Черновик судьбы: Никогда

Свой рюкзак Селия собрала мгновенно – всего-то и потребовалось положить в него новый мешочек с вяленым мясом и сухарями. Все остальные нужные вещи там уже лежали, не разобранные с прошлого раза. Селия закинула лямку на плечо и вышла в трапезный зал. Здесь все еще было пусто. Но на звук отодвинутого ею стула из кухни выглянул Дункан, выпуская вслед за собой дурманящие ароматы выпечки. – Не вздумай уходить без пирога, – строго наказал он. – Скоро будет готов. – Спасибо, дядюшка. Наверное, ее улыбка получилась слишком вымученной, потому что Дункан быстро вытер руки фартуком, подошел к ней и крепко обнял. – Чтоб этому Нашеру пусто было, – проворчал он сердито. – Взваливать на тебя целую крепость – это свинство. – Лорд Нашер решил, что я справлюсь, – ответила Селия тихо, уткнувшись носом в его испачканное мукой плечо. – Я попробовала отказаться, но он не захотел слушать. По-моему, он давно все насчет меня решил. Может быть, еще во время суда. – Затыкать тобой дыры? Сволочь он. – Ну… наверное, на его должности по-другому нельзя, – она вздохнула, вытерла от муки нос и отряхнула дядино плечо. – Разумные вещи иногда бывают такими гадкими. Когда я узнала, что он меня обманул насчет той девушки, Мелии, сперва обиделась. Решила, что он мне не доверяет, не считает достойной. Но потом подумала головой и поняла, что лорд Нашер все-таки сделал правильно, что промолчал про нее. Если бы меня захватили в плен и начали пытать, я все разболтала бы. Никто же не знал, что тот чернокнижник сразу нам не поверит и пойдет в «Лунную Маску». Но, знаешь, дядюшка, лучше бы мы Мелию охраняли. Жизнь одного старого лорда против жизней двух десятков горожан? Неравный обмен. – У-у, – Дункан встревоженно заглянул ей в глаза. – Держись, девочка моя. Если ты начала об этом думать, дальше будет хуже. Селия печально кивнула. В том, что хуже обязательно будет, она не сомневалась после встречи с новым послом Лускана. Сидни Наталь вызвала у нее не просто ненависть – глубинное омерзение. Даже находиться с ней рядом Селии было гадко и неприятно. И она не смогла бы ответить, почему именно. Из-за подчеркнуто неухоженной внешности госпожи посла? Ее надменной позы? Ауры угрозы, которую та даже не пыталась замаскировать? Все это и что-то еще – Наталь ощущалась ею, как грязное пятно на кружеве Плетения. Готовность лорда Нашера принять помощь лусканцев сперва заставила Селию онеметь. А потом глубоко задуматься: а что было бы, если бы он ее отверг? Ей не хватало знаний о политике, чтобы ответить на этот вопрос. Наверное, ничего хорошего? Поэтому она медленно сказала: – Значит, будем соблюдать закон только тогда, когда это выгодно? Очень удобно… Почему-то лорд Нашер ее не одернул. И даже не приказал заткнуться Шандре Джерро, которая устроила им обоим истерику. Он зачем-то начал пространно, но поверхностно рассуждать о сущности дипломатии и необходимости проявлять гибкость, но смотрел вовсе не на Шандру, а на Селию. Вот тогда-то она окончательно поняла, что попалась. Ее жизнь и судьба скакали, словно заколдованный мячик вверх по ступеням, и, доскакав до подножия трона, перестали принадлежать лишь ей одной. Теперь ими распоряжался немолодой и усталый человек с лисьими глазами и головой, увенчанной золотой короной. Ее мысли, ее мнение и ее совесть разом перестали иметь значение: теперь от нее ждали лишь исполнения долга. И слово «долг» засияло для нее совсем другими красками: под его позолотой пряталась сталь кандалов. Селия потерянно бродила по пустым, пропахшим затхлой сыростью коридорам Крепости-на-Перекрестке и пыталась не впасть в отчаяние. Мастер Видл объяснил ей на пальцах, что денег, выданных лордом Нашером, на восстановление этой громадины ну никак не хватит. По грубым прикидкам Видла выходило, что сумма покроет едва ли четверть ремонтных работ. И это было еще полбеды – лейтенант Кана намекнула, что первое время гарнизон может и потерпеть, но потом выплатить задержанное жалованье солдатам все же придется. А ведь ей еще было нужно навербовать новых рекрутов – такое задание дал лорд Нашер. И этих рекрутов обучить, экипировать и отправить на охрану земель. А сами эти земли она обязана была сделать доходными. Ее освободили от налогов на год, но что-то ей подсказывало, что за это время сделать крепость прибыльной будет весьма непросто. Она нарезала бессмысленные круги по ритуальной комнате, распинывая каменное крошево в попытках придумать, где взять денег и как заманить людей в кучу отсыревших булыжников, притворяющуюся замком, когда услышала чьи-то шаги. – Селия, ты здесь? На пороге показался Касавир с фонарем в руке. Она вышла под луч, чтобы он ее увидел. – Я тебе не помешал? – Касавир заметил, что она болезненно щурится от яркого с непривычки света, и немного прикрутил фитиль. – Вовсе нет. Я просто размышляла, – Селия не удержала тяжелый вздох и подошла поближе. – Может быть, я могу тебе чем-то помочь? – А ты умеешь управлять крепостью? – спросила она грустно. И ужасно удивилась, услышав в ответ: – В теории. Это входило в программу моего обучения. Управление хозяйством и руководство прислугой, экономика, командование гарнизоном. Я мог бы познакомить тебя с основами и подсказать, какие книги тебе стоит прочесть, чтобы вникнуть в детали. Селия придушено пискнула, от избытка чувств повисла у него на шее и чмокнула куда-то в челюсть. – Значит поэтому лорд Нашер не прислал мне сенешаля? Он же знал, что здесь будешь ты, и ты мне поможешь! Касавир деликатно коснулся ее спины: – Это было бы вполне в его стиле… Ты хочешь, чтобы я стал твоим сенешалем? Селия почувствовала его напряжение и в смущении отпрянула. Она снова повела себя, как неотесанная деревенщина! – Конечно! Ну, то есть… наверное, это не подходит тебе по статусу? Прости, Касавир, я совершенно в этом не разбираюсь, – она покаянно развела руками. – Тебе не нужно извиняться, – на его щеках играл румянец, а на лице снова появилось особенное мягкое выражение. – Помогать тебе – честь для меня. Позже ты сможешь подобрать более подходящую кандидатуру, у меня ведь нет опыта в этом деле. Но на первое время сгожусь и я. Должность кастеляна уже исполняет лейтенант Кана. Тебе нужно поскорее найти констебля, казначея и дворецкого. Это самые доверенные люди, без их помощи вести дела замка невозможно. – Ох, – Селия снова помрачнела. – Кто еще мне нужен? – Много кто. Но прямо сейчас замку необходимы экономка, камердинер, оружейник, бронник, конюший, герольд, капеллан, лекарь, интендант и повар. Мы могли бы съездить к Роднику Старого Филина. Я уверен, некоторые из моих бывших подчиненных не отказались бы перебраться под защиту каменных стен. Особенно Катриона – из нее получится прекрасный сержант. Кстати, ты можешь пригласить в замок того рудокопа, Пентина. Насколько я помню, он искал новую работу для своей бригады. – Погоди-ка, – она поморщила лоб. – Я помню двух кузнецов, которые хотели сорваться с места – из Хайклиффа и форта Локке. Вроде как работу искала Калиндра из Порт-Лласта, помнишь ее? Туда надо тоже наведаться. Вдруг еще кого-нибудь найдем? И я непременно поговорю с дядей Дунканом, может и он кого-нибудь подскажет. А еще мне надо распродать часть своих трофеев. И купить на эти деньги припасы, фураж и оборудование для рабочих и слуг. Интересно, согласится ли Сэнд стать казначеем? Хотя бы на время. У него же лавка, значит считать деньги он умеет неплохо. А Келгара я уговорю стать сержантом и тренировать новобранцев. А из Гробнара получится отличный герольд… Если он отрепетирует все, что нужно сказать, заранее. Селия с облегчением рассмеялась. Касавир посмотрел на нее с ответной улыбкой, а потом приложил руку к сердцу и отвесил ей церемонный поклон: – Прекрасный план, леди капитан. Предлагаю побыстрее к нему приступить. Поднимаясь вслед за ним по лестнице, ведущей из подвала, Селия подумала, что среди ее срочных дел должен непременно значиться разговор с Бишопом. Он даже не подошел к ней после ее победы на Арене Испытаний, а когда она нашла его сама, чтобы поблагодарить за советы, лишь презрительно фыркнул, будто за что-то на нее рассердился. За то, что не приняла предложенную помощь? Или за то, что не поцеловала? Селию очень интересовало, в чем же дело, но поговорить сейчас ей нужно было о другом. Она отыскала его во внутреннем дворе: Бишоп разлегся в укромном, заросшем травой пятачке между двумя полуразрушенными зданиями головой на боку своего зверя и, кажется, дремал. Куртка на нем была расстегнута, широкая горловина рубахи открывала грудь, поросшую черными волосками. Селия невольно замедлила шаг и задержала дыхание. Но Кайтор, учуяв знакомый запах волка, выпрыгнул у нее из-за пазухи и шустро поскакал вперед, радостно стрекоча. Бишоп открыл глаза и буркнул: – Эй! Убери свою блохастую крысу от Карнвира. – Я думаю, они разберутся сами, – отпарировала она. Селию радовало, что их животные нашли общий язык – в отличие от них самих. Кошку Сэнда, горностая Кары и барсука Элани Карнвир недолюбливал, хотя во время боя все же действовал с ними в команде. А Кайтору позволял кувыркаться на своей спине и играть со своим хвостом, лишь беззлобно взрыкивал, да время от времени ловил его устрашающей пастью – осторожно, будто щенка. Бишопа эти игры почему-то страшно сердили. Когда Кайтор взбежал на волка и принялся охотиться на его ухо, Бишоп сплюнул: – Придурок шерстяной. Ну и бес с тобой, – поднялся на ноги и перевел злой взгляд на нее. – Тебе чего? Или мне стоит говорить: «Чего изволите, ваша милость?» Селия с тоской вздохнула. Разговор о том, что она не собирается отдавать ему приказы, у них уже состоялся. Начинать второй круг у нее не было ни малейшего желания. – Слушай, ну хватит, а? Обсудили же все. Я пришла сказать, что… с золотом будут проблемы. Я не смогу тебе платить, как раньше, все уйдет в эту развалину. И я не хочу, чтобы мои долги росли, с меня уже достаточно долгов. Так что, пока у меня еще есть наличность, давай, говори свою цену, и решим этот вопрос раз и навсегда. А потом можешь идти на все четыре стороны, Дункан тебе это уже сто раз говорил. А можешь остаться – на свой страх и риск. Потому что сам так хочешь, а не потому, что кто-то кому-то чего-то должен. Его глаза блеснули, как кусочки янтаря на солнце. – Деньгами ты от меня не откупишься, золотце, – промурлыкал он. – Так что, я побуду здесь еще, если не возражаешь. – Бишоп, – тихо и серьезно сказала она. – Чего тебе от меня нужно? Он обошел вокруг нее – близко, едва не задевая, обволакивая своим сводящим с ума запахом. Сердце Селии снова бешено заколотилось о грудную клетку, а ноги предательски задрожали. – Ты же не думаешь, что эта игра будет идти по твоим правилам, правда? – прошептал он ей на ухо. Слово «игра» заставило ее болезненно поморщиться, и Селия в очередной раз ощутила в своем теле злой поток, дарящий ей странное могущество и смелость. В последнее время он приходил к ней все чаще и задерживался все дольше. – Я не знаю, переспать ты со мной хочешь или убить. А может сначала одно, а потом другое? И не понимаю, зачем ты мотаешь мне нервы – из-за паскудного характера или это что-то личное. Но я знаю одно – я с тобой играть не собираюсь. Так что, возьми и свою игру, и свои правила, и засунь их себе поглубже в задницу, – закончила Селия с яростью. Бишоп прищелкнул языком и снова наклонился к ней, почти касаясь щекой: – Ух, сколько страсти, детка. Может, ты меня уже, наконец, поцелуешь? – В счет долга? – спросила она язвительно, готовясь его оттолкнуть, если он перейдет границы. – Ну или потому, что тебе этого очень хочется, – его голос прозвучал неожиданно спокойно – без единой унции издевки или яда. И это удивительным образом ее обезоружило – поток в жилах погас. Селия посмотрела Бишопу прямо в глаза, чувствуя, как земля под ее ногами летит прямиком в ад, и она сама проваливается туда же. Ее накрыла веселая и пустая бесшабашность, разрешающая ей делать все, что хочется. Стыдно ей станет потом, а сейчас – будь, что будет. – А тебе? – спросила она хрипло, подаваясь ему навстречу, почти прижимаясь к его груди. Бишоп положил руку ей на затылок и коснулся губами ее рта, неторопливо пробуя его на вкус. Губы у него оказались на диво приятными: и не жесткими, и не слишком мягкими, в самый, что ни на есть, раз. Его щетина покалывала ей кожу, но это тоже было приятно. Он уверенно проник в рот языком, углубляя поцелуй. И его вкус оказался таким упоительным, что Селия судорожно ухватила Бишопа за плечи: у нее совершенно ослабли колени, а каждая ее частичка задрожала от восторга и неги. Она ответила со всем жаром, который сжигал сейчас ее тело. Удовольствие оказалось невероятно острым, низ живота свело от сладких спазмов. Еще немного, и ее накрыло бы окончательным экстазом – от одного только поцелуя... Но поцелуй оборвался. Бишоп больно прикусил ей губу и посмотрел в глаза, саркастически прищурившись. А потом выпустил и протянул лениво: – Так что там насчет моих правил и моей задницы? Селия отскочила, будто он вдруг превратился в какого-нибудь багбира. – Скотина, – сказала она негромко. В глазах потемнело, мир закружился, будто ярмарочная карусель, и ей на мгновение показалось, что она сейчас попросту умрет от разрыва сердца. – Всегда к твоим услугам, – Бишоп прижал руку к груди в злой пародии на учтивый поклон Касавира. Селия с отчаянием схватилась за виски и развернулась, чтобы убежать в какой-нибудь разрушенный дом и там как следует проораться и испинать ногами стену – сделать хоть что-нибудь, чтобы высвободить свою муку. Но Бишоп поймал ее за руку. – Когда ты, наконец, научишься? – спросил он глухо. – Доверять глупо, особенно сейчас, когда ты начала корчить из себя сраную леди. Тебя непременно обманут. И даже не потому, что мечтают обвести тебя вокруг пальца. Все непрерывно врут себе сами: всегда. Вот и все. Но тебе-то от этого будет не легче, правда? Вот и не верь никому, курица ты безмозглая. Считай, это был бесплатный урок, от широты души, – он сверкнул улыбкой, больше похожей на оскал, и оттолкнул ее. И Селия все-таки ушла, трогая языком прокушенную губу и чувствуя во рту привкус крови. Ей казалось, что кровоточит не губа, а сама ее душа – так больно ей было. Ну почему она раз за разом ведется на его уловки? Зачем снова и снова идет навстречу, зачем ждет какого-то чуда? Он просто бессердечный и ядовитый человек, и нет в нем никакой тайны, и ничего не скрывается за его проклятой маской, потому что и маски-то никакой нет, она все придумала сама. А есть лишь опасный циник с неясными целями и еще более непонятными мотивами. Может быть даже враг. И предостерегающий ее Касавир был сто тысяч раз прав. А раз так, Бишоп не увидит ее слабости. Селия выпрямила спину и уверенной походкой зашагала в сторону их временного лагеря – искать Сэнда, Келгара и Гробнара. Вечером она поднялась по обветшалой лестнице на крепостную стену. Долгий-долгий день, переполненный разговорами, приказами и планами, наконец-то завершился. Селии казалось, что он высушил ее досуха, будто вампир. Она смотрела на серые силуэты леса и холмов, на серебристый росчерк реки и пыталась заставить себя почувствовать к этой земле хоть что-то. – Это моя земля, – повторила она вслух, и удивилась, как фальшиво это звучит. – И я не умею любить землю, мне нужны люди. Такие, кого захочется защищать – сильные, смелые, веселые. Способные за себя постоять, знающие, что такое благодарность. Такие, как дома… Она прерывисто вздохнула и глотнула прохладный воздух, как вино. Завтра они отправятся в долгий путь и обязательно заедут в еще одно место. Утром в свежеотстроенную конюшню вслед за Касавиром, Шандрой, Карой и Гробнаром заявился Бишоп. – Я тебя не звала, – буркнула Селия хмуро. – Можешь отдыхать дальше. – Я – свободный человек и еду куда хочу, и с кем хочу, – процедил он с раздражением, даже не взглянув в ее сторону, и принялся седлать лошадь. Она устало махнула рукой: – Ну и дьявол с тобой. Догонишь, если надо, – и запрыгнула в седло. Бишоп действительно их догнал. Оттеснил Гробнара и опять пристроился слева от нее, всем своим видом излучая неодобрение и пренебрежение. Ей полагалось чувствовать раздражение не меньшее, но она, ничтожная и слабая женщина, обрадовалась. Она будто наяву почувствовала его прикосновения, и еле справилась с головокружением. Силы воли хватило лишь на то, чтобы это скрыть. Селия ругала себя на все лады, но ничего поделать с собой не могла: ее глупое сердце было всего лишь теплым мягким воском, оно взяло и снова его простило. В Роднике Старого Филина они немного задержались. Орки, погрязшие в междоусобице, не вылезали из своих пещер, и Коллум попросил не дразнить их лишний раз и придерживаться наезженных троп. Так что на то, чтобы объехать несколько деревушек, которые начали отстраиваться заново, им потребовалось двое суток. Но в итоге Селия оказалась очень даже довольна их уловом. Переехать в Крепость-на-Перекрестке изъявила желание сразу дюжина семей, а еще с десяток молодых парней согласились вступить в ее армию. Катриона и Пентин тоже дали себя уговорить почти без усилий. А вот в форте Локке ей пришлось потрудиться: сначала заманить кузнеца Джейкоба, потом конюха Руэла и писаря Ангуса. А затем утрясти их перевод с командиром Танном, который – удивительное дело – оказался младше нее по званию и отказать прямо не смог. Покончив с формальностями, Селия повела свой отряд в Западную Гавань. Честно говоря, ей было страшно. Две картины – нападение на ее деревню гитиянки и разоренный и выпотрошенный Эмбер – норовили слиться в одну. Но, конечно же, это был всего лишь пустой детский кошмар, вроде живущего под кроватью монстра. На самом деле, она страшилась встречи с отцом, который велел ей держаться от дома подальше, с Реттой и Бивилом, которым придется рассказать о смерти Лорна, с братом Меррингом, который будет вынужден услышать, что она так и не помирилась с их богом. И даже острый язык Георга ее немного пугал. Одно дело – выслушивать его подковырки среди привычных к этому земляков, совсем другое – предстать идиоткой в глазах новых друзей. И Бишопа. И Георг, конечно, не подвел. – А-а, кого я вижу! Наша великая героиня вернулась! – радостно заорал он, встретив их кавалькаду у въезда в деревню. – Ну, как – сколько драконов ты уже убила? А болотного эльфа видела? Ну неужто ты почти полгода проболталась впустую? А потом его взгляд упал на ее спутников. Глаза Георга зажглись знакомым ей нездоровым блеском, он ткнул пальцем в Бишопа и радостно выдал свою версию их знакомства. Про таверну он почти угадал, хотя «Утонувшую флягу» никто не назвал бы «занюханной». А вот насчет «поклонника» точно промахнулся. Селия с негодованием раскрыла рот, но Бишоп успел раньше. Он ухмыльнулся и, перегнувшись с седла, с самым довольным видом похлопал ее по бедру: – А, ну да, а когда мы поженились, она вообще была в отключке. Георг хохотнул, а ее щеки и уши снова закололо от мучительного румянца. Касавир тут же бросился на защиту ее чести и опять не спросил – хочет ли Селия, чтобы он это делал. Да, Бишоп выставил ее дурочкой. Но почему он пошутил именно про свадьбу? Она вздохнула и уставилась вдаль, притворяясь, что вся эта перепалка ей совершенно безразлична. А потом заметила, как им навстречу потянулся народ, и в том числе все те, о ком она только что думала, и ее настроение резко изменилось. Селия спрыгнула с седла, кинула поводья Гробнару и побрела им навстречу. Разговоры и вправду вышли тяжелыми. Ей хотелось лечь и сдохнуть после каждого. Холодная настороженность в глазах отца, горе в глазах Ретты, ранящая отчужденность у Бивила и глубокая печаль и разочарование у ее духовного учителя. Селия смотрела вслед уходящему священнику и пыталась понять, почему визит в Западную Гавань показался ей хорошей идеей? А потом Дэйгун все-таки вспомнил о гостеприимстве и пригласил ее вместе с отрядом в дом. Пока они с Шандрой занимались ужином, отец позаботился о спальных местах для гостей. Комнату Селии он отдал в распоряжение Кары и Шандры, Касавиру и Бишопу устроил лежанки на сундуках в гостиной, Гробнару – на летней кухне, а Селия вызвалась спать на сеновале. Но перед сном она зашла в комнату отца и тихо попросила: – Расскажи мне еще о моей матери. Пожалуйста. Дэйгун отвернулся и молчал целую минуту. А потом с трудом заговорил: – Эсмерель была лунной эльфийкой. И моим другом. Прекрасно управлялась с любым оружием, но любила длинные мечи. Мы были знакомы больше ста лет, она видела, как растет Дункан, и в том, что он стал воином – ее заслуга. Он жил в человеческой семье, но, когда его матери не стало, Эсмерель заменила ему мать. Мы не раз сражались вместе, но потом произошел тот случай… Мы с Шайлой решили уйти на покой. Она приехала сюда, к нам, беременная. Прожила здесь год, а потом сказала, что у нее остались дела, попросила присмотреть за тобой. Она как раз собиралась уезжать, когда в Топи пришла армия Короля Тьмы. Дэйгун снова замолчал. И Селия боялась вздохнуть, чтобы не спугнуть этот короткий момент близости – первый на ее памяти. Ей до ломоты во всем теле хотелось его обнять, как она обнимала дядю Дункана. Но отец посмотрел на нее своим обычным холодным взглядом и произнес: – Ты совсем на нее не похожа. Селия застыла, считая про себя до десяти, как в детстве. А потом поднялась на ноги и спокойно ему кивнула: – Спасибо, что рассказал. Это очень важно для меня. Спокойной ночи, Дэйгун. Когда она спустилась на первый этаж, свечи были уже затушены, а ее товарищи спали. Селия быстро и бесшумно покинула дом и вышла во двор. Ей захотелось заплакать, но она не смогла вспомнить, как это делается – после Эмбера она больше не уронила ни слезинки, словно выплакала там все слезы, какие у нее были. Она просто стояла посреди двора, окунаясь в свою печаль и в свое горе, как в холодную воду, и глядела на яркую россыпь звезд над головой. А потом из летней кухни до нее донесся низкий сдавленный стон. Она сразу поняла, что это не Гробнар. Но, не веря себе, сделала несколько осторожных шагов в сторону домика и снова замерла. Стон повторился, Селия невольно закусила палец и точно так же, на цыпочках, прокралась на сеновал. Она забралась с головой под одеяло и закрыла глаза, пытаясь унять нервную дрожь – столько скрытого гнева и страдания ей послышалось в коротком звуке. Она почувствовала это так отчетливо, словно прикоснулась к обнаженной душе. А самым невероятным было то, что она узнала голос Бишопа. Трудно поверить, что грубияну с наглым взглядом и повадками убийцы могут сниться кошмары... А ведь Бишоп говорил ей что-то такое, когда она расспрашивала его о прошлом. «Ты не сможешь спокойно спать по ночам, а нам ведь это не нужно, правда?» Он сказал это с очередной двусмысленной ухмылкой, и Селия приняла эту фразу за обычную отговорку. Выходит, не отговорка? И его прошлое действительно было настолько ужасным? Селия снова прислушалась, но ночную тишину больше ничто не нарушало. Может, она его разбудила? Бишоп всегда спит очень чутко, в походах она не раз в этом убеждалась. Селия тихо вздохнула. Наверное, у нее снова разыгралась фантазия. Сначала она придумала маску, а теперь вот – тяжелое прошлое. Ей не стоит поощрять свои попытки его оправдать – правду она все равно не угадает, а ложь ей больше не нужна. «Не верь никому», – услышала Селия в своей голове его голос, и сердце снова зашлось в болезненном спазме. Урок Бишопа был унизительным и жестоким, но его стоило бы усвоить.