Его пленница

1998 год

Она может поздравить себя с тем, что не начинает смеяться сразу же, когда Сашины брови ползут вверх, когда он читает список, протянутый ему Фархадом. Мила не знает, что конкретно он вписал в качестве этого самого калыма, но надеется, что-то стоящее. Она продолжает смотреть на Сашу, который пробегается по списку несколько раз глазами, а затем зачитывает вслух: — Тысячу овец, триста баранов, сто коров, две тысячи куриц, девятьсот метров ткани, — Саша действительно выглядит растерянным. Он смотрит на бумагу, затем на Фархада: — Это вообще что такое? Мы не торгуем ни животными, ни тканями. Или мы планируем новое направление, связанное с животноводством? — когда он задает последний вопрос, то смотрит на Витю, потому что в основном Витя генерирует идеи, куда можно вложить деньги. Но Витя выглядит таким же растерянным, сидя напротив неё, брови домиком. О, Мила прилагает все усилия, чтобы не рассмеяться, глядя на выражения лиц Саши и Вити. Поэтому она отводит от него взгляд и смотрит в сторону дивана, где расположились Фил и Космос, с картами в руках, поглощенные в игру в Дурака, уже пьяные после нескольких бутылок водки. А ещё даже не время обеда, на часах всего лишь двенадцать двадцать. Хотя, с другой стороны, сегодня пятница, сокращенный рабочий день, завтра выходные, да и их положение позволяет пить в рабочее время, в разгар дня, в кабинете главного босса и отлынивать от своих обязанностей. Босс ведь ничего не скажет им. Можно даже сказать сам инициировал этот сабантуй в своем кабинете. А сколько таких алкогольных мероприятий повидал этот кабинет — словами не передать. Да и она тоже участвует сейчас в этом. Правда не пьет, хотя перед ней и стоит бокал вина. Она вообще не планировала оказаться здесь сегодня. Она планировала провести один единственный утренний урок, а затем вернуться домой, в постель, и спать, потому что несмотря на огромное количество сна, она все равно чувствует себя сонливой и усталой. Но конечно Фархад заехал за ней после урока и привез сюда. — А это не на продажу. Это калым за Милу, — поясняет Фархад. — Какой нахуй калым? — Саша обескуражен этим заявлением. — Калым — у некоторых народностей Востока традиционный обычай: выкуп, вносимый женихом родителям невесты или её опекунам, — декламирует Космос, не отрываясь от своих карт. А затем он замирает и поворачивается к ним. До него доходит то, что сейчас происходит, и он смотрит на Фархада и Милу: — Вы сейчас серьезно? — он пихает Фила в плечо, потому что тот слишком занят картами: — Эй, Фил, кажется моя установка работает и в следующем году Милка будет замужем, — Космос широко улыбается, а затем как-то резко хмурится и подрастерявшись, говорит: — Стоп, нет. А этот парнишка, профессор? Ну, тот с которым ты познакомила нас. Ох, черт. А вот об этом она и не подумала от слова совсем, когда сказала Фархаду, что хочет разыграть всех этим заявлением о том, что Фархад и она решили пожениться. Существование Кирилла как-то вообще вылетело из её головы. Что он есть, что его нету, будто пустое место. Ей становится на миг стыдно, потому что Кирилл неплохой парень, даже его можно назвать другом, а она вот так легко забыла о нем. Впрочем вот он — выход для Кирилла из этой ситуации. Так что она особо не теряется, когда отвечает: — Мы приняли решение разойтись, — и конечно они все смотрят, им нужно объяснение, нужны причины. И у неё есть хорошие причины, которые они поймут и примут без вопросов: — Я переосмыслила своё отношение к жизни и поняла, что мне нравятся более амбициозные мужчины, желательно чуть старше меня. И обязательно чтобы мог обеспечить меня и наших с ним детей, — она непроизвольно кладет ладонь на свой живот и смотрит на Витю. На самом деле если не знать Витю, или знать его просто поверхностно, и подумать нельзя, что он вообще будет хорошим отцом. Но это обманчивое впечатление. Мила знает его достаточно хорошо, чтобы быть уверенной в том, что он будет замечательным отцом. Один взгляд на то, как он ведет себя с Ваней дает прекрасно это понять. Стоит Вите появиться в поле зрения Вани, Ваня от него ни на шаг отходит. И Мила не помнит ни одного случая, чтобы Витя отмахнулся от Вани. Не говоря уже о том, что их бессчетное количество раз принимали за Ваниных родителей. Это было смущающе первые разы и она всегда торопилась сказать, что они не родители, пока Витя ухмылялся где-то позади. А через какое-то время она перестала поправлять тех, кто делал такой комментарий: все же Ваню можно действительно принять за их ребенка, с его светлыми немного кучерявыми волосами и яркими голубыми глазами. — В общем я решила быть меркантильной сукой, — она все же отводит взгляд от Вити и ухмыляется Саше. — А Фархад мой хороший друг, мы знаем друг друга давно, я ему доверяю. Он способен обеспечить мне хорошее будущее. Поэтому давайте просто забудем о Кирилле. — То есть хочешь сказать, что в твоей жизни больше нет хорошего друга, которого ты давно знаешь, которому ты доверяешь и который может обеспечить тебе хорошее будущее? — Витя спрашивает спокойно. Слишком спокойно для этой ситуации. — Например кто? — Мила приподнимает бровь. Витя поджимает губы, смотрит пристально, прежде чем спросить: — Например я? — Смешная шутка, Витя, — она отмахивается от него. Пару дней назад это казалось действительно хорошей шуткой, когда она предложила Фархаду попросить у Саши её руки, а потом Витя её выбесил, и она предложила Фарику это еще раз, и он согласился, на пьяную голову решив, что это будет веселая и смешная шутка. Мол «пусть пацаны понервничают, не только им надо мной шутки шутить». — Я что-то не понял, — Сашины глаза бегают между Фархадом, Витей и Милой, и он сжимает переносицу и трет её, явно раздраженный тем, что ничего не понимает. — Давайте ещё раз и по порядку, потому что я ничего не понимаю. Но ни Фарик, ни она ничего не говорят. К тому же к ним подходит Космос, нависает над ними и кладет ладони им на плечи: — Поздравляю, хоть на свадьбе погуляем. Так и знал, что ты не просто так ездила в Душанбе. Это вызывает у всех смех. Только Витя не смеется и смотрит так, будто готов убить. — Что тебе, Саша, не понятно? — она приподнимается, забирает у него из рук список: — Твоя сестра собирается замуж, — Мила садится обратно и пробегается глазами по списку: — Нет, конечно это все хорошо. Можно открыть ферму. Но Фарик, мне больше по душе квартиры, украшения из золота и бриллиантов и машины, — хотя черт, этот его список очень даже забавный. Наверно лет сто назад это было бы круто, но не теперь. И не в Москве. Для Таджикистана наверно это все еще достаточно солидно. — С личным водителем, — добавляет Саша. И Милы фыркает: — Я и сама прекрасно вожу. А она то надеялась, что все забудут маленькую деталь её прошлого, из-за которой теперь Саша отказывается покупать ей машину, и никто не пускает её за руль. — У тебя какие-то проблемы с памятью, моя дорогая сестра? Потому что после того случая-. Конечно он не забывает. А ей не сказать, что хочется вспоминать, поэтому она быстро говорит: — Тогда без машин. Сама буду ездить везде. К тому же в Душанбе погода не такая, как в Москве. Располагает к прогулкам даже зимой. — Я вообще-то тоже это все могу предоставить, если что, — как-то резко говорит Витя, чем и приковывает к себе внимание. Мила хочет застонать. Он идиот совсем? — Ничего не понимаю. Так кто сватается то?! — Космос басит за их спинами. — Я! — одновременно заявляют и Фархад, и Витя. Она прижимает ладонь к лицу. И ей некого винить, что это все превращается в какой-то фарс, ерунду и напоминает сцену из абсурдной комедии. — Ты, Витя, сейчас серьезно? — на всякий случай спрашивает Саша у Вити. И, когда все смотрят на Витю, и Мила тоже смотрит на него, но качает головой, взглядом давая понять, что он, во-первых идиот, а во-вторых, что он должен молчать. Витя сжимая челюсти, а затем говорит: — Просто набиваю ей цену. — А что тут цену набивать? — Космос говорит возмущенно. — Фархад, забирай её хоть сейчас. Она к тебе зря что-ли ездила? Саша и мы одобряем. — Я что-то ничего не понимаю, — подает голос Фил. — Раз никто не против нашего с тобой союза, — она оглядывает всех собравшихся в кабинете, а затем переводит взгляд на Фарика: — Тогда с тебя, Фархад, все вышеперечисленное. И да, животные и ткани тоже. Откроем свою ферму в Душанбе, заживем, — даже как-то мечтательно говорит она. А через секунду Витя поднимается и уходит. Просто встает и уходит, даже никому не сказав, куда он. И они провожают его взглядом. — Наверно в туалет пошел, — делает Мила предположение, тянется к тарелке с сыром с плесенью, и как раз в этот момент раздается грохот из кабинета Вити. — Упал наверно, — она даже говорит спокойно, хотя судя по всему он пошел в свой кабинет, и, судя по звуку, перевернул шкаф. — Виктор Павлович, вы в порядке? — раздается обеспокоенный голос Люды. А вот это точно звук разбитой о дверь вазы. Она замечает, что ребята переглядываются между собой. — Его собаки не кусали? А то он какой-то бешеный, — интересуется Мила буднично, забирая тарелку с сыром к себе и принимается с большим аппетитом поглощать его. Ответа конечно она не получает. Несколько секунд никто ничего не говорит, занятый очевидно своими мыслями, в то время как она занята сыром. Возвращается Витя быстро, со взъерошенными волосами, немного пыльный и тут же берет бутылку и салютует Фархаду и ей: — Кажется, у нас есть повод выпить, да? — Не то, чтобы он был тебе нужен когда-либо, — делает маленькую ремарку Мила. Он хмыкает, делает глоток из бутылки, и пьет виски так, будто это яблочный сок. — Витя, блять, что это все значит? А? — Саши все-таки повышает голос. — Может ты хотя бы один раз дашь мне ответ. Судя по тому, как зависает Витя, ответа он не даст. Она прямо видит, как из Витиной головы исчезают мысли. А вот в её голове появляется прекрасная мысль. Или ей кажется, что она прекрасная, но так или иначе это лучше, чем вообще ничего не говорить: — Мы поспорили, что я не выйду замуж до 30. Теперь он должен мне кучу денег. — Кто кому должен кучу денег? — раздается бодрый голос Оли за её спиной. Мила разворачивается, чтобы посмотреть на Олю, и как раз Саша и поясняет: — Присоединяйся. Будем планировать свадьбу Милки и Фархада. Олины брови приподнимаются, и она кидает удивленный взгляд почему-то на Витю, а затем на Милу. — Поздравляю, — звучит это так, будто Оля сомневается вообще, что с этим стоит поздравлять. Оля даже не пытается как-то скрыть своё удивление. Правда потом Олю загораживает Витя, который приобнимает её и целует в щеку в знак приветствия. О, Мила не собирается на это смотреть. Ей не интересно, как он целует других женщин, поэтому она разворачивается, берет Фархада за руку и уверенно говорит: — Поженимся как можно раньше, — но её голос какой-то сдавленный. И ей это совсем не нравится. — А насколько далеко должна зайти наша шутка? — шепчет Фархад, наклонившись к ней. — А кто сказал, что это шутка? — шепчет Мила в ответ, а затем громче говорит: — Пошли, я хочу подышать свежим воздухом. Она тянет Фарика за собой с удивительной силой, и тот даже не возражает, следует за ней. Правда далеко они не доходят. Головокружения эти недели не то, чтобы часто её беспокоят, но беспокоят. Вот как сейчас: начинает кружиться голова слишком резко, и хорошо, что рядом есть стул, на который она тут же садится и наклоняется слегка вперед, опуская голову и закрывая глаза. — Все хорошо? — Фархад тут же спрашивает с беспокойством. — Все в полном порядке, — правда приходится сглотнуть ком в горле. Там где головокружение, там и тошнота. А ей не хочется сейчас расставаться с содержимым желудка. Наверно просто нужно было есть сыр медленно, а не запихивать его в рот так, будто у неё его отберут. Вряд ли бы забрали, сыр с плесенью очень нравится Вите, и не нравится больше никому. Кажется в ближайшем будущем в их жизни появится еще человек, которому будет нравится этот сыр. — Милка, ты уверена, что все хорошо? — Фарик звучит еще более обеспокоенно. Хорошо, что этот приступ головокружения и тошноты успевает пройти. И она поднимается со стула, все еще желая выйти на свежий воздух и не наблюдать за тем, как любовь всей её жизни смотрит на Олю. — Конечно все хорошо, — Мила ободряюще улыбается Фархаду. Но её улыбка быстро исчезает, когда Витя выходит из кабинета. Мила даже не успевает подумать особо, когда выпаливает: — Поцелуешь свою невесту? Наверно она не должна переходить эту черту с кем-то другим. Она никогда не ждала, что Витя будет хранить ей верность, что не будет спать и целоваться с другими. Особенно когда они разбегались после ссор. Он взрослый мужчина, со своими потребностями, она понимает это. Как и понимает суть их соглашения: он спит с ней, когда она этого хочет, только для того, чтобы Саша не узнал. Ничего за эти годы не изменилось. Если бы только её чувства просто перестали существовать. Если бы она смогла полюбить кого-то, кто любит её в ответ. Может быть даже Фархада. Почему он так, кстати, удивленно смотрит на неё? А затем он оглядывается на Витю. Судя по тому, как он смотрит, когда разворачивается, чтобы посмотреть на неё, он все понял. Фархад кладет ладонь на её талию. Витя угрожающе говорит: — Даже не думай. Фархад конечно и бровью не ведёт на это, угрозы Вити ему совершенно до одного места, поэтому он с усмешкой говорит: — А почему бы и нет, собственно говоря, — и наклоняется, чтобы поцеловать её. Если честно, целовать Фархада ей не хочется. Но вот его лицо так близко, и как-то глупо сейчас отступать, это ведь она предложила. Мила закрывает глаза, ожидая поцелуя, но этого не случается, и ладонь Фархада с её бока тоже исчезает. Она открывает глаза как раз в тот момент, когда начинается драка. Из-за неё. Её пульс не должен так биться быстро, и сердце не должно так колотиться, и она не должна испытывать возбуждение, глядя на то, как два её друга дерутся, нанося удары друг по другу. Господи, что с ней не так? Хорошо, что это длится наверно меньше минуты, потому что в приемную влетают Саша, Фил и Космос и растаскивают Витю и Фархада в разные стороны. У обоих слишком потрепанный вид, и носы кровоточат. И Мила отводит от них взгляд, чувствуя прилив сожаления и стыда. Это её вина. — Какого хуя здесь происходит? — Саша спрашивает громко, но ни Витя, ни Фархад не собираются отвечать. Стоят по разным углам и смотрят друг на друга так, будто они заклятые враги. Что же, они всегда не слишком хорошо ладили. Саша смотрит на неё: — Может быть ты хотя бы мне ответишь, Милена? Но что она может сказать? Точно не правду. Поэтому она только пожимает плечами и выходит из приемной, решая, что ей срочно нужно навестить Катю. Вообще хорошо, что Катя здесь работает. Конечно Мила к этому приложила к этому руку, но все остальное — Катина заслуга. Всё же она стала главбухом не просто из-за того, что она водит дружбу с начальством и у нее красивые глаза. На самом деле возможно это было немного неожиданно, что Катя выбрала такую профессию. Катя кажется легкомысленной болтушкой, но она далеко не дура. И очень хороша в цифрах. Мила помнит, как в первом классе у Кати спросили: сколько будет два плюс два? А она спросила в ответ: сколько надо? Возможно это многое предопределило. Мила без стука заходит в Катин кабинет, заставленный цветами и с бумагами, лежащими на каждой горизонтальной поверхности. Катя вскидывает голову, отрываясь от экрана компьютера и расплывается в улыбке: — И что же вас привело в мой кабинет, Милена Николаевна? Насколько я знаю, высокое начальство изволит в своем кабинете принимать гостей. Вам наскучила чисто мужская компания? — Не завидуй, что тебя не позвали, — Мила усаживается на диван, который стоит напротив Катиного стола. — У тебя вообще-то рабочий день. — А я и не завидую. К тому же я не настолько босс, чтобы позволить себе пить на рабочем месте, — Катя отмахивается от неё. — То есть бутылка виски за теми папками просто для красоты? — и она даже указывает на папки в шкафу, за которым прячется виски. Конечно она знает, где находится эдакий Катин тайник. Они пару раз напивались в этом самом кабинете. — Я буду отвечать на такие вопросы только в присутствии адвоката. Мила закатывает глаза на это. А затем раздается стук в дверь, Катя объявляет: — Входите. И в кабинет заходит Оля: — Привет, Катя. Ладно, не так уж она и заходит, остается стоять около двери, как будто ей нужно приглашение, чтобы зайти. — Привет, Оля. Какими судьбами к нам? И что ты стоишь, как не родная? Заходи. — Да вот приехала, думала вытащить Сашу на обед. Но оказалось, что зря приезжала, — правда Оля не заходит дальше в кабинет, а остается стоять, привалившись к дверному косяку и скрестив руки на груди. — Наобедались они там уже? — Катя даже не скрывает свою усмешку, спрашивая это. — В процессе, — Оля хмыкает, явно недовольная этим. А затем обращается к ней: — Ты не хочешь вернуться? — К этим пьяным рожам? Не особо, — Мила даже на всякий случай отрицательно качает головой, удобнее устраиваясь у Кати на диване. И хотя это она виновата в том, что там в приемной произошло, она не собирается брать на себя ответственность за это. — Они оба пытались тебя догнать. И это было забавно, потому что они вдвоем пытались протиснуться в дверной проем, но конечно куда уж там. Эти их пиджаки, которые делают их плечи в два раза шире, чем они есть, — и они втроём хихикают. — А Саша такой: нет, нет, нет, вы никуда не пойдете, и после Фил взял их обоих за шкирку и увел в кабинет. — Идиоты, — правда выходит у Милы сказать это с определенной долей нежности в голосе. Катя приподнимает бровь, явно хочет услышать всю историю целиком. Но она не задает никаких вопрос. — И еще Саша спрашивает у меня, понимаю ли я, что происходит. — И что ты ответила? — Что я тоже ничего не понимаю, — Оля взмахивает рукой. — И что это его друзья, и он должен понимать, что между ними происходит, — Оля замолкает, а потом тяжело вздыхает: — Мила. Если ты им не хочешь говорить, хотя бы мне скажи, что происходит. Какая ещё свадьба с Фархадом? — Свадьба с Фариком? — Катин голос звучит оглушающе громко. — Я, кажется, что-то пропустила. А как же-? — Слушайте, это шутка, — Мила перебивает Катю. — Никакой свадьбы у нас с Фархадом не будет. Мы просто решили пошутить. Но уже совсем не смешно. Почему она всегда делает, а затем думает? Жизнь, кажется, ничему её так и не может научить. — Пошутить? — за спиной Оли раздаётся Витин голос, будто лишенный вообще всяких чувств эмоций. — Забавная действительно вышла шутка, — он хмыкает. — Я-, — Мила вскакивает с дивана зачем-то и зачем-то выпаливает. — Я могу все объяснить. Потому что видит его лицо — безэмоциональная маска. — Знаешь, мне это все уже совершенно не интересно, Милена, — у него взгляд пустой, когда он смотрит на неё. — Оля, Катя, хороших вам выходных, — и он разворачивается и уходит. Каждый его шаг, отделяющий его от неё, разбивает её сердце на маленькие осколки, впивающиеся изнутри и не позволяющие вдохнуть полной грудью. А чего она еще хотела? Долго и счастливо — это ведь только про взаимную любовь.