Орден Насмешливого Чардрева

Огромная территория Харренхолльского замка была разделена на три двора: внешний, средний и внутренний. Замковая богороща располагалась в среднем. Какой-нибудь дотошный мейстер, ни разу не державший в руках меча или копья, зато всю жизнь гнувшийся над фолиантами о войнах и воинских искусствах, а значит, в совершенстве знающий, как должен выглядеть замок, пожалуй, определил бы ее как второй внутренний двор: внутри среднего и окружена стеной. Нормальным людям такое в голову не приходило: богороща она и есть богороща. Лианне местное святилище не нравилось. Девушка заглянула туда вечером первого же дня пребывания в Харренхолле, прошла несколько шагов вглубь, постояла пару минут и пошла обратно. И больше никогда туда не заходила. Слишком уж неприятные испытала она ощущения. Северные богорощи, будь это родной Винтерфелл или самый маленький отдаленный замок вроде Снежного форта, неизменно вызывали у леди Старк благоговейное умиротворение. Это не очень вязалось с ее бурным и взрывным характером, но, в конце концов, даже самая отъявленная непоседа становится тихой и кроткой в любимой кроватке. Вот и Лианна испытывала подобное чувство, только не под одеялом, а среди безмолвных деревьев. Такое иногда случалось с ней и в обычных лесах, но это бывало редко и ощущалось, все-таки, не столь явно. Боги? Наверное, они действительно были где-то рядом, но девчонка старалась лишний раз не обращать на них внимания, чтобы не привлечь ответное их внимание к себе. Особняком, конечно, стояла богороща в Белой Гавани с ее убийственным сердце-древом, но этому было простое объяснение: чего можно хотеть от замка, хозяева которого уже несколько веков как семибожники Мандерли? Богороща Риверрана была совсем другой. На взгляд Лианны эта был просто сад, только вместо плодовых деревьев в нем росли лесные. Можно сказать «домашняя роща». И без богов. Хотя сердце-древо там и было, но никакого священного благоговения у северянки оно не вызвало. Отец сказал лорду Хостеру, что вероятно чардрево было посажено в замке просто как дерево, без должной веры, а потому риверранская богороща оставлена богами. Лия не могла и не собиралась судить о таких сложных, взрослых и, откровенно говоря, малоинтересных ей вопросах, но чувства говорили ей, что глава Великого дома Старков, как обычно, прав. А вот в богороще Харренхолла боги, похоже, присутствовали. И очень раздраженные боги, не желающие видеть в ее пределах никого, кроме самих себя. Волчья девчонка буквально чувствовала на себе взгляды множества недовольных глаз, а в шорохе ветвей явно слышался многоголосый шепот: «Зачем ты пришла?» Вот поэтому она развернулась и ушла: какой смысл идти туда, где тебе не рады? Но теперь смысл был, и Лианна решительно шагала среди мрачных сосен и страж-деревьев, таких похожих на винтерфельские и совсем на них непохожих, к центру харренхольской богорощи. Туда, где должно было находиться ее сердце-древо, прозванное Грозные Очи. Похоже, девушка пришла сюда первой за долгое время, на осевшем снегу не было видно никаких следов, кроме птичьих, так что сразу выйти на божье древо не получилось, пришлось поплутать по зарослям, попутно чуть не ухнув ногой в небольшой ручеек, вполне себе текучий под тонким припорошенным ледком. Лишь в последний момент Лианна удержала ногу и искренне обрадовалась, что бросила взгляд вниз: бродить по богороще в промокшем сапожке то еще удовольствие, а возвращаться и переобуваться та еще потеря времени, ведь уже начинало смеркаться. Но кто хочет – тот пробьется, обязательно пробьется. Деревья, наконец, расступились, образуя небольшую полянку. Почти круглую, обрамленную по контуру кольцом старых вековых дубов с потресковшейся корой и узловатыми ветвями. А в центре возвышалось древнее чардрево, столь древнее, что эти вековые дубы для него были не более чем молодой порослью, пусть даже и сравнимой с ним по высоте. Лианна вышла к сердце-древу сбоку, так, что не увидела сразу его лика, зато прямо напротив глубоких зарубок, рассекавших белую кору подобно зияющим порезам на коже. Волчья девчонка невольно остановилась и пересчитала их, произнося шепотом каждое число. Их было ровно тринадцать, как и гласила легенда. Леди Пэгги рассказывала Лианне, что Порочный Принц Деймон Таргариен, ожидая в Харренхолле боя со своим племянником и смертельным врагом Одноглазым Эймондом-Братоубийцей, каждый вечер приходил к сердце-древу и в гневе бил по нему мечом в память о том, что день прошел впустую, и в подтверждение того, что ненависть кипит в нем все так же сильно. На четырнадцатый день Эймонд Таргариен прилетел в замок и состоялся их смертельный поединок. По спине Лии пробежали мурашки. Явно не от холода: она весь день его не чувствовала, а перед визитом в богорощу ввиду подступающего вечера предусмотрительно накинула более теплый плащ, подбитый мехом нерадзуры, северной сине-черной белки. Рассерженная своей робостью, Волчья девчонка пошла по кругу, чтобы оказаться перед ликом сердце-древа. Но когда она смогла его рассмотреть, мурашки побежали только сильнее. Ни в Винтефелле, ни в других северных богорощах, ни на Острове Ликов вырезанные на коре священных деревьев нельзя было назвать ни доброжелательными, ни красивыми. Во всяком случае, с точки зрения человека. Возможно, Дети Леса, которые их вырезали, считали иначе, но в таком случае их представления о красоте и доброте расходилось с человеческим очень сильно. Однако то, что сейчас видела перед собой леди Лианна Старк, даже на таком фоне без преувеличения выглядело ужасно. Перекошенный лик с коры сердце-древа глядел на Волчью девчонку со злобой и гневом. Сразу вспомнилось, что Черный Харвин Хоар казнил у корней этого дерева тех, кто верил в Старых богов. Может быть, боги так и не простили людям такого святотатства и это место проклято вовеки? Какое–то время они так и смотрели молча друг на друга: девчонка на лик, лик на девчонку. Грозные Очи, вспомнила Лианна прозвище дерева. Грозные Очи, божий гнев. Она облизала пересохшие губы и решительно вскинула голову. Дурной поступок совершили южане, втроем избивая одного беззащитного Джона Фенна. Пусть боги обратят свой гнев на них, это будет справедливо. А ей, Бенджену и Бенту нечего бояться, они не замышляли и не сделали ничего плохого. - Я, леди Лианна из Старков Старк, дочь Хранителя Севера лорда Рикарда Старка, из Великого дома Старков, от рода Зимних Королей, от крови Великого Лютоволка, пришла сюда и предстала перед сердце-древом за помощью и справедливостью. Звонкий голос слегка подрагивал, но в целом Волчья девчонка держалась достойно. Коротко и четко, не сбиваясь на излишние подробности, она изложила историю избиения юного Жоана. - Я не прошу вас восстановить справедливость. Я знаю, что здесь, на Планетосе, у вас нет иных рук, кроме тех, что принадлежат людям. Мы: мой брат лорд Бенджен Старк, мой друг лорд Бент Роллинг и я, готовы стать вашими руками. Так же кратко она изложила основные позиции своего плана возмездия и причины, по которым он невыполним. - Вот и все, - закончила северянка. – Помогите нам в том, что мы сделать не можем. Остальное мы сделаем сами. В богороще восстановилась тишина, нарушаемая лишь шумом ветра в вершинах деревьев, да поскрипыванием стволов. Лианна смотрела в глаза сурового лика, Грозные Очи, казалось, смотрел в серые глаза Волчьей девчонки. Она ждала знака. Сама не знала какого именно, хоть какого-нибудь, но ждала. Так и стояла, пока на богорощу спускалась ночная темнота. А потом где-то вверху, среди ветвей сердце-древа громко и резко гаркнул ворон. Лианна поняла, что стоять дальше бессмысленно. Бросив последний взгляд на сердце-древо, она развернулась и пошла прочь. Чардрево сверлило ей спину суровым взглядом, но Волчья девчонка не обернулась. Так и шла, пока не уперлась в стену, окружавшую богорощу. А когда уперлась, то пошла вдоль стены, пока не нашла ведущие наружу ворота. Лютоволк был огромен. Лианна знала, что эти звери намного крупнее привычных волков, они вырастают размером с пони: добрых три фута в холке, а то и больше. Но по сравнению с тем, что стоял сейчас перед Лианной, трехфутовый казался бы не более чем щенком. Прикинуть высоту в холке она не могла, поскольку не видела самой холки, которую скрывал белесый туман. Он скрывал вообще все вокруг Лии. На виду была одна лишь морда лютоволка. И эта морда, по внутреннему убеждению Волчьей девчонки, своими размерами превосходила большинство драконьих. Разве что наиболее крупные из них, такие как Балерион Черный Ужас, Мераксес и Вхагар в свою очередь размерами своих морд превосходили выглянувшего из тумана зверя. Всадник на коне в пасть серого хищника точно бы не въехал, а к ним, говорят, заехать мог запросто. Но все равно, лютоволк был огромен… а Лианна Старк стояла перед его мордой в одной только ночной рубашке и босиком. Страха не было совсем, но была острая досада: почему снова так произошло? Какой смысл в умении красиво одеться, если на самое важное и интересное тебя вытаскивают из постели в чем была? Лютоволк шумно втянул ноздрями воздух, а потом выдохнул через пасть, обдав Лианну сухим и жарким дыханием. Девчонка машинально отметила, что в нем совсем не чувствовалось нутряного смрада, присущего всем живым существам. А потом лютоволк заговорил. Его челюсти и губы почти не двигались, но северянка ясно слышала слова у себя в ушах, а не в голове. - Ты искала помощи, летнее дитя? В этих словах Волчьей девчонке почувствовалась вальяжная снисходительность, которую она терпеть не могла от кого бы то ни было. И, не успев подумать, она недовольно пробурчала: - Я родилась осенью. И я уже давно не дитя! Губы лютоволка двинулись более заметно и это было похоже на улыбку. Во всяком случае, теперь она видела его огромные зубы, белые и острые. - Лето и детство в твоей душе, Лианна. Ты веришь в честь и справедливость. - Да, верю! – вскинула голову северянка. – Я Старк, все Старки верят в это! Губы раздвинулись еще сильнее, зубы стали более открытыми… и угрожающими. - Хорошо сказано. Вот только нести справедливость и честь в этот мир – непростая задача. За это приходится платить цену. - Платить цену? – несколько недоуменно переспросила девчонка. - Да. Высокую цену. Ты даже не представляешь, насколько она высока. - Откуда вам знать, что я представляю, а чего нет?! – что называется "закусила удила" Лианна. - Смотри! Лютоволк слегка повел головой вправо. Северянка переместила туда свой взгляд. Туман на ее глазах стал редеть и растекаться по сторонам, словно раскрывая окно. В этом окне она увидела себя. Немного повзрослевшую и сильно сдавшую. Она лежала на широкой постели, утопая головой в подушках и под горло укрытая пышным смятым одеялом. Простыни тоже были смяты, почему-то усыпаны лепестками ее любимых синих зимних роз и, что самое страшное, пропитаны кровью. Не испачканы в крови, а буквально залиты ею. И это была ее, Лианны, кровь. Она видела свое лицо: мертвенно бледное, с побелевшими губами и невероятно большими и столь же усталыми глазами, уже начинавшими медленно тускнеть. Рядом с кроватью, склонившись на одно колено, стоял Эддард, почему-то облаченный в боевой доспех: помятый, порубанный и густо забрызганный запекшийся кровью. Волосы у брата были спутанными, слипшимися от пота и крови, через лоб наискосок тянулась длинная ссадина с тремя только-только застывшими кровоподтеками. - Обещай мне, Нэд… - услышала Лианна свой слабый тусклый голос. – Обещай мне… Что именно должен был пообещать ей Эддард, Волчья девчонка не узнала. Голова на подушках бессильно опала, серые глаза потускнели. Лианна-во-сне поняла, что Лианна-в-комнате умерла. Умерла она сама. Туман стремительно затягивал видение и уже через пару мгновений разглядеть что-то через белесую муть стало невозможно. Северянка перевела взгляд на морду. - Значит, я должна умереть? Если я хочу, чтобы несправедливость была наказана, я должна согласиться пожертвовать собой? Лютоволк совсем по-собачьи фыркнул. - Измельчали люди, - произнес он сокрушенным голосом. – Какую чушь ты городишь, дитя. А ведь, надо признаться, ты не из худших. - Ругать проще всего, - насуплено ответила Лианна. – Если я сказала глупость, то объясни, как будет по-умному. - Не из худших… - повторил лютоволк, теперь в его голосе звучало одобрение. – Так вот, уразумей: богам не нужны ваши смерти. Не нужны человеческие жертвы. - Но раньше их приносили в богорощах, пока Зимние короли не запретили это делать, - возразила она и сразу об этом пожалела. Можно было этого и не говорить. Какая разница сейчас, что было раньше. А лишняя колкость неприятна никому, даже лютоволку. К счастью, он не рассердился. - Было такое, но это была лишь человеческая глупость, а не воля богов. Если после таких жертв люди получали просимое, то уж точно не благодаря им, а вопреки. Подумай, дитя, ты просишь богов помочь в деле чести и справедливости. Но много ли чести и справедливости в том, чтобы зарезать беспомощного человека у священных корней? - Их там нет, - хмуро ответила Лианна. - Если так, то разве помогут в деле чести и справедливости те, кому такие расправы угодны? Лютоволк оскалил зубы и закончил: - Я бы на таких не рассчитывал. Девчонка поняла, что это была усмешка. И еще ей подумалось, что таинственный собеседник очень похож на отца. Или отец на него. Лианна насупилась еще сильнее и, глядя исподлобья в золотисто-желтые волчьи глаза, хмуро спросила: - Хорошо, я все сделала и поняла неправильно. Как правильно? - Не прибедняйся, летнее дитя, человека это тоже не красит. Не все, далеко не все. Но ты действительно не понимаешь многого. Ты думаешь, твои поступки касаются… нет, не только тебя. Но немногих. Ты хочешь наказать этих юных болванов, но думаешь, что это отразится только на них. - Не только… - попыталась возразить она, но собеседник сразу ее перебил. - На них, на твоих друзьях, может на их рыцарях. Не более. Верно? - Как-то так, да… - вынуждена была согласиться северянка. - Не выйдет! – припечатал лютоволк. – Ты хочешь проучить их на турнире, куда съехались рыцари со всего королевства. На глазах многих тысяч зрителей, простолюдинов и благородных. На глазах самого короля. - Короля не будет, - поправила ошибку Лианна. - Будет король, будет, - ответ прозвучал настолько равнодушно, что у северянки не возникло никаких сомнений: Эйрис Таргариен действительно будет в Харренхолле, хотя о его приезде на турнир речи никогда не заходило. – И только не говори мне, что это тебя остановит. - Не остановит, - честно призналась Волчья девчонка. - Неразумно, но откровенно, - констатировал собеседник. – Видно, что ты истинная Старк, да. Так вот, вы можете сохранить вашу тайну, и никто не узнает, кто же был рыцарем Насмешливого Чардрева. Но поступок этого рыцаря повлияет на судьбы многих, очень многих. - И поэтому я все-таки из-за этого умру? - Возможно. И не только ты. Погибнет твой отец. Дыхание перехватило. - Твой старший брат. «Брандон!» - раскаленной иглою пронзила догадка. В видении у ее постели склонился Нэд, значит, погибнет Брандон. - Твой самый любимый человек. «Роберт!» - это было ужасно. Возможная смерть отца и брата не так потрясли Лианну, потому что с молоком матери впитала в себя истину, что Старки семья, стая, и судьба у них одна всех. Но лорд Роберт Баратеон не был Старком, и вина в его смерти казалась ей немыслимым преступлением. Роберт… такой большой, сильный, добрый, веселый… И он погибнет из-за нее… Нет, нельзя допустить этого, ни в коем случае нельзя… - Умрут еще десятки людей, которых ты знаешь, и тысячи тех, кто тебе неизвестен и многие из которых даже не слышали о том, что существует леди Лианна Старк. - И это все потому, что мы хотим восстановить справедливость? – прошептала Волчья девчонка. – Нет… Такая справедливость мне не нужна. И Бенджену. И Бенту. И Джон Фенн никогда ее не примет. - Ты снова спешишь, летнее дитя. Для начала, пойми наконец: ты увидела то, что может случиться, а не то, что случится. Это совсем разные вещи. - То есть, может быть, никто не умрет? – недоверчиво переспросила Лианна. - Ну, все когда-нибудь умирают. Но для многих это будут совсем другие смерти: другое место, другое время и, главное, никакой связи с этим турниром. - А… для отца? Для брата? – с надеждой спросила она. - Возможно, - неопределенно ответил лютоволк. - Это будущее, а свое будущее люди делают сами. Все вместе, а не одна только ты. Если услышишь, что будущее человека заранее предопределили всесильные боги, знай: тебе лгут. По глупости или со злым умыслом, всякое бывает. Но в любом случае это ложь. Сами, все сами, только сами. - Я запомню! – пообещала Волчья девчонка. Лютоволк снова оскалился, похоже было, что ее ответ пришелся ему по вкусу. Ободренная этим, она уточнила: - Значит, может получиться так, что мы исполним свой замысел и все сложится хорошо? А может и плохо? - Именно так, - собеседник даже слегка кивнул лобастой головой. – Хочешь попробовать, пробуй. Но знай, какова может быть цена. - А если мы ничего не сделаем? Тогда ничего плохого не случится? - Сейчас не случится, - подтвердил лютоволк. - Сейчас? А потом? - А потом пройдут годы и начнется война. Большая война. Страшная война. И в ней погибнут уже не тысячи. Сотни тысяч. Очень может быть, что мертвым станет весь Север. Девчонка испуганно ахнула. - А может даже и весь Вестерос. - Но это… ведь тоже не предопределено? - Разумеется, - лютоволк снова кивнул. – Сами… только сами. - А боги ничем не помогут… - грустно подытожила Лианна. - А разве то, что я тебе сказал раньше, тебе не помогло? Ты не стала лучше понимать себя? - Наверное… - неопределенно согласилась северянка. - Ладно, скажу тебе еще: чем больше в людях чести и справедливости, тем легче справиться им с любой бедой. Конечно, за победу все равно приходится платить и часто платить именно кровью, но как раз честь и справедливость приносят эту победу и сберегают пролитую кровь. Не только они одни, конечно, но их вклад значителен, а порой именно он все и решает. - А что еще сберегает кровь? – быстро спросила Волчья девчонка. - Многое. Например, знания и умения. Но ведь это не тот вопрос, с которым ты пришла к чардреву? - Не тот, - со вздохом согласилась Лианна. – Я хотела помощи и подсказки, как тайному рыцарю стать участником турнира. - Ты и сейчас этого хочешь? – уточнил лютоволк. Она глубоко вдохнула и решительно ответила. - Да! - Даже зная, чем это может обернуться? - Да! Отец всегда говорит: «Делай что должно, и пусть будет, что будет». Мы должны попытаться. Таинственный собеседник оскалился третий раз. - А Старки ничего, хороши. Я опасался, будет хуже. Ну что же, раз хочешь попытаться, тогда иди и пой. - Что? – изумилась Лианна. – Идти и петь? Куда идти? Что петь? Зачем? - Затем, что совет ты получишь в конце пути, - пообещал лютоволк. – Иди туда. Он снова мотнул головой вправо, и туман послушно расступился довольно узким коридором. Каменистая твердь, на которой стояла Лианна, как и в прошлый раз увлеченно не замечая, что неровности впиваются в ее босые подошвы, через несколько шагов сменялась водной гладью. Прозрачная, как хрусталь, вода давала возможность рассмотреть дно, круто уходящее вниз, в синюю глубину, но прямо посредине возвышался тянущийся вперёд, в скрытую туманом даль, покрытый ледяным панцирем хребет с уплощенной верхушкой, образующей как бы убегающую тропинку шириной не больше фута. По ней можно было именно идти через водную преграду. - А что петь? – повторила девчонка. - Что петь? Пой «Черные сосны». - Почему «Черные сосны»? – изумилась Лианна. Меньше всего она ожидала услышать такой ответ: песня хоть и очень известная, но к происходящему не имеющая вообще никакого отношения. - Почему-почему… - в голосе собеседника явственно зазвучали раздраженные нотки. – Потому что я так сказал! Если ты взываешь к моей крови, прося помощи, так прояви уважение к тому, кто дал эту кровь твоему дому. Только тут она окончательно поняла, с кем говорила все это время. И насколько невежливо вела себя, взбудораженная неожиданной встречей. - Простите, - она смущенно потупилась и, совсем как маленькая, устремила взгляд на пальцы ног и даже виновато ими пошевелила. – Я не хотела быть дерзкой. - Дерзость не порок, если использовать ее как надо. А ты для девчонки из дома Старк воспитана очень неплохо, - ободрил северянку Великий Лютоволк. - Спасибо, - пробормотала она, осторожно поднимая взгляд на его морду. - Ступай! Богам ни к чему руки, за которыми нужно постоянно приглядывать. Богам нужны умелые руки, которые знают, что им делать. Лианна молча кивнула, вдохнула поглубже для большей уверенности и пошла туда, где расступился туман. Дошла до воды и без колебаний ступила на ледяной гребень. Вода, как девчонка и предполагала, оказалась холоднющая. Южане почему-то поголовно считали, что северяне не чувствуют холода. Это было настолько забавно, что Лианна приняла скромное участие в поддержке этого заблуждения, многозначительно кивая во время таких разговоров в компаниях южных леди. Совсем уж обманом это не было, закаленные северяне на самом деле переносили мороз намного легче, чем изнеженные южане. Но есть холод, а есть холод. И не поморщиться после того, как ледяная вода полоснула по ступням, наверное, смогла бы только какая-нибудь рогоногая. Леди Лианна Старк рогоногой не была, поэтому основательно скривилась и непроизвольно съежилась. А потом распрямилась и громко запела.

Черные сосны рядами стоят Ярче, Луна, свети. О прошлом далеком память хранят Ветер в кронах затих. Грозные вести пришли в Винтерфелл Ярче, Луна, свети. Горные кланы идут в набег Ветер в кронах затих.

Хребет медленно спускался ниже, вода поднималась выше, добралась до середины голеней и явно намеревалась добраться до коленей. Волчья девчонка продолжала петь так же громко и звонко, вот только иногда перехватывало дыхание.

Король знамена велит созвать Ярче, Луна, свети. Верные Старкам идут на рать Ветер в кронах затих Из древних курганов, со снежных равнин Ярче, Луна, свети Встали вассалы все, как один Ветер в кронах затих.

Ледяная вода и вправду добралась до ее коленей и подола ночной сорочки, которая теперь липла к ногам, сковывая движения. Но Лианна уже втянулась в движение, и новые шаги ей давались даже легче, чем первые. Главное, не останавливаться. Главное – вперед. Главное – петь.

Всадники едут стальной стеной Ярче, Луна, свети Пехота за ними идет волной Ветер в кронах затих Ларс Гловер метких стрелков ведет Ярче, Луна, свети С дружиной прибыл медвежий лорд Ветер в кронах затиииииииии… (*)

Звонкая песня сменилась истошным визгом. Босая подошва поехала по гладкой ледяной поверхности, скользнула вниз и потеряла опору. Лианна качнулась, непроизвольно взмахнула руками, тщетно пытаясь удержать равновесие и, окончательно соскользнув с подводной тропинки, ушла вниз. Ледяная вода сомкнулась над каштановой макушкой волчьей девчонки, холод мириадами иголок впился в тело, пронзая насквозь, казалось, каждую его клеточку. «Ледяная Бездна», - только и успела подумать Лианна Старк. И сразу стало тепло и как-то уютно. Наверное потому, что совсем рядом была печка, облицованная красно-бурой плиткой, излучавшая спокойное и доброе тепло. Для леди Лианны Старк печь с раннего детства была символом спокойствия и уюта, хотя в покоях Великого замка Винтерфелла их практически не было: комнаты обогревала струившаяся по замурованным в стены трубам горячая вода. Но они были в других строениях замка, в замках вассалов Старков, в домах Зимнего городка и других северных городов и деревушек, в которых порой приходилось бывать, а то и ночевать дочери Хранителя Севера. Кроме печки, в комнате имелся еще и очаг в противоположной стене, в котором весело потрескивали поленья, но он, конечно, был тут для красоты, а не для тепла, камином большую комнату надолго не обогреешь. А комната была довольно большой, с высоким потолком из широких досок. Такими же досками был устлан пол, а стены были сложены из массивных брусьев. Причем определенно на все эти доски и брусья пошел зимний дуб, материал добротный и дорогой. Да и обстановка в комнате была не роскошной, но далеко не бедной: на стенах висели гобелены, с потолка свисала чеканная бронзовая люстра, на добрую полусотню свечей, хотя сейчас в ней горело не более десятка, звериные шкуры, устилавшие пол сплошным ковром, резная мебель. Похоже она находилась в замке кого-то из северных лордов или владетелей, принадлежащих к небогатому, но древнему и славному дому. Непонятно только к какому: Лианна за свою жизнь побывала в немалом количестве подобных замков, но эта комната была для нее совершенно незнакомой. Незнаком был и человек, сидевший в резном кресле, развернутом боком к очагу и, соответственно, другим к Лианне. Это был уже немолодой мужчина невысокого роста, с аккуратно подстриженными темными волосами и сединой на висках. Его щеки были тщательно выбриты, так же кожа над верхней и под нижнею губою, но с подбородка спускалась узенькая спутанная бородка, живо напомнившая девчонке мочалку. Лианна тихо хихикнула и тут же в душе выругала себя за детскую дурашливость. Вообще, в этом сне она вела себя совершенно неподобающе: сначала надерзила Великому Лютоволку, теперь вот посмеялась над человеком, который не сделал ничего дурного. Хотя, если разобраться, Лютоволк поначалу повел себя неприятно-надменно, а борода незнакомца действительно походила на мочалку, что уж тут сделаешь. Мужчина ее не услышал и не заметил. Наверное, она была для него невидимой. Но кроме того, он был занят: поглаживал по макушке девчушку, уютно пристроившуюся на большой, похоже, медвежей шкуре, которой были укрыты ноги мужчины. - Не грусти, Дейси, - мягко произнес мужчина. Девчушка подняла голову, у нее было продолговатое лицо и большие глаза. В нем узнавались знакомые черты, но вспомнить, где и когда она видела эту девочку, Лианна не могла. Она только прикинула, что этой девочке на три, а то и четыре года поменьше, чем самой дочери Хранителя Севера. Да, года три назад, пожалуй, сама Лия могла бы вот так забраться на колени к отцу. Разумеется, когда никто этого не видел. Волчья девчонка улыбнулась и твердо решила, что про тайну Дейси от нее никто никогда не узнает. - Я грущу, потому что завтра ты уезжаешь, отец, - печально произнесла полузнакомая девочка. - Уезжаю, - подтвердил мужчина. – В Харренхолле будет славный турнир, туда соберутся лучшие и достойнейшие мужи со всего королевства. Говорят, там будет сам кронпринц Рейгар Таргариен. Ты же понимаешь, милая, что я не могу пропустить такую возможность переломить копье во славу твоей достойной леди-матери. И если боги благоволят мне победить, то я объявлю ее королевой любви и красоты перед самыми знатными лордами и леди Вестероса. - Это было бы красиво, - мечтательно закатила глаза Дейси. – Жаль, что мы этого не увидим. - Выиграть такой сильный турнир очень сложно, милая, - ответил рыцарь. – На победу очень много достойных претендентов, но победителем станет только один из них. Но если эта честь выпадет мне, то, клянусь, я немедленно вернусь сюда и возложу венок королевы любви и красоты на голову твоей леди-матери. - А если не победишь, то не вернешься? - Обязательно вернусь, дорогая. Когда-то я обещал своей еще не леди-жене, а просто любимой девушке и невесте, что при первой же возможности буду приезжать сюда, чтобы подержать в руках нашего нового ребенка. А у тебя скоро будет еще одна маленькая сестричка. Дейси потешно наморщила носик. - Я хотела бы братика, - со вздохом произнесла она. - Я бы очень хотел подержать на руках своего сына, но, боюсь, что та женщина, что предсказала нам с твоей мамой судьбу, была истинная мейга, и все наши дети будут девочками. - Жаль, - снова вздохнула Дейси. - Разве ты не будешь любить эту малышку, как любишь остальных сестренок? - Конечно буду! – уверенно и без колебаний ответила девочка. – Она ведь моя сестра, а я старшая после мамы, а значит, должна быть опорой и примером для всех младших. Просто братика я любила бы еще больше. - Ну… Может быть, боги услышат твои желания и у тебя все-таки будет братик, а у меня сынишка. Он снова погладил девочку по каштановой макушке, она мечтательно улыбнулась. - А когда ребенок родится, ты снова уедешь? - Уеду, милая. Меня ждет дорога, а на ней ожидает меня мой долг, долг межевого рыцаря. - Но ведь другие рыцари живут в своих замках и усадьбах, если они есть, а не выезжают на межу. А у рыцарей, что скитаются по дорогам нет ни усадьбы, ни замка. Я знаю, я слышала. У тебя есть и то, и другое, а ты ведешь себя так, будто у тебя ничего нет. Почему? - Ты знаешь, как говорят в народе: «Всякая птица своим пером гордится»? – улыбнулся мужчина. - Ага, - Дейси улыбнулась в ответ. - Когда-то давно у меня не было ни замка, ни усадьбы, ни вообще места, где я мог бы приткнуть свою голову. Только меч, щит, кольчуга, да боевой конь и совсем немного денег. У меня не было даже палатки и не на что было ее купить. И вот тогда я поклялся, что останусь таким, какой я есть, до конца моей жизни. Скажу тебе честно, Дейси, несмотря на то, что по меркам богатых и знатных людей я был безродным бедняком, мне нравилась такая жизнь. Как сказал один достойный человек: «Межевой рыцарь — это самый настоящий рыцарь и есть. Другие рыцари служат лордам, которые их содержат или жалуют их землей, а мы служим кому хотим, делу, в которое верим. Каждый рыцарь дает обет защищать слабых и невинных, но мы, межевые рыцари, исполняем его лучше других». - А потом? - А потом я встретил твою матушку и, конечно, многое изменилось. Мы полюбили друг друга и стали семьей, но каждый из нас остался верен своим клятвам, которые дал когда-то в юности. Так что я – межевой рыцарь и, коли будет на то воля богов, рыцарем и умру. А другие… Это их дело. Одни шествуют по широкому полю надутого честолюбия, другие идут путем низкой и рабьей угодливости, третьи – дорогою лукавого лицемерия, четвертые – стезею истинной веры, я же, ведомый своею звездою, иду узкой тропой межевого рыцарства, ради которого я презрел житейские блага, но не честь. В меру своих сил я вступался за униженных, выпрямлял кривду, карал дерзость, и восстанавливал справедливость. Я неизменно устремляюсь к благим целям, я хочу всем делать добро и никому не делать зла. И я буду поступать так и впредь. - А мы будем ждать тебя дома, - вздохнула девчонка. - И это особенно прекрасно, Дейси. Когда я в пути, я постоянно вспоминаю о доме. О твоей леди-матери. О тебе, о твоих сестренках. А теперь я буду думать еще и о самой младшей, а может и о самом младшем. Это восхитительное чувство, Дейси, знать, что где-то далеко, за лесами и морем, за бескрайними туманами, тебя любят и ждут. - Я понимаю, отец, - с очень серьезным видом кивнула девочка. – Я не могу понять другого: почему именно ты? Ты ведь много лет провел на меже, неужели ты не заслужил отдыха? Ты ведь не носишь ни белого, ни черного плаща, ты любишь нас и не собираешься от нас отрекаться. - Ни за какие блага мира! – неожиданно горячо воскликнул мужчина. Он подхватил дочку подмышки, повернул и нежно поцеловал в лобик. – Что бы ни случилось, я никогда не оставлю свою любимую жену и вас, милые мои девочки. - Тогда почему ты не хочешь жить с нами, а на меже пусть останутся другие? Те, кто моложе тебя и пока еще не нашел своего счастья. Повисла довольно долгая пауза, после которой мужчина медленно заговорил. - Что тебе сказать, Дейси? Наверное, в чем-то ты даже права. Наверное, я мог бы сказать себе, что уже не молод, совершил немало достойных дел и теперь могу уйти на покой и отдых в дом, где меня любят и где мне рады. Это не было бы ни хвастовством, ни обманом, но так сказать себе я не могу. - Почему? - Потому что если я уйду, то кто встанет на мое место? Если бы мы жили в Век Героев, то, наверное, я бы и впрямь мог бы так поступить, ведь как гласят легенды, в те времена по всему Вестерсу разъезжали доблестные рыцари, зорко следившие за тем, чтобы добрым людям не было ущерба от зла и несправедливости. А если они видели такой ущерб, то немедленно приходили на помощь пострадавшим и восстанавливали должный порядок. Но увы. Наше время совсем иное. Увы, наш развращенный век недостоин наслаждаться тем великим счастьем, каким наслаждались в Век Героев, когда, скажу снова, рыцари вменяли себе в обязанность и брали на себя оборону королевств, охрану невинных дев, помощь сирым и малолетним, наказание гордецов и награждение смиренных. Большинство же рыцарей, подвизающихся ныне, предпочитают шуршать шелками, парчою и прочими дорогими тканями, нежели звенеть кольчугою. Теперь уж почти невозможно встретить таких рыцарей, которые согласились бы в любую погоду, вооруженные с головы до ног, ночевать под открытым небом, и мало кто уже по примеру прежних рыцарей не клюет, как говорится, носом, опершись на копье и не слезая с коня. Я говорю себе, назови такого рыцаря, который, выйдя из лесу, взобравшись потом на гору, а затем спустившись на пустынный и нелюдимый берег моря, вечно бурного и неспокойного, и видя, что к берегу прибило утлый челн без весел, ветрила, мачты и снастей, бесстрашно ринулся бы туда и отдался на волю неумолимых зыбей бездонного моря, а волны то вознесут его к небу, то низвергнут в пучину, рыцарь же грудь свою подставляет неукротимой буре; и не успевает он оглянуться, как уже оказывается более чем за три тысячи миль от того места, откуда отчалил, и вот он ступает на неведомую и чужедальнюю землю, и тут с ним происходят случаи, достойные быть начертанными не только на бумаге, но и на бронзе. Говорю, а потом с горечью в душе и сокрушением в сердце признаюсь себе, что таких на весь Вестерос наберется едва ли дюжина. В наше время леность торжествует над рвением, праздность над трудолюбием, порок над добродетелью, наглость над храбростью и мудрствования над военным искусством. Так могу ли я в такой час, будучи в силе и добром здравии, наслаждаться уютом и покоем и проводить дни в беззаботной жизни в палатах усадьбы, когда за ее воротами поистине тысячи страждущих ждут помощи и не могут ее получить, ибо получить ее им не от кого? Разве не станет это тягчайшей изменой долгу, от которой мне до скончания моих дней не станет укрытия и не найдется никакого оправдания. Я не смогу смотреть в глаза моей возлюбленной супруги, твоей леди-матери, ни в глаза своим любимым дочерям, зная, что их счастье куплено столь недостойной ценой, а их любовь ко мне совершенно не заслужена. - Не говори так, отец! – Дейси прижалась к мужчине и обвила его ручками. – Не говори так, пожалуйста! Ты самый лучший отец на свете. - Не надо так говорить, Дейси. Этот мир видело немало рыцарей и отцов, куда более достойных, чем я. - А я буду говорить! – упрямо ответила девчонка. – Какими бы хорошими они ни были, ты для меня все равно самый лучший. Самый-самый. Лианна улыбнулась. Ей нравилась эта маленькая упрямица: на ее месте сама Волчья девчонка ответила бы точно так же. - Что ж, если я заслужил эти слова, то только тем, что всегда старался неукоснительно следовать призывам чувства долга. А значит, мне должно поступать так и впредь, чтобы не разочаровать тех, кто мне дороже всего на свете. Как знать, может быть где-то на пути в Харренхолл или в самом Харренхолле или на обратном пути я встречу тех, кто нуждается в помощи ради благого дела, ради торжества справедливости и чести. Как знать, если им не помогу я, то рядом не будет никого другого, кто мог бы им помочь. А значит, я обязательно должен быть там, где я нужен. - Я поняла, отец, - кивнула девчушка. – Если людям нужна твоя помощь, то будешь рядом и поможешь. А мы будем ждать твоего возвращения. И в этот момент леди Лианна Старк вспомнила, где и когда она видела леди Дейси. Где-то вверху, среди ветвей сердце-древа громко и резко гаркнул ворон. Лианна вздрогнула и недоуменно хлопнула глазами. Это что же, сном были не только разговор с Великим Лютоволком и видение рыцаря и его дочери, но и весь вечер? Невероятно, но было похоже, что именно так. Уже почти совсем стемнело. Грозные Очи все так же смотрел на гостью богорощи сурово и строго, но теперь в его взгляде Лианне увиделся и тщательно скрываемый интерес. Лик словно хотел спросить: «Не испугаетесь? Справитесь?» «Не испугаемся. Справимся!» - подумала Волчья девчонка. Она еще не знала, как именно нужно поступить, но точно знала, кто ей поможет. Подсказка была прямой и точной, словно летящая прямо в центр мишени стрела. Лианна во сне соскользнула в воду на словах о медвежьем лорде, то есть лорде Мормонте. Дейси Мормонт была старшей дочерью леди Мейдж Мормонт, сестры нынешнего лорда Медвежьего острова. Лианна ее не узнала сразу, потому что видела почти два года назад, прошлым летом, медвежонка с тех пор сильно подросла и изменилась. Значит, ее отец, сьер Боремунд Гленмор, рыцарь Походного Костра, станет именно тем человеком, кто поможет им восстановить справедливость. Вот его Лианна никогда раньше не видела, но слышала о нем много и исключительно хорошее. Такому человеку можно было доверить их тайну. Конечно, сначала надо было обсудить это с Бендженом и Бентом, но она была абсолютно уверена, что мальчишки не откажутся, особенно после того, как она расскажет им свой сон, разумеется, опуская излишние подробности. Бросив последний взгляд на чардрево, она развернулась и пошла прочь. Сердце-древо Грозные Очи сверлило ей спину суровым взглядом, но Волчья девчонка не обернулась. Она помнила, что надо просто идти вперед, до упора в стену, окружавшую богорощу. А потом вдоль стены, пока не появятся ведущие наружу ворота. И раздавшийся позади крик резкий крик ворона и хлопанье его крыльев не заставили Лианну обернуться. А если бы она и обернулась, то все равно бы даже ее острого взгляда не хватило бы, чтобы разглядеть во лбу полетевшей над богорощей птицы третий глаз… (*) – вариация на стихи В.Камши