Черновик судьбы: Никогда

В поисках Бишопа Селия поднялась на второй этаж «Хвоста феникса», остановилась перед его дверью и замерла с занесенной для стука рукой. Собственная идея вдруг напугала ее до дрожи в коленках: ей стало отчетливо понятно, что она задумала несусветную глупость. И как ей сохранять хладнокровие с ним рядом и делать вид, что никакой встречи в лесу не было, если ее от этих воспоминаний до сих пор пронзает сладкая молния? А что, если он снова ее поцелует? Или еще хуже – если будет держаться с презрением? Что, если она сейчас увидит в его комнате какую-нибудь девушку? Нишка рассказывала, что за неделю, пока Селия валялась в постели, приходя в себя после перенапряжения, Бишоп как с цепи сорвался и не пропускал ни одной юбки. Раньше он так себя не вел. Что за этим стояло, Селия старалась не думать – это было слишком страшно и больно… Пока она колебалась, дверь распахнулась перед ней сама. При виде Бишопа дыхание Селии застряло где-то поперек горла, кровь забурлила весенними ручьями, а в голове зашумело оглушающе и пьяно. С чего она вообще взяла, будто сможет без него жить? Теперь, когда он был рядом, ее потянуло к нему настолько сильно, что пришлось напрячь все мышцы, чтобы не качнуться навстречу. Боль в груди стала просто нестерпимой. Физиономия Бишопа выглядела помятой, как у дядюшки Дункана в их последнюю встречу: под глазами темнели круги, а густая щетина грозила вот-вот превратиться в бороду. Селия невольно заглянула в комнату за его плечом – постель стояла неубранной, но пустой. Зато рядом с ней в изобилии валялись пустые бутылки. Несколько бесконечно долгих ударов сердца Бишоп смотрел на нее в упор – хмуро и устало, а потом протяжно втянул носом воздух и поинтересовался осипло, словно спросонья: – Так и будешь молчать? Ей показалось, что сам он все еще не определился, как им друг с другом себя вести, и решил предоставить право выбора ей. Селия не поняла, обрадовалась этому или рассердилась. От противоречивых мыслей проклятое головокружение, с которым она боролась в последнее время, усилилось, и она все-таки пошатнулась. Бишоп находился так близко, что Селия чувствовала его запах и могла бы протянуть руку, прикоснуться к его щеке, и ощутить ее тепло. И он бы, наверное, прикрыл веки, принимая эту ласку, как тогда, на поляне, и его губы снова тронула бы легкая тень улыбки… Но она больше так уже не сделает. Никогда, никогда. – Мне пришлось драться с лусканскими ассасинами! – выпалила Селия, чтобы перебить напрасные размышления. Бишоп поморщился, словно у него разболелся зуб, и она продолжила спокойнее: – И у них опять была хорошая защита от магии. Я подумала… может, ты научишь меня каким-нибудь приемам? Чтобы я могла защищаться и мечом тоже. Он оперся плечом о дверной косяк, скрестил на груди руки и смерил ее задумчивым взглядом. – Почему именно я? – спросил он, наконец. Его голос звучал почему-то напряженно. – Келгар, когда берет оружие, дерется с щитом – мне это не подходит, я не могу все время таскать с собой щит, – начала перечислять Селия свои аргументы. – Касавир слишком привык полагаться на доспехи и больше думает об атаке, чем о защите. Я не могу себе этого позволить. Джелбун обоерукий, и мне пришлось бы переучиваться заново… А Кана не берет учеников. Бишоп помолчал, а потом ухмыльнулся: – Ага, а я сражаюсь без щита. И поэтому ты вообразила, будто сможешь скопировать мой стиль? Не пори ерунды, детка. Каждый из тех, о ком ты сказала, мог бы тебя поучить кое-чему полезному. Но они не знают, как дерутся ассасины, а я знаю. Так что, ты, как ни странно, все-таки пришла по адресу. – Значит… ты согласен? – уточнила Селия, ощутив радость совершенно несоразмерную его словам. Она представила, что во время тренировок им придется время от времени прикасаться друг к другу, и ее колени снова чуть не подогнулись. Бишоп сызнова внимательно ее оглядел и скептически покачал головой: – Меня несказанно удивляет, что ты до сих пор жива... капитан. Расскажи-ка мне для начала, как там у вас дело было. И поподробнее. В комнату он ее так и не пригласил, и Селия принялась описывать ему бой с лусканцами, стоя на пороге. Но чем дольше она рассказывала, тем мрачнее становилось его лицо. А когда Селия замолчала, Бишоп буркнул язвительно: – Ну и на кой мне тебя учить, если ты ни хрена не запоминаешь? Ты почему летающий меч не призвала? Бой с Лорном забыла? На одной магической дури и выехала, курица безмозглая. – Я помню, – возразила она с обидой. – И я все время лавировала и держала дистанцию, как ты учил! Ну и потом, я дралась в основном с волшебницей, а остальных взял на себя Джелбун. – Что дурня того перекупила – хорошо, – лениво хмыкнул Бишоп. – И что поняла-таки, что в следующий раз такого под рукой не окажется – тоже молодец. А во всем остальном – тупица, прямо как твоя крыса. Кидаешься на врагов, а башкой вообще не думаешь. Хотя нет, та все-таки тупее, потому что подохла, а ты вон, живехонька. Эти слова будто сдавили ее сердце в кулаке. Селия судорожно хватила ртом воздух, заново ощутив все еще не зажившую рану. – Пожалуйста, не надо так о Кайторе, – попросила она тихо. Но Бишоп лишь скорчил презрительную гримасу. Кажется, он не понял, что заехал ей прямиком в больное место. Или понял, но ему все равно? Это следовало выяснить. Селия глубоко вдохнула, выдохнула, досчитала до десяти, а потом спросила почти спокойно: – Бишоп, ты сказал это специально, чтобы мне стало больно? Или просто хотел, чтобы я сделала вывод из твоих слов? – Он удивленно приподнял брови. Пожалуй, все-таки не понял. И она продолжила: – Так вот: когда мне больно, мне трудно правильно оценивать сказанное. Знаешь, если не слышать твои гадости, понять, что именно ты пытаешься донести, гораздо проще. – Это ты так попыталась сказать: «Бишоп, придержи язык?» – передразнил он Касавира. – Нет, – она терпеливо покачала головой. – Я хотела сказать, что грубые слова используются только для того, чтобы обидеть. А для других целей обычно ищут какие-нибудь другие. – Кто бы мог подумать! – фыркнул Бишоп. – Всегда рада помочь. – отрезала Селия. – Так ты будешь меня учить? – Еще бы я бродячие трупы не учил, – на его лице опять появилась ухмылка. – Вот перестанешь болтаться от каждого ветерка, и я, может быть, и подумаю. Он был прав: Селия действительно все еще чувствовала себя не лучшим образом. Вот и сейчас, аккуратно кивнула и зашагала к лестнице, стараясь идти настолько прямо, насколько позволяли слабость и головокружение. – Кстати, – сказал Бишоп ей в спину. – Я нашел в лесу твоего папашу. Селия остановилась и медленно развернулась к нему, с трудом справляясь с резко нахлынувшей дурнотой. Бишоп в очередной раз ухмыльнулся: – Его дьявольски трудно выследить. Но нужно же было сказать, что весь Берег Мечей должен быть ему благодарен: уж такую замечательную девочку он вырастил... А вот он оказался не особо разговорчив. Думаю, он сам сюда заглянет рано или поздно, так что не кисни. И Дэйгун действительно заглянул. Уже через сутки после этого разговора ее ранний завтрак прервал Гахарит. – Миледи, прошу прощения, но вас спрашивает какой-то эльф. Рейнджер. Говорит, срочно… – Дворецкий выглядел слегка смущенным и, увидев ее изменившееся лицо, сразу же принялся оправдываться: – Кастелян Кана и сенешаль Касавир сейчас в казармах, за ними послали. Но я рискнул поверить гостю на слово – не исключено, что у него действительно неотложные вести. Времена такие, сами знаете. А со мной он разговаривать не стал. Вы его примете? Селия вскочила и уронила на столик смятую салфетку. Ее сердце стучало часто и встревоженно: – Да, конечно! Она опрометью бросилась в тронный зал, поправляя по дороге прическу, и замерла на его середине. Гвардейцы сдвинулись к ней поближе, явно недовольные сменой диспозиции. Лакей распахнул парадную дверь, и по роскошной ковровой дорожке ей навстречу зашагал Дэйгун. Селия забыла, как дышать, глядя на него во все глаза. Отец казался утомленным, но сосредоточенным, а главное – вполне здоровым. Его рука стискивала висящий на плече лук. Сапоги и плащ были густо заляпаны болотной грязью, а одежда выглядела пропыленной, словно он спал в ней прямо на земле много ночей подряд. – Как видно, луна была за твоей спиной, Селия. Ты все еще жива, – кивнул ей Дэйгун вместо приветствия. – Отец… – прошептала она сдавленно и кинулась ему навстречу, решив обнять, вопреки их традиции все время держаться на расстоянии вытянутой руки. Селия была слишком рада убедиться, что с ним действительно все в порядке. Но Дэйгун остановил ее нетерпеливым жестом: – На Топи опустилась тьма, все это время я пытался выяснить причину. И теперь знаю имя Черного Охотника: это Король Теней. – Его ноздри гневно дрогнули. – Мне стало известно, что вы тоже пытаетесь ему противостоять, поэтому решил немедленно сообщить кое-что важное... В зал с удивленным видом тихо вошла Элани, Дэйгун резко обернулся и дальше начал говорить уже только с ней: про Круг Топей, про то, что друиды все еще живы и наверняка нуждаются в помощи. Селия внимательно его слушала, и вдруг поняла, что совершенно на него не обижается. Она ведь всегда знала, что отец ее не любит, а просто выполняет свой долг. Это была не ее вина, и не его. И не в ее силах это изменить: только, наконец, смириться. «Я все равно тебя люблю, – подумала Селия. – И неважно, что ты чувствуешь по этому поводу. Дело не во мне, просто так бывает». От этой мысли ей стало легко-легко, словно с плеч исчез тяжелый груз, который она тащила много лет подряд: она не виновата, и ей больше не нужно пытаться завоевать то, чего она все равно никогда не получит. Она свободна. – Мы немедленно выступаем, – Селия махнула рукой торопливо шагающим к ним Касавиру и Кане: – У нас новое срочное задание. Я сама поведу отряд. – Ты еще не вполне здорова... – начал было паладин. Она прервала его точно таким же жестом, как Дэйгун – ее саму: – Давай, не будем спорить, Касавир? По крайней мере, не здесь. – Селия обернулась к Питу, мальчишке из банды Волка, и попросила: – Будь добр, позови всю мою команду в зал совещаний. Скажи: срочно. Отец, нужно, чтобы ты рассказал нам все еще раз. Со всеми возможными подробностями. Это слишком важно. На новый совет пришли все – даже Гахарит и Орлен. А Алданона Пит совершенно непочтительно выволок из библиотеки за рукав, проникнувшись этими ее «срочно» и «слишком важно». Бишоп тоже явился: как обычно уселся в самом уголке и демонстративно отхлебнул из фляжки, выражая всем своим видом бесконечную скуку. На Селию он даже не посмотрел. Впрочем, недовольным выглядел не только он. Алданон, раздраженный тем, что его работу прервали, непрерывно бубнил что-то себе под нос и громко вздыхал. А, дослушав Дэйгуна, проворчал: – Я вовсе не уверен, что друиды обладают силами, способными противостоять Королю Теней, – и тут его посетила новая мысль: – Или они нашли какой-то неизвестный нам иллефарнский артефакт! Нам необходимо его раздобыть! Зджаэв задумчиво склонила голову: – Знай, артефакт подобной силы должен был оставить след в астрале. Где ты нашел следы друидов, охотник? – В северо-восточной части Топей, – ответил Дэйгун спокойно. – Неподалеку находятся поселения, на которые напали орки, когда вторглись в Невервинтер, – подхватила Элани. – Я подозревал, что это где-то там, – подал из своего угла голос Бишоп. – А что касается вторжения, то там были не только орки. Думаю, все куда проще: рядом с долиной Мерделэйн есть земля, которую Король Теней не захватил... пока. Возможно, стоит поискать твоих мертвых друзей там, – покосился он на Элани. – Дэйгун сказал, что несколько дней назад друиды были живы, – нахмурился Касавир. – Двое по крайней мере: мужчина и женщина, оба эльфы, – кивнул тот. – И, судя по следам, им нездоровилось. – Об этом я и говорю, – с картинной терпеливостью вздохнул Бишоп. – Но, если вы хотите туда отправиться, я знаю путь к границе с Топями. Я буду разведывать дорогу и присоединюсь к вам только в случае необходимости. Так мы сэкономим много времени. – Ты только что предложил свою помощь, Бишоп? Мне не послышалось? – едко переспросила Селия, не успев поймать себя за язык. – Я и сюрпризы – понятия неразделимые, ты могла бы уже понять это, капитан, – вкрадчиво промурлыкал тот таким тоном, что по хребту Селии пробежали мурашки, а низ живота сладко потянуло. Ей пришлось сильно прикусить внутреннюю поверхность щеки, чтобы удержаться от прерывистого вздоха. – И, раз речь зашла о сюрпризах… Тебе нужно опасаться не меня, – он вновь бросил странный взгляд на Элани. – Но это уж как тебе угодно. Впрочем, мы теряем время. Что-то мне подсказывает, что этим твоим друзьям-друидам приходится много двигаться, чтобы избегать теней. А это так утомительно. Возражений ни у кого не возникло, хотя Касавир так и буравил Бишопа подозрительным взглядом. Тем не менее, обсуждение деталей не отняло много времени, и вскоре все разошлись собираться в нелегкий путь. Ведь Топи действительно изменились. Теперь Селия не только видела это своими глазами, но и ощущала каждым нервом. Не было слышно ни голосов птиц и зверей, ни жужжания насекомых. Запах стоял тяжелый и гнилостный. Деревья сбросили листву, и даже вечнозеленые ели расстались с хвоей. Вездесущая осока потемнела, высохла и заострилась, норовя поранить неосторожного путника. Заросли рогоза уплотнились и вытянулись вверх, порождая смутные, движущиеся сами по себе тени. А странные слова Бишопа про необходимость постоянного движения оказались никакой не метафорой, а самой настоящей явью – упавшие на открытую кожу тени обжигали, будто кислота, то и дело норовили ухватить за ноги, а в буераках угрожающе клубились и издавали тихое, на грани слышимости, шипение. Селия возлагала на этот поход слишком большие надежды. Может, поэтому все и пошло прахом? Может, боги уже начали наказывать ее за дерзкие слова, выкрикнутые в небо? Никакого артефакта и никакого секрета у друидов не оказалось – они попросту поддались мертвящей магии, обезумели и, не ведая того, заключили с Королем Теней договор. Не зря же они утверждали, что с ними говорила сама земля. И не зря Бишоп постоянно намекал ей, что друидам нельзя верить. Потому что Элани: спокойная, миролюбивая и рассудительная Элани, с присутствием которой Селия сперва смирилась, а потом привыкла и даже привязалась – ее Элани! – взяла и предала ее. Ради Круга Топей. Это он был для нее своим, а их разношерстная компания так и осталась чужой. И сама Селия – тоже. Селия смотрела, как ее бывшая подруга и спутница, с яростью глядя ей в глаза, принимает боевую стойку, как Налох злобно скалит зубы на вчерашних приятелей, но все никак не могла поверить, что происходящее – не какой-нибудь ужасный сон. – Я с радостью прикончу ее сам! – прошипел совсем рядом Бишоп. Селия взглянула на него сперва с недоумением, а потом с негодованием. Но ничего сказать не успела, потому что друиды атаковали. И одновременно с ними – Элани. Земля под ногами взорвалась острыми шипами, но магический щит, вовремя наложенный Зджаэв, выдержал удар. – Не убивать, – произнесла Селия твердо, вновь вцепившись в Элани глазами. И повторила, закричав во весь голос: – Вы меня поняли?! Не смейте ее убивать! Она думала – Элани ее услышит. Она думала – у Элани не поднимется рука на ту, за чьей жизнью наблюдала столько лет, на ту, с которой делила и кров, и стол, и радости, и беды. Но рука Элани все-таки поднялась: с пальцев сорвалось зеленое мерцающее облачко, а потом рассыпалось плотным роем маленьких смертоносных насекомых. И этот рой стремительно ринулся Селии в лицо. Она уже видела такое. Острые жвала, полные едкой кислоты, добирались до плоти даже сквозь броню. Они за несколько ударов сердца превращали врага в обезумевшее от боли животное, которое стоило добить хотя бы из жалости. Селия обрушилась на них огнем, спалив часть угрожающе жужжащего гнуса, но уцелевший рой все-таки накинулся на нее. Ударился о магическую защиту, растекся по ней, закрыв лицо плотной слепящей дымкой. Селия закрутилась на месте, пытаясь сжечь насекомых и не подпалить при этом себя, а потом очередной толчок шипов все-таки сбил ее с ног. И ей стало предельно ясно, что через мгновение магический щит не выдержит, и в ее незащищенное доспехами тело вопьются сотни ядовитых жвал. Времени на раздумья не было, решение на ум пришло только одно: призвать на себя огненный удар, а потом потушить огонь созданной прямо в воздухе водой. Она выкрикнула заклинание, надеясь, что рядом с ней нет союзников, и ее охватило пламя, обжигающее даже сквозь остатки щита. Крохотные тельца сухо затрещали, сгорая, но щит тоже не выдержал. Селия завопила и принялась кататься по земле, почувствовав, что горит уже по-настоящему. Опомнившись, она заставила себя собраться, остановилась и только начала читать формулу призыва воды, как ее накрыло полотнищем плаща, а чьи-то тяжелые руки принялись немилосердно колотить по нему, сбивая огонь. Следом ее окатила знакомая приятная волна целительной магии, и Селия поняла, что своим спасением снова обязана Касавиру. И он едва за это не поплатился. Совсем рядом раздался медвежий рев, земля дрогнула от грузного прыжка зверя, и Касавира опрокинуло прямо на нее. Селия сдавленно охнула от неожиданной тяжести, но спустя мгновение вес увеличился так, что у нее затрещали все кости, грозя вот-вот сломаться: медведь навалился на паладина, мешая тому подняться. Касавир застонал от напряжения, приподнялся на руках, приняв весь груз туши на себя, и прохрипел: – Выбирайся! Селия, путаясь в его плаще, поползла прочь. А, почувствовав, что свободна, развернулась к медведю и ударила по нему бурей зарядов Исаака. Как выяснилось, вовремя – зверь успел сорвать с Касавира стальной наплечник и вцепился зубищами в его плечо. Удар заставил его взреветь от боли, разжать пасть, и паладин сумел, наконец, извернуться и освободиться от когтистой хватки. Они расправились с медведем вдвоем, а потом так же дружно вернулись в гущу боя – помогать товарищам. Схватка с Кругом Топей заняла меньше четверти часа. Когда бой затих, Селия принялась искать глазами Элани. И почти сразу же увидела ее – лежащую навзничь в грязи и пронзенную тремя стрелами. Ее ноги подломились, а сердце заболело так, будто в него вонзились медвежьи клыки. Селия упала на колени, обхватив себя руками и дрожа всем телом. Из ее горла вырвался короткий и полный отчаяния крик. Но горе тут же сменилось гневом. Селия посмотрела на Бишопа и закричала с бешенством: – Ты! Ах ты ублюдок несчастный! Я же сказала не убивать! Он прищурился и прошипел с не меньшей яростью: – Засунь свои приказы, знаешь куда? Я не обязан тебе подчиняться, поняла? – Она жива! – перебил их незнакомый голос. Селия перевела взгляд. Вместо зачарованного дерева в центре поляны стоял эльф-друид в низко надвинутом капюшоне – судя по всему, старейшина Нэвен. Он бросился к Элани, склонился над ней, и его ладони окутало сияние лечебной магии. – Она будет жить? – спросила Селия хрипло. – Да, – ответил Нэвен кратко. – Хорошо, – Селия медленно и тяжело поднялась на ноги, едва не наступив на собственный обгорелый подол. Ее пульс начал постепенно успокаиваться, а в глазах прояснилось. – Что ты будешь делать дальше? – Сначала вылечу Элани, а потом мы вместе будем пытаться исцелить эту землю, – его голос звучал глухо и почти враждебно. – А если не получится – покинем эти места. – Хорошо, – повторила Селия и обвела взглядом свой отряд. Самым потрепанным выглядел Касавир, но и он был вполне способен проделать обратный путь. – Уходим, – мотнула Селия головой и первой зашагала прочь. В дороге Касавир с ней поравнялся. Какое-то время шел молча, а потом порывисто сжал ей плечо и сказал: – Ты не виновата, это был ее выбор. Как ни горько, но так бывает. Селия лишь грустно усмехнулась. Но, поразмыслив, поняла, что Касавир прав: так действительно бывает. Она и Дэйгун – яркий тому пример. Ты можешь вложить в кого-то уйму сил и любви, можешь разбиваться в лепешку, но в его сердце все равно не будет для тебя места. И что самое печальное: ты можешь никогда и не узнать, что о тебе думают на самом деле. Взять хотя бы Тармаса. Он всегда был излишне строг с Эми, и они обе думали, что волшебник – просто старый, противный и желчный тип, который никого не любит, да и в принципе на это не способен. Но Селия своими глазами видела, как он переживал из-за смерти своей ученицы. Так переживают только из-за потери того, кто был действительно важен. Или Бивил. Он говорил ей ласковые слова, обнимал ее, утешал, когда ей было плохо. И она охотно принимала все это за любовь, которой на самом деле не было. Но если ты никогда не узнаешь, как к тебе относятся на самом деле, если те, в кого ты верил, тебя предают, как тогда можно хоть кому-то доверять? Селии стало по-настоящему страшно. Келгар ведь тоже может предать ее ради своего клана. Да, сейчас он называет ее другом, но если перед ним встанет такой же выбор, как перед Элани, кого он выберет? Или Зджаэв. Что она знает о ее настоящих целях? Совсем ничего. То же самое с Аммоном Джерро. А про Бишопа ей не говорил только ленивый. Она и в самом деле не понимает, чего он от нее хочет, почему не уходит? И даже Сэнд, Нишка, Кара и Гробнар – с чего она взяла, будто может на них полагаться? Они прибились к ней случайно, и что на самом деле творится в их головах, какие интересы на самом деле они преследуют, оставшись с ней рядом, ей неизвестно. И даже Касавир… Сейчас он верит в нее, он видит в ней что-то особенное. Но что будет, если она оступится? Если начнет поступать не так, как он от нее ждет? Как тогда, в Сумеречном лесу и Порт-Лласте. Что, если она будет делать ошибки снова и снова, снова и снова выходить из образа, который он создал? Что, если он в ней все-таки разочаруется? Будет ли он так же о ней заботиться и закрывать собой в бою? Селия покачала головой. Она никогда и ни за что не сможет предугадать чужие мысли и поступки, и уж тем более не сможет их контролировать. И как же жить с пониманием, что вокруг лишь зыбкая неопределенность, не спятить от этого и не озлобиться? Что ей со всем этим делать? Ответ пришел сразу, простой и предельно ясный: ничего. Зачем травить себя сомнениями и изводить напрасными подозрениями? Она просто дала им всем шанс стать ее друзьями. А уж как они им распорядятся – время покажет. Она же просто будет и дальше в них верить и любить их, вот и все. Просто жить, идти вперед и надеяться на лучшее. Селия глубоко вздохнула, расправила плечи и зашагала уверенней.