Близкая далекая звезда

Ночь. В квартире тишина, и лишь какие-то дальние соседи гремят посудой, создавая привычный звуковой фон многоэтажки. Из двора П-образного дома изредка доносится неразборчивая беседа засидевшихся на лавочке людей. Приятный ветерок колышет занавеску на приоткрытом окне. Мона ворочается на плотном и жестком диване, извиваясь в своем пледе, словно маленькая рыбешка. Сон не приходит даже спустя два часа после того, как она легла, и это становится уже невыносимым. Открыв глаза, она переводит взгляд на синеющую темноту за окном и вздыхает. Она не может перестать об этом думать, не может. Эта абсолютно абсурдная мысль поселилась у нее в голове еще неделю назад и не собирается оттуда уходить, как бы не хотелось. В тени этого странного желания все остальное теряет хоть какую-то яркость. Мона садится на диване и осматривается, прислушивается, чтобы уловить любой шорох в соседней комнате. Нет, там совершенно тихо, а значит, он спит. Этот парень всегда так — либо сразу отрубается, либо до рассвета глаз не смыкает, впрочем, как и она сама. Потеряв всякую способность к нормальному восприятию реальности, Мона спускает ноги на пол и поднимается, попутно путаясь в своих тапочках и чуть не падая. Полоса препятствий под названием «обычная захламленная комната Моны Мегистус» ставит девушке новую подножку в виде… что это там, носок? О Боги, нет? Неважно, с этим она разберется завтра, а сейчас… А сейчас она зачем-то медленно, но верно направляется в комнату своего соседа по квартире. Мона уже 3 месяца делит арендную плату за двушку с симпатичным парнем по имени Скарамучча, и эти идиотские мысли — целиком его вина! Первый в ее жизни адекватный знакомый, который еще и… не-ет, после того случая, когда он встретил ее с вокзала с кучей сумок и даже оплатил такси из сострадания, она просто не может относиться к нему пренебрежительно, как собиралась изначально. Вечно бурчащий, но такой уютный, он заставляет ее чувствовать себя в своей тарелке. Впервые в жизни она хочет возвращаться домой, даже зная, что там кто-то есть, и причем, мало знакомый ей человек. И только ночью Мона способна признаться себе в том, что она хочет, чтобы ему с ней было так же комфортно. Пол тоненько скрипит, и Мегистус инстинктивно отдергивает ногу. Маленький коридорчик наполняется этим противным, чрезмерно громким для ночной тишины звуком, и девушка зажмуривается. Но, даже будучи смятенной, она лишь ненадолго замирает, а затем продолжает движение. Невесомо проведя пальцами по двухстворчатой деревянной двери, девушка перешагивает через крошечный порожек, чтобы не вызывать новую волну скрипов, и осматривается. Тусклый лунный свет осыпается, разбиваясь на множество неровных пятнишек в дверных стеклах, темные плотные шторы еле колышутся от прохладного ночного воздуха, и на их фоне резко выделяется тонкая полоска неприкрытого тканью окна. На расстеленном диване в облаке одеяла на животе лежит Скарамучча, сонно вминающийся лицом в воздушную подушку. Мона не любит такие, но этот парень на ней спит, словно принцесса на перинах, и смотреть на это оказывается невероятно приятно. Девушка максимально медленно, точно выверенными движениями подкрадывается к дивану и всматривается в спокойное лицо. Оно даже чрезмерно безмятежно для того, кто каждое утро способен завестись из-за случайно пролитого чая. Темно-синяя челка неровно спадает на лицо, местами вставая дыбом от каждого дуновения ветерка, и разлетается по подушке. Мона ощущает легкое волнение, когда наклоняется к спящему, прикасается к его одеялу. Тонкими пальчиками она подцепляет самый край клетчатого полотна — абсолютно безвкусного пододеяльника на ее взгляд — и сантиметр за сантиметром поднимает его все выше и выше. Прикусив губу от предвкушения, Мегистус видит, как из-под одеяла показывается край черной футболки Скары. Она перестает дышать, глядя в упор на закрытые глаза с темными ресницами, надеясь не быть замеченной или заснятой на какую-нибудь скрытую камеру… ну, вдруг они здесь и правда есть?! Знаете эту странную паранойю из детства. Мона заправляет выбившуюся и мешающуюся прядь из неровно остриженной челки и еще раз повторяет свой план про себя. Итак, нужно всего лишь постараться лечь спать рядом со Скарамуччей так, чтобы он этого не заметил, затем он привыкнет к ее теплу, обнимет в ответ, начнет в ней нуждаться, проснется утром от щекочущего кожу дыхания, и… Мона почти прижимает свою пятую точку к свободному участку дивана, когда ее сосед внезапно дергается отчего-то и открывает глаза. Синие — совершенно встревоженные. Она тут же вскакивает, все еще сжимая пальцами край одеяла, зависший в воздухе. Стоя в этой идиотской позе, она пытается вспомнить, как в русском языке составляются слова. Парень, в свою очередь, мутно и плавающе смотрит на нее, а затем вдруг выдает слегка хрипло: — М-Мегистус? Что происходит? — он слегка приподнимается на локтях и замирает. — Что?.. Это надо у т-тебя спросить, — она выдерживает небольшую паузу, чтобы нанести решающий и, очевидно, гениальный удар, — Ты же заявился в мою спальню посреди ночи и выгнал меня с моего дивана! — Я? Сонный Скара так очаровательно не понимает, что творится вокруг и где он находится, и Мона не может не воспользоваться этим. Когда он кивает словам девушки, садясь на диване, чтобы в следующее мгновение попытаться встать и отправиться «к себе», добрейшей души соседка останавливает его. Она мягким движением опускает его обратно на простыни и говорит: — Не стоит, — нежно улыбается, чувствуя, как матовый луч из окна освещает ее лицо в этот момент. И Скарамучча смотрит внимательно, но все равно сонно, — Давай со всем разберемся утром. Сейчас нужно спать, а… у меня и так достаточно места для этого. Парень с короткой стрижкой что-то обдумывает, а затем рассеянно кивает, закладываясь обратно и сразу двигаясь ближе к стене. Оставляя место Мегистус и в просторном одеяле, и на подушке — видимо, из чувства вины — Скарамучча вызывает в девушке новую порцию тепла. Она готова запищать от того, с каким невероятным успехом удалась ее шалость, отчего даже приходится закрыть рот рукой. Без лишних уговоров она ложится. Парень машинально накрывает ее одеялом почти до подбородка, и девушка моментально ощущает, насколько там жарко. Это не совсем для нее, привыкшей спать под тонким пледом, но… сейчас это не важно. Внешне угловатый сосед в этот момент уж очень смахивает на мягкую игрушку, которую Мона может мило обнять, чтобы избежать кошмаров. Скарамучча, так и не выловленный из сна до конца, тут же растворяется в очередной дозе грез. Его лицо прямо напротив лица Мегистус, так как подушка не слишком велика, и девушка даже чувствует на себе чужое дыхание. Она прикрывает глаза и улыбается. Возможно, завтра к ней и ее внезапному лунатизму будет много вопросов, но… это завтра, а сегодня она растворяется в тепле чужого одеяла и приятных сновидениях. Спокойной ночи.