Гость из прошлого

      — Нет! Почему так! Почему так?! — кричала девочка, ударяя о плотную поверхность земли хрупкой ручкой.       Шарлотта очнулась не в том же огромном зале-тюрьме, являвшемся убежищем для её дяди, нет. Она была вновь за пределами замка, у небольшого огонька, радостно приветствовавшего её всеми своими переливами оранжевого. Здесь она впервые увидела Левшу и смогла спастись от страшных существ темноты, которые, как она узнала, смогли бы жестоко расправиться с ней, если бы те не посчитали её забавной игрушкой. Но сейчас эта безопасность казалась лишь издевкой со стороны вечно нуарного мира, как бы говорившего Чарли: «Ты в безопасности, ты должна радоваться. Вдалеке от родных? Не беда! Зачем они вообще тебе?»       — Почему я снова тут? — обратилась она к плюшевым игрушкам, окружившим её со всех сторон и молча наблюдавшим за истериками девочки. — Как же я узнаю о дальнейших планах дяди, если я буду на таком расстоянии от него! Левша, ты можешь снова меня отвести туда?.. Почему ты не двигаешься?! Почему вы все застыли, будто не понимаете меня?!       Чарли уселась, поджав под себя ноги и уставившись на огонь; как бы сильно она не старалась, слёзы всё равно выступали на её черных глазах, и слышался лишь постоянный «шмыг». Шарлотта и сама устала от постоянного нытья изо дня в день, но она не могла ничего с собой поделать: уж слишком много травмирующих её психику вещей случилось за такой небольшой срок: она узнала о своём дяде и о родных, заключенных им в мини-тюрьмы, где они продолжали страдать, но уже без возможности как-то изменить свою судьбу; Бонни взломали и настроили против неё, вследствие чего и Монти, и она, и сам кролик сильно пострадали. Что происходило снаружи после её отключки — она не знала. Может, компания и вовсе решила не восстанавливать их в целях экономии средств, а, может, переделала её в кого-то другого, кого-то, кто не будет приносить столько проблем. Взрослому человеку пережить подобную нестабильность и неопределенность было бы непросто, но он бы смог собраться с мыслями и придумать вразумительный план своих дальнейших действий, но… Чарли не была взрослой. Она была обычной восьмилеткой, которая читать и писать научилась не в школе, а пока следила за быстрым каляканьем охранников на их блокнотах или в ведомостях. Шарлотта не умела делать ничего из того, что смогли бы дети в её возрасте. Как бы не старался Марионетка её убедить в обратном, она прекрасно понимала, что её взрослость вовсе не показатель её осознанности.       Чарли постаралась поджечь кусок юбки, перематывающий ногу, но ничего не случилось: огонь быстро поглотил ленту и изверг из себя черный шелковистый кусочек «праха»; девочка постаралась сама вспомнить дорогу к замку, но, с какой стороны от огня она находилась и куда побежал Левша, она не знала. Даже в её детскую голову пришла мысль, что бродить по темноте без какого-либо освещения приведет лишь к её быстрой поимке и, возможно, последующим мучительным пыткам. «Теперь тени будут воспринимать меня не как игрушку, а как жертву, необходимую доставить их хозяину», — вздохнула девочка, ощутившая свою беспомощность.       Сомкнув бровки и поджав дрожащие губы, она уселась на полу, желая обнять себя за ноги, но вдруг почувствовала что-то колющее в её заднем кармане юбки. Их самолично пришил ей Генри, зная о том, что его дочь очень любит бегать и не очень любит следить за своими вещами. Почему же они сзади? Личная недоработка её отца, перепутавший переднюю и заднюю стороны.       Шарлотта встала и вытащила из заднего кармана разбитый искрящийся чип личности, где когда-то сияла радостная мордашка Бонни, а сейчас же были лишь щели и острые углы корпуса. То, что кролик в реальном мире смог продержаться так долго с такими увечьями и повреждениями его чипа, было настоящим чудом. Чарли всё-таки села на пол, осматривая осколки и указательным пальцем пытаясь собрать их воедино. Она водила от одного маленького осколочка к другому, время от времени морща лоб и глаза в попытках спастись от лишних слез: она же обещала ему. Спустя пару минут неровная иконка Бонни засверкала перед её глазами.       — Вот мы и встретились, — глухо произнесла Шарлотта, аккуратно поглаживая пальцами поверхность чипа, будто бы он мог почувствовать её касания. — Я знаю, ты не такого мира и спокойствия ожидал, но… Что поделаешь, верно? Мы выживем все вместе! Я уверена, что… нет, я ни в чём не уверена. Я не могу пообещать тебе того, что ты, возможно, хочешь услышать от меня. Но здесь твои друзья, не так ли? Они смогут тебе помочь абстрагироваться от всего, что тебя волновало раньше!       Чарли уложила собранный чип перед Фокси и Левшой, но те даже не тронулись с места, продолжая впиваться в неё глазами.       — Что? — похлопала глазами девочка. — Что-то не так? Почему вы так смотрите на меня? Вы же живые, не так ли? Не говорите мне, что вы тоже… Оставили меня…!       Чарли дрогнула и упала на трясущиеся колени. Яркий ремнант закапал на черную землю, не просачиваясь дальше внутрь; Шарлотта медленно подняла руку к лицу и, потрогав его, почувствовала, как из её носа катилась кровь. Чарли склонилась над землей и постаралась себя успокоить с помощью дыхательной гимнастики. «Ещё мне не хватало потерять свой ремнант!» — ругалась на себя девочка, затыкая рукой свои ноздри. Вся ладонь окрасилась в нежно-сиреневый цвет, столь ярко выделявшийся на фоне общей черноты. Девочка слишком сильно надорвала нервы.       Пара капель упала рядом с чипом, послышались краткосрочные вспышки электричества, и Шарлотта приметила в нем странные оттенки голубого, которых ранее и в помине не было. Девочка подняла чип на руку и уставилась в него, будто бы могла разглядеть в нем портал в иную вселенную или же будто рассматривала великую перламутровую жемчужину. Чем ближе она подносила к нему свою испачканную руку, тем больше в свете огня она могла различить лазурно-голубой цвет, пропитывающий каждый мелкий проводок и плату внутри черного корпуса. Переложив чип в руку, покрытую ремнантом, его поверхность загорелась неоновым цветом. Она поднесла чип ближе к огню, чтобы лучше рассмотреть, и увидела, как количество голубых узоров увеличилось. Все они будто тянулись к пламени, желая согреться. «Возможно, я совершу сейчас ошибку… но попробовать стоит», — металась мысленно Чарли, окрыленная весьма безумной идеей.       Девочка, вдохнув полной грудью, кинула в огонь последнее напоминание о Бонни, отданное им перед смертью. Шарлотта глубоко дышала, надеясь, что не просто так сожгла последнюю надежду на восстановление её кролика в «Пицца-Плекс», хотя и сама понимала, насколько же маловероятен такой вариант событий. Язычки поглотили осколки, переменили свою окраску и вспыхнули ярким синим пламенем, осветившим территорию практически в тридцать метров радиусом. Повеяло запахом жвачки Bubble-Blue, старым одеколоном и подгоревшим сыром. «Я помню этот запах», — Чарли закрыла глаза, пропитываясь старыми воспоминаниями.              — А вот тут я живу, Чарли! — рассказывал Джереми. — Обувь можешь не снимать, проходи!       — Твой отец ушел на работу недавно? — скривилась девочка.       — Нет, он давно уже ушел. А что? — занервничал мальчик, поправляя шиворот рубашки.       — Пахнет такими застоявшимися духами! Будто мой папа открыл его одеколон тридцатилетней давности! — закашлялась Чарли.       — Ну, эм, — замялся Джереми, стараясь незаметно скрыться в своей комнате. — Н-наверное, у меня в комнате д-душился! Я сейчас проветрю и вернусь к тебе! (Дурак! Дурак! Дурак! — кричал себе парень, унесясь наверх, к себе.)              «В тот вечер всё, казалось, шло не по его плану: то сыр подгорел на заказанной нам пицце, то Габриэль пришел в самый неподходящий момент, когда он рассказывал анекдот о двух скелетах, и перебил его. Он даже напрыскался папиными духами, чтобы казаться старше! Дурачок! Но всё равно день прошел очень весело! Я столько не смеялась за всю свою жизнь! А этот вкус жвачки я запомнила навсегда!» — посмеялась Шарлотта, умилившись.       Но её ностальгия прошла мгновенно от мыслей о том, почему это сейчас случилось. «Это не просто запах! Это ремнант Джереми!» — осознала Чарли. Она протянула руку к горящему голубым шарику и схватила его, опасаясь, что тени почувствуют это и поглотят огонек.       Шарлотта упала на колени, скрючившись от ещё большей боли, чем она чувствовала ранее с Фокси, и тяжело прохрипела от вспыхнувшего в ушах огня, как будто прожигавшего её изнутри.       Быстрая вспышка боли утихла, и Шарлотта смогла наконец отдышаться. Воздух наполнился всевозможными противными склизкими звуками, шуршанием её одежды по телу и отдаленный голос её дяди, не разборчивый, но грозный.       Какофония мигом утихла, когда Чарли схватилась за уши.       — Почему же всегда так больно… — прошептала девочка.       Она повернулась к Левше и Фокси и обнаружила между ними игрушку «ГлэмРок Бонни» в его фирменном наряде для боулинга и без очков. Он радостно помахал ей и запрыгал от радости, и Чарли счастливо улыбнулась ему, но лис и мишка аккуратно оттолкнули своего «соперника за внимание Шарлотты», выступив на первый план. Чарли радостно вздохнула и обняла всех троих.       — Всё-таки живые… — облегченно смахнула с себя пот девочка. — Так вы ждали, когда я догадаюсь придать чип огню?       Левша кивнул.       — Но если бы я не догадалась? Знаете ли, очень трудно это было понять! Я же не делала такого прежде. Что бы вы тогда придумали? — поинтересовалась она.       Фокси злобно фыркнул и запрыгал, привлекая к себе внимание.       — Точно! — осенило её. — Я же сожгла тень-иллюзиониста! Внутри неё же и был ты! Это значит, что я сожгла не его, а твой чип… Поэтому он стерся из базы данных?       Лис отрицательно покачал головой, скрестив руки на груди.       — Значит, это был дядя. Но тут вопрос в другом. Левша, — обратилась она к мишке, — откуда ремнант моих друзей в каждом из этих чипов?       Медведь застыл, как и другие, вглядываясь в Чарли. Правда, их тишину нарушил Бонни, слабо ударивший лиса по затылку, который в свою очередь накинулся на кролика, играючи борясь друг с другом.       — Вы серьезно?! — вскипела она. — Я тоже это должна понять сама?!       Шарлотта злобно рыкнула, но всё же смирилась с такими правилами игры.       — Вы ведете меня, но не даете прямых ответов, ха? — спросила она. — Ладно, я сама доберусь до истины. Только бы теперь понять, как использовать этот слух во благо, чтобы он меня не оглушил!       Фокси и Бонни остановили драку, быстро забрались к ней на плечи и указали влево от неё. Шарлотта повернула голову и увидела вдалеке ауру высокой безобразной тени, состоявшей из нескольких слившихся друг с другом теневых зайцев, стонущих и завывающих от боли, стараясь вырваться из своих же собственных пут.       — И-у! — сморщилась девочка. — На это смотреть-то больно, не то что слышать! Но… Я могу его и видеть, и слышать, только если смотрю в его сторону, не так ли? Значит я смогу найти дядю намного быстрее и без огня, ведь тени здесь не повсюду! У дяди нет столько ремнанта, чтобы заполнить всё это пространство своими подчиненными! Значит всё, что мне нужно, — это обходить большие скопления и двигаться к его фигуре!       Левша скептично нагнул голову.       — Что значит «это плохой вариант»? А какие у нас ещё есть варианты?! Оглянитесь вокруг! Здесь же ничего нет, кроме дяди и его стаи троглодитов! — призвала их к голосу разуму девочка. — А представьте, что будет, если он обозлится на моего папу и остальных! И захочет их терзать или пытать!       Бонни торопливо задергал Шарлотту за юбку.       — Подожди, Бонни, мама и папа разговаривают! — Чарли сымитировала обычный говор мамы Джереми и Габриэля, считая, что это сможет подействовать на кролика. Но он продолжил теребить край её юбки, привлекая к себе внимание. — Да что?!       Шарлотта обернулась и успела увидеть лишь высокую черную фигуру, после чего отключилась.       

***

      Чарли открыла глаза и, словно в тумане, осмотрелась вокруг. Она оказалась в длинном высоком зале, уставленном больничными белоснежными койками. На её голове лежала мокрая тряпка, охлаждавшая лоб, а сама она была укрыта теплым одеялом, точно из овечьей шерсти. Разлепив сонные глаза и придя в себя, она первым делом почувствовала колющие боли около её сонной артерии и сместила туда холодную тряпку, а затем пришла в ужас, увидев спину высокой фигуры в черном балахоне, стоящую около неё и копающуюся на рабочем столе медика. Шарлотта через его плечо смогла разглядеть скальпель, который он рассматривал при свете его фонаря, и какие-то склянки с разного рода жидкостями. Чарли боялась даже пошевелиться при виде этого огромного существа с красным зубчатым хвостом, торчащим из-под мантии.        Ему достаточно было повернуть свою голову в сторону девочки, как она уже притворилась спящей. С колотящимся сердцем, готовым в любой момент времени покинуть её тело, Шарлотта пыталась прислушиваться к шагам и движениям чудовища, но выходило у неё ужасно: существо двигалось практически беззвучно, лишь иногда задевая мантией уголки стола, а сердцебиение по ощущениям становилось только быстрее и громче.       В один момент шумы вовсе исчезли, и Чарли показалось, что она осталась одна. Открыв глаза, девочка увидела перед собой любопытную вытянутую кроваво-красную морду с черными горящими глазами. Шарлотта вскрикнула от испуга и свалилась с кровати, но существо даже не сдвинулось с места. Оно аккуратно склонило голову, как заинтересованный зверек, и уставилось на неё, не моргая. Чарли заметила его ауру, а также услышала глубокое, грохочущее дыхание, будто внутри него были не легкие, а настоящий извергающийся вулкан. Она поспешно закрыла уши, не желая слышать этого.       — Дитя, — обратился он к ней низким мужским голосом с эхом, отразившимся о стенки пустой больницы, — не бойся, я не причиню тебе зла. Возможно, мой внешний вид тебя напугал, я знаю, как вы, люди, реагируете на подобное…       — Извините, — прозвучал дрожащий от холода голос девочки. — Наверное, с моей стороны кричать было очень некультурно. Вы вовсе нестрашный, я просто… просто трусишка.       — Хм-м, — он гортанно вздохнул, любопытно осмотрев девочку. — Вы также любите боятся всего, чего не понимаете. Но впервые я встречаю человека, который бы извинился передо мной за свой инстинкт самосохранения и назвал бы себя трусом, стоя передо мной, кого он даже не знает. Ты явно не трус.       — Вы принесли меня сюда, — пожала плечами Шарлотта. — Если бы Вы хотели мне навредить, то сделали бы это раньше. Разве нет?       — Твои слова полны логики, дитя, — кивнул монстр. — В отличие от действий твоих друзей…       — Моих друзей? — недоумевала Чарли.       Чудище кивнуло в сторону его сумищи, откуда доносились копошащиеся звуки и ерзанье. Девочка подбежала к ней и расстегнула главный отсек. На неё вылетел разозленный пират, хотевший уже разорвать девочку на тысячу частей, но он вовремя опомнился, увидев её детское добродушное лицо. За ним поочередно вылезли и Бонни с Левшой, недоверчиво уставившись на красного демона, заинтересованно рассматривающего их.       — Ты слишком громкая для этого места, дитя… И твои помощники не умеют отличать друзей от врагов.       — Вы можете звать меня Чарли, если хотите, — предложила ему девочка, обнявшая игрушки. — И они просто хотели защитить меня.       Шарлотта заметила оборванный край его мантии, будто бы Фокси рассек его крюком, чем он был доволен. Остальные невинно же всматривались в красное существо, любопытно рассматривая его.       — Если так, то ты можешь звать меня Старик, — удовлетворенно кивнул он.       — Это Ваше имя? — удивилась Шарлотта.       — Моё имя куда более длинное. Обычные смертные зовут меня Старик последствий, но, так как ты более маленький смертный, то ты можешь и звать меня покороче, — пояснил Старик.       — Я уж скорее бессмертный, — подметила Чарли с кривой усмешкой.       — Это да, — вздохнул он, протянув склянку с коричневой жидкостью. — Выпей, тебе полегчает.       Шарлотта взяла тяжелую бутылочку и осторожно пригубила жидкость: она оказалась обычным чаем. Согревшись и усевшись на кровать лазарета, она с улыбкой вопросила:       — А кто Вы? Вы ангел?       — Ты веришь в это? — непринужденно спросил Старик последствий.       — Ну, есть немного, — снисходительно пожала она плечами.       — Я не могу дать тебе точного ответа на этот вопрос, Чарли, ведь я и сам никогда не видел того, кто создал меня, — отвечал Старик. — Но если исходить из твоей веры, то я точно не ангел.       — Почему? Вы же спасаете меня! — удивилась девочка.       — Мы с тобой делаем одно дело, не более, но я и вправду не пожелал бы тебе смерти, дитя. Я помогаю далеко не всем, лишь тем, кто будет мне полезен. Я столь же стар, сколько и этот мир, но я не видел ни рая, ни ада, ни реального мира. Мне посчастливилось присутствовать только в мирах, неподвластным времени и пространству, как этот, — пояснял Старик последствий, усевшись напротив девочки. — Но вот реального демона мне не посчастливилось встретить.       — Мистера Афтона? — уточнила Шарлотта.       — Того самого, — кивнул он. — Большего порождения смертных грехов я не видел за всю свою жизнь, не считая правительственных диктаторов. Хотя он не всегда был таким. Страшно подумать, до чего могут довести человека его личные оскорбленные амбиции и завышенное самомнение.       — Вы знаете о нем? Всё-всё знаете? — спросила Чарли.       — Я не знаю о нём «всё-всё», но я понимаю причину-следствия его действий, и я вижу последствия его решений в данный момент, — уточнил Старик.       — Вы можете рассказать? — попросила Шарлотта, устроившись поудобнее в окружении своих игрушек.       — Ты ведь знаешь, что это за место? — задал он вопрос, но, заметив быстрые покачивания головой, продолжил: — Этот мир был создан душой Уильяма Афтона.       — Это его душа? — изумилась девочка.       — Не совсем, — поспешил растолковать Старик. — Видишь ли, это место — интерпретация всего, через что прошел он в своей жизни. Его этапы взросления, оставившие глубокий отпечаток на сердце. Это место тоже когда-то было частью его бытия; ещё тогда, когда он стремился помогать людям.       — Такое когда-то было?       — Никто не рождается с целью убивать, и никто не рождается с мыслями о всеобщем мире, — продолжал Старик последствий. — Каждый из вас — чистый лист, чью историю начинает писать ваше окружение, а заканчиваете вы сами. Но у некоторых есть предрасположенность к тому или иному греху, которую можно затушить или развить в процессе жизнедеятельности. Вышло же так, что твой убийца приобрел их намного больше во время взросления, чем всё его окружение вместе взятое.       — Но почему он стал таким? — не понимала Шарлотта. — Неужели виноваты в этом мы?       — Да, — прямолинейно ответил Старик. — Это вы виноваты.       — Но каким образом?..       — Он так думает, — перебил её Старик последствий. — Чарли, вашей вины никогда не было и нет в том, что случилось. Но больному разуму не объяснишь, что доброта и трудолюбие твоего друга — это не попытка показаться лучшим на его фоне, а просто врожденные качества, которые он смог развить; не покажешь, что его семья предпочла другого отца и сестру, не из-за того, что они предатели, не ценящие его старания, а из-за банального желания ласки и заботы хоть с чьей-то стороны. Твоя смерть — это лишь взыгравшие в нем зависть, гнев и гордыня.       — Иначе говоря, способа избежать этого не существовало? — мрачно заключила девочка.       — Именно так, — кивнул Старик, — как бы это ни было печально.       Шарлотта вздохнула и отвела глаза в сторону, осматривая помещение снова. Комки пыли, клоки паутины, обвившие ножки коек таким обильным слоем, что даже если бы Чарли туда запустила руку, пристала бы к ней навеки, и старые продуваемые окна рассказывали ей о том, что это место давно не использовали по назначению, а также о том, что дядя стал социопатом-убийцей очень давно.       — Также прискорбно то, что я не смогу тебе помочь с ним справиться, — закончил он.       — Что? — очнулась девочка. — Вы оставите меня?       — Это ни в коем случае не значит, что я кину тебя на произвол судьбы, — успокоил её Старик. — Я не смогу тебе помочь с ним в бою. Так он не поймет свой урок, который я пытаюсь донести до него уже столько времени… И это вовсе не значит, что у тебя нет шансов против него.       — Но откуда они возьмутся? Я же просто девочка! — резюмировала Чарли.       — Ты — смертная с необычно чистой и невинной душой, не закапавшая свои руки и каплей крови.       — Это не так!.. Я делала больно Майклу и желала навредить своему дяде! Как я могу быть чистой и невинной? — усомнилась девочка, взглянув на свои руки.       — Знаешь, как я тебя нашел? — Старик ухватился за её тонкую ручку. — По твоему запаху. Среди бесконечного запаха гнили и тухлятины я учуял запах масел, веточек лаванды и домашней яичницы. Это то, что напоминало мне о моем самом любимом мире, где я был всегда, как дома. Такой запах имеют только очень близкие сердцу души, притягивающие своей аурой абсолютно всех людей. Я извиняюсь, что таким способом смог тебя забрать, но я боялся лишнего шума и телодвижений… Именно такие души обычно вы, люди, зовете ангелами. Именно поэтому я тебе и помогаю сейчас.       — Я и ангел? Не смешите, — отмахнулась девочка. — У меня есть кровь на руках!       — Но твои мотивы, разве они носили какой-то злобный характер? Ты желала упокоить души своих друзей, что здесь криминального?       — Но Майкл и дядя…       — Они оба грешны, Чарли, — остановил её Старик. — У каждого на счету есть как минимум один труп. В их отношении твои действия рассчитываются как карма. Да и что парнишка, что его отец уже были мертвы в тот момент, как ты им причиняла вред. Это уже не считается как убийство.       — Майкл же не желал кому-либо зла! Он просто хотел подшутить! — вступилась за него Шарлотта.       — Но тем не менее он делал это, — опроверг её Старик последствий. — Хулиганство, матершина, злоупотребление курением и нанесение физического и морального ущерба другим людям. Я знаю причину и знаю последствия, дитя, но это не значит, что смерть его брата из-за глупой шутки не является убийством. Иначе бы ты не перепутала их запахи, Чарли. Признай, что они оба пропахли чужой кровью.       Девочка затихла, переваривая всё выше сказанное. Она не могла поверить в то, что Майкл являлся убийцей, но и отрицать это не могла. Старик привел слишком хорошие доказательства, и одним из них была кроваво-металлическая застоявшаяся вонь спекшейся крови, исходившая от них обоих.       — Но всё же, — продолжил он, — его жертва простила его. Он больше не является грешником в том плане, что и его отец.       Шарлотта умиротворенно вздохнула.       — Знаешь, чего боятся демоны больше всего? — Ангелов.       — Но дядя сказал, что он не боится меня! — воскликнула Чарли. — Ему просто нужен мой ремнант.       — Твой «ремнант» оттого ему и нужен, что он действует на него ужасно разъедающе, — пояснил Старик последствий. — Скажи мне, стала бы ты искать сбежавшую овечку из стада, если бы смогла купить точно такую же?       — Да…       — Плохой пример, но ты меня поняла, — тяжело вздохнул Старик. — Зачем ему именно твой ремнант, когда в «Пицца-Плекс» приходит около тысячи детей, и многие из них — без родителей?       — Он сказал, что он самовосстанав…       — Быстрые смерти сотни детей или воображаемый ремнант одной девочки, местоположение которой ему неизвестно, — произнес он, взвесив варианты на невидимых весах. — Ты думаешь, у него есть понятие «терпения»? Нет, дело не в этом. Просто он боится, что кто-то сможет помешать ему сотворить то, что он задумал. Ты смогла когда-то завладеть телом куклы и дать второй шанс душам других детей, что не смог сделать никто другой. Думаешь, это нестрашно? Даже твой друг-золотой медведь не смог.       — Кэсседи? Вы его знаете? — подивилась девочка.       — Я пытался докричаться до него, но, как я вижу, мои слова не подействовали на него, — омрачился Старик. — Но ты… — он перевел свои алые очи на Шарлотту. — Ты совсем другое дело. Ты смогла создать себе помощников в мире, где тебе никто бы никогда не стал помогать.       — Левша, Бонни и Фокси? Разве их создала я? — куклы прижались ближе к девочке, и она поочередно потрепала их по головам, улыбнувшись.       — Ты и сама знаешь, что ничто в этом мире не будет сотрудничать с тобой. Как ты думаешь, откуда они тогда взялись? — рассудил Старик последствий. — Если ты посылаешь правильные сигналы им, то и они будут помогать тебе. А если ты будешь беситься и злиться на саму себя, то только их смутишь и запутаешь. Чарли, — он уложил руку на её плечо, — тебе дана сила, с помощью которой ты способна помогать людям и нести свой свет в беспросветную тьму. Ты не избранная, то, что ты смогла спастись, — случайность, но это не значит, что ты ни на что не способна. Это означает то, что тебя никто не отправлял в одиночку сражаться с настоящим чудовищем во плоти, и ты имеешь полное морально право бояться и паниковать. Просто помни, что все твои переживания и тревоги, самобичевание и самокритичность выводят из строя твоих маленьких помощников и забирают твои собственные силы. Знай: «Тьма всегда будет страшиться света лучей, как и свет — лап тьмы, но только у света есть возможность окрасить тьму в свои цвета. Всё зависит лишь от того, осмелиться ли свет положить всему этому конец».       Шарлотта понимающе закивала, решительно нахмурив брови.       — Ты поняла смысл? — уточнил Старик.       — Да, я поняла, — кивнула Чарли. — Это как с фонариком и подкроватным монстром! Фонарик всегда освещает темное пространство, а монстр боится света фонаря! Но не каждый ребенок будет столь храбр, чтобы посветить под кровать и встретиться с ним лицом к лицу.       — Твой пример весьма… любопытен, — заключил Старик последствий. — Но суть ты уловила, это хорошо. Так скажи мне, будешь ли ты снова отчаиваться и реветь?       — Ни. За. Что! — выкрикнула Чарли.       Старик улыбнулся, поставив рядом с её кроватью свой огромный старинный фонарь.       — Могу задать последний вопрос? — попросила девочка, и, заметив его легкий кивок, продолжила: — Почему я могу доставать вещи из себя в реальном мире, которых никогда и не было внутри меня?       — Они образуются там из-за застоя ремнанта, который ты выплакиваешь. Поскольку не все слезы стекают через глазницы, большинство стекает внутрь, и из него уже образуется то, что тебе хочется. Это понятно? Отлично, — он встал с кровати и подошел к ней. — Ты можешь остаться тут и отдохнуть, я вручаю его тебе, — похлопав по толстому стеклу фонаря, объявил он.       — А как же вы? — испугалась Шарлотта.       — Не стоит переживать, во мне нет ничего человеческого, эти создания не смогут меня обнаружить, — успокоил её Старик последствий.       — А почему дядя ещё не знает обо мне? Я уже попадалась на глаза теням, — вдруг спросила Чарли.       — Это не его глаза и не его копии, это отдельные кусочки со своим разумом и целью, которые не обязаны отчитываться перед ним за всё, — объяснил Старик. — Но всё же, я прошу тебя быть осторожнее в своих выкриках и эмоциях, всё же некоторые из них вполне способны посещать светлые места. Сейчас не волнуйся о них, просто спи. Когда-нибудь мы снова увидимся.       Он аккуратно уложил девочку на кровать и укрыл её одеялом. Плюшевые игрушки разместились с боков, как бы охраняя её сон от всей нечисти, обитающей на территории этого мира. Шарлотта сладко зевнула и закрыла глаза, проговаривая про себя, что всё будет хорошо. Она и не заметила, как провалилась в мягкий и спокойный сон.              — С ним точно всё в порядке? — послышался обеспокоенный голос Фредди.       «Вот и закончилась идиллия», — пробубнила про себя девочка, открывая глаза. Она лежала на рабочем столе в отделе «Запчастей и Ремонта», вокруг семенили работоботы, накладывая обильный слой полировки на новый грудной корпус. На глазах появилось сообщение от Марио: «Наконец-то ты очнулась! Никогда не думал, что я смогу почувствовать настоящую боль, хотя сейчас всё в порядке. Ты как?» «Всё хорошо», — улыбнулась ему в мыслях Чарли, стараясь встать со стола.       — Марио! — вскрикнул мишка. — Ты живой? С тобой всё хорошо?       Медведь вбежал внутрь купола, растолкав работоботов, и помог ей подняться. Шарлотта чувствовала, как его шарниры ходили ходуном внутри пальцев, и из его ноздрей вылетал раскаленный воздух от нагретых микросхем. Чарли провела по его голове пальцем, потрепав за ушко.       — Буду жить, — пошутила девочка.       — Мне Монти рассказал, что случилось, ты о чем думал!..       — Подожди, — оборвала его Шарлотта, приложив указательный палец к губам. — Могу я тебе прежде кое-что дать?       Фредди опешил, не способный уже переварить поступающую информацию, и недоумевающе пожал плечами, как бы соглашаясь с этим. Чарли вытащила из своего грудного отсека подарок и протянула его мишке. Медведь настороженно открыл коробку и с грустно-непонятливым взглядом вытащил «Faz-часы» Бонни.       — Что ты делаешь? — помрачнел Фредди.       — Я вручаю их тебе, — объяснила Чарли. — Я уверена, что он бы хотел, чтобы ты стал их хранителем.       — Но ведь они твои…       — А Бонни был твоим братом, Фредди. Я хочу, чтобы каждый оставшийся кусочек, напоминающий о нем, был при тебе! Чтобы ты знал, что где бы ты ни был, он всегда будет с тобой! — настояла Чарли, написав на часах, принадлежавших когда-то Фокси, сообщение.       — «У вас новое сообщение!» — оповестил голос Бонни, записанный на часах.       Морда Фредди исказилась в неописуемой печали и горе, и тот прикрыл её рукой, содрогаясь от внутреннего плача. Шарлотта обняла своего мишку, и он вжался в неё, как в свою единственную надежду на умиротворение и душевное упокоение.       — Что я сделал не так? — корил себя Фредди, рыдая навзрыд. — Почему я… Почему я не смог защитить их…? Я недостаточно старался? Или я сделал… сделал где-то ошибку?       — Поверь, этим вопросом задаешься не только ты… — подбадривающе она гладила его по спине. — Но ты не должен винить себя ни в чем. Такое может случиться с каждым, в том числе и с тобой тоже.       — Уж лучше был бы я, чем они… — ответил мишка, сжав её в своих крепких объятиях.       — Не говори такого! Они смогли обрести себя в ином месте! Верь в это, — успокаивала его Чарли. — Да и потом, разве смогли бы Бонни и Фокси жить без своего рассудительного лидера? Каждый из них бы стоял сейчас здесь и говорил бы ровно то же самое! Давай радоваться, что они не смогут пережить нашу боль с тобой…       — Рассудительного, да? — усмехнулся он. — А я плачу, как маленький ребенок…       — Значит Фокси был прав, — подмигнула ему Шарлотта.       — Хе-х, да, — посмеялся Фредди. — Ты не выглядишь особо расстроенным…       — Я переживаю из-за Бонни и Монти не меньше, чем ты, — объяснилась девочка. — Но я понимаю, что все мои переживания не помогут вернуть моего кролика-гитариста и не восстановят тело аллигатора-гольфиста. Я уже наревелась, с меня довольно.       Мишка понимающе кивнул и осмотрел часы. Он аккуратно погладил их по бортикам и решительно закрепил их на своей лапе заместо обычных часов в виде головы Фредди Фазбера.       — Но всё равно! Никогда не ходи в опасное место в одиночку! — опомнился Фредди. — Пока я твой лидер, я несу за тебя ответственность!       — Я тебя поняла, извините меня, — усмехнулась Чарли.       Она была рада тому, что смогла хоть на секунду смахнуть горечь утраты и вернуть прежнюю улыбку. Пускай это продлилось совсем недолго, и Фредди всё же снова скатился на дно, к своей депрессии, вспоминая о днях веселья с Бонни. Невооруженным глазом можно было заметить, как всего Фредди передергивает от одного упоминания о его кролике, как иногда его голосовой модуль начинает глючить, но Шарлотта знала, что причиной тому был не он, а его собственные чувства и эмоции. Фазбер плакал не от его утраты, а от чувства ностальгии и «винтажа» тех дней, которые были так давно для него, и каких-то девять месяцев назад для Чарли. Девочка провожала его до комнаты, попутно выслушивая истории о их совместных первых выступлениях с Бонни, когда они были только вдвоем, на самых ранних этапах открытия всего комплекса, а остальные находились в отделе «Запчастей и Ремонта»; о первых подписанных автографах; о первой игре в Боулинг и первом заседании в клубе Фредди. Все эти истории казались такими далекими, но и такими близкими душе Шарлотты, будто бы она снова выслушивала истории Габриэля о том, как он и его брат строили вместе замок из песка на пляже на отдыхе, как они мстили Фритцу за его глупые шутки, воруя его вещи, и после бегали от него…       Таких историй было бесконечное множество, и каждую хотелось послушать, но Чарли вдруг встряла.       Фредди, растроганный всеми этими воспоминаниями, повернулся к девочке с недопониманием.       — Что-то случилось? — потирая нос, спросил мишка.       — Скажи, Фредди, могу ли я спросить тебя о кое-чем важном, но не по теме? — уклончиво спросила Шарлотта, чувствовавшая себя неловко.       — Если это важно для тебя, то конечно, — вытирая фантомные слезы, кивнул он.       — Хорошо, Фредди, скажи мне, — Чарли подошла к нему впритык и уложила руки на плечи, — чьи детали использовались для вашего создания?