Привычка ненавидеть

Возвращение во дворец было напряжённым. Темур и Мей Джин вновь ехали вдвоём на Наймане, потому что кобылка принцессы убежала в суматохе и разыскать её не представлялось возможным. Каждый из них погрузился в свои мысли и сомнения, боясь спросить у другого о вчерашнем дне. А был ли он в действительности или всё, что произошло только пригрезилось в болезненном сне, навеянном отварами или чарами шаманки? Наутро, когда они проснулись, то вернулись в действительность — рана на плече Мей Джин, шалаш Данаи и сама хозяйка на своём месте, подле очага. Запах похлёбки с приправой из душистых лесных трав, пучки которых свисали с потолка… Темур хмуро сдвинув брови и плотно сжав губы, смотрел вперёд поверх плеча жены. Мей Джин спиной ощущала его напряжение, ей больше всего хотелось обернуться, чтобы вновь встретить ласковый взгляд голубых глаз, но она понимала, внутренним чутьём ощущая, что этого не будет. Гордо распрямив спину и боясь пошевелиться, она сидела впереди Темура, задумчиво глядя на дорогу.

***

Вейшенг проснулся в отвратительном настроении. Впрочем, все последние дни он не выходил из состояния крайнего раздражения. С тех самых пор, как Темур увёз Мей Джин на небольшую прогулку по окрестностям и они оба пропали на несколько дней, Вейшенгу казалось, что кроме него самого никто во дворце не переживает о среднем тегине и его жене, а любые расспросы о них вызывают на лицах тюрков либо недоумение, либо скрытую насмешку и это неимоверно бесило сывана. Никто ничего не знал или делал вид, что не знает. — Мой господин, — нежный женский голос заставил его отвлечься от мыслей. Вейшенг мельком глянул на женщину в своей постели и, отвернувшись, сел к ней спиной. Она тоже его раздражала, но Вейшенг сдерживался как мог, чтобы не нагрубить, потому что она была нужна ему. — Я надеюсь, сегодня твоя госпожа, наконец, появится во дворце, — недовольно произнёс он, запахивая шитый золотом халат. — Ты же понимаешь, Сюли, мы во что бы то ни стало должны добиться её освобождения от договора и этого непромытого мужлана, её мужа! — воскликнул он, бросив хмурый взгляд через плечо. — Но, мой господин… — смутилась девушка, — Разве такое возможно? Что мы можем сделать? — Так ты хочешь выйти за меня замуж или нет? — Конечно хочу, жизнь моя! — Сюли прильнула к спине Вейшенга, вызвав на его лице брезгливую гримасу, чего впрочем, она не могла видеть. Слегка поведя плечами, чтобы стряхнуть с себя её руки, он изобразил самое нежное выражение, на которое был способен и вкрадчиво произнёс: — Я не знаю другой возможности твоего возвращения в Китай, моя красавица. Ты сможешь освободиться от этого тюркского плена только вместе с принцессой. Если останется она — останешься и ты. Вейшенг доверительно заглядывал в глаза растерявшийся Сюли, — Император не разрешит оставить здесь свою дочь без преданного человека, верного династии. — Но… — Никаких но! — отрезал он решительно, схватив её за плечи и слегка тряхнув для внушительности своих слов, — Не волнуйся, у меня есть план. Никто не позволит Мей Джин развестись… А вот если она вдруг станет вдовой… — многозначительно приподнял он бровь. Испуг, написанный на лице Сюли, вызвал у него презрительную усмешку. Отпустив плечи девушки, Вейшенг произнёс: — Ты не любишь меня также сильно, как я тебя! Иначе не боялась бы… Я готов на всё ради нашей свадьбы! Даже убить наследника тюрков! А ты… Вейшенг поспешно отвернулся и встал. — Уходи. Я больше не хочу тебя видеть. — Прости меня, любовь моя! Я готова! На всё готова! — Сюли вскочив с постели схватила его руку. — Что я должна сделать?

***

Вернувшись во дворец Темур даже не зашёл в свои покои, прямиком направившись к отцу. Пытаясь отогнать от себя вопросы, на которые гордость не позволяла получить ответы, он хотел с головой окунуться в дела государственной важности. Переговоры о торговле и контроле над землями подходили к концу. Темур желал знать до чего договорились беи и представители соседних государств. Мей Джин же наоборот, внезапно поняла, что сейчас ей абсолютно плевать и на переговоры и на всю политику в целом. Она не хотела никого видеть и ничего слышать, погрузившись в собственные мысли и чувства. Хоть принцесса и понимала, что ей не удастся избежать участия в политических делах, но надеялась хоть на какое-то время оттянуть этот момент. Оставшись одна в своих покоях, Мей Джин медленно начала раздеваться. — Госпожа, что это? — взволнованно вскрикнула Сюли, с порога заметив повязку на руке принцессы, — И где вы были несколько дней? Я так волновалась! — Ничего… — рассеянно проговорила Мей Джин, — случайная стрела попала когда мы гуляли в лесу. Глядя на искренний испуг, написанный на лице верной служанки, принцесса слегка улыбнулась: — Ничего не случилось. Всё уже в порядке. — Моя принцесса, в вас стреляли когда вы находились рядом с наследником? — в ужасе воскликнула Сюли, — Вас могли убить! А Темур тегин? — Если бы меня убили, возможно, он стал бы только счастливее, освободившись от навязанного ему брака. — горько усмехнулась Мей Джин, усаживаясь возле зеркала и рассматривая своё отражение. Принцесса почти уверилась в том, что их с Темуром страстная ночь в лесном домике шаманки всего лишь лихорадочный бред. Да, Темур не хотел её смерти, но только потому, что его и Алпагу-хана обвинили бы в том, что тюрки плохо охраняли дочь императора или того хуже — в намеренной провокации, и это грозило бы концом мирного договора с Китаем. Никакой другой причины нет и быть не может. Сюли молча поджала губы. «Еще один повод вытащить принцессу из страны кровожадных и темных тюрков» — подумала она. Пока Мей Джин находится здесь, ей будет всегда угрожать опасность не только со стороны чужого народа, но даже от семьи самого хана. Сколько раз она ловила злой взгляд Темура на свою супругу, особенно когда речь заходила на политические темы, сколько раз Сюли слышала ссоры принцессы с могущественной Улу Эдже, недовольной тем, что невестка отказывается подчиняться и жить по законам своей новой страны, всячески подчёркивая привязанность Китайскому двору. Темур тегин не вмешивался, но он явно не одобрял поведение своей жены. Иногда казалось, что он ненавидит всё, что связано с ней. Для него она так и осталась далёкой и враждебной китаянкой. Да и сама Мей Джин никогда не показывала никакой привязанности к супругу. Его длительные отлучки из дворца по любому поводу, казалось, совершенно не трогали принцессу, которая спокойно продолжала жизнь в его отсутствие. Впрочем, Сюли не смотря на то, что давно знала Мей Джин, все равно не могла понять, что у той на уме и на сердце. Школа китайского придворного этикета в сочетании с гордым характером хозяйки не позволяли никому, даже ей, заглянуть за стену холодного высокомерия, что возвела вокруг себя принцесса. А с момента, когда они приехали в этот чужой и негостеприимный край Мей Джин и вовсе замкнулась в себе, предпочитая книги и свои зелья общению с окружающими. Одно Сюли только знала точно — Мей несчастна здесь. Из весёлой, хоть и своенравной, девушки, она за недолгое время, проведённое среди тюрков, превратилась в жёсткую и замкнутую женщину, равнодушную ко всем и всему. Вейшенг не мог дождаться, когда Мей Джин выйдет из своих покоев. Вопреки его опасениям, Темур, вернувшись из их затянувшейся прогулки, отнюдь не выглядел довольным и счастливым. Наоборот, он казался мрачнее прежнего, когда хмуро глядя исподлобья прямо перед собой прошёл по коридору мимо китайского посланника, даже не заметив его. И Вейшенг с некоторым облегчением решил, что их отлучка была связана не с любовными делами, чего он боялся, а имела, возможно, какие-то другие причины. Отступив в сторону, Вейшенг проследил взглядом за Темуром и, убедившись в том, что тот направляется в сторону выхода из дворца, медленно двинулся к личным покоям ханской семьи. В отличие от строгих законов, царивших в императорском дворце, здесь, в родовой обители тюрских каганов, было даже слишком вольно для женской половины. Так что, сыван спокойно смог пройти по коридорам вплоть до комнат, занимаемых Темуром и его супругой. За несколько дней проведенных в стане кочевников, Вейшенг не терял времени даром и постарался изучить как расположение покоев, так и разобраться с охраной территории дворца. Подойдя к дверям, он попросил стражника доложить принцессе о себе. Двери открылись и на пороге появилась Сюли. Бросив на Вейшенга быстрый настороженный взгляд девушка быстро пошла по коридору. Сыван проводил её глазами до того момента, как она исчезла за поворотом. Мей Джин отрешённо рассматривала клубы дыма от курений. Когда вошёл посланник она слегка кивнула, не поворачивая головы. — Принцесса! — выступил вперёд Вейшенг, — Я был обеспокоен вашим отсутствием… Император прислал как раз письмо и мне было необходимо обговорить с вами условия торговой сделки. — поспешил он добавить, чтобы замаскировать горячность своего тона. Мей Джин посмотрела словно бы сквозь него. — Да? И что же хочет император? — задала она вопрос, но по её тону Вейшенгу стало ясно, что Мей Джин сейчас плевать и на императора и на то, что тот хочет. Отсутствующий взгляд принцессы был точь-в-точь как и у Темура тегина, только что прошедшего мимо него, не заметив, словно китайский посол состоял из воздуха. Почему-то, это заставило сердце Вейшенга болезненно сжаться. — Мей Джин… — тихо и вкрадчиво обратился он к ней, как в былые времена их детства. Принцесса повела бровью и перевела на него уже более осмысленный взгляд. — Как я мучаюсь от того, что меня не было рядом… Когда тебя отдали на съедение этим волкам… — Вейшенг опустился на колено перед Мей Джин, которая теперь уже с нескрываемым удивлением смотрела на него. После минутной паузы, губы принцессы перекосила ироничная улыбка. — И что бы ты сделал, если бы был в то время при дворе? — с лёгкой насмешкой спросила она, — Поднял бы бунт? Против своего императора? — Нет! Нет, конечно… Но отец смог бы убедить его отдать тюркам другую дочь… И попросил бы твоей руки для меня… Мей Джин была тронута его словами, протянув руку она дотронулась до плеча Вейшенга. Тот с жаром схватил и прижал её ладонь к своей груди. — Моё сердце бьётся только для тебя, моя принцесса. Я люблю тебя больше всех в этой жизни! — горячо прошептал он, глядя ей в глаза. Мей Джин внимательно рассматривала лицо Вейшенга, словно видела впервые в жизни. Смысл его слов медленно доходил до её сознания. Наконец, она отвела глаза, не выдерживая больше его горящий взгляд. На Мей Джин внезапно накатила усталость. Что сейчас говорить о том, что могло бы быть, но не случилось. Возможно, она стала бы счастливой и любимой женой, поистине госпожой, а не ненавистной изгнанницей в чужой стране. Возможно… Раньше это было бы возможно. Но не теперь! Всё изменилось после того, как она заглянула в небесные глаза своего мужа. Сама не зная как и когда, но этот чужой варвар, далёкий, дикий, неподвластный никакой силе, стал для неё дороже и ближе всех остальных людей на свете. Мей Джин попыталась высвободить руку, которую всё ещё удерживал на своей груди Вейшенг. Двери с грохотом растворились и в комнату вошёл Темур. Увидев молодого китайца на коленях перед своей женой он на мгновение застыл как изваяние, округлив глаза. Лицо тегина пошло багровыми пятнами и он грозно двинулся в их сторону. Мей Джин резко выдернула запястье из цепких пальцев Вейшенга и поднялась навстречу супругу. Вейшенг тоже медленно поднялся на ноги и развернулся к сопернику. Сцена показалась Темуру слишком интимной для принцессы и её подданного. — Что здесь происходит? — грозно рявкнул он. — Ничего. — спокойно проговорил Вейшенг, демонстративно смахивая невидимую пылинку со своего нарукавника, — Я пришёл выразить почтение своей принцессе и поинтересоваться её здоровьем. Госпожа слишком бледна, это вызвало мои опасения за её жизнь в ужасных условиях тюркского хлева, именуемого дворцом. — Да как ты смеешь! — Темур зашёлся от ярости, выхватив из ножен меч. Мей Джин резво кинулась между ними. — Темур! Остановись! Господин посланник, с моим здоровьем всё в порядке. Когда вернётесь в Китай, передайте нашему отцу-императору, чтобы ни о чем не переживал. У жены наследника хана всё хорошо! — сказала она, сделав упор на последние слова. Мей Джин глазами указала Вейшенгу на дверь и тот слегка склонив голову в поклоне, попятился назад. — Я уезжаю завтра, сразу после праздника по случаю завершения переговоров. Надеюсь, принять участие в дружественном турнире — со злой усмешкой проговорил Вейшенг. Внутри его чёрных глаз разгорался яростный огонь при взгляде на тегина, стоявшего позади жены и чуть не на целую голову возвышавшегося над хрупкой фигуркой Мей Джин. — Прекрасно! — хрипло ответил Темур, щедро отвечая взаимной ненавистью во взгляде на посланника. — Я всегда принимаю участие в «дружественных» поединках на турнирах моего отца — хана. Вейшенг удовлетворённо кивнул и исчез за дверями.