Когда одной жизни мало

Дворец в Эдирне, 1434 год.

      — Мамочка, мамочка!       Айше, оторвавшись от вышивки, перевела взгляд на девочку и одарила ее улыбкой.       — Смотри, как меня заплела Мелике! — малышка подбежала к ней, показывая свою прическу.       — Очень красиво, моя принцесса! — согласилась Айше и, убрав вышивку в сторону, усадила дочь к себе на колени.       — Мелике!       — Да, госпожа?       — Оставь меня с дочерью наедине.       Служанка почтительно кивнула и, поклонившись, вышла из покоев, оставив мать и дочь одних.       Лале, наскучив так долго сидеть на одном месте, заерзала на коленях матери, пытаясь слезть, но Айше не позволила ей этого сделать.       — Лале, моя маленькая непоседа! Ты можешь немного посидеть спокойно? — засмеялась госпожа, смотря на маленькую дочь.       Неожиданно дверь в покои открылась, и вошёл незваный, но такой желанный гость.       — Дядя! — радостно закричала девочка, слезая с колен матери, и побежала к нему.       — Моя Лале!       Шехзаде Мурад присел на корточки перед малышкой, раскрывая свои объятия.       — Шехзаде! — поклонилась Айше, смотря на брата и дочь.       — Моя красавица, какая ты уже большая! — Мурад взял малышку за руку, нежно целуя маленькую ладошку. — Вырастешь и станешь женой моего Хасана.       — Нет, — сморщилась девочка, тем самым вызвав улыбку матери и дяди. — Он мне не нравится!       — Лале, нельзя так говорить! — Айше бросила на дочь недовольный взгляд.       — Я невестой Мехмеда хочу быть!       — Аллах-Аллах, ты посмотри на неё! — засмеялся Мурад, целуя девочку в щёчку. — Я привез тебе подарок.       — Подарок? — глаза девочки загорелись огоньком, заставив Мурада широко улыбнуться.       — Ты балуешь ее, Мурад, так нельзя.       Шехзаде поднялся, поцеловав племянницу в макушку, и повернулся к сестре.       — Айше, моя милая сестричка! Хватит нравоучений, лучше обними меня поскорее. Я так соскучился по тебе!       Девушка недовольно вздернула нос, но все же улыбнулась и сделала несколько шагов вперёд.       — Ты говорил про подарок Лале. А мой подарок?       — Не беспокойся, дорогая! Твой подарок тоже здесь, — улыбнулся он и, опустив племянницу на пол, подозвал слугу, который, в свою очередь, отдал ему небольшую шкатулку.       — Айше, вся столица знает о твой красоте, что ни одна девушка не сравнится с тобой!       — Мурад… — засмущалась девушка, отчего её щеки побагровели.       — Повернись ко мне спиной, — сказал мужчина.       Госпожа кивнула, выполнив просьбу брата. Она слышала звук открывающейся шкатулки. Почувствовав, как шеи коснулось что-то холодное, Айше хотелось закричать, но она подавила крик, услышав звук застёжки.       — Лале, милая, подай маме зеркало.       Малышка кивнула, быстро подбежала к столику, где находились вещи матери, и побежала назад.       Протянув дяде зеркало, юная госпожа смотрела с восхищением на мать.       — Можешь посмотреть, — Мурад отдал зеркало и наблюдал за ней.       Как только Айше посмотрела на свое отражение, ее лицо озарила улыбка: на тонкой шее расположилось богатое колье из рубинов и изумрудов с подвеской в виде тюльпана.       — Аллах, какая красота! Ты снова ходил к тому ювелиру? — спросила она, проведя ладонью по украшению.       — Да. Отправлю к нему Исмаила и скажу, что моей Айше понравилось, — улыбнулся Мурад. — Тюльпан значит для нашей семьи очень многое, но для тебя это совершенно другое.       Мужчина крепко обнял ее и прошептал:       — Я хочу, чтобы ты помнила, кто ты, сестра. Несмотря ни на что, ты навсегда останешься дочерью великого хана и госпожой Османской империи, как и наша Лале. Помни, что я на твоей стороне, — поцеловав ее в макушку, он отстранился и, посмотрев на племянницу, подмигнул ей.       Госпожа с беспокойством посмотрела на брата, борясь с желанием поддаться панике, но, чтобы не пугать дочь, взяла себя в руки.       — Я отвечу на все твои вопросы позже, Айше…

***

Эдирне, 1444 год.

Покои султана Мурада.

Сейчас, спустя много лет, султан Мурад сидел в своих покоях и держал то самое колье в руках. Память о его Айше. Его прекрасной сестре, горячо любимой и понимающей с полуслова.       — Прости меня, Айше. Прости, что не смог тебя уберечь, — сказал он в пустоту, не сводя глаз с украшения.       Он помнил тот день… день ее смерти, будто она умерла вчера.       Помнил, как он с несколькими знатными пашами и войнами государства нес на табуте мертвое тело сестры в саване. Помнил рыдания наставницы Шахи-хатун, которая причитала и винила во всем Искандера.       Он никогда не забудет слов покойного отца, которые тот бросил после похорон в своих покоях:       — Так будет с каждым, кто посмеет предать империю!       — Отец, Айше не могла такого сделать… Вы же знаете, что она бы никогда не пошла против нас, — пытался защитить сестру Мурад, но Мехмед-хан даже слушать не стал.       — Я видел доказательства, Мурад! Не говори того, чего не знаешь…       — Отец, позвольте!       — Оставь меня одного. Я не желаю никого видеть… — бросил султан, на что шехзаде тяжело вздохнул, а затем, как требовал этикет, кивнул и пошел к выходу.       — Подожди… — снова обратился султан, перед тем как Мурад поднес руку к двери.       — Да, Повелитель…       — Лале должна быть во дворце. Жить вместе с нами, там, где ее семья.       — Но у нее есть отец и…       — Что этот чужеземец может дать девочке? Она — наша плоть и кровь! — воскликнул Повелитель. — Если он не отдаст добровольно, то ты можешь убить его.       «Убить лучшего друга и лишить маленькую девочку отца, разве я смогу такое сделать? Аллах, дай мне терпения вынести эту муку!» — Мурад покинул покои султана и отправился к себе, пытаясь справиться с утратой.

***

      Самое страшное для шехзаде было то, что ему нужно было сообщить о смерти сестры ее мужу.       Когда-то давным-давно он обещал своему другу, что позаботится о своей сестре и убережёт ее от бед, но, к сожалению, не сдержал своего обещания. Он был свидетелем зарождения их любви, а также тем, кто знал о тайном никяхе. А сейчас ему нужно было вонзить кинжал в спину друга.       Получив весточку от Искандера о встрече на рынке, Мурад направился туда один… без бостанджи.       Заметив знакомую фигуру, он двинулся к ней, собираясь с мыслями.       — Шехзаде, — Искандер почтительно поклонился ему.       — Искандер, — сухо ответил он.       Мужчина поменялся в лице из-за тона шехзаде. В его глазах были неверие и отрицание.       — Айше…       — Нет… Он не мог этого сделать… — не верил Искандер.       Мурад виновато посмотрел на своего друга и продолжил:       — По приказу Повелителя Айше-хатун отошла в мир иной.       — Нет… — прошептал мужчина, отказываясь верить в происходящее.       Он упал на колени, опустив голову от бессилия.       Ещё вчера его любимая Айше была рядом и дарила ему свои поцелуи и ласку, а сегодня ее не стало.       Мужчина поднял взгляд на шехзаде, который стал чернее тучи. Ему хотелось поддаться эмоциям, но выработанная дисциплиной выдержка не позволила этого сделать. В первую очередь он — воин Османской армии, который не мог позволить показать свои эмоции, а уже после муж и отец.       — Ты знала, что я не позволю, и все равно ушла, Айше… Ты спасла меня ценой своей жизни… — он схватился за голову. — Что же ты наделала?       — Искандер, мне очень жаль… Я понимаю, что ты чувствуешь…       — Почему? Почему ты не спас ее?       — Я не успел… было слишком поздно… — оправдывался шехзаде, но мужчина его не слышал.       — Где она? Я хочу увидеть ее в последний раз, — Искандер поднялся и направился к другу.       — Нельзя. Как только тебя увидят около тюрбе, тут же схватят.       — Что я скажу Лале, когда она спросит про мать?       Сердце Мурада сжалось от упоминания племянницы, которая по приказу его отца должна была отправиться во дворец.       — Почему ты отпустил её, Искандер?       Мурад оттолкнул его от себя и чувствовал испепеляющий взгляд друга на себе.       — Ты меня обвиняешь в смерти моей жены? Ты прекрасно знал ее характер.       Если Айше что-то решила, то переубедить ее невозможно.       — Искандер…       — Чего ты ещё от меня хочешь?       — Я должен забрать Лале во дворец. Повелитель так пожелал… это его приказ.       — Передай султану, что мою дочь он не получит. Если хоть один волосок упадет с ее головы, я убью любого, — пригрозил янычар.       — Она должна отправиться во дворец и воспитываться в гареме.       — Не бывать этому! Я обещал Айше, что наша дочь не будет жить во дворце!       — Я буду заботиться о ней, как о родной дочери. Никто не посмеет ее обидеть.       — Моя дочь останется со мной. Я о ней позабочусь и дам нужное образование, — отрезал Искандер, не желая ничего слышать.       — Хорошо, но вы уедете далеко, чтобы люди отца не смогли найти вас, только у меня одно условие…       — Что ещё за условие?       — Через десят лет Лале все же вернется в столицу и останется здесь.       Лицо Искандера побагровело от злости. Была бы его воля, он бы набросился на Мурада и разорвал его на части.       — Да как ты можешь ставить мне такие условия?!       — Если ты хочешь, чтобы Лале была в безопасности, — делай, как я говорю.       — Да накажет тебя Аллах за такие поступки! — зло выплюнул он, бросив раздраженный взгляд. — Как прикажете, шехзаде! Если позволите, то я бы хотел вернуться к своей дочери.       — Ступай! — кивнул Мурад, на что получил взгляд, полный ненависти своего уже бывшего друга.       «Прости меня, Искандер! Я не мог по-другому… надеюсь, что ты меня простишь!»

***

      С годами Мурад стал более суровым и справедливым правителем. Когда власть перешла в его руки, султан поклялся, что никогда не убьет своего ребенка и не прольет больше крови представителя династии, а также отомстил предателям, оклеветавших Айше.       За столько лет, что он был у власти, похоронил двоих сыновей — Аллаидина и Ахмеда.       Так Аллах наказал его за смерть сестры.       Сегодняшняя ситуация на рынке вновь освежила старые раны, которые так и не смогли зажить за прошедшие годы, а слова той женщины никак не выходили из его головы.       Иногда приходится платить за свои ошибки прошлого, но какой ценой?       Отложив украшение сестры в сторону, он снова потянулся к письму, отправленному Искандеру, в котором говорилось о том, что Лале должна вернуться во дворец.       Это письмо было напоминанием о том, что десятилетний срок уже прошёл.       Мурад не знал, как отреагирует бывший друг, но все равно приказал подготовить покои для Лале.       Ему очень хотелось увидеть свою племянницу. Какой она стала? Похожа ли она на своих родителей?       — Повелитель? — стражник вошёл в покои султана, склонив голову в поклоне.       — Что случилось?       — Халиме-хатун просит принять ее.       — Пусть войдет.       Халиме. Его любимая наложница Халиме, родившая ему сына Ахмеда, — упокой, Аллах, его душу, — но стала прекрасной матерью для его Хасана и Эсме. Какая женщина может принять чужих детей и воспитывать их как родных? Она заслужила уважение в их глазах и смогла растопить их сердца.       — Повелитель… — женский голос отвлёк султана от мыслей.       Госпожа стояла в поклоне, не смея поднимать голову в ожидании.       — Моя Халиме! — он улыбнулся и похлопал по своему трону, показывая, чтобы она села рядом.       Она тут же улыбнулась в ответ и присела рядом.       — Что с тобой? Что тебя так огорчило?       — Ничего, душа моя. Все хорошо, — улыбка не сходила с его лица. — Ты пришла что-то обсудить, я правильно понимаю?       — Я всего лишь хотела поговорить о Хасане. Он уже взрослый и должен отправиться в санджак.       — Халиме, я, кажется, уже говорил, что…       — Мурад, он уже не ребенок! Для него и гарем уже готов, — перебила его наложница. — Почему ты против? Если даже не сейчас, то он все равно поедет позже.       — Тебя Хасан попросил поговорить со мной?       — Что Вы, Господин! Он здесь ни при чем. Просто мальчик вернулся с Вашей совместной прогулки подавленным, и поэтому я…       — Мы поговорим об этом после наречения сабли шехзаде, — непоколебимо сказал Мурад, отчего Халиме тяжело вздохнула.       — Как прикажете, мой Господин.       — Вот и славно, — ответил султан, поцеловал Халиме в лоб.       — Гюль-хатун подготовила новые покои, как ты и просил. Для кого они? — с ноткой ревности спросила женщина, заставив мужчину улыбнуться. Ему нравилась ревность Халиме, что теплом разливалась в его душе.       — Это для одной гости, которая прибудет во дворец в скором времени.       — Женщина, значит… — хмыкнула она. — Что за женщина?       — В моем сердце только ты, моя красавица! Повелительница моего сердца.       Наложница улыбнулась из-за его слов, ведь они так грели ее сердце.       Мужчина нежно провел ладонью по ее щеке, а после чего мягко поцеловал.

***

      Вечером Халиме прогуливалась по саду, где заметила Явуза-пашу, который ждал ее у домика Хюмы-хатун — бывшей наложницы Мурада.       — Госпожа, — почтительно поклонился он.       — Явуз-паша, — кивнула она ему. — Ты выяснил, кто та самая таинственная гостья Повелителя?       — Все выяснил, но боюсь, что Вам не понравится услышанное.       — Ну же, говори, Явуз! — раздражённо сказала госпожа.       — Лале… Лале-хатун…       — Какая Лале-хатун?       — Дочь Искандера и Айше…       Лицо женщины выглядело потрясенным и шокированным.       — Явуз, ты понял, что сейчас сказал? Разве она не…       — По достоверной мне информации, девушка уже в пути и скоро прибудет в Эдирне.       — Ты должен помешать этому! Эта девушка не должна попасть во дворец!       — Госпожа…       — Ты слышал меня, Явуз? Она не должна попасть во дворец! — прокричала хатун. — Можешь убить, если потребуется.       — Вы боитесь какой-то безродной девки?       — Я не ее боюсь, а боюсь за своих детей. Мы не знаем, что сказал ей Искандер. Мы должны быть готовы ко всему, а в лучшем случае нужно давить змей, пока те маленькие, — бросила Халиме, возвращаясь во дворец.