Странности

Странность четырнадцатая. ПсЕхОлОгЕя.       Тодороки нужна помощь. Сам он этого не признаёт, но глухая ненависть всегда есть в его душе. Отец у Тодороки, конечно, тот ещё кадр… стоит отделить их друг от друга. Мидория покачал головой. Сначала Тодороки нужен человек, который о нём позаботится.       И поэтому сейчас Мидория весело щебечет в цветочном магазинчике с Тодороки Рей. Уверить врачей в её вменяемости было несложно — потому что это правда. Рей до ужаса, до дрожи в ногах боялась Тодороки Энджи. Мидория понимал это, но ненавидеть Старателя не мог: он, скорее, относился к нему как к неприятному человеку, но без ненависти. Мидория вообще не умел ненавидеть. Да, он не понимал Старателя, и, возможно, позже он исправится — но то, что он уже сделал, никогда не забудется. Поэтому, вытащив Рей из психиатрической клиники, Мидория отдал ей пустующую часть «Декаданса» под цветочный магазинчик. Рей нравилось это дело, и она была благодарна Мидории за помощь. Зеленоглазый видел, что она всё ещё в подвешенном состоянии. Поэтому заранее предупредил её, что попробует привести к ней Тодороки Шото. Он также высказался насчёт того, что хочет увидеть их воссоединение, и что Шото, вероятно, совсем не злится на Рей.       И вот, буквально на следующий день, Мидория ведёт Шото под ручку в магазинчик Рей. Мальчик не знает, куда его тянут, но вопросов не задаёт. Мидория вновь мрачнеет и мысленно проклинает Старателя. Шото запуган настолько, что когда его ведут куда-то, не говорит ни слова. Ничего, исправим и это.       Дверь в магазинчик тихо звякнула. Шото осмотрелся одними глазами — Мидория это тоже подметил.       — Так, Тодороки, — зеленоглазый старался казаться беззаботным, — здесь тебя уже ждут!       Рей вышла из соседнего помещения, где были холодильники. Завидев Шото, она распахнула глаза.       — Не буду вам мешать, — ухмыльнулся Мидория, подняв руки вверх и ретируясь.

***

      Каминари сидел за партой, когда прямо рядом с ним сели, подставив стул. Повернув голову, мальчик столкнулся взглядом с учителем Мидорией. Приподняв брови, Каминари весело спросил:       — Что-то случилось?       Веснушчатый наклонил голову в сторону, после чего вытащил какой-то листок:       — Прочитай вслух!       Каминари не понял, зачем, но прочитал. В этот момент учитель Мидория внимательно смотрел на него, следя за каждым произнесённым словом.       — Хорошо, — мальчик знал, что это вообще ни разу не было хорошо. Он не умел читать быстро. — А теперь расскажи, о чём этот текст.       Вот тут Каминари впал в ступор.       — Помнишь имя героя, который вырвал своё сердце?       На лице мальчика явно был виден дискомфорт.       — Н-нет?.. Простите… — Каминари почувствовал себя неуверенно. Он даже не помнил, чтобы кто-то вырывал тут своё сердце.       — Не извиняйся, — учитель Мидория потрепал его по голове, — ты не виноват в этом.       Каминари думал, что сейчас расплачется.       — Из-звините… у меня так уже давно…       Веснушчатый мягко улыбнулся:       — У тебя, скорее всего, дислексия.       Каминари захлопал глазами.       — Что?       — Дислексия. Нарушение работы мозга. Вылечить это полностью не выйдет, но можно дойти до той точки, в которой тебе будет достаточно комфортно. Я скажу об этом Айзаве и Гончему Псу, ладненько?       Каминари кивнул.

***

      Моному всё больше раздражало происходящее. Но, с другой стороны, издеваться над людьми весело. Его одноклассники говорят, что он болен. Да нет у него биполярного расстройства! А эти всё смеются над ним.       Закусив губу, Монома свернул за угол, огляделся и обессиленно ударил по стене кулаком. Нет, они же постоянно шепчутся о нём, смотрят на него, осуждают! Он в этом уверен, а значит, это так!       Ещё и этот «учитель» Мидория, вот, кто больше всех над ним издевается. Постоянные насмешки, придирки — это так раздражает!       Тут кто-то тронул Моному за плечо.       — Чего надо, — он обернулся, и увидел этого самого Мидорию. Вспомнишь заразу — явится сразу.       — Монома, — опять эта дебильная усмешка. Всё смотрит свысока, придурок! — Мы можем поговорить?       — Предположим, — процедил мальчик сквозь зубы.       — Ты думаешь, что за тобой наблюдают, все тебя осуждают, критикуют, смеются над тобой? — Монома нахмурился.       — Я так не думаю, так и есть. А зачем Вам это знать?       — Понятно, — Мидория ухмыльнулся шире, — у тебя паранойя.       Монома бросил на веснушчатого полный скепсиса взгляд.       — Я не болен!       Мидория покачал головой.       — Я и не говорю, что ты болен. Но к Гончему Псу мы зайдём.

***

      Бакуго был очень зол внешне. Но Мидория уже понял, насколько не уверен в себе этот человек. Он боится критики, боится, что его осудят, поэтому кричит на других, стараясь подняться и в собственных глазах, и в глазах окружающих, чтобы никто не смел ничего сказать против него. И довёл он себя до того, что кажется человеком с завышенной самооценкой (хотя это не так, Мидория это видит!), который на любое проявление несогласия с собой любимым кидается на других. Что же, у Гончего Пса полно работы.

***

      Кто же знал, что у Яойрозу тоже есть какие-то проблемы? Она же должна быть идеальной — старостой, умницей, красавицей. Но, тем не менее, Мидория откопал у неё атихифобию — боязнь ошибиться. И если с этим ничего не сделать — это будет накапливаться.

***

      У Киришимы комплекс неполноценности. Удивительно, но он даже не подозревал, что у него есть какие-то проблемы. Тем не менее, на этой почве он сдружился с Шинсо — у того тоже долгое время были проблемы в самооценкой из-за причудной дискриминации. Только вот у Киришимы комплекс неполноценности проявился из-за постоянных неудач. Впервые у Шинсо такое огромное желание кому-то помочь.