Его пленница

1998 год

Дверной звонок начинает звонить резко и неожиданно. Мила чуть было не роняет кусок торта на скатерть, но Кирилл вовремя подставляет тарелку и торт падает на неё. И кого только принесло? Мила никого не ждёт, а все ее гости заранее предупреждают о том, что придут. Даже Саша, хотя это его квартира так же, как и её. Но это не Саша точно. — Может быть откроешь? — Кирилл морщится от громкого звука. А Мила, если честно, открывать не хочет. Звонят настойчиво, будто кто-то уверен, что она дома. Она выглядывает в окно, и конечно видит во дворе знакомую машину. Мила уже успела надумать себе, что он понял намек. Но, судя по всему, Витя не понял. Теперь открывать дверь вообще не хочется. Впрочем Витя звонит настойчиво, и ей ничего не остаётся, кроме как выйти в коридор и открыть ему дверь. — Что ты здесь делаешь? — с ходу спрашивает Мила. — А я не могу зайти в гости к подруге детства? — Витя ухмыляется и проходит в квартиру, оттесняя ее от двери. А затем быстро снимает свои туфли. — Я тебя в гости не приглашала, — шипит она. — А разве мне нужно приглашение? — он приподнимает брови и идёт на кухню. Миле ничего не остаётся, как пойти за ним. Кухня и так маленькая, а когда заходит Витя и заполняет собой пространство, то кухня кажется совсем крошечной. — Здрасте, — Витя говорит и усаживается на стул, рассматривая Кирилла. Ничего особенного в Кирилле нет: острое лицо, темные коричневые волосы, карие глаза. Взгляду не за что зацепиться, если честно. — Добрый день, — Кирилл с непониманием смотрит неё. — Милена? Что Кирилл хочет услышать? И что Витя от нее хочет? — Кирилл, это Витя, друг моего брата, — Мила все же представляет Витю, но не называет его своим другом. И по глазам Кирилла она читает, что он не совсем понимает, что Витя здесь забыл в таком случае и зачем пришел. — Я кое что должна была отдать ему, — она улыбается напряженно, продолжая все так же стоять около двери. Витя поворачивается к ней: — Так отдала уже все, — он подмигивает ей и поворачивается обратно к Кириллу. — И для тебя точно не Витя, а Виктор Павлович. Кирилл протягивает ему ладонь для рукопожатия, и стоит Вите пожать его ладонь, как лицо Кирилла морщится от боли. Какая неловкая ситуация! — Виктор Павлович уже уходит, — Мила подходит к Вите, становится за его спиной и дотрагивается до его шеи, незаметно так, сдавливает слегка, с намёком отпустить Кирилла, и Витя даже послушно отпускает ладонь. — Нет, — Витя отрицательно качает головой. — Виктор Павлович никуда не уйдёт, пока ты не угостишь его чаем. Она не уверена, что он уйдет даже после чая, но отходит в сторону плиты и вновь включает её, чтобы разогреть воду в чайнике. Витя любит обжигающий чай. — Видишь, она у нас гостеприимная, — говорит Витя, и его рука оказывается у неё на спине. Он гладит её, его рука скользит все ниже, и Мила отступает в сторону. — Всегда чем-то сладким угостит, — и он смотрит на неё, она ощущает его взгляд на своей заднице, и знает, что он имеет ввиду: приглашения на чай практически всегда заканчивались сексом в их случае. — Заверну тебе с собой торт, если ты уйдешь, — Мила говорит, надеясь, что так он уйдет быстрее, согласившись взять торт. Но бесполезно это. — А я не хочу уходить, — твердо заявляет Витя. — Ты нам мешаешь, — Мила добавляет ему в кружку чай, заливает все кипятком и ставит кружку перед ним. На одно краткое мгновение проскальзывает мысль вылить ему этот чай на ноги, но она останавливает себя. Потому что он конечно же скажет, что не уйдет, пока штаны не высохнут. А ей не нужно, чтобы он задерживался надолго и сидел здесь без штанов. — Ничего, — Витя улыбается ей. — Так что, Кирилл. Что о себе расскажешь? — и переводит внимание на Кирилла. — Я работаю вместе с Миленой, преподаю историю. Меня перевели из- Правда у Кирилла нет возможности закончить то, что он планировал сказать, потому что Витя перебивает его: — Как интересно, — и в голосе слышится, что ему скучно. — Нравится работа? — он притягивает себе коробку с тортом, берет нож и отрезает себе большой кусок. Мила старается игнорировать Витю, смотрит на Кирилла и как его лицо озаряется, когда он начинает говорить: — Да. Очень сильно. Я считаю, что быть учителем — это призвание, — с гордостью говорит Кирилл. — Я бы даже сказал, что учитель — это одна из трех самых важных профессий наравне с врачом и милиционером. На это Витя улыбается мрачно: — Да, одни калечат, другие лечат. Никогда без работы не останутся. Мила закатывает глаза на этот комментарий. Конечно. Неприязнь Пчёлы к милиции понятна. Но зато врачи поставили Фила на ноги после того, как он пострадал в прошлом году. Но Кирилла эти слова про милицию отчего-то задевают. — Почему же калечат? Милиция охраняет закон и следит за порядком- — Да, особенно был порядок в августе 1991 и октябре 1993, — Витя закатывает глаза. — Я могу сказать- — Можешь, но не скажешь. Я тут не историю пришел обсуждать. Ты мне лучше скажи вот что: у тебя к нашей Милке самые серьёзные намерения или что? Мила вздыхает. Лучше ей просто не вмешиваться в этот разговор. Если уж Витя надумал что-то сделать, то он это сделает. Судя по всему он решил Кирилла допросить, и Мила никак этому не помешает. Она смотрит на Кирилла, ожидая его ответа. И совсем не ожидает, что он уверенно и четко скажет: — Да. Да? Мила предпочитает отвернуться и смотреть в окно, ощущая как жар приливает к щекам. Серьезные намерения? Они знают друг друга меньше, чем год. И даже не встречаются. Или она что-то не так понимает? Она вздрагивает, когда Витина тяжелая ладонь ложится на ее колено и сжимает больно. Мила решает это игнорировать, берет в ладони кружку с чаем и делает несколько глотков. — То есть вы встречаетесь как бы неделю- — Почему же неделю? — Кирилл перебивает его. — Я ухаживаю за ней с прошлого года. Мила закусывает губу до крови и смотрит в чашку. Витя ничего не говорит, только ещё больнее сжимает её колено. Мила о Кирилле ему ничего вообще не говорила. — Милка, знала ты об этом? Он, оказывается, ухаживает за тобой, — Витя хмыкает, и она все же смотрит на него. Он злится, но прячет эту злость за ухмылкой. — А тебя что-то удивляет? — спрашивает Мила, приподняв бровь. — Я девушка свободная, — и действительно свободная, между ней и Витей только секс. Был. — А Кирилл очень хороший парень, — и она улыбается Кириллу, даже немного застенчиво, но эта застенчивость наиграна. — Хороший парень, — Витя хмыкает. — То есть, хочешь сказать, что тебя привлекают хорошие парни? Он смотрит с насмешкой. Если бы её привлекали хорошие парни, у неё было бы гораздо меньше проблем сейчас. Вряд ли бы Витя сидел на её кухне и допрашивал бы сейчас Кирилла. Но раз она решила играть в эту игру, то будет играть до конца. — Конечно, — она отзывается уверенно и берет Кирилла за ладонь и сжимает её, держит несколько секунд, прежде чем отпустить. У Кирилла на удивление холодные ладони, немного потные. Его не приятно держать за руку. — Я тебя понял, — Витя кивает, опять сжимает её колено, а затем убирает руку и крадёт у неё ложку. — Так что, учитель, — слово учитель выходит у него с презрением. — Понимаешь, Милка привыкла к определенному уровню комфорта. Ты же не против, если я задам тебе пару вопросов? Я не думаю, что тебе есть что скрывать. Так ведь? — и смотрит недобро, а голос, голос как будто это бандитская разборка, включил уже того Пчёлу, которого бандиты боятся, не то, что обычные люди. — Какие вопросы? — голос у Кирилла дрожит. Витя задумчиво смотрит в окно, затем съедает немного торта, прежде чем сказать: — Чувства чувствами, но материальные вопросы в эти непростые время людей волнуют куда больше. Начнём с простого: машина у тебя есть? Нет у Кирилла машины. И не будет. Не то, чтобы она специально эту информацию выясняла. Просто тема за тему, зашел разговор о машинах, и он сказал, что нет в машине надобности. — Нет, — Кирилл качает головой и принимается рассуждать: — Если честно, не понимаю, зачем вообще машина, если можно добраться по городу на общественном транспорте. Мне лично нравится кататься на автобусах. Всегда разные люди, можно за ними наблюдать, пока едешь. Можно даже услышать интересные новости или просто послушать разные истории, — Кирилл рассказывает это оживленно. — А еще я очень люблю гулять пешком. Это очень бодрит. Особенно утром, когда я иду на работу. Поэтому я в очень хорошей физической форме. Мила смотрит на него оценивающе. Хорошая физическая форма? Кирилл просто худой. В драке и секунды не продержится. Поэтому Мила не может назвать это хорошей формой. Вот Витя — другое дело, качается, знает, как постоять за себя, даже если под рукой не будет пистолета. — Особенно в суровые морозы наверно гулять так хорошо. Несомненно бодрит, — Витя говорит с издевкой в голосе, а затем обращается к ней: — Милка, даже не знаю. Тебе такое понравится? — но он не ждет ее ответа, продолжая за нее: — Как по мне, так лучше ездить на машине. На Мерсе, например. Где в салоне тепло, и задница не мёрзнет. А еще смотри, привезли на место, а затем забрали и привезли домой или в другое место. И на отдельном транспорте. А вместо историй — радио или кассеты. О, конечно. Она может пересчитать по пальцем руки, когда ей приходилось зимой в мороз ехать на работу в холоде на общественном транспорте за последние несколько лет. Можно сказать, что она зимовала у Вити дома, и он исправно возил её на работу и забирал с работы тоже. Летом общественный транспорт — это ещё куда не шло, но точно не зимой, в морозы, когда сугробы едва ли в высоту не с неё. — Я все же не соглашусь-, — Кирилл хочет конечно хочет привести свои аргументы. Но Витя останавливает его с угрожающим: — А меня твое мнение особенно и не интересует, — и это затыкает Кирилла, который смотрит на Витю с опаской. Витя же этого не замечает. Съедает ещё немного торта, прежде чем спросить: — С этим все понятно. Тогда следующий вопрос: жить где будете? А вот это даже интересно. Она тоже смотрит на Кирилла. Он тушуется немного, кашляет, делает глоток чая, прежде чем ответить: — У меня есть комната в коммунальной квартире. Думаю, мы будем жить там, потому что она в остановке от школы, а под домом прекрасный парк. А эту квартиру можно будет продать, либо сдавать. Вот как он раскатал губу, так пусть закатает обратно. Мила не одобряет ни первый, ни второй вариант. Эту квартиру получил её отец, и она точно не собирается её продавать, к тому же половина квартиры принадлежит Саше. А во вторых — комуналка. У неё волосы дыбом становятся, стоит ей подумать о том, что ей придется делить кухню и ванную с какими-то незнакомыми людьми. Она не представляет, каково это, жить в такой квартире. Кажется Витя прав насчёт её избалованности. Хорошо, что Кирилла она не рассматривает ни как парня, ни как мужа уж точно. — Продать квартиру, — Витя хмыкает. — Так продуманно. И жить в коммунальной квартире. Романтика. Зато всегда вдвоём, у друга под боком. Это тебе не трёхкомнатная квартира в центре, на Тверской, — Пчёла кидает на нее долгий взгляд, прежде чем продолжить: — А вместо ресторанов чебуреки на Вокзале. Вообще романтика. Конечно. Квартира на Тверской. Как же он не мог упомянуть о своей квартире. Трёшка в центре города, обставленная не по советской моде, практически все из-за границы. — Почему же чебуреки и на Вокзале? — Кирилл моргает удивленно: — Мы зарабатываем вполне прилично, — и Кирилл гордится этим, а гордится потому, что не видел действительно больших денег и не знает, каково это. Пожалуй, Саша и Витя разбаловали её деньгами. Она и не знает, как смогла бы жить на свою зарплату учителя. — Зарабатывать прилично — это когда с одной зарплаты можно купить автомобиль, — Витя хмыкает. — Хотите сказать, что вы можете себе позволить такое? — Кирилл спрашивает с большим сомнением. Витя расплывается в улыбке: — Я могу купить себе два и даже останется так по мелочи, на мелкие карманные расходы, — его рука возвращается на её колено, но не замирает там, а ползет выше под платье. Мила наступает ему на ногу, и он перестаёт её трогать. — Я учредитель в одной достаточно крупной компании, цветные металлы, компьютеры, недвижимость. В общем твоя зарплата мне так, на один вечер. Посидеть в ресторане вместе с девушкой. У современных девушек большие аппетиты, могу тебе сказать. Какой же он позер. Мила закусывает губу, чтобы не улыбнуться. И она даже не может обвинить его в том, что ему все легко досталось, потому что это не так. Она смотрит на него, и выглядит он сейчас смешно, потому что на уголке его губ крем от торта. Мила чисто машинально тянется к нему, пальцем проводит по коже над верхней губой и собирает крем. Хорошо, что ловит себя на этом действие до того, как облизывает свои пальцы. А затем конечно же ловит на себя взгляд обоих: Кирилл удивлён, а вот Витю конечно забавляет то, что она сейчас сделала, его рука опять начинает свое движение по её ноге. — Ты как всегда свинья, Пчёлкин, — она вытирает пальцы о салфетку, и кидает другую салфетку ему в лицо. — Вытрись. Конечно её лицо пылает после этого. Сама себя наказала, когда сказала ему, что между ними все кончено. А могла бы стерпеть, радоваться тому, что есть, и игнорировать эту его любовь к Оле. Витя убирает от неё руки и все же вытирает рот салфеткой. — Ладно, — говорит он, и Мила даже надеется, что он скажет, что ему пора идти, но конечно же нет: — С этим разобрались. Ни машины, ни отдельной квартиры. А что насчет других аспектов семейной жизни? И черт её угораздил начать пить чай. Потому что она едва им не давится. Она то сразу же понимает, о чем Витя говорит. — Каких других аспектов? — а вот Кирилл не совсем понимает. — Не знаю, — Витя ждет плечами. — Секс, например. — Секс? — Кирилл спрашивает удивленно. — Я твердо уверен, что секс нужен только для того, чтобы зачать детей. Это провал. Занавес. Спектакль окончен. Витя не видел в нем соперника раньше, а теперь Кирилл сам себя закопал. И её вместе с ним. — А для удовольствия? — Витя задевает ее под столом ногой специально, и ногу не убирает. — Удовольствия? — Кирилл опять интересуется удивленно, и звучит он так, будто это какая-то странная для него концепция. Пчёла старается не засмеяться, а Мила просто прикрывает ладонью глаза, опуская взгляд в тарелку. Это точно позор и полный провал. — Ты чё, девственник? — и все же он начинает смеяться, делая это оглушительно громко. — Господи, Пчёла, — Мила пихает его в плечо. — Это не твоё дело! Так что вставай и проваливай, и не мешай нам. — Милена. Всё хорошо, — Кирилл отвечает вполне спокойно. — Конечно это не ваше дело, Виктор Павлович, но могу сказать, что я не считаю сексуальные отношения важной частью отношений. Конечно для того, чтобы появился ребенок, нужна физическая близость- Витя прикладывает палец к губам и шикает, ухмыляется, засранец: — Можешь дальше не продолжать, — а затем обращается к ней: — Слышала, Милка, секс в отношениях не главное, — и Витя наклоняется в её сторону, ладонью проводит еще выше по её ноге, останавливается только тогда, когда его пальцы задевает её белье. — А вы разве не согласны? — Кирилл смотрит то на неё, то на Витю. Мила не собирается отвечать на этот вопрос точно. И никак это она комментировать не собирается, потому что правда ему не понравится, а врать она ему не хочет. Витя поворачивает к нему голову: — Ты наверно упадёшь в обморок, — он немного понижает голос: — если я скажу, что от секса можно получать удовольствие. Конечно. Он ведь об этом знает. И она знает. Мила даже не знает, как его заткнуть или в какое русло перевести этот разговор. А он еще проводит между её бедер ладонью, слегка сжимает, и Мила вздыхает громко. — Все хорошо, — говорит она, когда Кирилл смотрит на неё. — Мне об этом говорили, что это приносит удовольствие: — Кирилл отзывается немного хмуро: — даже рекомендовали, но я решил, что лучше дождусь правильной девушки, женюсь на ней, чтобы все было по закону. — Вот, по закону, Милка, — Витя смеется, а затем хлопает по столу слегка: — Понимаешь, да? После брака. А мы, понимаешь ли, живем во грехе. Мила просто отворачивается к окну и незаметно убирает его руку от своего тела. — Мы? Вы и-? — Кирилл спрашивает растерянно. Она уже ожидает, что Витя скажет, что и она тоже в этом участвует, но нет, удивляет её, говоря: — Это я образно говорю. Я живу во грехе так точно. Лет так с семнадцати. Вот уже в общем-то двенадцать лет как. Представляешь? А про секс что могу сказать- — Твоего мнения никто не спрашивает, Виктор, — тут Мила уже не выдерживает и поворачивается к нему. Но он делает вид, что не слышит её, и продолжает говорить: — Так вот про секс, — он смотрит на Кирилла, говорит весело, а Кирилл смотрит на него в ответ с интересом: — это хорошо расслабляет. Отличный способ сбросить нервное напряжение тоже. И настроение поднимает, — а затем он оборачивается к ней, и голос его уже совсем не веселый, а злой и недовольный: — Правда конечно когда после секса тебе говорят, что с тобой расстаются, вот это конечно злит до ужаса, — он опять возвращает ладонь на её ногу, сжимает её колено больно, намекая, что не хочет ничего слышать от неё сейчас, пока он не договорит: — А ещё и убегают так быстро, будто кто-то за ней с пистолетом наперевес гонится. Хотя конечно никто с пистолетом не гонится. Вот это прямо злит, — а затем и вовсе говорит низким хриплым голосом. — Просто хочется нагнуть и трахнуть так, чтобы лишних дебильных мыслей в белобрысую голову не лезло. Пчёла замолкает после этого, сверлит её тяжёлым взглядом. Тишина повисает звенящая. Поэтому и пощечина звучит, как гром среди ясного неба. И она понимает, что ударила его, только ощущая боль в ладони. Больше этого издевательства она терпеть не намерена. Она вскакивает с места: — Убирайся, Витя! Поделился своим жизненным опытом, и можешь отсюда проваливать. Тебе здесь не рады, — и указывает ему на дверь. Она сейчас ждет, что он скажет, что никуда он не пойдет, и что это Кириллу лучше уйти, но Витя спокойно поднимается. — Торт — полное гавно, если что, — он отталкивает от себя коробку и хмыкает: — Но чего ещё можно было ожидать. И можешь не провожать, дорогу до двери найду сам. Она и не собирается его провожать. Мила буквально падает на стул, когда слышит, с каким громким стуком закрывается дверь за ним. И она чувствует давление в висках. И больше всего сейчас хочется остаться наедине с собой. — Он всегда такой? — её выводит из мыслей голос Кирилла. — Какой? — Мила может многими словами описать Пчёлкина. — Агрессивный, — Кирилл говорит ей, делая глоток чая и принимаясь есть торт. Мила кривится, потому что торт и вправду гавно, если честно. Ни есть, ни пить уже не хочется. А агрессивный? Не всегда. Но легко ли его вывести из себя? Да. — Хотя может быть у него просто случилось что-то, — продолжает Кирилл и пожимает плечами. А затем Кирилл, как ни в чем не бывало, принимается рассказывать о книге, которую он вчера прочитал. Кирилл умный и начитанный, но от него клонит в сон. Он ей не Пчёла, который бодрит, как самый крепкий кофе, и после бессонной ночи с которым хочется лишь ещё и ещё.

🎞🎞🎞

Она совсем не ожидает увидеть Кирилла следующим утром с фингалом и разбитой губой. Уходил он от неё вполне здоровый и бодрый. — Кирилл. О Господи! Что с тобой случилось? — первое, что Мила спрашивает у него. Что с ним вчера произошло? От её дома до его дома всего одиннадцать автобусных остановок. Где он умудрился попасть в беду? — Ничего не случилось. Все хорошо, — Кирилл кажется на удивление спокойным для данной ситуации. Он смотрит на неё, одаривает её улыбкой, а затем морщится от боли. По крайней мере зубы ему не выбили. Это не может не радовать. — Да по твоему лицу так и не скажешь. Кто тебя так разукрасил? И он слишком быстро говорит: — Никто, — он опускает голову, избегает смотреть на неё. И нет, серьёзно? Он вообще с катушек слетел или что? Кирилл не один из его подопечных, которых можно бить, он не парень из конкурирующей братвы. Кирилл просто мирный человек. Которого она использовала только чтобы насолить Пчёле. — Кирилл, — она нависает над ним. — Это был Витя? Он замирает, и конечно Мила замечает дрожь страха, которая пробегает по его телу. Это незаметно, но она знает, куда нужно смотреть. — Я понимаю, что он друг твоего брата. Но я думаю, тебе стоит прекратить общаться с ним. Мне не нравится, что моя девушка общается с таким криминальным элементом, как этот мужчина. Мила моргает несколько раз, переваривая эти слова. Вообще это просто удивительно. Кирилл так просто это говорит. Моя девушка. Когда это они решили, что она его девушка? С какой такой стати? Но оспаривать это сейчас она не намерена. И серьезно, мужчина? А Кирилл тогда кто? Он мужчина, ему двадцать шесть. Он уже давно не юнец. Но и почему-то сейчас он не кажется ей мужчиной, а мальчиком. Мила хочет кричать от злости и от бессилия. Сама загнала себя в такую ситуацию. Нужно было сказать, что за ней ухаживает Алексей, учитель физкультуры, молодой и крепкий, мастер спорта по карате. А она выбрала Кирилла. — Ты написал заявление в милицию? — интересуется она. Чисто просто интересно, как будет выкручиваться Пчёла? И что скажет Саша, когда узнает об этом? И как будет оправдываться Витя перед ним, если у Саши возникнут вопросы? А они возникнут определенно. Но, если честно, Мила не хочет, чтобы Саша узнал об этом. — Как мне было сказано, — и Кирилл пытается копировать угрожающий голос Вити: — напишешь заявление, тебе еще и в милиции отметелят, потому что все знают, кто такой Витя Пчёлкин и что с ним лучше не связываться. Да, в духе Пчёлы. Мила хмыкает. Он бы ещё сказал, что его каждая собака во дворе знает. Козыряет своим именем вот так. Как был в детстве позером, так им и остался, сколько лет ему не было бы. Саша точно такой же. Но по крайней мере они добились того, чего хотели: их имена вселяют страх, ужас и уважение. Столько делов ведь за столько лет натворили. — Так что, он просто бизнесмен? — Кирилл озвучивает этот вопрос, хотя он уже понимает прекрасно, что не просто Витя бизнесмен. А что она? Бизнес и криминал там так плотно в Бригаде её брата переплелись, что одно равно второму и наоборот. Хотя Саша и пытается все сделать законным и отойти от криминальных дел. — Ты сам сказал, что он агрессивный, — Мила пожимает плечами. — И это правда. Мне жаль, что это произошло. Этого больше не повторится, — она обещает это, но у неё есть большие сомнения насчет того, что это обещание действительно будет работать, если она и дальше потянет Кирилла за собой в эту глупую игру. Она для Вити просто игрушка, а он не любит делиться, поэтому у него была такая реакция. — Это не повторится, если ты не будешь с ним общаться, — Кирилл говорит это так, будто приказывает ей. И этот тон Миле не нравится. Она наклоняется к нему близко и шепчет: — Не советую тебе мне запрещать что-то. Иначе ты пожалеешь об этом, — копирует угрожающий тон Саши, а затем разворачивается и выходит из его кабинета, открыв дверь с такой силой, что едва не сбивает с ног пару девятиклассников, что стояли под дверью. Этот разговор может и подождать конечно, Мила может дождаться вечера и поехать в квартиру на Тверской. К тому же у неё есть повод туда приехать — нужно забрать все вещи. Но если она не сделает это сейчас, если не увидит его сейчас же, то боится, что она сорвется на детях. Поэтому, когда она заходит в кабинет, где уже её ждёт группа 10Б по английскому, она становится у доски и говорит им: — Как вы помните, у нас по плану сегодня тест. И он будет, но пройдет без меня, — конечно же дети переглядываются между собой. Кто-то довольно улыбается, а двое отличниц хмурятся. Те, кто улыбаются, прекрасно понимают, что это значит. — Вы можете подглядывать и списывать, — и улыбки 10Б становятся еще шире. — Но только не шумите, чтобы не привлечь к себе внимание. А тесты и листы с заданием занесете Олесе, — она запинается и исправляет себя: — То есть Олесе Викторовне. Она будет в 304 кабинете после этого урока. Если вдруг меня кто-то будет искать, скажите, что я вышла. И если так произойдёт, то скажете Олесе Викторовне, кто меня искал. Мила быстро раздает листы с заданием, потому что группа 10Б маленькая, как и все группы по английскому, у неё всего 11 человек. Она знает, что нельзя вот так уходить по своим делам и если директор узнает, то ей влетит, но плевать на директора. К тому же в 10Б достаточно разумные ребята, а у неё после их урока три часа перерыва сегодня.

🎞🎞🎞

В офисе «Курс-Инвест» на Цветном Бульваре жизнь бьет ключом, молодые девушки и парни перемещаются по коридорам с кипами бумаг, из отдельных кабинетов слышны громкие разговоры, и те люди, мимо которых она проходит, здороваются с ней, знают её в лицо и заискивающе улыбаются, потому что знают, что она сестра Саши. А она еще помнит, как «Курс-Инвест» был совсем небольшой компание. Прошло всего семь лет, а кажется, что целая вечность. Мила даже не стучится, когда входит в приемную. Люда читает журнал и вздрагивает, когда видит её, а затем спешно кладет журнал на стол и хватает какие-то бумаги. Если честно, Миле плевать, что там Люда делает в своё рабочее время. — Виктор Павлович у себя? — сразу же спрашивает Мила, кидая взгляд на дверь, где на табличке значится «Пчёлкин Виктор Павлович». Люда кидает взгляд на двери Вити и кивает: — Да, Милена Николаевна. Он у себя. — А мой брат? — Мила смотрит на дверь Сашиного кабинета. Но Саша очень часто приезжает в офис около обеда. — Александр Николаевич еще не приехал. Отлично. Так она и думала, когда ехала сюда. — Людочка, погуляй пожалуйста, где-нибудь часик. Ладно? И не говори Саше, что я заходила. Люда кивает, начинает собирать свои какие-то вещи, а Мила заходит в Витин кабинет без стука. Витя что-то печатает на компьютере, но когда она закрывает дверь, то отрывается от экрана и смотрит на неё. — Какой сюрприз, Милена Николаевна, — приветствует он её с широкой улыбкой. Как будто вчера и не уходил от неё, кипя от гнева. — Ты ничего не хочешь мне сказать? — Мила проходит к его столу, садится на стул для гостей и ставит сумку на стол. — Я бесконечно рад тебя видеть. Но ты кажется сказала, что между нами все кончено, — он продолжает улыбаться, а затем отворачивается обратно к экрану. Решил её игнорировать. Это уже интересно. — Что-то вчера тебя это не остановило. Он кидает на неё один короткий взгляд: — Мне было любопытно на кого пал твой выбор. И он меня удивил, — Витя что-то набирает на клавиатуре, а затем продолжает: — Не думал, что тебе может понравиться кто-то вроде этого Кирилла. — Не тебе судить о том, кто может нравиться, а кто нет. И что ты наделал? Зачем ты его избил? Мила не хотела, чтобы Кирилл пострадал. Витя кидает на неё удивленный взгляд: — Избил? Я? — он показывает на себя, а затем вскидывает ладони вверх: — Боже упаси. И конечно же он врет и даже не краснеет. Не чувствует свою вину. Если вообще когда-либо чувствовал себя виноватым. Витя и чувство вины — это две линии, которые никогда не пересекутся вместе. — Виктор, — со злостью говорит она. Зачем она вообще сюда приехала? Пристыдить его? — Ты знаешь, что меня заводит, когда ты злая и зовёшь меня полным именем? — Витя смотрит на неё этим взглядом, от которого по телу бегут мурашки, а возбуждение появляется слишком быстро. И тут же мелькают воспоминания о том, как они занимались сексом здесь, на этом столе, и на том диване у стены. Это как будто уже рефлекс, выработанный за многие годы — она видит его и хочет. Но она здесь не для этого. — Зачем ты его побил? — Мила скрещивает руки на груди, спрашивает холодно. Лишь бы он не понял, что даже если она и злится на него, то все равно хочет. Витя усмехается, голубые глаза насмешливы. Он пожимает плечами: — Он упал неудачно. Но такова уж доля неудачников. Конечно чувствует себя выше многих других людей, которым повезло намного меньше, чем ему. Нет, это не только Сашина заслуга, что они поднялись высоко. Они сделали это вчетвером: Саша, Витя, Космос и Фил. Братья не по крови, но по духу. — Это не смешно, — она поднимается с места, подходит к нему и тыкает пальцем ему в лицо. — Не смей приближаться к нему или запугивать. Он тут не причём. Это только между нами. Витя откатывается на офисном кожаном кресле чуть назад, задирает голову, чтобы посмотреть на неё, потому что сейчас она возвышается над ним. — Нет, Милена. Между нами уже ничего нет, ты сама так сказала, — его лицо без эмоций. Он использует её же слова против неё самой. — Держись от него и меня подальше, — говорит она и отходит от него, хватает сумку и идет к двери. Нужно уйти. Иначе выскажет ему всё, что она думает о нем, обвинит его во всем, а затем расплачется. Мила уже собирается открыть дверь, как он говорит насмешливо: — Кстати, он рассказал о том, что ему пришлось добираться до дома в мокрых штанах? Мила замирает, но не убирает ладонь от дверной ручки, а поворачивается слегка: — Почему в мокрых штанах? Что Витя еще такого сделал? — Что не ясного то? Обосцался парнишка от страха. Или может слишком много чая выпил. Вот и не дотерпел до дома, — Вите приносит это удовольствие. Для Кирилла это должно было бы травмирующим моментом в определенной степени. Поэтому конечно он не рассказал об этом. Но Вите смешно от этого своего поступка. — Это было очень некрасиво с твоей стороны, — Мила качает головой, не скрывая звучащее в её голосе разочарование. И нет, она не разочарована Кириллом. А вот Витей — очень, он просто хулиган и задира. — Зато для тебя это хороший повод подумать над тем, нужно ли тебе такое сокровище, — он продолжает ухмыляться, как будто не понимает, что он не прав и повел себя он как скотина. — Милка, с милым рай в шалаше, это не для тебя. Ты же принцесса. Думаешь, что он будет обращаться с тобой, как с принцессой? Так вот, нет. Ты будешь для него товарищем и опорой, если вдруг что случится, а такие типы, как он, ох как легко оказываются в дураках, — Витя говорит это все с насмешкой, не скрывает этого, сидит развалившись в кресле, считает себя круче, чем все остальные. — Не представляешь, как я хочу тебя убить сейчас, — она шипит на него. — То, что ты сильнее и круче, не означает, что ты можешь издеваться над теми, кто слабее тебя. Или запугивать людей только потому, что ты можешь это сделать. И пока она говорит, Витя подходит к ней, вжимает её в дверь, забирает сумку и кидает ее на стул, а его лицо оказывается очень близко к ней, он проводит своим носом по её щеке, а затем смеется: — Что? Хочешь меня убить? — и как-то неожиданно в её руках оказывается пистолет, который он вкладывает в её ладони. — На, стреляй, — он сам направляет дуло в свою грудь. — В самое сердце. Или то место, где оно должно быть, потому что мы выяснили, что у меня нет сердца. Он наваливается на дуло пистолета, смотрит на нее с вызовом. Пистолет в её руках не первый раз, она знает, как стрелять, знает, как обращаться с оружием. Пчёла научил. А сейчас смотрит и наблюдает за ней. Думает, что она не выстрелит? Но Мила снимает пистолет с предохранителя, смотрит в Витины глаза, а затем резко стреляет поверх его плеча. Но выстрел не звучит, отдачи тоже никакой нет, и она смотрит на пистолет, понимая, что пуль там и не было. Витя закатывает глаза и смеется, забирая у неё пистолет, прячет его за спину, а затем дотрагивается до её подбородка и приподнимает её голову: . — А я ведь учил тебя распознавать, есть ли пули в пистолете или нет. Чем только меня слушала? Может тебе ещё нужны уроки? — Нет, не нужны, — отзывается она и отталкивает его от себя. — Если ты решила меня вывести из себя этим парнем, то могу сказать, что у тебя получилось, — он прижимается носом к её щеке опять, а затем шепчет с ухмылкой: — Правда конечно и повеселила ты меня им тоже знатно. Хотел бы я сказать, чтобы ты в следующий раз выбрала какого-то более устрашающего парня, но советую тебе этого не делать, потому что следующий раз все не закончится только мокрыми штанами. И он отступает от неё, но не отходит полностью, продолжает смотреть на неё. — А ты с чего решил, что ты, — она опять тычет пальцем ему в грудь, — можешь мне указывать? Мы друзья, Витя. И то, что мы там иногда занимались сексом, это ничего не значит. Ни для меня, ни для тебя. Или ты забыл об этом? — врет, для неё всегда это имело значение. Даже то, что он был рядом так, близко, ближе чем кто-либо другой. И то, что он всегда будет держать её сердце в своей руке. По крайней мере хорошо, что она никогда не признавалась ему в любви, что всегда настаивала на том, что это просто секс. — Поэтому если я хочу встречаться с ним, или с кем-то еще, я напоминаю тебе, я вольна делать это. И если я захочу с кем-то переспать, что же, я тоже могу это сделать, потому что я никому не принадлежу. И она разворачивается, чтобы уйти отсюда. Саша может приехать в любой момент, а ему попадаться на глаза не хочется вовсе. — Давай я тебе напомню, что такое быть с реальным мужиком, а? — раздается за её спиной, а затем его руки оказываются у неё на талии, он приподнимает её и тащит к столу. — Отпусти меня! — она говорит достаточно громко, но не кричит. — Ты что делаешь? Витя! Не смей! — Мила пытается брыкаться, бьет его по рукам, запрокидывает голову назад, думая, что ударит его по лицу затылком. Но не получается, лишь ударяется затылком о его плечо. Он опускает её только у стола, пихает грубо вниз, на стол, вжимает тяжелую ладонь между лопаток. Она лежит грудью на столе, щекой вжата в деревянную лакированную поверхность. И она должна чувствовать страх, умом то она это понимает, но нету страха, только возбуждение. — Кричи, если хочешь, — он наклоняется, шепчет ей на ухо. — Сюда сбегутся все. Кричи, если не хочешь того, что сейчас произойдет, — Витя задирает её юбку: — Кричи, Милка, если хочешь, чтобы я тебя отпустил прямо сейчас, — он стягивает с неё колготки и белье, проводит пальцами между её ног, а затем резко вгоняет в неё два пальца, массирует внутри, где уже все влажно. — Один только звук и я остановлюсь, моя хорошая, — он целует ее в шею, а она не издает ни звука, старается просто даже не двигаться. Молчит даже тогда, когда он шлепает её по заднице несколько раз. Конечно она может закричать, и он остановится. Будет смотреть на неё насмешливо, пока она будет собираться и поправлять одежду, а если кто-то заглянет в его кабинет, то придумает отмазку. А Мила все равно не скажет правду. Точно не тем людям, которые здесь работают, и точно не Саше. Она закрывает глаза, слышит, как он разрывает пакетик с презервативом и стягивает свои брюки, кладет пистолет у её лица, как очередную насмешку над ней, а затем входит в неё одним движением. Только в этот момент она позволяет себе застонать, едва слышно, но он зажимает ей рот ладонью, наваливается всем телом. — Ни звука, Милка, — а затем отстраняется, прижимает её к столу своей ладонью и принимается двигаться, быстро и грубо, держа её за бедро свободной рукой, насаживает её на себя, а она только вздыхает и стонет тихо. Он резкий и жестокий сейчас. Трахает её так, что она скользит грудью по столу то вперед, когда он входит, то назад, когда он выходит и тянет её за собой. Витя стонет и матерится над ней, вбиваясь в неё короткими толчками. Она тянется рукой к своей промежности, хочет дотронуться до себя, но он заламывает её руки, сжимает запястья больно и шипит: — Нет, маленькая моя, кончишь только на моем члене, только от того, как хорошо я растягиваю тебя. Готов поспорить, что у этого твоего героя любовника хуй с мой мизинец. Это звучит грубо, но она всхлипивает, совсем не согласна на такие размеры, когда познала сладость чужой плоти. Толчки становятся еще быстрее, и в кабинете тихо, и слышно, как их бедра шлепаются друг о друга. Он наваливается на неё опять, целует в уголок губ: — Кончишь для меня? — берет пистолет и прижимает к низу живота. — Давай, признай, что даже с другими будешь думать о том, как Витя Пчёлкин был лучшим трахом в твоей жизни, — он кусает её за шею, вжимает пистолет чуть сильнее, и, не выдерживая, Мила кончает, стискивая его член. Он толкается несколько раз резко, а затем плотнее смыкает зубы на её шее и кончает тоже. Но не отстраняется сразу же, тяжело дышит, все еще привалившись к ней. Мила отмечает, что они дышат в унисон. Витя отстраняется через несколько секунд, но не отходит сразу же, надевает на неё обратно белье и колготки, поправляет юбку и шлепает по заднице еще раз. — Я не собираюсь о тебе думать, — говорит Мила все же, поднимаясь. Она не поворачивается к нему, стоит, опирается ладонями о стол, потому что не доверяет сейчас своим ногам. Только слышит, как Витя хмыкает и шуршит одеждой. — У меня много плохих привычек, — говорит он вдруг резко и опять прижимается к её спине всем телом. — Курение, алкоголь, азартные игры, — шепчет её на ухо, а его ладонь у неё на талии. — А еще рвать на тебе колготки, но это самая любимая моя плохая привычка, — он кусает её за мочку уха и отходит от неё, возвращается в свое кресло. И делает это очень вовремя, потому что дверь его кабинета без стука открывается, и Мила оборачивается. — Милка. Какой неожиданный, но приятный сюрприз, — Саша тут же оказывается рядом с ней и обнимает её, крепко сжимая в своих объятиях. Мила тоже обнимает его, хлопает по спине, правда чувствует себя до ужаса смущенной, потому что только пару минут назад они с Витей здесь занимались сексом. — Привет, — все же говорит она, когда он от нее отстраняется. — Ты не часто радуешь меня визитами сюда. Случилось что-то? — он кладет ладони на её плечи, сжимает, смотрит с прищуром: — И что ты такая красная? Она открывает рот, чтобы сказать, что здесь жарко, но Витя опережает её: — Мы пили чай. Мила поворачивается к нему, но он смотрит в экран компьютера, а не на неё. Чай, как же. Где тогда пустые чашки? Она бы на месте Саши спросила об этом. Но вот именно поэтому, чтобы он не спросил, она тут же говорит жалобно: — Да. И я зашла, чтобы попросить у тебя денег. До зарплаты еще несколько недель, а я успела потратить все деньги. Даже колготки не на что купить, они у меня очень быстро рвутся, — Витя за её спиной чуть давится воздухом. — Не одолжишь? — смотрит большими глазами на Сашу, знает, что одолжит, не упрекнет этим, не скажет ей ничего. — Для моей красавицы сестры любые капризы, — он тянется во внутренний карман пиджака, достает кожаное портмоне, а затем кривится, когда заглядывает в него. — А, черт. Представишь, если я скажу, что у меня пусто? Он показывает ей внутренности портмоне, действительно пустого. И Мила старается не засмеяться. — Ладно тогда, господин бизнесмен, — насмешливо говорит она и хлопает Сашу по плечу. — Тогда я пойду, не буду отвлекать вас от тяжелого занятия заработка миллионов, — Мила целует Сашу в щеку и идет на выход. Уже никто её здесь не задержит. Но нет. Витя окликает её: — Милка. Подожди, — он оказывается рядом с ней, когда она поворачивается, чтобы узнать, что он хочет. А он сует ей в руки несколько купюр по 500 рублей, свежие, как будто только из банка. — Держи, — кратко улыбается и возвращается обратно за стол. — Видишь, Пчёла в беде тебя тоже не бросит, — говорит Саша. — Я верну с зарплаты, — Мила обращается к Пчёле. И она даже не знает, сделает она или нет. Раз уж они как бы расстались, по логике вещей она действительно должна вернуть ему деньги. — Придется возвращать несколько зарплат подряд. Так что можешь не возвращать, Милена. А затем он подзывает Сашу к себе, показывает ему что-то на экране компьютера, говорит о каких-то сделках, и Мила выскальзывает из кабинета, пряча деньги в сумку. И зачем только приходила? Могла проигнорировать это все, могла не приходить, могла просто игнорировать Витю. Не смогла. Не удержалась. Побежала к нему, повела себя, как мартовская кошка. Вот же блин. И ведь он знает, что она прибежит опять. Нет, Мила качает головой, больше не прибежит. Дает себе установку не делать этого. Только надолго ли её хватит?