Лилия бессилия

Горечь! Горечь! Вечный привкус На губах твоих, о страсть! Горечь! Горечь! Вечный искус — Окончательнее пасть. М. Цветаева

- Да, сударыня, Граф де ла Фер собственной персоной явился с того света, чтобы иметь удовольствие видеть Вас, - заявил Атос Миледи, до этого предпочитающая прижаться к стене, громко выдохнула. Сказать, что она боялась этого мужчины, которому судьба отвела место ее первого мужа, не сказать ничего. Он был тем, кого она так и не научилась обводить вокруг пальца, кто сразу мог разглядеть за ее кокетством, лицемерием, притворством. Когда они познакомились он был слишком влюблен, чтобы ставить под сомнение ее слова, но сейчас… - Бумагу - Какую бумагу? - Ту, которую Вы только что выпросили у Кардинала, - тихо, даже флегматично произнес Атос. - Я не понимаю, о чем Вы. Дуло пистолета, приставленное к ее виску, красноречиво убедило девушку, что он не собирается шутить. - Мне нет дела до Бекингема, он англичанин, но вы оставите в покое моего друга Д'Артаньяна, отдадите мне бумагу Ришелье, иначе я прямо тут пристрелю вас. - Вы не посмеете, благородный Атос, вы не убьете меня второй раз, - с иронией, произнесла она. В душе Атоса, ранее именуемого графом де ла Фером, была настоящая битва. Как он ненавидел ту, которая разрушила его жизнь, погубила его любовь, заставила забыть свое доброе имя, посмеялась над ним шесть лет назад. Он противостоял семье, когда брал ее без приданого в жены, был готов бороться со всем миром. Но, увидев, клеймо… Понял, как сильно был обманут. Сейчас, видя это прекрасное лицо, золотистые волосы, чувствуя ее дыхание, он уже не был уверен, что сделал правильный выбор, повесив ее тогда. Да, честь и долг говорили в нем о верности выбора, но сердце… Оно ликовало, видя, что его жена жива, что он так и не стал «всего лишь убийцей». Сейчас его рука, держащая оружие у ее виска, вовсе не была тверда. - Анна, отдайте мне документ и убирайтесь отсюда. Иначе… - Иначе что? Пристрелите безоружную женщину? Ну же, стреляйте, - Анна де Бейль, Шарлотта Баксон, она же Миледи Винтер вряд ли могла спокойно объяснить, чего она добивалась. Возможно, это была ее месть, довести до исступления своего убийцу, возможно, ей самой хотелось понять, как далеко он зайдет. Атос не мог сказать, что именно толкнуло его к этому действию. Даже, если через пару лет его спросят, чем именно он руководствовался в этот момент, он бы вряд смог это объяснить. Единственное, что он помнил, это то, что через секунду после этих слов уже откинул оружие в дальний угол и с неистовством целовал свою жену. С того момента, как на той злополучной охоте, он повесил Анну, он держался от всех женщин подальше. Только вино скрашивало его будни, любой мушкетер бы поклялся, что Атоса не интересуют женщины. Но как же они ошибались. Только одна она могла так разжечь его кровь, что из флегматичного и апатичного мушкетера не осталось и следа. Анна, в свою очередь, отдавалась полностью поцелую, она вовсе не была безвольным игроком. Скоро плащ и камзол Атоса уже были отброшены в сторону, а она сама увлекла мужа на кровать следом за собой. . . . Когда все закончилось, Атос тяжело вздохнул и, глядя в потолок, прохрипел: - Сударыня, - начал граф, но сразу запнулся.. Что тут можно добавить? Миледи Винтер, тем временем, успела привести свою одежду в порядок, воспользовавшись смятением мушкетера, уже подбежала к двери. Обернувшись на мужа, со злой издевкой в голове проговорила: - Что же Вы, граф? Разве не будете угрожать, запугивать более? Или теперь, когда вы воспользовались моим телом, вам достаточно моего унижения? Атос подскочил в постели, как если бы она выстрелила в него. - Что вы несете? Я ни к чему вас не принуждал? Вы сами этого хотели, а теперь смеете.. - Смею, благородный граф, смею, вы только что целились мне в голову своим оружием, конечно, я не сопротивлялась, страх и ужас сковали меня. Тембр голоса всегда был самым мощным оружием в руках умелой шпионки, сейчас все нотки показывали возмущение, даже ужас от произошедшего. Если бы можно было спросить у Анны, к чему был этот спектакль, она сама бы не нашла ответа. Она умела пользоваться своими женскими чарами, чтобы достичь желаемого от мужчин, но, чаще всего, она была отстранена эмоционально. То, что произошло между ней и мужем сейчас, было страстью, подчинившей ее саму. Ей давно уже не было так хорошо с мужчиной. Вспомнились те несколько месяцев супружеской жизни, Оливье тогда заботился, чтобы ей было хорошо в альковных делах, он не был эгоистичным, как большинство мужчин. И сейчас…Миледи поймала себя на мысли, что, если бы Атос не был ее врагом, противником планов Кардинала, она бы обязательно насладилась свиданием с ним. Но вот так сдаться без всякого умысла?)) Непозволительно! Ей ведь не шестнадцать лет уже, заслужить ее внимания пытались видные мужчины Англии и Франции, сам король одаривал ее бриллиантами и жемчугами намедни. А она взяла и позволила какому-то мушкетеру поиграться с ней в этой грязной таверне, как с гулящей женщиной. Да, технически он так же граф и ее законный муж, но, по мнению Анны, это право он потерял, повесив ее на той злополучной охоте. Атос, тем временем, становился бледнее и бледнее. Даже зная лживую натуру супруги, изучив ее злодеяния с момента ее службы Кардиналу, он поймал себя на мысли, что он действительно мог воспользоваться ее страхом перед ним. Ведь он видел, как она вжалась в стену от испуга при его появлении, а он ведь действительно еще и целился ей в висок. Что если она настолько боялась его гнева, что не решилась сопротивляться, когда поняла, что он ее желает. Вот, черт! За эти годы он держался в стороне от женщин, чувство вины за содеянное, предательство и ложь любимой женщины, казалось, навсегда отвратили его от плотских желаний. Что если от длительного воздержания он выдал желаемое за действительное? А ее просьбы остановиться принял за стоны и ответную страсть? Мужчина схватился за голову. Нет, нет, чтобы он напал на женщину, физически более слабую, так низко он еще не опускался никогда. Сейчас мысли о документе Кардинала, безопасности друзей не приходили ему в голову, все, о чем он мог думать – что он напал на свою жену. Анна, довольная воспроизведенным эффектом ее слов, едва улыбнулась. Так тебе и надо! В следующий раз подумаешь, как угрожать ей, Миледи де Винтер. Встряхнув копной вьющихся золотистых волос, она гордо выскользнула из комнаты. Спускаясь вниз, заметила, что мушкетеры собирались испить отравленное ей вино, недолго думая, она выстрелила в бутылку, разбив ее вдребезги. Нет, это было бы слишком просто… Тем более, муж никогда не отстанет от нее, если она убьет его друга. А у нее еще очень много дел намечалось, ей еще герцога надо убить. Не дожидаясь произведенной ее выстрелом реакции, она выскочила из «Красной голубятни» и умчалась прочь.