Черновик судьбы: Никогда

Когда Селия проснулась, солнце светило вовсю. Бишопа рядом не оказалось, но костер был разведен, и на нем уже даже побулькивал котелок с кашей. Видимо, Бишопу надоело ждать ее пробуждения, и он занялся завтраком сам. И как она не проснулась от всей этой возни? Видимо, действительно переутомилась накануне. Воспоминания о минувшей ночи залили жаром и щеки, и уши Селии, низ живота свело приятной судорогой, дыхание сбилось, а сердце застучало часто-часто. Неукротимая жажда заставила ее стать по-настоящему бесстыдной и, пожалуй, Бишопу это пришлось по вкусу. Ей казалось, что все, что произошло между ними, было не просто чудесно, а еще и очень естественно: так, словно они знакомы сто лет и вспоминали друг друга после долгой разлуки. Бишоп изучал чешуйки на ее коже: губами, языком и пальцами – внимательно, но бережно. И потому это любопытство не было обидным. Напротив, Селии впервые подумалось, что, наверное, они все-таки не уродливые, а интересные. Сама она с таким же интересом и деликатностью знакомилась с его шрамами. Наощупь – рубаху Бишоп так и не снял. Когда Селия в первый раз коснулась гладких рытвин от ожогов на его плечах, он напрягся, ожидая ее реакции. А она просто поцеловала его и продолжила ласковое движение своих пальцев. Потом нащупала пятно ожога на его бедре и еще несколько на спине. Кроме ожогов тело, руки и ноги Бишопа изукрасили и другие шрамы: ровные полосы, оставленные клинками, звездчатые ямки от стрел, извилистые рубцы после рваных ран от зубов и когтей, и даже три длинных, пересекающих спину наискось следа от кнута. Может быть, поэтому Бишоп и не разделся полностью? Не хотел выставлять все эти отметины напоказ? Он оказался потрясающе невезучим – или напротив, дьявольски везучим, раз все-таки выжил. Сердце Селии снова сжалось, когда она попыталась представить, что ему довелось пережить. Ее желание защищать Бишопа стало лишь крепче. Но что она может? Наверное, просто быть рядом, закрывать его спину от врагов, не давать теням ложиться на его сердце. Согревать его душу и тело, варить для него целебные зелья и баловать вкусной едой... Она поднялась с лежанки, натянула мантию и отправилась за водой, чтобы сделать ароматный травяной отвар. Бишоп сидел у ручья, привалившись спиной к стволу старого клена и закрыв глаза. Его брови по обыкновению были нахмурены, а губы плотно сжаты, словно он решал в уме какую-то сложную и не слишком приятную задачку. – Привет, – сказала Селия тихо. Она была ужасно рада снова его увидеть, ей до нытья в кончиках пальцев захотелось подойти к нему, обвить руками, погладить по плечам, взъерошить и без того взлохмаченную шевелюру. Но его хмурый вид ее смутил и встревожил. Он снова казался напряженным, как натянутая тетива, а ведь вчера ночью выглядел по-настоящему умиротворенным и расслабленным и сжимал ее в своих руках так крепко, словно не хотел выпускать. Селия уснула в его объятиях – самом теплом, надежном и уютном месте на всем белом свете. А сейчас Бишоп даже не обернулся в ее сторону. Что же успело измениться за эти несколько часов? – У тебя все в порядке? – спросила Селия осторожно. Бишоп все-таки покосился на нее, нахохлился еще больше и промолчал. Это тоже было загадочно – обычно он за словом в карман не лез. Селия окончательно расстроилась. И как ей его защищать, если он даже не хочет подпускать ее к себе? Что там творится, в дремучих потемках его души? Селия поставила котелок на землю, подошла к Бишопу и села рядом, касаясь его плечом, но так и не решившись обнять. Он вздохнул, до желваков стиснул челюсти и, помолчав еще немного, спросил: – Так ты не ответила мне вчера: какого хрена ты тут делаешь? – Хотела привести мысли в порядок. Ну, и отдохнуть от всех. – А, значит, все-таки вернешься? – Бишоп развернулся к ней всем корпусом, выражение лица у него стало каким-то странным: не то рассерженным, не то, наоборот, обрадованным. – Ну да, я пообещала, что приду завтра. Бишоп пренебрежительно фыркнул: – Конечно, там же без тебя все развалится. – Не развалится, но я же все-таки капитан этой проклятой крепости, – с неуверенной улыбкой пожала плечами Селия. – Да неужели? И как я мог об этом позабыть... Какая скука. – Бишоп поднялся на ноги. – Ладно, продолжай заниматься своей ерундой. А мне надо идти дальше, и так засиделся. Он зашагал в сторону лагеря за своими вещами, и Селия совершенно отчетливо поняла, что, если он сейчас уйдет, она никогда больше его не увидит. И мир разом потерял все свои краски, а свежий лесной воздух стал горьким, будто отрава. – Бишоп! – Селия окликнула его с таким отчаянием, словно от этого зависела ее жизнь. – Не уходи… Он остановился. И когда развернулся к ней, ей примерещилось в его глазах отчаяние ничуть не меньшее. Но нет, конечно же, просто показалось – Бишоп вновь выглядел разозленным неведомо чем. Он глубоко вздохнул, а потом стремительно приблизился, повалил ее на траву, придавив своим телом, и поцеловал – глубоко и исступленно, снова почти жестоко. Селия увидела в этом какую-то непонятную свирепую горечь, и это ранило ее в самое сердце. Ее заколотило, будто в ознобе, грудь заломило от противоречивых чувств. Она до боли хотела его утешить, она хотела терзать его в ответ с такой же страстью и яростью. Она совершенно не понимала, что происходит, и не понимала, как ей нужно на это реагировать. Но точно знала одно – она не хочет, чтобы это прекратилось. «Люблю, – вдруг подумала Селия с опустошающей ясностью. – Боги и демоны, за что? Люблю!» Она обняла его со всей печальной нежностью, что потекла сейчас в ее жилах, запрокинула лицо, подставляя шею под поцелуи и укусы, погладила Бишопа по волосам. А потом обвила его бедро ногой, крепко прижала к себе, ощущая сквозь ткань одежды его возбуждение, и подалась навстречу, будто позвала. Бишоп прервал поцелуй, посмотрел ей в глаза темным и диким взглядом и потянул вверх ее подол. Он вошел в нее, не тратя время на долгие прелюдии, да ей и самой не хотелось сейчас никаких ласк: эта болезненная, почти животная страсть оказалась заразительной и требовала немедленного утоления. Соитие вышло быстрым и агрессивным, но принесло не только удовлетворение, но и непонятное облегчение, от которого захотелось заплакать. Должно быть, потому, что наглядно показало ей, что значит – принимать этого мужчину целиком, со всеми его темными сторонами. Селии показалось, что она может его принимать и жаждет этого. Что готова отдать ему и душу, и сердце. Но ее умиротворение оказалось разбито мгновенно, безжалостно и всего лишь одной фразой. Бишоп приподнялся на локте, глядя на нее с неприятной улыбкой, и сказал: – Это все, что мне от тебя нужно, понятно? Смысл его слов дошел до нее не сразу, а когда дошел, она рывком села и отвесила ему пощечину, вложив в нее всю свою ярость и все свое отчаяние. Ее внутренности свело ледяным холодом, а глаза заволокло мутной пеленой боли. Сквозь эту пелену она увидела, что рассекла Бишопу губу своим тяжелым зачарованным перстнем. Он слизнул кровь, снова криво усмехнулся, а потом встал и молча пошел прочь. Она откинулась обратно в траву, полностью обессиленная безумными виражами этого утра. Однако опустошение быстро сменилось новым приступом гнева. Селия вскочила, готовая догнать этого сукина сына и испепелить его дюжиной фаейрболлов. Да что он себе позволяет?! …И вправду, что? Ее кулаки разжались, и руки безвольно повисли вдоль тела. Она так оскорбилась, услышав правду? А не ее ли всегда восхищала способность Бишопа говорить то, что он думает, прямо в лицо? Не она ли пообещала ему брать лишь то, что он дает сам? И не она ли вчера пообещала себе радоваться тому, что у нее есть, и не ждать большего? Селия почувствовала, как у нее от стыда опять начинают гореть уши. Разве Бишоп виноват в том, что она в который раз навоображала себе дьявол знает, что? Он ведь ничего ей не обещал и вовсе не обязан ее любить только потому, что она сама втрескалась в него по уши. Реальность снова не совпала с тем, о чем она мечтала – эка невидаль. «Никогда», – услужливо и гулко напомнил проклятый звон в голове. Вот и выходит, что Бишоп просто попытался прояснить их отношения в свойственной ему грубоватой манере, а она треснула его за это по лицу. И, кстати, как это у нее получилось? С его-то молниеносной реакцией он непременно успел бы поймать ее руку… Если бы захотел. Селия озадаченно прикусила губу. Мысль, что он подставился под удар нарочно, казалась абсурдной, но в то же время притягательной. Бишоп вообще вел себя очень странно с тех пор, как сел вчера вечером у ее костра – то тянулся к ней, то злился непонятно из-за чего, то и вовсе – отталкивал и пытался уйти. Так непоследовательно мог поступать только тот, у кого не все в порядке с головой. Селия вздохнула и плюхнулась обратно на траву, окончательно обескураженная. То, что Бишоп – полный псих, твердили Кара, Нишка и даже Элани. Его беспричинная злость и внезапные перепады настроения действительно часто выглядели весьма нездорово. Селия продолжала считать, что на самом-то деле у них есть скрытые причины: она же видела логику в его словах, значит та должна быть и в поступках, верно? С другой стороны, что она знала о безумии? Был и второй ответ на ее вопрос, и он нравился Селии еще меньше: Бишоп с ней играет. Зачем, почему и какова его конечная цель – гадать можно до бесконечности, и она вовсе не собиралась этим заниматься. Потому что существовал и третий ответ: Бишоп сам не понимает, чего от нее хочет. Селии хотелось верить именно в это. Лучше уж влюбиться в противоречивого и запутавшегося мужчину, чем в манипулятора или сумасшедшего. И хотя тяжесть на ее сердце никуда не делась, и остальные два варианта тоже, дышать сразу стало легче. – Так ты не просто ушел, а сбежал? – усмехнулась Селия грустно. Но ее улыбка быстро увяла. – Кажется, я вернулась к тому, с чего начала: снова придумываю ему оправдания. Она в очередной раз горько вздохнула. Какая разница, где именно скрывается истина, если она все равно не сделает ее счастливее? Если проклятое «никогда» так и гремит в костях, и пульсирует вместе с ритмом сердца, и течет отравой по жилам? А потом Селия поджала губы и покачала головой. Разве она не чувствовала себя счастливой еще этим утром? Разве не было у нее и тепла, и нежности, и радости, и разделенной страсти? Они были и никуда от нее не денутся! Она прижала руки к груди и закрыла глаза, заново ощущая поцелуи и прикосновения, в которых была не только страсть, но и что-то кроме. Может, чуткость? Бишоп смотрел на нее, слушал и слышал – и шел навстречу ее желаниям. Она была важна для него. Ей хотелось бы испытать все это снова: еще и еще. Но память о счастье – это ведь половина счастья, а вовсе не его отсутствие. И ей следует думать именно об этом. В Крепость-на-Перекрестке она пришла уже после полудня, поняв, что не найдет в лесной тишине ответов кроме тех, что уже получила. Там ее, не дав раскрыть рта, немедленно потащили в замок – на встречу с внезапно нагрянувшим сэром Ниваллем. Тот принес мрачную весть – форт Локке пал под натиском нежити. И ролью гонца Нивалль не ограничился, а совместил ее с ролью конвоира. Вызов лорда Нашера Селия восприняла совершенно без энтузиазма. Но все же покорно кивнула: – Хорошо. Сейчас соберемся. – Тебе приказано явиться без твоих… компаньонов, – губа Нивалля брезгливо дернулась. – Странно. Это что, арест? – полушутя-полувсерьез спросила Селия, и по ее хребту пополз холодок нехорошего предчувствия. – Что ему от меня нужно? – Я не намерен обсуждать с тобой приказ нашего лорда! Мы выдвигаемся немедленно, или у этой крепости уже вечером будет новый капитан, – процедил Нивалль высокомерно. Селия вдруг подумала, что шанс сесть в тюрьму на годик-другой пугает ее куда меньше, чем все остальное. Нянчить свое разбитое сердце, тащить на себе эту крепость и быть обязанной абсолютно всем на свете? Где там ваши кандалы? Впрочем, устраивать скандал она все же не стала. Лишь из протеста надела не парадно-выходное платье с золотым шитьем, принесенное горничной, а новую мантию. Коситься на нее во дворце будут в любом случае, что бы она ни надела. А мантия помогала ей чувствовать себя собой, а не ряженной самозванкой. Да и правильный боевой настрой та поддерживала не хуже, чем концентрацию. Сборы и отъезд оказались столь стремительными, что Селия не успела задать вопрос: вернулся ли Бишоп? По правде говоря, ей было страшно спросить о этом, страшно снова его увидеть. Смотреть на него, вспоминать его поцелуи и прикосновения и знать, что это больше не повторится – что может быть хуже? И ответ пришел незамедлительно: будет хуже не увидеть его больше никогда. От этой мысли у нее потемнело в глазах, а все тело свело такой болью, что она едва удержала стон. Но Селия закусила губу и решила, что даст волю своим страхам и сомнениям позже. Сейчас ей следовало думать о грядущей драке за свое достоинство. Драться и в самом деле пришлось, но вовсе не в переносном смысле. Пока Нивалль соизволивший, наконец, сообщить ей, что вызов в Невервинтер означал не наказание, а награду, разглагольствовал о высокой чести, на дворец напали слуги Короля Теней. Как нарочно, именно тогда, когда она впервые за этот год оказалась без единого боевого товарища рядом! Увидев знакомые, объятые мертвенным сиянием фигуры жрецов Теней и их прислужников, Селия даже не удивилась. Вместо страха ее переполнила злость, и выплеск чужеродных, но накрепко привязанных к ней сил древних иллефарнцев дался ей совершенно без усилий. Ярость давно уже стала ее надежным союзником в колдовстве. Точно так же, с раздражением вместо удивления, она выслушала сэра Нивалля, когда тот велел ей спасать лорда Нашера, для начала отправившись в секретные и жутко опасные подземелья за полулегендарным артефактом. А сам укрылся в дворцовой казарме, чтобы защищать уцелевших дворян. Это показалось ей мерзким, но логичным: лорды-наместники приходят и уходят, но город держится на представителях благородных семейств, их влиянии, деньгах и ресурсах. Селия успела уяснить новые для себя правила, когда вникала в тонкости общения со знатными соседями. Тогда-то ей и стало понятно, почему Нашер предпочел жизни Мелии жизнь лорда Таворика: союзники для него важнее слуг, пусть даже самых верных. И она, Селия, стала еще одной его служанкой, инструментом и расходным материалом в одном лице – с тех самых пор, как приняла его помощь без возможности вернуть долг. Но, может, судьба все-таки дала ей этот шанс? Рассчитаться и перестать быть обязанной? А потом Нивалль все же обмолвился, что смерть лорда Нашера запрет их всех в этом замке без возможности отсюда выбраться: и нападающих, и обороняющихся – именно так действовали древние защитные чары. – В одиночку у тебя будет шанс проскользнуть мимо этих тварей незамеченной, – неохотно пояснил рыцарь. – А когда ты найдешь жезл лорда Невера и возьмешь под контроль защитные системы замка, мы придем к тебе на помощь. Очень надеюсь, что к тому времени успею организовать это стадо во что-то боеспособное! Нивалль с раздражением покосился на дворян, и Селии стало стыдно за собственные дурные мысли. Она выкинула все это из головы, едва покинув казарму и сосредоточившись на свирепом желании выжить. Сперва в раззолоченных дворцовых анфиладах, заполоненных вместо придворных и челяди жуткой нежитью, а затем в темных лабиринтах Неверниса. Историю Невервинтера Селия выучила после того, как едва не провалила испытание в Архиве. Тогда ее выручили Касавир и Кара, но Селия решила, что знания о городе могут ей пригодиться в дальнейшем, и оказалась права – на вопросы мраморных стражей она ответила без запинки. Но вот к тому, что на нее нападут даже после правильных ответов, оказалась не готова. Селия успела так устать и от схваток, и от блужданий по незнакомым коридорам, что появление новых врагов вызвало в ней волну окончательно сумасшедшей и огненной ярости, дарующей силу. И на этот раз гнев оказался настолько насыщен, что вырвался вместе с ее дыханием струей драконьего пламени. Пять мелфитов упали, сожженные до угольков, остальных она спалила заклинанием, даже не удосужившись прочитать его вслух. – Чтоб вам всем в ад провалиться! – прошипела она злорадно и зашагала вперед, окончательно уверившись, что испепелит любого, кто встанет на ее пути. С ней были ее собственная сила и верный и храбрый Кайтор – этого было достаточно. Но когда Селия увидела святая святых замка – гробницу лорда Халуэта Невера, великого героя и основателя города – решила еще одну задачку и получила приглашение занять место среди его Девятки, разъярилась окончательно. – Значит, вы думаете, этого достаточно? Нужно просто знать историю и уметь убивать? А кто ты и зачем ты здесь, вам не важно? – громко спросила она неведомо кого, забирая из гробницы не только скипетр, но и зачарованный меч, и готовясь к новой драке. Как ни странно, никакого наказания за святотатственные слова и деяния не последовало, и Селия с мстительным удовольствием обчистила еще и сундуки святилища. Какой смысл в том, что артефакты лежат тут и пылятся? Лучше уж пусть послужат обороне города. Собственный поступок ее немного развеселил: нарушение правил имело собственную прелесть. Она представила на своем месте Нишку и расшалилась совсем, пририсовав угольным карандашом статуе предателя усы и бородку, как у лорда Нашера. Но, как это обычно случалось в ее жизни, приподнятое настроение было тут же безжалостно сломано: очередная дверь вывела прямиком в заваленный трупами тронный зал, где остатки гвардейцев из последних сил держали оборону против атакующей нежити. Селии пришлось с места в карьер вступать в бой. И не с кем-нибудь, а со жрецом Теней, вооруженным устрашающей косой с узким клином мерцающей тьмы вместо лезвия. Селия ударила привычной уже связкой иллефарнских заклинаний: «сеть чистоты», «звезда искупления», «цепь зари». Тени, призванные жрецом, послушно зашипели, развоплощаясь и покидая материальный план. Но сам жрец приблизился к ней слишком быстро, она не успела наложить на себя оберегающий от темных чар щит. Костлявые руки взмахнули косой медленно, словно во сне. И так же медленно с ее собственной ладони ему навстречу сорвался сноп яркого света, губительного для нежити. А потом призрачный клинок все-таки вонзился ей в грудь. Сердце прожгло нестерпимой болью, струна внутри нее надрывно зазвенела уродливым диссонансом и лопнула, разрубленная этим ударом. Селию потянуло куда-то вверх, прочь из тела, прочь из этого мира, прямо в сияющую мириадами острых звездных капель вуаль астрала, связующего мироздание. На долгое-долгое мгновение боль пропала, оставив взамен ощущение невероятной, неземной легкости, полета и освобождения. Но не успела Селия в полной мере насладиться ими, как ее резко, точно собаку на привязи, дернуло назад и со всего размаха приложило о мраморные плиты тронного зала замка Невер. Тело опять взорвалось ошеломительной болью, словно его туго нашпиговали битым стеклом от кончиков ушей до самых пяток. В груди жгло, будто там ворочался маленький файерболл, носоглотку забило кровью, а воздуха в легких катастрофически не хватало. Селия попыталась сделать вдох, но напрочь позабыла, как это делается. И лишь когда струна внутри нее, отчаянно фальшивя, зазвенела снова, она с сиплым свистом втянула в себя живительный глоток. И только потом поняла, что лежит на полу, а из ее груди торчит черное, медленно тускнеющее лезвие косы. Селия с протяжным стоном потянула дрожащими руками за косовище и вынула клинок из своей плоти. Ее замутило так, что пришлось сплюнуть кровавый сгусток прямо на синий ковер ступеней, ведущих к трону. Она обессиленно опрокинулась навзничь, способная лишь мелко и со всхлипами втягивать и выталкивать воздух из легких. Через несколько мгновений боль начала отпускать. Селия осторожно коснулась груди, ожидая нащупать зияющую рану, но ничего такого не обнаружила – ткань мантии оказалась совершенно неповрежденной. Но удивиться она не успела, потому что ощутила чудовищную пустоту в том уголке души, который предназначался ее фамилиару. – Капитан Фарлонг, с вами все в порядке? – услышала она сквозь шум в ушах чей-то голос. – Кайтор? – не обращая внимания на вопрос, прошептала Селия и неуклюже перевернулась на четвереньки. И сразу же увидела его – маленькое неподвижное тельце, нелепо вытянувшееся на ковре в двух шагах. – Кайтор! – крикнула она, подползла поближе и схватила хорька на руки. Его глаза были плотно сомкнуты, пасть чуть приоткрыта – он не шевелился и не дышал. Селия уткнулась лицом в теплый пушистый бок, бормоча: – Нет, нет, пожалуйста, нет… – неловкими пальцами вытащила из кармана подсумка исцеляющее зелье и влила Кайтору в рот. Но жидкость пролилась на пол. Ее маленький друг, часть ее души и тела, самый верный ее спутник, накрепко связанный с ней через Плетение вот уже десять лет, был безнадежно и непоправимо мертв. – Капитан Фарлонг! – повторили более требовательно, и она узнала голос Нашера. Больше всего на свете ей хотелось свернуться сейчас клубком прямо на полу, прижимая к себе остывающий меховой комочек, и дать волю своей скорби и своему отчаянию. Но Селия с трудом подняла взгляд. Перед глазами все расплывалось, однако она разглядела нетерпение на лице своего лорда. Селия медленно встала на ноги, прижимая к себе Кайтора и оставив церемониальный меч валяться на ковре, и сделала несколько шагов к трону. Слова Нашера проскальзывали сквозь нее, как вода сквозь сито. Она не сразу поняла, что тот намерен произвести ее в рыцарский ранг прямо сейчас, чтобы навесить на нее груз еще больший. – А если я откажусь? – спросила она негромко и равнодушно. Такого ответа владыка Невервинтера явно не ожидал. Он резко подался вперед, сжимая подлокотники трона, и прорычал: – Тогда я объявлю тебя преступницей, закую в кандалы, и помилую только в обмен на твою службу! Я не прошу твоего позволения, Фарлонг, так что не испытывай мое терпение. Мне нужен каждый здоровый солдат! Каждый, кто способен приносить пользу! – Заковывайте, – Селия выпрямилась, ощутив, как волны ледяного бешенства замораживают ее горе. – Забирайте свою крепость, свои земли и своих солдат – я их не просила. Расхлебывайте эту кашу сами, если хотите. Нашер прищурился, его фигура расслабилась, и он произнес так же негромко, как она: – Ты принесла присягу этому городу, Фарлонг. Ты поклялась ему служить перед ликом Тира Справедливого. И у этой клятвы нет обратной силы. Так что ты будешь служить, хочешь ты этого или нет. А если вздумаешь дерзить мне и дальше, расплачиваться за это придется твоему родственнику. – Мне казалось, у вас есть более серьезный враг, чем какой-то там хозяин таверны, милорд, – Селия устало покачала головой. – А что до клятвы – я защищаю Невервинтер. Например, сегодня я спасла не только вас лично, но и всех, кто еще уцелел в этом замке. Сэр Нивалль рассказал мне о защитных чарах. Лорд Нашер вздохнул и потер переносицу: – Я уже принес тебе свою благодарность за службу, Фарлонг. Ты устала и ранена. Я прощаю тебе твою непочтительность. А теперь подними меч и встань на одно колено. И, прежде, чем уйти отдыхать, зайди в башню Звездных Плащей. Я хочу, чтобы маги тебя осмотрели. Ни один из моих солдат, кого лезвие того чудовища зацепило хотя бы краем, не выжил. Возможно, маги узнают какой-нибудь секрет, который сможет спасти еще чьи-нибудь жизни. – Хорошо, милорд... И Селия, все так же придерживая Кайтора, наклонилась за мечом.