Но ты просто знай – твои глаза прекраснейши»
Морозова подняла на него свой взгляд и улыбнулась. Добрая, искренняя улыбка того самого невинного ребенка. Юра прикоснулся своей холодной рукой к её щеке и погладил большим пальцем, одновременно улыбаясь. Она потянулась к нему, поцеловала. А он сидел весь довольный, обнял девушку за талию. – Слышьте, парочка, – Рустик перевернулся на бок и продолжил, – Ложитесь спать, завтра перевал. Маша ухмыльнулась и легла на плечо Юры, а тот тихо читал ей короткие сказки, чтобы та поскорее уснула.***
Юра просыпается от шума: Маша, Люда и Зина кричат, Игорь кричит, чтобы тот разрезал ткань. – Криво! Режь! Он спросонья не понял в чем дело, но по приказу достал нож и прорезал дырку. Все стали вылезать. – Рустик! Рустик и Коля! Их нет!, – Маша кричала сквозь слезы, умоляла найти их. Пропавших достали из усыпанной снегом палатки. – Идем к лабазу, там еда и вещи. Все спускаются по склону, бегут от смерти, от злой метели.. Маша теряется, падает. – Ребята!.. Ребята.., – Морозова падает. Почти что теряет сознание, закрывает глаза, готовясь умереть. Маша лежала на холодном снегу в одном только свитере и штанах. Ноги и руки замерзали, легкие сжимались от холодного воздуха. – Маша! Машенька.., – Рустик. Это Рустик, он вернулся... Вернулся за ней.. Пообещал охранять.. Он поднимает девушку на ноги, помогает ей встать. Она снова падает. – Нога... Очень болит нога.., – Она стонет и всем весом упирается на Слободина. Тот даже звука не произнес. Он нес её к кедру, где были остальные. Рустик положил её на лапы ёлки, чтобы было теплее. – Родная, послушай. Я скоро приду. Мы дойдем до лабаза и вернёмся в Свердловск, живые. Слышишь? С другой стороны кедра двое Юр и Саша. Если что, ползи к ним. И не смей засыпать, слышишь? Не смей! Маша кивала с ошарашенными глазами. Смерть. Вот она смерть. Пришла за ними, как и предполагали манси. Нельзя было идти, нельзя... Нельзя было ставить палатку по середине склона... Гося.. Что же ты наделал... – Руся.. Передай Коле, чтобы он не уснул, прошу, – Рустик замер на секунду и ушел, кивая. Холодно... Очень холодно... Пахнет дымом. Маша поднимает голову и оглядывается. Видит, что Юры пытаются разжечь костер. Ползет к ним. – Вот.., – Она протягивает им листок из своего дневника и карандаш, – Возьмите... На место вернулся Колеватов. Маша с надеждой посмотрела на него, одновременно раздувая костер. – Тибо и Золоторёв умерли, – Осколок в сердце. Так больно стало в груди.. – Как... погибли.., – Юра смотрел на мир с полузакрытыми глазами, медленно их закрывая. – А как по-твоему люди умирают? Маша упала на снег, стала кричать, бить поломанными пальцами в землю. Почему Коля? За что? Почему... Переломанные ноги болели не так сильно, как сердце. Саша подполз к ней, прошептал что-то на ухо, она кивнула и поползла куда-то вдаль. Ни с кем не попрощавшись, но Дорошенко и Кривонищенко до последнего слышали её отчаянный крик. – Руся.. Рустик.., – Она упала к ногам Слободина. Тот сразу понял, что новость до неё уже дошла, – Почему Коля, Рустик?.. За что?.. Он присел к ней, гладя по голове, отдавая спички из кармана куртки Тибо. – Оставь их себе, ладно? Поднимайся. Зина и Рустик подняли ее на ноги, вытерли глаза от слез, но шоковое состояние еще не отошло. А болевой шок тем более. На горизонте стало видно человека. Саша... Что с Юрой? И Юрой Дорошенко? Неужели?.. – Костра нет. Юры нуждаются в помощи, – Он упал и стал ползти к оврагу. Там более безветренно, более безопасно. Зина успокаивала Люду, говорила, что они еще вернутся. Они медленно пошли к кедру. Каждый шаг давался очень трудно. Холод окутывал каждого из них. – Гося.., – Маша тихо позвала юношу и проговорила сквозь зубы, – Мы останемся живы? Ответа не последовало. Кедр. Вот он. Маша сразу увидела брюнета, который лежал без движений и.. Рыжика. Её счастливого Юрку Кривонищенко. Её парня с веснушками. Её поэта-романтика. Сил кричать и плакать не было, хотя слеза медленно текла по её щеке и замерзала, отчего кожу щипало. Ей не было до этого дела. Ей хотелось сейчас спать с Юрой в обнимку. Чтобы это был кошмар, но она проснется с любимым и все станет хорошо. Но это лишь мечты. – Они не спят, Гося, – Рустик оттащил того за плечо и истерика Игоря достигла пика. Морозова сидела с Колмогоровой и не чувствовала больше ничего. Ничего... – Зина.. Мы же все умрем.. Зачем стараться, – совершенно спокойно, без эмоций проговорила голубоглазая. – Нет, милая, мы – железные туристы из УПИ. Мы дойдем до палатки и вернёмся в Свердловск. Я обещаю тебе, – Зина погладила её по голове, и натянула шапку на уши, – Хоть и без них. От таких слов становилось больнее. Как будто 100 осколков в сердце впиваются, а метель их вкалывает в полную мощь. Зачем эта надежда на жизнь? Маша не понимала. Она не видела больше смысла своего существования без Юры, а особенно без... Коли. – Я сейчас попробую дойти до палатки, – Рустик укрыл оставшихся троих чьей-то курткой, – Если не вернусь через полчаса – выступаете вы. Маша схватила того за руку. Он сжал ее и резко отпустил. Рустик сильный, он дойдет... Обязательно дойдёт... Маша закрывает глаза и проваливается в сон. Тут они с мамой. Счастливые, свободные. Им ничего не нужно. И Юра с Колей тут. Ох, и Зинка с Людой. и Рустик с Госей! Все здесь... Счастливые, здоровые... Живые. Коля начинает трясти девушку за плечи со словами: – Маша, это сон! Просыпайся! Дойди до палатки, пожалуйста! Она резко открывает глаза и видит перед собой.. Никого? Никого нет. Она медленно поднимается, падает, снова пытается подняться, у неё получается. Она надевает куртку, идёт маленькими шажками. Видит Игоря. Дальше Зину и... Рустика. Нет сил бежать к ним. Они мертвы. Это... Конец.