О родственных связях, неожиданной дружбе и настоящем Поттере

— Снейп! Голоса раздаются откуда-то издалека, будто пытаются пробудить ото сна, страшного, обволакивающего, пробирающего до мурашек. В горле сохнет, собственные руки, кажущиеся странными, незнакомыми, гладят рыжие волосы, неестественно бледные щеки девушки, распластавшейся на полу возле детской кроватки. Смотрит, не мигая, в ее зеленые глаза, широко распахнутые и совсем неживые. Мерлин, за что… — Снейп, мать твою! — кто-то трясет его за плечи, разворачивает на себя. Не сон, это точно не сон. Этот ужас происходит наяву. Сириус Блэк, разъяренный и настолько злой, что, кажется, прямо сейчас кинется в драку, орет что-то прямо в лицо Северусу, глаза его горят яростно даже из-под потной иссиня-черной челки. — Я убью его! Я убью его! — он отвлекается от Снейпа, резко вскакивая и направляясь к выходу, и только сейчас бывший слизеринец замечает в комнате третьего. — Сириус, не смей! — Ремус Люпин одной рукой хватается за его кожанку, непонятно как удерживая друга, одержимого идеей отомстить. Будто сорвавшегося с цепи бешеного пса. — Он! Сука, крыса! Это он убил их! Своими, блять, руками! — Бродяга брызжет слюной, жестикулирует, не может угомониться. — Ты хочешь загреметь в Азкабан?! Сгнить в темнице? — Люпин тоже начинает орать и от этого становится все меньше и меньше похожим на прилежного старосту Гриффиндора всего несколькими годами ранее, хватает Блэка за плечи. — Гарри — твой крестник. Не делай этого, ради него. Джеймс и Лили хотели бы, чтобы ты о нем позаботился. Люпин оказывается самым сообразительным, трезво мыслящим на фоне серо-зеленого Снейпа и упивающегося своей жаждой мести Блэка. Люпин, с которого течет ручьями пот, сосредотачивается, несмотря на свои дрожащие руки и губы. Люпин — единственный, кто осознает все происходящее. Только сейчас Сириус обращает внимание на кроватку за спиной Ремуса. Маленький Гарри, оказывается, все это время громко плачет, цепляясь за деревянные прутья. Северусу становится неловко наблюдать за слишком семейной и трогательной сценой, и он отворачивается, когда Блэк аккуратно берет малыша на руки и покачивает, чтобы тот успокоился. Даже безумный взгляд синих глаз Бродяги на эти мгновения смягчается. — Тише, Гарри, тише, — целует в лоб и гладит нежно по головке, поправляя непослушные черные волосы, совсем как у Джеймса. Вспоминает, как Поттер жаловался на патлы, торчащие во все стороны, а Лили хихикала: «Да уж, Поттер! А говорил, что ты идеальный!». Сириус смаргивает слезы. — Я тебя не брошу никогда… Снейп поднимается, отряхивает мантию и оборачивается, в последний раз глядя на Лили. Глаза у нее — зеленые, яркие, цвета свежескошенной травы летом, тем самым летом, когда они познакомились, и она искренне и по-детски предложила ему свою дружбу, хлопая бесцветными ресницами. Они пожали руки, совсем по-взрослому, и маленький Северус подумал тогда — вот бы вместе до самой смерти. И кто же знал, что ее смерть наступит так рано… Он поднимает голову, натыкаясь случайно взглядом на точно такие же глаза, только не стеклянные, лишенные красок, а живые, слишком живые, большие и наивные, совсем не понимающие, что сейчас здесь произошло. Сын Лили зарывается пальчиками в волосы Блэка, оттягивая пряди, и что-то невнятно бормочет. Северус нервно сглатывает, когда Гарри продолжает на него смотреть, склоняя голову набок. Не брошу. Я не брошу его, Лили. — Дамблдор скорее всего отдаст его Петунии, премерзкой сестрице-маггле Лили. Нельзя допустить этого. — Дамблдор… — Ремус щурится, явно о чем-то раздумывая. — Странно получается… И все втроем одновременно погружаются в воспоминания, как-то связанные с директором Хогвартса. У каждого — свое, что-то, что раньше даже не попадало во внимание, а сейчас вдруг резко стало таким ясным, до жути очевидным. Постоянные расплывчатые фразы Дамблдора, непонятные поручения — он буквально держит всех за идиотов, воображая себя искусным кукловодом, руководящим марионетками, дергающим за ниточки, следуя придуманному в своей голове сценарию. Но вот же они стоят, из плоти и крови, совсем еще молодые, со своими чувствами, установками, горящими сердцами, стоят над трупами своих друзей, и ужасное осознание будто окатывает теперь и Снейпа с Блэком ледяной водой с головы до ног. — Он знал! — шипит Сириус, не желая кричать с маленьким Поттером на руках. — Я уверен, старый гандон все знал! — Я тоже так думаю, — у Северуса голос хриплый, он так устал постоянно допускать ошибки, — поэтому надо срочно отсюда уйти. Есть куда? Блэк думает недолго, мысль его будто резко осеняет. — На Гриммо. У Люпина начинает дергаться глаз.