Лилия бессилия

Время как будто остановилось, Атос понимал, что следует начать двигаться, но ноги, видимо, забыли, как это следует делать. Никогда прежде такого леденящего кровь ужаса он не испытывал. На самом деле прошло всего несколько секунд, но казалось целая вечность. Наконец, он обрел способность функционировать и подбежал к кровати, отшвырнув незнакомца в дальний угол комнаты. Даже не удостоив его взгляда, он обратил все свое внимание на жену. - Анна, Анна, - тихо позвал он ее, когда от нее не было ни малейшего звука. Глаза шпионки были плотно закрыты, лицо искажено болезненной гримасой, шелковый пеньюар весь покрыт липкой темно-красной кровью, было невозможно разобрать источник кровотечения, поэтому сперва Атос попытался нащупать пульс на шее. Как только его руки коснулись нежной кожи, Миледи открыла глаза и пробормотала: - Мне дурно, от него исходит такой смрад, что мне кажется, что меня вывернет наизнанку. Поняв, что жена жива, Атос облегченно вздохнул и открыл окно, впуская свежий воздух в комнату. - Потерпи, дорогая, сейчас станет легче дышать. За его спиной три оставшихся мушкетера склонились над телом. - Это палач из Лилля, - удивленно воскликнул Портос. - Я, может, и неважно себя чувствую, но это совершенно точно не может быть правдой, - вдыхая воздух через рот, заметила Миледи, - тот палач вряд ли сможет явиться сюда. - Вы не видели его уже много лет, как Вы можете быть уверены? – удивился Арамис. - С того света не возвращаются, - ядовито заметила шпионка, не забыв добавить себе под нос, - если это не мой супруг, конечно. Последнюю часть фразы услышал только Атос, и едва заметно улыбнулся. Он прикоснулся к лицу жены, убрав подальше от глаз спутавшиеся кудри, на которые брызнула кровь лжепалача. - Что тут произошло? – спросил молчавший ранее Д'Артаньян. Он заметил кинжал с драгоценными камнями, торчавший из горла мужчины, а также состояние Миледи. От него не укрылось ни то, как заботливо Атос дотронулся до жены, ни то, как сама шпионка придвинулась на кровати ближе к мужу. Милую картину только кровь омрачала. - Подкрался, сказал, что передает привет от Винтера, а затем попытался прирезать, не на ту напал, - будничным тоном заметила Миледи. Ей все еще было тошно, липкая кровь, пропитавшая белье, отвратительно обволокла все ее тело. Все оставшиеся силы она бросила на то, чтобы убить нападавшего, теперь же ей казалось, что руки будто налиты железом. - А это же мой кинжал? – заметил Арамис, но, увидев почти идентичное выражение недовольства на лицах четы де Ла Феров, добавил, - Обознался, наверное, просто очень похож. - Кражи бриллиантовых подвесок было недостаточно, теперь вы и за холодное оружие взялись? – усмехнулся гасконец. Он, в отличие от своего более опытного друга, не так хорошо разбирался в намеках, только пинок со стороны Портоса заставил его прикусить губу. Аккуратно приподняв блондинку, Атос завернул ее в одеяло и поднял на руки. - Друзья, думаю, вы не будете возражать, если мы Вас оставим, Анне нужно переодеться и смыть эту гадость, - указывая на кровь заметил граф. Впрочем, он и не дожидался, пока кто-то возразит, просто унес жену в дальнюю спальню. - Выходит, Винтер послал своего наемника завершить начатое. Скоро и сам явится, когда поймет, что дело не завершено, - подвел итоги Портос. - Сейчас лучше избавиться от тела, захороним его подальше от дома, не стоит никому знать о произошедшем, я помолюсь за упокой его души, - перекрестился Арамис. . . . - Мне позвать служанку? – смутившись предложил жене Атос, когда ванна была готова, а Миледи так и не предприняла попыток раздеться. - Не стоит, мы же не хотим привлекать внимание к убийству. Все, что пропитано кровью надо сжечь, пока никто не заметил, жаль такой красивый наряд, только, - прошептала Анна, прижавшись щекой к руке мужа. Она все еще нежилась в объятьях мушкетера, почти ни на минуту тот не отпускал ее от себя. Лишь для того, чтобы набрать ванну, он ненадолго посадил ее на стульчик, потом же опять вернул на прежнюю позицию в своих руках. Миледи была настолько измученной, что ее такой поворот нисколько не расстраивал, она понимала, что надо начать раздеваться, придется помыть и расчесать волосы, но пока хотелось только закрыть глаза и вдыхать аромат мужа, которому, кстати, тоже не помешало бы помыться. Последнюю фразу она пробормотала вслух. Граф рассмеялся и кивнул. - С вашей болезнью я упустил это из виду, обязуюсь освежиться, как только помогу Вам. Вам помочь раздеться? - Да, боюсь сегодня я потратила весь запас своих сил. Атос принялся аккуратно снимать перепачканную одежду жены, стараясь не разглядывать ее слишком откровенно. Смешно признать, но граф так ни разу и не видел жену обнаженной. Молодоженом он боялся смутить свою новобрачную, она так настоятельно не хотела расставаться с сорочкой с ним наедине, что он не настаивал. Теперь он понимал, что вовсе не смущение было тому виной, она просто опасалась, что он обнаружит клеймо на ее плече, вот и пользовалась всевозможными ухищрениями. Те любовные утехи, которые они позволили себе в «Красной голубятне» были быстрой вспышкой страсти, которая не предполагала любование друг другом. Теперь же она была перед ним во всей своей красоте, а он не знал, как ему следует себя вести. С одной стороны, Анна не проявляла дискомфорта от его взгляда, с другой, он видел, насколько измучена она, вероятно, она даже и не замечала его интереса. Их роли тоже были не ясны до конца. Он называл ее женой и графиней перед друзьями, даже признался в планах на будущее, но с ней он ими не делился, и понятия не имел, как она относится к нему. Не доверяет, все еще боится? Не сказав ничего, что могло бы выдать его волнение, Атос помог жене погрузиться в теплую ванну, которая тут же стала темной от крови. Он аккуратно намылил ей волосы, смыл пену теплой водой, затем расчесал их. Ее волосы на ощупь напоминали шелк, он испытывал небывалое наслаждение, просто сидя рядом с женой у ванны и проводя пальцами по ее золотистым локонам. Помогая ей смыть кровь с шеи и рук, он невольно любовался ее нежной бархатной кожей, женственными изгибами. Нахождение поблизости стало настоящим испытанием для его самоконтроля, но и закончить эту сладостную муку он не желал. Когда умывание подошло к концу, граф предоставил жене свою рубашку, которая доходила ей до середины бедер и помог лечь в постель. Не успела ее голова коснуться подушки, как Анна погрузилась в заветный целительный сон. Поцеловав ее в макушку, граф вышел, так и не заметив, что она улыбается.