По алому полю

      Рукия захрипела и обессиленно упала на колени, не чувствуя ничего вокруг. Как обычная, самая простая душа.       Ей захотелось хоть что-то сказать, спросить, но из горла вырвался лишь всхлип и она замерла, смотря в одну точку, неспособная ни двинуться, ни толком вздохнуть; казалось, что окружающие ее люди стали больше и страшнее, а мальчик, с которым она только что говорила, был — кажется, даже не осознавая, — одним из тех, чье присутствие буквально прибило ее к земле. Карий превратился в багровый, и Рукия снова всхлипнула.       Каким-то образом маленькое чудовище лишило ее силы, хотя это так не должно было быть, это так не работало. — Папа? — снова спросил он, и из глаз безмолвной Рукии хлынули слезы, в то время как мальчик испуганно посмотрел на нее.       Император какое-то время молчал, а потом покачал головой, холодно взглянул на нее. — Просто больше так не делай, хорошо? — Он ласково погладил ребенка по голове. — Я тобой горжусь, но поступай так, когда ты в опасности или если кто-то хочет навредить тебе, мой драгоценный ребенок.       Тот полуиспуганно, полунепонимающе кивнул, и отец спустил его с рук и передал Бамбиетте, которая ошеломленно смотрела на плачущую тихо Рукию. — Все в порядке, мой принц, — тихо проговорила Бамбиетта и погладила его по голове, — пойдемте. Она хотела причинить зло и получила зло в ответ, вы очень сильный, мой принц. — Она медленно в сопровождении своих офицеров повела Ичиго прочь из кабинета. — Это ее кара.       Двери за ними закрылись, и из голоса Императора исчезли даже намёки на благодушие. Он склонился над хрипящей душой, небрежно схватив ее за плечо. — Надо же, как интересно вышло, Кучики Рукия. — Недобрая улыбка скользнула по его губам. — Это итог твоей импульсивности. — Он повернулся к одному из солдат и приказал: — Отнесите в камеру. Пусть Аскин осмотрит. — Да, Ваше Величество! — Квинси глубоко поклонился.

***

      Ишшина притащили в камеру почти что волоком. К тому моменту он не то что идти, стоять сам был не в состоянии. Штернриттер, с которым он столкнулся, — Жерар Валькирия — оказался дьявольски силен. Даже имея в арсенале дополнительное снаряжение, тайком втиснутое Урахарой, Ишшин не смог от него отвязаться, затерявшись в коридорах ледяного города, не то что победить. Нечеловеческая сила…       Его грубо швырнули в камеру, лишив оружия, хаори и даже амулета жены, запрятанного за пазухой. Переломанные в нескольких местах запястья и пальцы не смогли бы использовать даже простейшие Кидо и, словно этого всего было мало, какой-то умелец нацепил на него наручники, подавляющие духовную энергию. Таким разбитым он себя не чувствовал даже после боя с пустым, ставшим преддверием его знакомства с Масаки.       Сплюнув на пол кровь и с трудом приподнявшись, чтобы облокотиться на стену, он откинулся затылком на ледяной покров узилища, не сразу заметив, что в заключении не один. — Кучики-сан? — окликнул он девушку, пустым, остановившимся взглядом уткнувшуюся в пол. — Эй, Рукия?       Девушка не отозвалась, и Ишшин, с трудом добравшись до нее, потряс девушку за плечо. Наконец она подняла голову и посмотрела на него мертвым взглядом — он невольно отшатнулся, а Рукия снова опустила голову. Ишшин позвал ее еще раз: — Рукия, — мягко окликнул он ее, — что произошло.       Рукия снова подняла голову, закрыла лицо руками, а потом и вовсе отвернулась. Она так и не ответила. Тишина затянулась, и Ишшин хотел было снова отойти к своему месту, чтобы не тревожить младшую из Кучики, но она вдруг тихо обронила: — Я видела его, — глухо сказала она, — их, чудовищ.