Они путешествуют во времени ради меня!

Когда Майкл Джексон допел «Билли Джина» и уплыл со сцены своей безумной лунной походкой, Саша, наконец, пришла в себя. Эйфория улетучилась, и девушку накрыла волна страха. Американская поп-звезда, легенда мировой эстрады, да что там — идол массовой культуры Майкл Джексон давно умер (или вернулся на свою планету, как намекали в «Людях в чёрном»), а только что Саша танцевала под его живое выступление… Но не того испугалась молодая путешественница во времени, что отплясывала под песню ожившего мертвеца или призрака, это было, скорее, прикольно, чем страшно. Пугало другое: здесь и сейчас были семидесятые, а песню Майкл сочинил в восьмидесятых. И вот он ее спел на международном фестивале. Песня — шедевр. А значит, ее подхватят и будут напевать миллионы людей. А самое главное, что она уже с сегодняшнего вечера начала влиять на певцов и композиторов, то есть на мировую культуру. А когда в восьмидесятых Майкл выпустит пластинку с этой песней… Об этом вообще лучше не думать, потому что свихнуться можно. Одно понятно — всё теперь будет по-другому. Эффект бабочки сыграет с временем и с людьми какую-нибудь гадкую шутку. Тем более, что тут бабочка размером со слона. В таких тяжелых раздумьях Саша поплелась в служебку стадиона, чтобы найти Катю с Геной и всё им рассказать. Но у входа ее ждал ещё один сюрприз, и тоже не из приятных: администратор Белова Ефим Михайлович в сопровождении охранников волок Николая, а тот что-то злобно бормотал, нелепо размахивал руками и… о ужас! — матерился, как пьяный матрос. Потому что — жуть какая! — Геннадий Белов и был в драбадан пьяным. Саша еще ни разу не видела его таким, да и не подозревала, что артист может таким быть. Саша остолбенела, даже рот приоткрыла, будто хотела прокомментировать сцену. Подъехало такси, и Ефим Михайлович загрузил в него Белова, сел с ним рядом, и они уехали. Саша осталась ждать автобус советской делегации — ничего больше не оставалось.

* * *

Катя открыла глаза и тут же снова зажмурилась — солнечный луч, прорвавшись в щель между шторами, бил прямо в лицо. «Ага, доброе утро...» — проговорила девушка и собралась уже повернуться на другой бок, чтобы ещё понежиться в постели, как вдруг резко поднялась и села в кровати. Память яркой вспышкой вернула её к действительности. Она вспомнила всё: концерт, песню Геннадия и… пощёчину от милого друга, который вдруг стал невменяемым зверем. Но память открыла не все карты сразу. «Где я?» — спросила Катя себя. Но девушка произнесла это вслух, поэтому ответ не заставил ждать: — Здесь, гостиница. Мой номер. Не бойся. Катя обернулась на голос. В углу комнаты в большом кресле, развалясь и закинув ногу за ногу сидел мужчина. Одет он был так ярко и пёстро, что девушка не сразу сосредоточилась на его лице, чтобы понять, кто он. А когда сфокусировалась, то дыхание ее перехватило: Майкл Джексон собственной персоной! И катя вспомнила всё: дождь, лестницу на крышу, свет далёкого прожектора, блеск воды внизу, как её потянуло на этот блеск, как она поскользнулась и полетела… А потом вдруг оказалась на той же самой крыше, и спас её вот этот невероятный во всех смыслах человек — как он там оказался?! Да еще и боль в ноге тоже девушка вспомнила. Она отвернула край одеяла и посмотрела на забинтованную ниже колена ногу. Пошевелила пальцами. Боли не было — процесс гиперрегенерации и в этот раз прошел быстро. Майкл внимательно разглядывал девушку, не меняя вальяжной позы. Видя, что гостья в замешательстве и не может сообразить, что происходит, он приветливо помахал ей рукой, улыбаясь своей роскошной белозубой улыбкой: — Эй! Всё О’кей! Бояться не надо... — Да я и не боюсь, — смогла, наконец, выговорить Катя. — Но как… — она не договорила, вспомнила, что Саша ничего не знает — ни о том, где она, и вообще, живая ли… Катя стала озираться в поисках телефона. Майкл быстро сообразил, что нужно девушке, гибким, кошачьим движением вскочил с кресла, метнулся к тумбочке и протянул кате телефонный аппарат. — Тебе нужно одежда. Он там, — Майкл махнул рукой в сторону шкафа. — Я выйти на пять минут. Звони, одевайся, умывайся… Ой! Как нога? — Нога в порядке, — Катя тоже улыбнулась, чтобы не выглядеть букой. — Вы просто выйдите на минутку, я оденусь, — извиняющимся голосом попросила она. Майкл усмехнулся, эффектно развернулся на высоких каблуках своих белых лакированных туфель и с той же кошачьей гибкостью, словно пританцовывая, выскользнул из номера. — Саша! — Катя почти кричала в трубку. — Да, со мной всё в порядке, я в гостинице… — Катя вдруг поняла, что не знает ни названия гостиницы, ни номера в котором находилась. Она поглядела по сторонам, ища подсказку. На тумбочке лежали ключи с брелком. Девушка схватила их, точно — на брелке логотип гостиницы и номер апартаментов. — В нашей гостинице, номер 1013.

* * *

А у Саши только что закончился неприятный разговор с Геннадием. С утра она вломилась к нему в номер. Ей открыл взлохмаченный певец с помятым лицом и блуждающим взглядом. Девушка накинулась на плохо соображающего после вчерашнего артиста: «Что случилось? Где Катя!» Но оказалось, Геннадий почти ничего не помнил. Саше он сказал, что не помнил ничего, что произошло после его выступления: «Знаешь, всё, как в тумане… Какие-то люди, поклонники… Мне что-то подмешали в вино, не знаю… Я совершенно ничего не могу вспомнить, даже не знаю, как я здесь оказался. Михалыч утром уже приходил, но и он толком ничего не может сказать...» На самом деле кое-что Белов всё же помнил. Он помнил и то, как ударил Катю по лицу. Но эти фрагменты, которые он вспоминал наполняли его таким страхом и стыдом, что он предпочел бы и вправду не помнить ничего, даже как приехал в Берлин. Саша сразу заподозрила что-то неладное. Она исподлобья хмуро разглядывала Геннадия, пока тот лепетал что-то невнятное про туман в голове и внезапную амнезию. В конце концов она, сообразив, что от этого жалкого человека, в которое вдруг превратился холёный советский эстрадный певец, ничего не добиться, махнула рукой и вышла в коридор. Постояв с минуту в нерешительности, что же теперь делать, где искать сестру, Саша решила вернуться в свой номер и спокойно поразмыслить. Хотя уже предчувствовала, что придется обращаться в немецкую полицию, начнутся расспросы… Но только она зашла к себе, как на тумбочке задребезжал телефон. Еще через три минуты девушка уже выходила из лифта на десятом этаже гостиницы. И вновь сюрприз. Колени Саши дрогнули — по фигуре мужчины, подпиравшего плечом стену в коридоре, по изгибу его спины и по кудрявым черным волосам, спадавшим на плечи, она сразу поняла, кто это. Мужчина стоял перед номером 1013. — О, Саша, ты друг Катя! — мужчина резко развернулся к девушке на высоких каблуках. Девушка оцепенела. Именно таким она его помнила: молодым, со смуглым и словно точеным тонким лицом, с блуждающей улыбкой на губах. Его большие черные глаза словно смеялись в ответ на веселую и невинную шутку, но одновременно где-то глубоко в них залегла грусть, как будто томление по чему-то далёкому и несбыточному, неземному… И в то же самое время — невероятно! — в этих глазах прыгали чёртики самых смелых и неприличных желаний. Про такой взгляд можно было бы сказать, что он наглый и похотливый, если бы не эта грусть, смешанная с весельем… Саша почувствовала, как у нее закружилась голова. Майкл Джексон был её самым любимым певцом с детства, наверное, лет с шести. Ну, может, быть и с девяти, это не важно. У нее даже постер на стене висел с ним: Майкл Джексон во всём чёрном, только сверкают белки глаз и белые зубы; шляпа надвинута на глаза, улыбка хитрющая такая… манящая! Майкл сделал приглашающий жест рукой и открыл дверь номера 1013.

* * *

Когда они вошли, то увидели Катю сидящей на кровати и деловито разматывающей бинты на ноге. — Катя, тебе нельзя! — забеспокоился Майкл. — Нога нужен бинт! Повязка делает доктор! Катя никак не отреагировала, а Саша успокоила Майкла, сказав, что Кате можно снять бинт, у нее всё быстро заживает. Быстрей, чем обычно у людей. К ее удивлению, Майкл понимающе закивал и возражать не стал. Катя управилась с бинтом и посмотрела на сестру. Та даже не присела в номере — так и стояла напротив кровати, ждала объяснений. И катя нехотя начала рассказывать, что произошло вечером между ней и Геннадием. Девушке тяжело было это говорить, да еще и при Майкле Джексоне, но делать было нечего. К тому же Катя любила Гену, ведь любовь не выкинешь из сердца так быстро, и от этого ей было еще больнее. Саша хмурилась и слушала, не перебивая. Ей очень не по душе было от того, в какую историю попала её любимая сестрёнка, она чувствовала, что впереди Катю ждёт мучительное угасание чувства, возвращение и новое охлаждение… Она не знала, как ей помочь, но пока слушала, твёрдо решила сделать всё, чтобы Геннадий больше никогда не причинял боль сестре. И дело было ведь не в пощёчине, а совсем в другом. Геннадий, как поняла Саша, был самовлюблённым и жалким на самом деле, он страдал от того, что его семейная жизнь катилась под откос, а обвинить готов был в этом всех — Катю, свою жену, кого угодно, только не себя. А под воздействием алкоголя это только вылезло на поверхность — его слабость и жестокость. После рассказа Кати — а она закончила на том, как она выскочила на улицу под дождь — все немного помолчали, а потом Саша стала расспрашивать, что же произошло позже. Катя сказала, что плохо помнит и снова замолчала. И тут «на сцену» чуть ли не выпрыгнул Майкл Джексон. Ему давно уже хотелось включиться в разговор, но он, видимо, не хотел обсуждать Геннадия, которого совсем не знал. — Катя полезла на крыша. Я подниматься за ней. Катя собирался прыгать вниз — много этажей, высоко, можно лепёшку разбить!.. Акцент певца был такой смешной, что девушки не удержались и прыснули от смеха, хоть и ситуация, о которой рассказывал Майкл, была совсем не веселой. А Джексону было весело, как будто он рассказывал о самом прикольном приключении. Он рассказал, как окликнул Катю, но она не услышала, потом он бросился, схватил её и сдёрнул обратно на крышу, но нога девушки зацепилась за ограждение и — хрясь — сломалась. Потом Катя потеряла сознание, и Джексон со своим телохранителем отвезли девушку в больницу. Там оказалось, что нога не сломана, а вывихнута, но после пережитого стресса Катя так и не стала приходить в себя, а предпочла глубокий сон. Потом обе сестры наперебой стали расспрашивать певца о том, как тот оказался в Берлине, почему выдал себя за члена делегации Гвинеи-Бисау и откуда он вообще знает Катю и Сашу. Майкл Джексон немного поколебался, словно раздумывая, стоит ли рассказывать свою историю, но потом тряхнул своими черными кудрями и выложил всё. Он нашел временной портал в Лос-Анджелесе, ещё лет пять назад. С тех пор он часто путешествовал в прошлое — ему нравились пятидесятые годы в Америке. Нравилось кино пятидесятых, музыка, нравились люди… И всё было хорошо, пока он не нарушил табу путешественника во времени — он отправился во время, в котором уже жил сам. Тайно, обманув своего куратора, наблюдающего за американскими путешественниками. Но и здесь всё сошло ему с рук. А вчера он не удержался и выступил на фестивале, на который в свое время не смог попасть, хотя очень хотел этого. Американская сторона отказалась от участия по политическим соображениям. — Уже во время выступления я заметил, что за мной прислали куратора, я их нутром чую, — Майкл вдруг заговорил по-русски без акцента. Как оказалось, акцент ему нужен был для маскировки. — И что теперь будет? — с тревогой в голосе спросила Саша. — С кем или с чем? — криво усмехнувшись спросил её Майкл. И сам же ответил: — Время теперь потечет чуть по-другому, но никому хуже от этого не будет. Подумаешь, немного другая музыка, немного другие знаменитые певцы… А вот со мной… — Майкл помрачнел и уставился в пол неподвижным взглядом. — Что с тобой?! — вырвалось у Саши. — Они меня сотрут, я думаю. — Как?! — в один голос вскрикнули сёстры. — Не знаю. Инсценируют мою смерть от несчастного случая… — Когда это может произойти? — спросила Саша, ёрзая на кровати. Она порывалась встать, но катя зачем-то вцепилась в ее руку, будто боясь отпустить, будто это её сестре грозила смертельная опасность… — В любой момент, — вздохнул Майкл и снова улыбнулся. Но улыбка в этот раз у него вышла совсем не веселая. Саша мягко, но настойчиво освободилась от хватки сестры, встала и решительно сказала: — Так. Значит, ждать нечего. Майкл, ты идёшь с нами… — Куда? — на этот раз хором спросили Майкл с Катей. — Сначала к нам в номер, чтобы тебя не нашли прямо сейчас. А потом решим.

* * *

Путешественники во времени вошли в номер Кати и Саши и замерли. В кресле перед ними сидела кураторша Марианна, заложив ногу на ногу. На женщине был деловой костюм, а правую руку она держала под полой пиджака, словно вот-вот выхватит пистолет. — Так, всем ни с места, — голосом детектива, накрывшего преступников, приказала она. — Медленно подошли к дивану и сели. Руки на колени, так, чтобы я их видела. Компания медленно, как во сне, прошествовала к дивану и уселась в рядок, сложив руки на коленках. — Попались, голубчики, — Марианна сверлила их взглядом. Потом она откинулась в кресле и вытащила из внутреннего кармана тонкую сигаретку, вставленную в длинный тонкий мундштук. Майкл Джексон и тут не растерялся — через мгновение он уже галантно протягивал женщине зажженную зажигалку. Марианна сделала затяжку и выпустила колечко сизого дыма. Она долгим взглядом проводила колечко к потолку, потом прищурившись, пристально посмотрела на молодых людей.