Фарфоровая сделка

— Здравствуйте, Акслин! Вам лучше побыстрее укрыться в анклаве, насколько я знаю, скоро пойдёт дождь. Она отрывается от фолианта и пытается вглядеться в его глаза: ведь до этого он появлялся только после того, как она звала его. — Спасибо, Шут. Что же могло ему понадобится? Неужели, уже пришло время оплаты?.. Он улыбнулся и слегка наклонился, оперевшись на свой, как он объяснил ей однажды, зонт. — Я вижу, вы уже исписываете последнюю страницу. Значит, я зашёл вовремя. Акслин останавливает движение пера и напрягается всем телом, зажимая пальцами последний лист фолианта. — Что? — испуганно произнесла она, не в силах отвести взгляд от его спрятанного лица. Шут развёл руками и улыбнулся. Его манерная, сладкая улыбка разрезала фарфор. — Я пришёл забрать нечто ценное, чего у вас не было. Но вот оно, — он указал зонтиком на книгу, — появилось прямо сейчас. Ветер, холодный, покалывающий, который всегда приходит перед дождём, больно хлестнул по спине. Акслин сжалась, но была не в силах отнять руки от книги, ожидая его следующих слов. — Отдайте мне фолиант. Она смотрела на него пустыми, испуганными глазами. Казалось, он хотел забрать не только книгу, но и всю душу, что в ней была. — Нет. Лес наполнился туманом, пылью, и грозовыми тучами. А он, Шут, словно стоял посередине всего этого: свёл руке на ручке зонта и улыбался до страха мягко, беспрекословно. — Вы не можете мне её не отдать. Она уже не ваша. Вы мне обещали. Помните? Она вжала пальцы в чернила и не осмелилась больше шевельнутся. — Просто отдайте её мне. Акслин заплакала и закричала. Закрыв фолиант своим телом, она всё ёще смотрела в его глаза, словно бросала ему вызов: нет, она не отдаст самое дорогое, что появилось у неё за это время. — Нет, обманщик, не смейте! — полились слёзы, перекричав гром, — Я столько писала… она моя… моя… Но под ней его уже не было — фолиант был в руках у Шута, с чьей маски сошла улыбка. — Нет, моя дорогая. Она моя. Его глаза опасно сверкнули. Ростом он будто стал больше, а в плечах — шире; а фарфоровая маска словно никогда и не улыбалась. — Вы знаете, что без меня бы этот путь не начался, и уж тем более бы не закончился. Сколько раз вы пользовались моей помощью, когда были на волоске от гибели? Я истинный автор этой книги, а вы — лишь моё перо, эгоистичное, любопытное перо. Она расширила глаза и вжалась в траву, думая, что ответить. — Любопытство может стать началом великого путешествия. А я понимаю толк в путешествиях. Но знаете, почему любопытство — ненадёжная подруга? — он полистал её книгу, а затем убрал в карман плаща, — Любопытство сродни эгоизму, а эгоизм — это гибель цивилизации. Акслин сжала челюсти, и взглянула на него исподлобья: в её лице читалась первородная ненависть, которую девушка не испытывала даже к монстрам. — Разве вы не ушли из своего анклава, потому что почувствовали себя там… чужой? Я видел в ваших глазах, Акслин, что всё уже было решено. Она сжала меж пальцев траву и закусил губу. — А знаете, чего вы на самом деле боитесь, моя милая Акслин? — глаза опасно сверкнули, — Вы боитесь вернуться к тем людям, которых ранили, с пустыми руками. В моих руках — благочестивый предлог вашего эгоизма. Вы могли исполнить свой долг перед анклавом и выйти замуж за того беднягу, но убежали. Вы могли и дальше помогать раненым, защищать оставшихся людей, или, в крайнем случае, уже применить накопленные знания… но что сделали вы? Вы просто пошли дальше, в душе надеясь, что когда вернётесь, все встретят вас, как героиню… Акслин думала об этом каждый день, гнала эти мысли, подобно назойливой мухе. Пусть она потеряла, возможно, важнейший труд всей своей жизни, но слушать это было куда невыносимее. — Замолчите, обманщик! — Обманщица здесь только вы, Акслин, и вы это знаете. Вы бросили свою семью, получив в руки всего лишь книгу. Для кого вы её писали? Чтобы помочь кому-нибудь? Не обманываете ни себя, ни меня! — он засмеялся. Акслин заплакала, прижав ладони к лицу. Казалось, что вместе с дождём в землю уходила и часть её: тот огонь, тот смысл, что защищал её от голода, навязчивой вины и отчаяния. И самое главное — ушла вера в то, что однажды всё это изменится. — Не отчаивайтесь, моя дорогая. Иногда, чтобы построить что-то более стоящее, нужно в корне уничтожить старое. Прогремел гром, и он исчез в его шуме. *** — Шут? — Балабол, огромный чёрный кот, с интересом провёл пальцами по фолианту, — Что это? — И сам знаешь, — устало выдохнул он и махнул рукой, будто больше не хотел видеть эту книгу, — И знаешь, что с этим делать. — Серьёзно? — засмеялся кот и схватился за живот, — Я думал, ты хочешь уничтожить Цитадель, а не помогать ей. — Иногда две прямые пересекаются. Пусть и косвенно, — устало выдохнул Шут. — Что ты задумал? — К лучшему, что ты не знаешь. Кот хитро улыбнулся, а затем прыгнул на шею хозяина: так, Шут мог рассказать очень многое. — Ох, эти ошибки, Балабол, — вздохнул он, — никогда не совершай их. Иначе они начнут преследовать тебя. Особенно в виде самонадеянных глупых девочек. Кот засмеялся и, схватив со стола фолиант, растворился в воздухе.