Черновик судьбы: Никогда

– Рыцарь-капитан Селия Фарлонг, миледи! Гонец выглядел очень юным, тощим, как мокрый воробей, и очень-очень напуганным. Он закашлялся, размазывая пыль, кровь и грязь по лицу, и Селия сделала знак, чтобы ему подали попить. Расторопная служанка тут же подбежала с полным кубком, солдат благодарно кивнул и выхлебал сразу половину, проливая воду себе за пазуху. Пока он пил, в голове Селии проносились картины, одна страшнее другой, и злые, ожесточенные мысли. Она знала, что сейчас услышит. Этот измученный долгой скачкой юноша был вестником поражения. – Хайклифф пал, мэм, – прохрипел гонец, вытирая губы грязной перчаткой и решаясь, наконец, посмотреть ей в глаза. – Лорд Нашер был вынужден отступить. Они идут сюда, мэм. Селия кивнула, добела сжимая кулаки и скрипя зубами. Эта жалкая кучка строений на скале между двумя обрывами не была приспособлена ни к обороне, ни, тем более, к осаде. Отправившись туда, лорд Нашер преследовал единственную цель – стать наживкой и увести войско Короля Теней от его обожаемого Невервинтера. Селия мысленно себя одернула – это не блажь, так Нашеру повелевал долг правителя: столица должна выстоять любой ценой. Хотя, стягивая на себя внимание противника, он давал шанс тем, кто еще не успел бежать от наступающей тьмы, сделать это прямо сейчас. Ее крепость уже ломилась от беженцев. Некоторые приходили пешком, некоторые приезжали на заморенных, нагруженных добром лошадках. Но многие тряслись в телегах, полных квохчущих кур, голосящих ребятишек и верещащих поросят, да еще и с понурыми коровами в поводу. Люди толпились у ворот, создавали давку, кричали и плакали. И едва не кинулись с топорами, когда Селия вышла им навстречу и твердым голосом объявила, что приведенный скот придется забить, иначе им самим не хватит места. Как же ей было страшно глядеть в перекошенные враждебностью и отчаянием лица! Ни следа мысли, одна животная злоба… Но она забыла о страхе, когда разъярилась сама. Впрочем, о том, что вне стен они потеряют куда больше, беженцы все равно не услышали и успокоились лишь тогда, когда Селия пообещала, что компенсирует стоимость животных из своей казны. И велела составить поименные списки. Быстро закончившийся бунт не только напугал ее, но и заставил задуматься. Запасы палаток и одеял быстро закончились, топливо и припасы грозили истаять так же стремительно. Селия уже понимала, насколько эфемерна людская благодарность. На что пойдут эти крестьяне, столкнувшись с новыми трудностями? Толпа отчаявшихся людей вполне способна превратить в хаос все, к чему прикасается. И Селия ввела в раскинувшемся посреди крепостного двора лагере довольно суровые правила. За драки, подстрекательство, воровство, порчу чужого имущества и разведение грязи виновным грозила жестокая порка. Ее условия были встречены недовольным ропотом, но спорить никто не стал. Вряд ли от проснувшегося здравомыслия: увидев котелки с бесплатной горячей едой, беженцы решили, что требования капитана Фарлонг не такие уж и бессердечные. Селия отправила солдат по всем окрестным деревням: согнать еще колеблющихся людей под защиту стен, как следует выгрести чужие амбары и собрать недозревший урожай с полей и огородов. Все равно после того, как там протопчется нежить, погибнут не только растения, но и сама земля. Лучше запастись незрелой пшеницей и кислыми яблоками, чем потерять вообще все. В том, что Крепость-на-Перекрестке скорее рано, чем поздно, попадет в осаду, она даже не сомневалась. И теперь, судя по всему, ей требовалось придумать, где и как разместить в этих стенах еще и несколько сотен солдат Нашера, да побыстрее. Было от чего заскрипеть зубами. На предложение Каны отослать часть беженцев в соседние владения Касавир отреагировал весьма резко: – Вы с ума сошли?! Они же не дойдут! А выделять наших солдат на охрану мы не можем – все они, как вам известно, брошены на строительство укреплений. – Пусть беженцы им помогают, – влезла Селия под перекрестье двух гневных взглядов. – Рубить деревья, копать рвы и острить колья – дело нехитрое. А таскать камни на стену – и подавно. Так что, пусть приносят пользу. Заодно отвлекутся, да и дело быстрее пойдет. На самом деле, Селия в военную пользу рвов и частокола не особо верила. Они были хороши против живого врага. Нежить же имела шанс попросту завалить глубокие канавы своими телами и смять частокол собственным весом. Хотя, пока они будут этим заняты, со стен их будут забрасывать огненными стрелами и камнями и хоть чуть-чуть проредят авангард. Каменные стены казались ей куда более надежной преградой. Слабым местом были лишь деревянный щит поднятого моста и ворота. Пусть и громоздкие, окованные железом, они все же могли не выстоять под напором бессмысленной массы, не ведающей ни усталости, ни боли, ни страха смерти. Но на случай прорыва обеих деревянных преград у Крепости была еще и стальная решетка, такая тяжелая, что ее поднимали здоровенной лебедкой с зубчатой передачей. Уж ее-то взять с наскока было невозможно. Что ж, зато фортификационные работы неплохо занимали новобранцев и солдат и не позволяли им пугаться раньше времени. – Придется впустить беженцев в замок, – недовольно пожевав губами, сказал Сэнд. Селия отвернулась от окна и посмотрела на него с удивлением. И как она сама об этом не подумала! Это же очевидно! – Но для начала, конечно, необходимо освободить западное крыло от всего сколько-нибудь ценного. – Все равно разворуют все, что не приколочено, – хмыкнул Бишоп. – А что не украдут, то загадят. Чужое, да еще бесплатное – не жалко. Проклятый рейнджер, определенно, не делал ее жизнь проще. Люди, способные угрожать топорами своим будущим защитникам, по ее мнению, действительно были способны на любое скотство. Она ведь патрулировала Доки Невервинтера, видела отвратительно воняющие, загаженные по самое колено подворотни, и знала, что Бишоп снова прав: чужое никогда не жалеют. С недавних пор ей начало казаться, что она ненавидит моменты, когда он оказывается прав, говоря о людях гадости. Ей хотелось спорить, ругаться с ним до брызгающих слюней, а вовсе не соглашаться. Какого дьявола этот убийца бывал прав так часто?! И какого дьявола она надеялась, что рядом с ней он как-то изменится? Однажды Касавир спросил ее, бросив хмурый взгляд на развалившегося за своим столиком Бишопа: «Все время берешь его с собой, проявляешь терпение, разговариваешь с ним… Ты пытаешься его перевоспитать?». Селия тогда удивленно пожала плечами: «Перевоспитать? Не думаю, что это слово уместно. Разве можно воспитывать взрослого мужчину? Особенно такого, как он. Нет, Касавир. Я всего лишь хочу показать, что есть и другой путь. И что если он его выберет, больше не будет одинок». Наверное, поэтому ее так резануло известие об убитых лусканцах. Поэтому ей так больно было на него смотреть. Она поняла, что Бишоп вовсе не собирается меняться… – Уборных в замке на эту толпу действительно маловато, – тихо сказала она вслух. – Но нужно решать быстро: войска Нашера уже на подходе, и нежить у них на хвосте… Надеюсь, Алданон, Джерро и Стартир успеют закончить свой ритуал раньше, чем замок превратиться в свинарник. И мы, наконец, пойдем и накостыляем Королю Теней, и положим конец всей этой неразберихе. – Отправь к ним Орлена на этот раз, – настойчиво предложил Касавир. В его взгляде была тревога. – Беженцы уже отдохнули и пришли в себя. Если он расскажет им об опасности, которая нам всем грозит… Мне кажется, они не станут вредить тому, кто спасает их жизни. В сущности, они обычные люди, и в каждом из них хватает добра… Бишоп громко и презрительно фыркнул, даже не взглянув на паладина: – Люди они только по отдельности. А стадо никого слушать не станет. И уж тем более, какого-то слугу. Тебя, капитан, может, и выслушают, если будешь вести себя, как вожак этого стада, а не как испуганная овца. – Я попробую, – упрямо мотнула Селия головой. Точно так же она ответила и в прошлый раз, когда решали, кто выйдет встречать эту толпу. – И я не овца! Я – леди этих земель! Может, они меня и не услышат, но хотя бы запомнят и обдумают мои слова чуть позже. Страха в ней больше не было, одна злость – и не только на Бишопа. Ее страх закончился, когда она все-таки вышла к озлобленной толпе и собственной грудью закрыла от разъяренных крестьян солдат, готовых в ответ схватиться за оружие. Тогда у нее получилось. Вот и сейчас получится. Она поправила сеточку для волос, накинула на плечи свой рыцарский плащ и торопливо зашагала во двор в сопровождении раздувающегося от осознания собственной важности Гробнара. Он протрубил в рог, украшенный флажком герольда, и крикнул необычайно громко и пронзительно: – Слушайте миледи Фарлонг! Слушайте миледи Фарлонг! Миледи Фарлонг обращается к беженцам! Она гордо выпрямила спину, сделала шаг вперед и обвела собравшуюся толпу суровым взглядом. Лица были самые разные – озабоченные, скептические, недовольные, напуганные. Но уже не злобные. Что ж, хорошо. Только что же ей сказать, чтобы быть услышанной? Про опасность, про защиту, про помощь… И что-нибудь про богов, обычно людей это утешает. – Вы знаете про Западную Гавань? – спросила она резко. – Она была моей родной деревней. Король Теней ее уничтожил. И всех ее жителей – взрослых, стариков, младенцев в люльках, – и всех коров, кур и свиней. Там не осталось ничего живого, даже комаров. Селия сделала паузу и убедилась, что все замерли и ловят каждое ее слово. – Так что, у меня к нему личные счеты. Я уже веду с ним войну, и немало ему досадила. Поэтому он придет сюда, и скоро! – Люди испуганно зароптали, и Селия повысила голос: – Но оглядитесь вокруг! Что вы видите? Толстые каменные стены, высокие башни? Или сотни отважных воинов разных рас, которые все вместе упорно крепят оборону? Они готовы сражаться до последней капли крови – и за свои семьи, и за ваши! А теперь посмотрите туда, – она указала рукой на свой замок. – Эти своды спрячут вас еще надежнее. Я впущу вас внутрь, чтобы Королю Теней и его нежити не досталось больше ни одной невинной мирной души. А сама вместе со своими соратниками встану на эти стены. И даю вам слово, никто из нас не дрогнет! Мы спасем вас и освободим землю от дыхания Тьмы! Гомон толпы сделался взволнованным, и Селия увидела, как на обращенных к ней лицах расцветает надежда. А потом опять взмахнула рукой, призывая к тишине. – Но ваша помощь мне все же потребуется. Ведь это и ваш враг, и вы – мой тыл. Вы – мой последний резерв. Мы должны быть вместе в этот страшный момент! Я стану сражаться за вас, а вы будете принимать раненных и успокаивать тех, кто нуждается в утешении. – Тут ей пришла в голову новая мысль, Селия начала повышать голос и в конце своей речи почти кричала: – Жрецы Тира будут с вами. Сила бога Справедливости будет с вами! Все, кто не может сражаться – молитесь! И победа, которую мы одержим, будет нашей общей победой! За Невервинтер! Ответом ей стал восторженный рев и аплодисменты. Селия перевела дух, крайне довольная собой. И закончила спокойно и деловито: – Но я приму любую поддержку, какую вы сможете мне предложить. Пока у нас есть время, мы будем продолжать строить укрепления, и ваша помощь в этом будет бесценна. Чем больше укреплений – тем труднее врагу до нас добраться. Помощь потребуется и кухаркам – солдат лорда Нашера нужно встретить горячей едой, как я встретила вас. А если кто-то захочет вступить в ополчение – милости просим! Каждому ополченцу выдадут вооружение и броню. И заплатят золотом. А если он падет в бою, то заплатят его семье. Мужайтесь. Час нашей общей битвы уже близок. Она кивнула на аплодисменты, на этот раз более жидкие, и пошла сперва в храм Тира – сообщить жрецам, что на них возлагается наблюдение за порядком в западном крыле. Человеку, занятому молитвой, вряд ли придет в голову прямо сейчас что-то украсть. Или взять и помочиться в темном коридоре. Услышав согласие священников, она вернулась в замок, чтобы решить сотню хозяйственных вопросов до заселения невольных гостей. Лорд Нашер, тяжело раненный, приехал на рассвете следующего дня и пообещал, что в Крепость-на-Перекрестке прибудут войска союзников. Селия прикусила язык, чтобы не спросить с сарказмом: «Как? Неужели к этой войне готовилась не только я?». Вторично язык был прикушен после небольшого уточнения Нашера: подкрепление слегка запаздывает. И скорее всего, явится, когда нежить уже начнет штурмовать крепость. Будь эта война с живыми существами, удар с тыла возможно внес бы сумятицу и заставил противника дрогнуть. Но какой смысл в этом маневре и лишних потерях в битве с бесстрастными скелетами, Селия так и не поняла, а уточнять не стала. Она спала всего пару часов, и на то, чтобы вникать в чужие стратегии у нее уже попросту не было сил. А вот в третий раз язык за зубами все же не удержался. Новый приказ повелевал ей пробежаться окрестностям Крепости-на-Перекрестке и разрушить все мосты. По замыслу лорда Нашера это должно было замедлить движение армии Короля Теней. Хотя она совершенно не представляла, что помешает мертвецам перейти эти не особо полноводные речки просто по дну? Это скорее помешает пресловутой подмоге, чем врагам. Однако спорить с лордом и командующим оказалось плохой идеей: страдающий от раны Нашер на нее наорал и велел выполнять приказ без лишней болтовни. – Да, мой лорд, – сказала она сквозь зубы и обвела свой отряд взглядом. А увидев саркастичную ухмылку Бишопа, мстительно позвала его с собой на эту вылазку. – Отдаешь мне приказ… капитан? – зловеще прошипел он, мгновенно изменившись в лице. И Селия будто наяву увидела его вспышку гнева, когда она колебалась, убивать ли безумного шамана на подступах к Убежищу Джерро: тогда ей показалось, что Бишоп ухнул в какие-то жуткие воспоминания. Она тут же пожалела о своей выходке: Бишоп по-настоящему ненавидел войну. И заставлять его выполнять функции офицера с ее стороны было жестоко. – Нет, прошу о помощи. Никто не справится с этим лучше тебя, – сказала она тихо. Он мог бы плюнуть ей под ноги, отказаться и уйти из ее отряда и из Крепости прямо сейчас. Но Бишоп криво усмехнулся: – Какая жалкая и грубая лесть, капитан. Но мне нравится, когда ты меня упрашиваешь. Помогу тебе и в этот раз. Но на большее не рассчитывай! Что ж, лучники под его командованием и вправду творили чудеса. Вместе им удалось не только уничтожить мосты, но и разбить несколько передовых отрядов, управляемых Жрецами Теней. – Ты же понимаешь, что это все не поможет? – негромко спросил ее Бишоп, когда они, возвращаясь обратно, чуть приотстали от основного отряда. – Скелеты, Жрецы, Гариус – это просто пешки. Что ты будешь делать, когда сюда заявится сам Король Теней? Попытаешься пырнуть его вот этой штуковиной? Он с пренебрежением кивнул на восстановленный меч Гит. Клинок и вправду выглядел несуразно: лезвие казалось изломанным, будто составляющие его осколки слиплись в произвольном порядке, да и баланс у меча оказался так себе. Он совершенно не походил на орудие победы. Но Жрецы от него все-таки дохли. – А что ты предлагаешь? – спросила Селия с вызовом. – Небось, сбежать? – Если бы у тебя были мозги, ты бы уже давно это сделала, – голос Бишопа прозвучал как-то тоскливо. Он вдруг схватил ее за предплечье – крепко, до боли – и прошептал с неожиданным жаром: – У тебя еще есть время, слышишь?! Взять три лошади, одну нагрузить припасами и золотишком, рвануть отсюда и скакать до самого Великого моря! И Бездна с этим Королем Теней, пусть себе расползается по миру – пока дотуда доползет, мы состариться успеем. – Мы? – переспросила она удивленно. – Не цепляйся к словам, – Бишоп нетерпеливо мотнул головой. – Я же уже говорил: год-другой я тебя выдержу. А там поглядим. Селия коснулась его щеки слегка подрагивающей рукой, осторожно провела пальцами от скулы до челюсти. Бишоп глядел ей прямо в глаза: требовательно и напряженно, не разжимая своей хватки, будто опасался, что она возьмет и исчезнет. Ей хотелось расплакаться от противоречивых чувств, что рвали сейчас ее грудь. Значит, он и вправду за нее переживает? Этот убийца и циник, этот конченый человек? И ей это действительно так важно? Настолько важно, что она на мгновение забыла: что именно он ей предлагает, и просто захотела уехать с ним – куда угодно, просто потому что – с ним? Настолько, что еще немного… – Бишоп, – прошептала она, поспешно глотая рвущееся с губ: «Я тебя люблю». – Ты же знаешь, что никуда я не сбегу. Если кто-то и сможет убить Короля Теней, так это я… – Ну да, ну да, – буркнул тот, отпустил ее и отстранился от прикосновения. – Весь Иллефарн не смог, Нолалот не смог, а ты сможешь, угу. Дура. Девять кругов ада, ну что за дура… Но в его голосе было вовсе не презрение, а горечь. – У Иллефарна не было меча Гит, – возразила она. – Зато у Джерро был, причем, целый. А еще при нем была сила Баатора. Не больно-то это помогло. Селия хотела сказать, что удар Джерро мог бы достичь цели, если бы он не отвлекся на ее младенческий крик. И что, даже сломавшись, меч Гит отправил Короля Теней в долгую спячку. И что осколок, до сих пор лежащий у ее сердца, дает ей особую связь с этим мечом – он будто сам направляет ее руку. Но Бишоп уже отвернулся, ускорил шаг, и Селия промолчала. Потому что сама не слишком-то во все это верила. Ей снова было страшно. Она вовсе не была уверена, что переживет схватку с настолько могущественным существом. Но у нее был долг – пусть и опостылевший, пусть и взваленный на нее насильно. А еще у нее, оказывается, была честь. И ее голос сейчас звучал громче голоса долга. И громче голоса любви… Бишоп больше не сказал ей ни слова до самой Крепости. А там убрался в таверну, и до начала штурма Селия его не видела. Армия Короля Теней оказалась огромной. Она появилась, когда солнце уже завалилось за горизонт. Последние отблески позволили разглядеть эту гротескную картину: наступление оживших мертвецов самой разной степени сохранности, которые шагали вперед в абсолютной, совершенно неправдоподобной тишине. Ни рычания, ни завываний, ничего, кроме шелеста тысяч шагов. Первую линию обороны смели довольно быстро – рвы не успели выкопать достаточно глубокими. Рогатки из кольев тоже не стали серьезной помехой – их споро изрубили на куски, а то и разломали неестественно сильными мертвыми руками. Последующие преграды задержали молчаливую, и от того еще более страшную волну, чуть дольше. Их поливали сверху подожженными стрелами, но пока не особо рьяно – экономили снаряды. Всем было ясно, что эта ночь окажется дьявольски долгой. А потом к свету от горящих стрел и факелам подожженных ими мертвецов добавилось и другое зарево. Прямо по хорошо мощеной ее стараниями дороге медленно поползли осадные башни, увенчанные огненными катапультами. И вот тогда на стене Крепости-на-Перекрестке воцарился ад. Самым страшным в атаке нежити Селии показались не сгустки пламени, проносящиеся совсем рядом, не волны врагов, которые как тараканы карабкались через бойницы и бежали к ней по каменной галерее крепостной стены, а то, что вокруг нее постоянно гибли ее люди. Селия хотела бы закрыть их всех, но ей не хватало ни сил, ни скорости. Из-за этого она сама часто едва не попадала под удар, но рядом всегда оказывался кто-то, кто отводил от нее смерть – Касавир, Келгар, Сэнд, Гробнар. И Бишоп. Он все время держался поблизости, и в момент, когда по трапу штурмовой башни выбежал первый отряд врагов, лук в его руках сменился мечом. Его клинок не раз звенел где-то над ее ухом, отводя вражескую атаку. Она и сама то и дело оборачивалась к нему, обновляя магическую защиту, и видела странное выражение мрачной обреченности на его обычно азартном в бою лице. А в какой-то момент, необъяснимо почему, Селия вновь бросила взгляд за спину и увидела, как кривая сабля возникшего на галерее вампира пронзила Бишопу плечо, и как рейнджер с большим трудом увернулся от добивающего удара. Она сожгла вампира вспышкой губительного для него света, вновь отвернулась, но спустя какое-то время поняла, что Бишоп пропал из ее поля зрения. Она успокоила себя мыслью, что он отправился к жрецам Тира за лечением, сосредоточилась на другом. И не было, не было у нее никаких дурных мыслей или предчувствий! Когда атака под прикрытием штурмовых башен была окончательно отбита, а сами они обращены в прах, враги сосредоточились на воротах. Вот тогда-то Селия и обратила внимание на какую-то суету у привратных башен. Пользуясь временной передышкой, она сбежала по ступеням вниз и увидела, что главная защита их ворот – стальная решетка – поднята. А несколько солдат столпились у помещения с лебедкой, о чем-то кричат и размахивают руками. – Оставайся на стенах, если хочешь выжить, – услышала она хриплый голос Бишопа за спиной. Селия с радостью обернулась, но он не дал ей заговорить. – Я едва не решил остаться с тобой до конца, если хочешь знать… Поэтому я и сделал это. – Ты о чем? – она все еще не понимала. Бишоп кивнул на ворота. – Они скоро падут, а с ней и твоя драгоценная крепость. Эту лебедку так просто вывести из строя, – он с кривой ухмылкой пожал плечами: – Горсть гвоздей, и колеса заклинило насмерть. А для того, чтобы добраться до тросов, тебе придется разобрать часть стены. Так что, не трать на это время. – Бишоп… – даже тогда Селия все еще не верила своим ушам. И он развеял ее последние сомнения. – Дорога в лагерь победителя всегда открыта. Надеюсь, ты поймешь это, рыцарь-капитан. И так, на всякий случай: секретный ход под замком все еще не завален. И вот тогда-то земля зашаталась под ее ногами, а шумный двор на мгновение канул в темноту, ледяной холод и тишину – в ее персональный ад. – Бишоп! – закричала она с отчаянием и яростью, невольно прижимая руку к своему сердцу. Как будто хотела подхватить осколки, которыми оно сейчас брызнуло. Но Бишоп уже нырнул в толпу солдат, затерялся в ней, и Селия сама не понимала, почему не приказала его преследовать. Почему просто стояла, онемело глядя вслед и безвольно опустив руки, пока к ней не подбежала Кана. – Собирайте солдат, капитан! Полотно поднятого моста уже проломлено, скоро падут и ворота! – Да, – сказала Селия, все еще ее не слыша. Но потом до нее дошло – бой продолжается, и она все еще нужна и ее команде, и ее солдатам. Кому какое дело до того, что капитан ранена сама – и, наверное, смертельно. – Касавир, Келгар, Бивил, перестраивайте людей! Готовимся к обороне замка! Катриона, веди сюда лучников! Гробнар, найди Волка и его мальцов. Пусть следят за подземным ходом. И, как услышат что-то подозрительное, – поднимают тревогу. – Где Бишоп? – спросил Касавир, схватив ее за руку. – Я видел, ты разговаривала с ним. – Ушел, – ответила она равнодушным и чужим голосом. – Не спрашивай меня, Касавир. Если я дам сейчас волю своим чувствам, меня накроет истерикой. А это так несвоевременно. – Так это – его рук дело?! – громыхнул паладин. – Проклятый злодей! Я ведь всегда это знал! – Он не злодей. – А кто тогда?! «Трусливая скотина», – хотела сказать она. Но сказала: – Жертва самообмана. Как многие из нас. Но мне от этого и правда нисколько не легче… Хватит. У нас сейчас есть дело поважнее – дожить до утра.