервная и холодная, — подметил Глейхенгауз. — Слушай, ну её можно понять, — был снисходителен Дудаков. — Это да. У первой группы закончилась хореография. Все сейчас выйдут на утренний лёд, будут поздравлять девочек после Пекина. Аню, в том числе. Всё таки золото в личном зачёте. Алина стоит у бортика, смотрит на лёд, а точнее, сквозь него. Взгляд какой-то опустошённый. Она зависла в прострации. Все уже на льду, медали с девочками, тренера вышли к ним. Этери говорит какие-то слова, все улыбаются, хлопают, радуются… или делают вид. Кто-то искренне рад, кто-то не очень, но это неважно, атмосфера в целом дружелюбная. Глейхенгауз улыбался на льду вместе с ними, а потом понял внезапно, что кого-то не хватает. Начал оглядываться по сторонам, и увидел её стоящей, оперевшись на бортик. Даниил не стал её подзывать, так как видел её глаза, которые явно не готовы сейчас ликовать. Он тихо отъехал от толпы, девочки уже начали фотографироваться, снимать видео для соц. сетей, играла музыка. Сошёл со льда, подошёл к Алине, и встал ровно точно также рядом. — Ну и чего ты? — по доброму спросил он, плечом задев её плечо, как бы подбадривая. — Да так, ничего, — с грустью ответила Алина. — Ну да, конечно. А то я не знаю тебя и твой голос. Колись давай, — подначивает её. — Да нормально всё. Просто… — начала Алина, но тут же замолкла. — Что просто? — повисла пауза, — Скучаешь? — подняв брови спросил он, с доброй улыбкой. Алина ничего не ответила. И тогда он продолжил, — Ну понятно всё, понятно, скучаешь… — и тут она слегка возмутилась. — Да ничего вам не понятно. Просто никогда ещё так не хотела вернуться на лёд, как сейчас. Вы не поймите неправильно, я очень рада за девочек, за Аню. Вот смотрела на них в Пекине, а сама обратно вернулась. Себя видела. И меня накрыло. Ни о чём другом думать не могу с тех пор. Я вот почему-то только сейчас полноценно осознала, что больше уже точно не выйду на лёд, понимаете? Никогда не выйду больше. Не смогу прожить это вновь. Я первый раз серьёзно задумалась о возвращении с тех пор, душа хочет, а голова понимает, что это больше невозможно, так ведь? Я больше не почувствую вкус победы. Я в прошлом. Больше стадионы не будут кричать моё имя, не будут болеть за меня. Я не жалею что уходила, честно, просто не думала, что так больно будет не вернуться. Как будто бы всё понимала, но в то же время… не понимала до конца, понимаете? — Даниил Маркович всё это время слушал её, не говоря ни слова. — Ты поэтому сегодня рано пришла? — он по прежнему, пристально смотрит на неё. — Не знаю, наверное. Скорее, не могла не прийти, как будто себе хочу что-то доказать, но что, и для чего? Я уже всё сделала, что могла, правда? — она направила лицо к нему, и задавая вопрос, надеется, что услышит заветный ответ. Её глаза ждут этого ответа. — Я не знаю, — ответил он, — Могу лишь поделиться мнением. Мне кажется, у тебя ещё был потенциал… Но ты и так сделала много, понимаешь? Этого никто у тебя никогда не отнимет. И ты можешь продолжать выходить на лёд. Истинные поклонники будут продолжать приходить к тебе, и поддерживать тебя. В конце концов, это всего лишь соревнования, верно? А ты всем уже всё доказала, — он положил руку на её плечо, и нежно поглаживал, пытаясь успокоить Алину. — Наверное всё идёт правильно. Я просто запуталась немного… Закралось сомнение. А вдруг? А вдруг, я не сделала всего, что могла, — она положил голову к нему на плечо. — Ничего, со временем отпустит… Это была лишь первая Олимпиада, после твоей победы. Ностальгия это нормально. — Думаете, выучить квад мне уже не под силу… — с сожалением, произнесла она, констатируя. — Я мог бы ответить «нет», дорогая, так проще. Но не стану. Я не знаю, если честно. Ты же знаешь, мы предполагаем, что нет, что после восемнадцати девушкам учить прыжки не стоит, риск травмы и так далее… А по факту… никто же этого на все сто процентов не проверил. И даже невозможное возможно. Тебе ли не знать. Он произнёс эти слова с такой теплотой, что Алину отпустило. Даниил Маркович всегда понимал её лучше всех остальных. И всегда знал, что ей сказать. Пока все приводили лёд в порядок перед тренировкой, после конфетти и шариков — они стояли вдвоём молча. Он поддерживал её своим молчанием, просто находясь рядом, пока Алина соберёт себя перед тренировкой. — Идём, — произнёс он, взяв её за руку, и вывел на лёд.