Когда темно

      Алина ненавидела насилие в любом его проявлении. Но еще больше она ненавидела тех, кто его совершает.       Покачиваясь в вагоне метро, вампирша незряче смотрела на собственное отражение в дверном стекле. Звучавшая в наушниках Земфира пела что-то про кресло напротив, и с каждым словом девушка все глубже погружалась в бездну отчаяния и беспомощности. Кровь пульсировала в висках, дыхание сбивалось, а мысли крутились вокруг одного — «что же будет дальше?». Алина не была дурой и понимала, что даже если Руневский не поедет сегодня в Службу, то рано или поздно они сами придут за ним, и тогда у него не будет выбора. Он согласится на все.       Вампирше было стыдно за ночную панику — настолько, что она, не в силах посмотреть мужу в глаза, убежала из дома до того, как он проснулся. Алину угнетало то, что в критическую минуту она не захотела даже выслушать его, заранее считая супруга скучающим Адамом, а Свечникова — змеем-искусителем, вознамерившимся отобрать у пары то спокойствие, в котором они пребывали последние двадцать лет. Но даже если так, что совсем не факт — разве не она давала обет быть с Руневским «и в горе, и в радости»? Разве не она поддержала его, когда вампиру поступило предложение от Службы? Разве не она каждый раз уверяла его, что будет на его стороне? Девушка чувствовала себя жуткой эгоисткой, и лишь очередное «спасение» могло немного помочь ей реабилитироваться в собственных глазах.       На вызовы Алина в последние годы ездила редко — из-за постоянной загруженности на посту директора организации «Насилию.нет». Удивительно, но подписание договоров, переговоры с инвесторами и всяческие планерки отнимали гораздо больше времени, чем «полевая» работа — встречи с подопечными, выезды на вызовы и психологические консультации. Но сегодня девушка не могла находиться в офисе: стены небольшого кабинета давили на неё, фразы говорились с трудом, а мысли никак не хотели собраться в кучу, словно душой она была не здесь. В итоге, промучившись три часа, вампирша передала все дела помощнице, а сама, взяв первый попавшийся адрес, поехала на подмогу очередной жертве домашнего насилия.       Поднявшись пешком на седьмой этаж, чтобы успокоиться и в порыве не покалечить насильника, Алина постучала. Дверь открыла маленькая, прилично одетая женщина в черной плотной водолазке. — Здравствуйте, вы — Елена Титова? — уточнила Алина на случай ошибки. — Да, это я, — смущенно произнесла женщина, поправляя волосы, и на её запястье вампирша увидела фиолетовый синяк. — А вы… — Меня зовут Алина, вы вчера звонили в центр и оставляли заявку на то, чтобы вас перевезли в безопасное место, — представилась девушка, у которой теперь не было никаких сомнений, что она попала по адресу. — Я буду вас сопровождать. Вы все вещи собрали или вам понадобится время? — Знаете, — испуганно прошептала женщина, хватаясь за дверную ручку, — я передумала. Я остаюсь дома, тот вызов был ложным. У нас все в порядке, мы счастливая семья. И разберемся со всем без посторонних. — Елена, я вас понимаю, вы не первая, — запротестовала Алина, поставив ногу так, чтобы хозяйка не смогла закрыть дверь. — Но я уже заметила на ваших руках синяки, так что притвориться, что все в порядке, у вас не получится. Пожалуйста, давайте доведем дело до конца, собирайте вещи. — Пожалуйста, уходите! — взмолилась женщина, начиная нервно оглядываться в глубь квартиры. — Я же сказала, что мы во всем разобрались сами, нам не нужна больше ваша помощь! Что мне сделать, чтобы вы покинули мой дом? Дать денег, позвонить в полицию? — Елена, как же вы не понимаете? — начала раздражаться Алина, поражаясь упрямству дамы. — Вы думаете, что это один раз, что больше такого не повторится, что это ошибка. Только вот никакая это не ошибка! Ваш муж какое-то время будет паинькой, но потом он снова вас ударит. Потом еще и еще, со временем — все чаще и чаще. Вот только уйти будет гораздо сложнее — у вас выработается зависимость, чувство вины или комплексы. Наконец, у вас может ребенок родиться! — Уже, — прошептала Елена, и в этот момент в коридоре показался маленький мальчик лет трех. — Мама, а кто эта тетя? — промычал ребенок, подбежав к маме и схватив её за юбку.  — Никто, милый мой, — произнесла женщина, и Алине показалось, что она вот-вот заплачет. — Тетя уже уходит, а ты иди обратно, поиграй. — Вы остались из-за ребенка? — уже спокойно и мягко спросила вампирша, когда мальчик скрылся в квартире. — Думаете, что в полной семье, с мамой и папой ему будет лучше? Вот только в какой-то момент ваш муж начнет бить и его… — Прекратите клеветать на моего мужа! — прошипела Елена, наступая на девушку. — Артем никогда не тронет ребенка! Вам легко говорить — у вас наверняка нет детей, и вы не знаете, что это такое — быть матерью. Мишенька любит своего отца, Артем души не чает в сыне, а я готова на все, лишь бы обеспечить своему ребенку счастливое детство! Так что уходите и забудьте адрес этого дома.       С этими словами женщина буквально вытолкнула вампиршу на лестничную площадку и захлопнула дверь прямо перед её носом. Алине, при большом желании, ничего не стоило выломать эту дверь, взять в охапку неразумную женщину и её милого ребенка и затолкнуть в такси. Вот только все это бесполезно, если сама «жертва» не желает быть спасенной — не пройдет и пары дней, как она позвонит мужу, назовет адрес конспиративной квартиры и уедет домой, где уже сама убедится, как была неправа, надеясь на «чудесное исправление».       Лишь в одном эта женщина попала в точку — у Алины действительно не было детей, и она не имела ни малейшего понятия о материнстве. Никаких девяти месяцев беременности, три из которых у многих женщин омрачаются токсикозом, никаких первых шагов, улыбок, слов, никаких бессонных лет и подростковых бунтов. Да, она считала дочерью Олю, но это же совсем другое — девушка появилась в их жизни уже взрослой, она нуждалась в опеке и поддержке, но не более. А вампирше иногда хотелось своего.       Вот только никогда не находилось удачного времени — то Гражданская война, то Вторая мировая война, то жизнь в постоянном страхе разоблачения. Но было еще кое-что, в чем девушка не могла заставить себя признаться — страх взять ответственность. Алина боялась родить ребенка-вампира, тем самым подвергнув его страданиям и опасностям. Но еще больше она страшилась мысли о том, что её малыш окажется человеком. Ребенок вырастет, постареет, умрет — и всему этому она будет свидетелем. А если она захочет его крови? А если он не примет её сущности? Именно эти сомнения отталкивали её от материнства, создавали иллюзию осознанного выбора, но в минуты уныния бездетность всплывала в мозгу красной мигающей плашкой.       Выйдя во двор, Алина закурила. В один момент хотелось кричать, плакать, бить посуду и лежать, свернувшись в клубок. Но вместо этого девушка только смахивала готовые сорваться слезы и выпускала вишневый дым. Ей было больно, одиноко и очень плохо. Вампирша не успела ничего понять, как её пальцы автоматически набрали номер Руневского. — Саш? — робко прохрипела Алина, удивляясь, что он поднял трубку. — Ты в академии? А как же пары? — После того, как ты убежала из дома раньше меня, я места себе не находил, — испуганно протараторил Руневский, — так что, полагаю, студенты простят меня, если я отлучусь на время и выясню, что с тобой. Алина, что произошло? — Ничего, — произнесла Алина, спешно вытерев слезы, словно Руневский мог их увидеть, находясь за десяток километров от неё. — Я просто ушла утром как-то по-дурацки и… Я хотела сказать, что я люблю тебя. — Kocham cię [1], — прошептал Руневский, и Алина по тону поняла, что он облегченно улыбается. — Ты в порядке, может мне приехать? — Нет, теперь я в порядке, — усмехнулась Алина, чувствуя, как душившая тревога начала её отпускать. — Просто никогда не забывай, что я люблю тебя.

***

      Звонок Алины взволновал Руневского — так сильно, что он готов был бросить все и поехать искать её. И он бы так и сделал, если бы не явившиеся на пару Свечников и Юсупов. Теперь навязчивая мысль «найти и успокоить Алину» переродилась в «спасти Алину любой ценой». К сожалению, спасать было от чего.       Этот крайне неприятный инцидент произошел десять лет назад, когда фонд «Насилию.нет» только зарождался. В штате, кажется, тогда состояло человек десять, а дел и обращений было невпроворот, поэтому Алина частенько сама ездила по адресам, забирая женщин из неблагополучных семей в безопасное место. В одной из таких семей вмешательство вампирши кончилось трагически.       Ничего не предвещало беды — очередной вызов в неблагополучный район, обшарпанная квартира, спящий пьяный муж и испуганная жена с чемоданами наготове. Вот только ребенок, которого женщина забирала с собой, совсем не хотел уходить, раскапризничался и заплакал. От этого звука мужчина проснулся и, увидев, как жена пытается уйти от него, устроил скандал. Клялся, что исправится, пытался убедить её передумать, плакал. Когда же это не подействовало, он попытался спасти свой брак силой. Все могло бы кончиться нормально, если бы мужчина не схватил ребенка и не повел его к балкону, угрожая выбросить его из окна. Тут терпение Алины лопнуло: не сдерживая себя, она в два прыжка догнала его, отняла малыша и отбросила садиста-супруга к стене. Само по себе действие подпадало под закон о неразглашении, если бы не удалось убедить пострадавших в обратном. Вот только пострадавших не было. Был погибший.       Узнав об инциденте, Руневский втайне подключил все свои связи, чтобы замять дело. Втайне, потому что Алина наотрез отказывалась от посторонней помощи, не желая быть кому-либо должной. В итоге, ему это удалось: действия признали самообороной, девушку мгновенно отпустили и казалось, что дело закрыто. Кто же знал, что подобная несдержанность окажется оружием в руках Юсупова?       Приехав к месту встречи на час раньше, Руневский убивал время, наматывая круги по Ботаническому саду. Обычно в подобных ситуациях он обращался к Владимиру Михайловичу, тот всегда находил нужные слова и подсказывал наилучшее решение, вот только сейчас этот путь был заказан. Он остался со своей бедой один.       Не дожидаясь назначенного времени, Руневский влетел в маленькое кафе, чуть не сбив с ног выходящую оттуда парочку. Пробормотав торопливое «Виноват», вампир огляделся и далеко не сразу заметил за дальним столиком Аглаю. Девушка, казалось, никого не ждала, погрузившись с головой в работу — она сидела к нему боком и подняла взгляд только тогда, когда он подошел вплотную. — Ты бы еще парик надела, чтобы тебя совсем не узнали, — усмехнулся Руневский, отмечая, что в огромных очках и мешковатой одежде Аглаю практически не узнать — вампирша была больше похожа на старшеклассницу, а чем на взрослую самостоятельную женщину. — У вас «совершенно секретно» капслоком было написано, так что я думала, что лишняя конспирация не повредит, — пожав плечами, произнесла девушка. — Александр Константинович, давайте сразу к делу: что случилось? Сначала мне написала Алина Сергеевна, потом вы… — Не знаю, с чего начать даже, — на мгновение замялся вампир, все еще недоверчиво глядя по сторонам. — Что же, пойдем ab ovo. Когда я ушел из Службы во время Балканского кризиса, то пообещал Алине никогда туда больше не возвращаться. Возможно, это было опрометчивым решением, вот только тогда мне действительно казалось, что больше наши пути никогда не пересекутся. Справедливости ради, все эти годы так и было. Но сегодня ночью они позвонили и попросили помочь. Дело в том, что два российских дипломата из американского посольства заметили за собой слежку — не скрытную, чтобы узнать что-то, а нарочито явную, угнетающую. Ты могла заметить, что уже больше месяца все только и делают, что обсуждают «Калифорнийский договор». Эти двое принимают участие в организации встречи и разработке итогового документа, поэтому наблюдение за ними потенциально опасно. Кто знает, что они найдут и чем кончится. Из-за любого столкновения могут и переговоры отменить. Наши агенты в Америке так и не пришли к единому мнению, чем могут быть вызваны подобные действия, приглашать специалистов из Петербурга в такой момент опасно — есть риск спугнуть и ничего не узнать, поэтому Служба попросила меня встретиться с резидентом на нейтральной территории, и по итогам встречи написать аналитическую записку об истинном положении дел. — Странно все это, — задумчиво проговорила Аглая, за все это время не проронившая ни слова, — почему бы всю информацию не передать через шифровки? Разве встреча с незнакомцем не вызовет чрезмерного внимания? — В сообщении скажут не все, шифровки можно перехватить, так что живое общение оказывается самым надежным и безопасным способом что-то узнать. А если разговор происходит с человеком, о котором разведке ничего не известно, то есть шанс сыграть на том, что все подозрения не обоснованы. Так или иначе, я отказался. — Если вы отказались, то что мы тут делаем? — недоумевая, произнесла девушка. — Хотя, если честно, не очень верится, что вас так просто отпустили. — Так они и не отпустили, — еще раз посмотрев по сторонам, Руневский пригнулся к столу. Вампирша сделала то же самое. — Сегодня в университет пришел Юсупов, — прошептал он. — Заявил, что у него есть компромат на тебя и Алину. После этого я не мог отказаться. Пришлось соглашаться, вылет послезавтра. — Постойте, — перебила его девушка, отведя взгляд куда-то в сторону. — Что серьезного у Феликса может быть на Алину? Я, конечно, видела её один раз в гневе, и да, это зрелище не для слабонервных, но вряд ли таким шантажируют… — В том-то и дело, что есть, — прикрыв глаза, устало промолвил вампир. — Долгая история, но однажды Алина попала в переделку, а некто, превысив свои полномочия, ей помог из этого выпутаться. Дело, однако, не в этом. Юсупов пообещал уничтожить все, если я соглашусь выполнить их просьбу, вот только… Что мешает ему нарыть что-то новое и снова использовать против меня? Или уничтожить копии, а оригинал оставить на экстренный случай. — А что я могу сделать? Знакомых из Службы безопасности у меня нет, я не то, чтобы частый гость в доме Юсупова, так что достать его вам не смогу… — Просто присмотри за Алиной, пока меня не будет, — его голос задрожал. — Постарайся сделать так, чтобы с ней ничего не случилось в эти три дня. Потому что я боюсь, как бы они не устроили ей ловушку. Главное — Алина не должна ничего знать о нашем разговоре и том, что я рассказал. — Как вы себе это представляете? — удивилась Аглая, представляя, как она не выпускает вампиршу из дома. — Алина Сергеевна — не маленькая девочка, её не получится запереть дома или под надуманными предлогами отвлечь от работы. Максимум, что я могу сделать — это проверить документацию фонда, чтобы к бумагам было не придраться. В остальном… Попытаюсь что-нибудь придумать, как-нибудь отвлечь, но не обещаю, что у меня получится. — Оля, спасибо, — смущенно улыбнулся Руневский, вставая из-за стола. — Сейчас ты — единственный человек, к которому я могу обратиться. — А как же господин Свечников? — горько усмехнулась Аглая, напоминая себе, что пора попросить вампира перестать называть её так. — Он снова пренебрег вашими интересами ради своих? — Зачем ты так? — с грустью заметил мужчина, натягивая на ладони кожаные черные перчатки. — Владимир Михайлович, конечно, не идеален, но он не заслуживает таких слов. Я знаю, что у тебя к нему личные счеты, но нельзя же быть такой злопамятной. — Я не злопамятная, — холодно отчеканила девушка, после чего улыбнулась, как ни в чем не бывало, и протянула вампиру чуть не забытый шарф, — я просто злая, и память у меня хорошая.

***

      Морг, в котором работал Семен Лазаревич Эрлих, был совсем недалеко от «Футуры», на другой стороне Карповки, поэтому с момента получения сообщения о том, что все готово, до непосредственно встречи прошло не более десяти минут.       Сергей Лазаревич Эрлих был высок, худ, бледен и, как принято говорить, «со странностями». Возможно, сама должность обязывала, или сказывался характер, но находиться с ним в одном помещении, будь то морг или зал приемов, было неуютно. Поэтому работники Департамента полиции его недолюбливали, приглашая только в самых крайних случаях, однако признавали за ним редкий талант и профессионализм. Аглая редко разделяла мнение коллег, предпочитая всегда думать своей головой, но в этом вопросе с ними соглашалась — было в Эрлихе что-то пугающее. Даже их, вампиров. — Принимайте работу, — только и сказал патологоанатом, стоило девушке войти в секционную. — Бумаги можете взять у секретаря, там все очень подробно. — Знаете, — твердо произнесла девушка, не продолжая фразу до тех пор, пока Эрлих не отвлекся от рабочего стола и не посмотрел на неё, — я бы хотела обсудить результаты с вами лично, а не читать отчет. Сами понимаете, дело серьезное, необычное, у меня есть вопросы, про ответы на которые вы могли забыть написать. Так что, позвольте украсть мне немного вашего времени и удостовериться в том, что осмотр выявил все улики, которые мог. — Что же, — хмыкнув, холодно начал Сергей Лазаревич, выдвигая вперед тело из холодильной камеры, — как вам будет угодно. Погибший — мальчик тринадцати лет, без каких-либо серьезных заболеваний или патологий. Следов пыток, гематом, полученных при жизни, также не обнаружено. Смерть наступила от передозировки пентобарбитала натрия — это вещество обычно используется в качестве снотворного, однако при больших дозах может привести к смерти. Время гибели — между девятью и десятью часами вечера, точнее сказать не могу. — То есть, мальчик умер не от потери крови? — изумленно проговорила вампирша, оторвавшись от осмотра и уставившись на собеседника. — А как же укусы на руках и ногах… — Я же только что сказал, отчего он умер, — раздраженно произнес Эрлих, закатывая глаза. — Полная потеря крови наступила позже. Упомянутые вам укусы были оставлены вампиром, но также после смерти мальчика. Вам будет интересно, но еще при жизни убийца ввел в организм погибшего какое-то вещество, которое не дает крови свертываться. Смотрите — след от укола на шее. И еще один — на руке. — Оба раза колол аккуратно, не вижу ни одного синяка — заметила вампирша, после чего отошла и облокотилась на покрытую плиткой стену. — Вам удалось идентифицировать второе вещество? — А вот тут мне впервые за всю свою карьеру приходится признать, что я не всесилен, — недовольно признался патологоанатом, протягивая Аглае листок с неразборчивыми записями. — Это не антиагреганты и не антикоагулянты [2], какая-то новая, мне незнакомая, смесь. Несколько компонентов удалось выделить, но полностью восстановить состав я не смог. Вам тут нужен хороший химик, желательно военный, так как лучше их в химическом оружии сейчас никто не разбирается. Но есть и хорошее — это сужает круг подозреваемых, потому что не у каждого второго есть доступ и знания о подобных веществах. — Спасибо за совет, — тяжело вздохнула девушка, направляясь к выходу. — Если вдруг у вас получится узнать что-то еще, сообщайте сразу же. — Обязательно, — кивнул Эрлих и, дождавшись, когда вампирша закроет за собой дверь, добавил: — Вообще-то все это можно было прочитать в отчете. И зачем нужен был этот допрос с пристрастием?

***

      Мечты Аглаи о теплой ванне с пеной и бокалом пряно-черничного Карменера, смешанного со свежей донорской кровью, разбились вдребезги, когда ей позвонил Федя и сбивчиво протараторил про новый найденный труп. Снова мальчик не старше пятнадцати, снова следы на руках и ногах, даже записка есть — все как в прошлый раз. Чертыхнувшись, Аглая поймала первую попавшуюся машину и устремилась на Васильевский остров.       Мальчика нашли на Смоленском кладбище, в беседке-склепе фон Бекмана. Единственный свидетель, сторож Гофман, утверждал, что никого не видел, начиная с шести часов вечера — именно в это время он закрыл входные ворота и отправился на обход. На камеры попадала только его сторожка у входа, так что шансов найти на записях преступника не было. — Погодите, но как же он пронес на охраняемую территорию труп? — удивлялся Федя, говоря под руку осматривающей место преступления Аглае. — Неужели никто не заметил мужчину с огромным мешком? — Федя, мы уже говорили об этом на Лиговском, помнишь? — не отрываясь от дела, произнесла вампирша. — Люди зачастую не любопытны и погружены в собственные дела и заботы. Особенно в таком месте. — Кстати, хотел вас спросить, — не унимался Федя, перескакивая с одной темы на другую, — откуда взята цитата из записки? «Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак будь ревностен и покайся». Снова Библия? — «Откровения», но теперь три — девятнадцать. — Тогда все сходится — и место, и подтекст, — подхватил мысль юноша, собираясь подойти к ней, если бы его не остановила вытянутая рука. — Это не просто убийца, это богохульник какой-то. Это же додуматься надо — на лютеранском кладбище труп оставить! Ничего святого для человека нет… — Федя, займись наконец делом! — недовольно шикнула Аглая, впервые посмотрев на стажера — да так, что ему стало очень страшно. — Я бы с удовольствием поговорила с тобой о религии и границах человеческой морали, но, к сожалению, если ты не заметил, я немного занята. Поэтому будь добр, пройдись по кладбищу и осмотри ограду на предмет дыр, через которые можно было бы проникнуть сюда. Герр Гофман, составите нашему стажеру компанию? Кравцов, вас тоже попрошу помочь. — Это рискует стать традицией. — прошептал оперативник, передав Аглае фотоаппарат. — Почему вы так боитесь отпускать стажера одного? Он же не маленький, если надо — защитится. — Он человек, — призналась девушка, просматривая сделанные фотографии с места осмотра. — А наш маньяк — вампир, вот и складывай два и два. Гофмана тоже со счетов пока списывать не стоит, так что я буду уверена в его безопасности только если вы будете втроем. Кстати, дай флягу, пожалуйста. А то я такая голодная, что чуть сама на стажера не набросилась, особенно когда он приставать начал. — Это многое объясняет, — усмехнулся вампир, протягивая флягу с кровью девушке. — Кстати, парень-то он неплохой, любопытный. Жалко будет, если с ним что-то случится. Так что, чисто из уважения к вам, Аглая Петровна, я готов наняться ему в няньки.       На этот раз преступнику не удалось уйти бесследно — на земле около беседки обнаружились следы сорок шестого размера, по которым можно было вычислить некоторые физические параметры маньяка. В остальном же все повторяло первый случай — никаких следов, никаких огрехов. Идеальное и безжалостное преступление.       Когда вернулись Федя, Гофман и Кравцов, тело уже увезли, а Аглая собирала инструменты в маленький чемоданчик. — Что-то вы долго, — заметила следователь, направляясь по тропинке к выходу. — Нашли что-то? — Аглая Петровна, стена вокруг везде целая, никаких дыр или потаенных дверей не обнаружено, — отрапортовал Федя, отдавая честь. — Зато герр Гофман про стольких людей мне рассказал! Вот вы знали, что тут похоронен Фридрих Шуберт — не композитор, а ученый [3]? Или, например Федор Брюллов — брат Карла Брюллова, тоже художник? А еще мы проходили надгробие Людвига Нобеля, представляете? И как его сюда занесло? — Это неудивительно, — устало произнесла Аглая, вспоминая в детстве встречу с одним из представителей этой семьи, — они же вели бизнес здесь. «Товарищество Братьев Нобель» была одной из лучших нефтяных компаний в России, а ведь еще в их империю входили машинные заводы, оружейные предприятия, и прочее. Не знаю, в каком сейчас они состоянии, но тогда это были видные люди своего времени. — Последний раз я видел представителя рода Нобелей в 86-м, прямо после катастрофы в Чернобыле, — вставил Гофман, прежде чем уйти к себе в сторожку. — Очень приятный молодой человек был, правда, какой-то грустный не по годам. Будто ему не тридцать лет, а уже за сотню.       Когда сторож оставил их, а Кравцов вместе с напарником уехали обратно в Департамент, Федя заговорил: — Аглая Петровна, — робко начал он, до конца не понимая, что будет говорить дальше, — я понимаю, что вы обо мне не самого высокого мнения. Я постоянно путаюсь под ногами, отвлекаю вас, но вы не подумайте, я не глупый. Просто это мое первое серьезное дело, да еще и такое жуткое, вот я и справляюсь со стрессом как могу… Вы чего смеетесь?  — Просто так, — пожала плечами девушка. — Не бери в голову, не над тобой. Точнее над тобой, но не совсем. Ты мне меня напомнил просто. Я же тоже в первые годы вела себя, мягко сказать, «странно» — в метре от убитого стояла, ближе подойти не могла. А потом как-то приноровилась. Если уж у нас такой разговор, может, найдем более подходящее место? А то Смоленское кладбище, где по легендам во время Гражданской войны священников заживо хоронили, не очень подходит для душевных излияний… — Что? — опешил Федя, не ожидая подобной реакции на свою непродуманную, но искреннюю речь. — Я? С вами? Да нет, не стоит… — Пойдем, стажер, — по-доброму произнесла вампирша, отпивая немного крови из оставленной ей фляги, — отпаивать тебя будем.