Недонаблюдатель

      Этот день будет определенно ужасным.       Я всегда была совой, хорошо спала только при свете, мне это хорошо известно. Но здесь даже искусственного освещения нормального не было, только свечи, камины и специальным образом зачарованные камни. Но тратить драгоценные камни, а для зачарования подходили только такие, на подобное глупо и расточительно. Похоже, я часто буду спать посреди дня.       Мне и в том мире в темноте или не спалось, или снились кошмары. Но в этом… Зато я поняла, как работают воспоминания Пенелопы, полученные за прохождение пролога. Это как сериал, который ты скачиваешь на компьютер, и он у тебя есть, но еще не просмотрен, поэтому ты не знаешь сюжет.       С воспоминаниями так же. Они загружены в мозг, но не просмотрены, а сделать это я, очевидно, могу только тогда, когда сплю.       Но дело не в этом.       Настроение было паршивым.       После сна об украденном ожерелье и маленькой мести в виде скупки всего блестящего, мне показали несколько мелких событий из жизни Пенелопы в поместье до этого, но после того, как ее привел герцог.       И все бы ничего. Но люди в этом поместье с первого взгляда невзлюбили девочку. Конечно, часть вины в проклятии… Но оно же не заставляет это чувствовать. Герцог никогда не ненавидел Пенелопу, она не вызывала в нем ненависти или отвращения, как у других. Он просто умел смотреть на нее. Поэтому прощал все ее «проступки», даже если наказывал.       В отличие от него все остальные слепые идиоты. В особенности Деррик, что превратил ее жизнь в ад.       Хорошо быть сторонним наблюдателем, можно приметить многое из того, на что не обращала внимания Пенелопа. Для маленькой всеми забытой или ненавидимой девочки слова были важнее действий. Жаль только, что герцог этого не понял.       Ну, он всегда был скуп на эмоции.       Как и я, впрочем.       Это та причина, по которой я всегда старалась научиться понимать чувства окружающих. Потому что сама слишком давно не чувствовала этого в себе. Всегда принимала их такими, какие они есть, закрывая глаза на их не идеальность. Герцог поступал так же, но не смог понять Пенелопу, только принять ее.       – Хозяйка?       И чего меня понесло на такие размышления? Мне все еще сложно кого-либо ненавидеть в этом мире. Ненависть слишком сложное чувство для того, кто не может любить.       – Чего тебе?       – Вы уже минут десять тупо пялитесь в стену.       Было уже утро, скоро должна прийти Эмили и принести мой завтрак. Я проверила Лист персонажа, на изменения, но за ночь, к счастью, ничего не произошло. Никаких новых смертельно опасных дебаффов добавлено не было.       – И что?       – «И что»? Как можно так говорить, если у вас что-то случилось? – мелочь вел себя довольно мило, ругаясь на меня еще какое-то время.       – Беспокоишься? – я перебила его тираду по поводу злых и неблагодарных.       – Что? Конечно!.. – вдруг он вылупился на меня, как баран на новые ворота.       Я вопросительно на него посмотрела в ответ. Тот понял все правильно.       – Хозяйка… Вы улыбаетесь…       Только тогда я обратила внимание на легкое напряжение в щеках. Когда в последний раз что-то заставляло меня улыбаться непроизвольно?.. Это было так давно… Я улыбалась не для людей, а потому, что мне этого хотелось.       Видимо, это тело еще не разучилось улыбаться и реагирует на команду мозга быстрее, чем то тело. Со временем, разучившись радоваться, даже на мелкие приятные вещи, тело перестало реагировать.       Я улыбалась, когда это было нужно, а не хотелось.       И сейчас…       – Вам идет, – мелочь осматривал мое лицо взглядом опытного критика.       Вот у кого эмоции плескались через край. А ведь мы знакомы даже меньше суток. Грызун сказал, что система собирала данные о пользователе, поэтому он хорошо меня знает… Что если это работает и в другую сторону?       Что ж, я не против. Даже если чувство доверия вызвано системой, это гораздо лучше. Возможно, я стану нормальной…       Тук. Тук. Тук       – Госпожа, я принесла завтрак.       В дверь постучали и раздался голос Эмили.       – Входи.       К слову, с момента пробуждения я так и продолжала сидеть на кровати. Я медленно встала и прошла к небольшому столику, за которым можно поесть. Эмили осторожно зашла в комнату и поставила передо мной еду. Ее руки дрожали. Да, девочка, бойся меня. Я больше не буду добра и снисходительна к своим обидчикам. Ты должна понять это и верно служить мне.       Горничная поставила на столик свежий салат и нормальный куриный суп. Интересно, она правда сама его приготовила?       – Госпожа, м-меня навестил лекарь… – я ничего не ответила, наслаждаясь вкусом еды. – Он осм-матривал в-вас вчера и… вот…       Она поставила передо мной прозрачный стеклянный флакон с розовой жидкостью. Я с сомнением взглянула на него. Было похоже на зелье лечения, купленное мной вчера в системном магазине.       – Хозяйка, если хотите, я могу просканировать, – предложил мелочь, паривший рядом и сразу понявший мои опасения. Не знала, что он и такое может. Я незаметно кивнула ему.       Тот подвис, смотря в пустоту.       – Это обычная укрепляющая и восстанавливающая настойка. Точно такое же есть в магазине, но цена… пять тысяч очков.       Я чуть ложку не уронила.       – Оно восстанавливает пять очков здоровья вне зависимости от действующих дебаффов.       Стало интересно. Может ли оно помочь мне избавиться от анорексии? Я перевела взгляд на Эмили. Кстати, она совершенно не обращала внимания на грызуна. Похоже, действительно не видела и не слышала его.       – Что он сказал?       Горничная вздрогнула от звука моего голоса, пропитанного льдом.       – Ч-что его нужно п-принимать три раза в д-день после еды, оно имеет восстанавливающий эффект…       – Хорошо.       – Г-госпожа, это п-правда и… Ч-что?       – Я сказала «хорошо», я приму его.       Горничная была удивлена, ожидая, что придется меня уговаривать. Оно и понятно. Кто в здравом уме будет принимать что-то из рук того, кто уже накормил тебя испорченной едой?       – Только, – я медленно растягивала слова, протянув ей руку. – Дай мне иглу.       – Ч-что? Я-я…       – Эмили, – мой голос стал еще холоднее и резче. – Я не люблю повторять. Дай мне иглу. Ту, которой ты меня колола.       Дрожа, горничная вынула то ли из волос, то ли из чепчика на голове иглу и вложила в мою ладонь. Это была маленькая швейная иголка.       Я отодвинула пустые тарелки и взяла иглу двумя пальцами.       И вонзила ее в свою руку. В то место, где еще было несколько синяков и шрамов.       Как я и думала. Не больнее медицинской иглы. Разница только в методе ввода в плоть.       – Г-госпожа!..       – Хозяйка!       Мелочь и Эмили завопили одновременно. Но мне было плевать. В том мире я справлялась со стрессом не только медитациями. Бывали приступы, при которых я начинала намеренно причинять вред своему телу, в конце концов это дошло и до попыток суицида.       Забавно. Говорят, если человеку суждено умереть от воды, то как бы он не избегал ее, умрет, захлебнувшись в луже. Я не могла умереть намеренно, но это произошло из-за несчастного случая.       – Запомни, Эмили, – я говорила, как ни в чем не бывало. – Все зависит от тебя.       – Г-госпожа, эт-то…       – Каждая твоя ошибка увеличивает количество этих ран. Рано или поздно их заметят. И ты та, кто сделал это. С этого момента я буду принимать от тебя все, так что не оплошай. Третьего шанса не будет.       – Я поняла…       Девушка мелко дрожала, собирая посуду, но не заплакала, хотя слезы блестели на ее глазах. Умница. Поймите, чаша терпения Пенелопы Эккарт переполнена.       И вы сами во всем виноваты.

***

      Эмили ушла уже пару минут как, но я все еще вертела в руках флакон с настойкой. Какой эффект она окажет на анорексию?       – Хозяйка, если вы сомневаетесь…       – Нет. Просто задумалась, – я перебила грызуна и, помедлив еще секунду, залпом осушила сосуд.             [+5 ОЗ]             [ОЗ: 1005/1500]             Снижено воздействие дебаффа [Анорексия] [Анорексия] В следствие многолетнего голодания и стрессовых расстройств организм начал разрушать сам себя -495 ОЗ -1 ОЗ в минуту, если уровень здоровья ниже 500 Время действия: неограниченно       Не успела я обрадоваться оправдавшей себя теории, как выскочило еще одно системное окно.             Наложен дебафф [Аменорея] [Аменорея] В следствии полученной анорексии у вашего организма никогда не было менструации -100 ОЗ Время действия: до прекращения дебаффа [Анорексия]             [-100 ОЗ]             [ОЗ: 905/1500]       – Да что не так с этим телом?!       Не выдержав, подскочила и закричала, ударив ладонями о столешницу. После получения новой болячки тело резко ослабло. Ноги подкосились, и я рухнула на стул. Ладони нещадно болели.       – Почему у героини не было проблем с телом, а? Это потому что там была новелла, а это реальная жизнь? Да в каком месте система заботится о моем благополучии? – я змеей шипела на малявку.       – Как вы собираетесь жить в этом теле с такими проблемами со здоровьем? Система уведомляет вас о них, чтобы вы с ними разобрались, так как предыдущая владелица тела этим не заботилась…       С каждым словом, мелочь будто становился меньше, а голос тише.       – Кроме того, она никогда не проверялась у врача, да и месячных у нее не было, как бы она знала…       Я только раздраженно цыкнула. Это же чертово фэнтези! Какие ж тут месячные? Думала, что избавлюсь от них, эх, мечты-мечты…       Да и…       – Что значит «как я собираюсь тут жить»? Я навсегда останусь здесь?..       – Н-ну, это…       БАХ!       Дверь резко распахнулась и ударилась об стену. Оп-пачки, это у нас тут кто такой смелый?       – Ты что удумала?       А, это Рейнольд.       Грозно зыркнув на мелочь, обещая продолжение разговора, я перевела взгляд на второго братца, – хотя выше его шеи не смотрела, – и сделала самый невинный и непонимающий вид. Кажется, что-то такое было в новелле. Но я уже знаю, какой манеры поведения стоит придерживаться с Рейнольдом, так что проблем быть не должно.       – Отвечай! – выкрикнул он, но почти сразу успокоился. – Или ты решила меня игнорировать? Тч…       Братец что-то еще пробормотал себе под нос.       – Что ты имеешь в виду?..       Я старалась смотреть на него глазами побитой собаки, которая уже прекратила бороться за жизнь. Не сложно притворяться, когда проходил это на себе.       – Зачем ты оставила эту суку своей личной горничной! Вот что!       – …А что изменится? – он хотел что-то добавить, но прикусил язык. Я выглядела печальной и жалкой в его глазах. Такой, у которой нет смысла существования.       Давай же, почувствуй укол вины. Ты это начал. Думай об этом.       В этой игре хороший старт. В некотором смысле.       Я попала в тело наивной обиженной и обозленной девочки. Но я не могу продвигаться по сюжету, используя эту манеру поведения.       После некоторых размышлений, я так же пришла к выводу, что главная героиня тоже вела себя неразумно. Шесть лет терпя боль, унижения и голод, она бы не выдержала и сломалась.       Столь ничтожное создание, как Пенелопа, не справилось бы. Им не откуда знать о ее силе воли, проявившей себя, когда она возвращалась из раза в раз и пыталась одолеть Лейлу, пока сила ее души не иссякла. Только сильный человек сможет по-настоящему простить.       Думаю, Пенелопа и сама знала, что Лейла промывала мозги всем, кого она любила. Возможно, знала и о проклятии, вот почему прощала братьев. Герцог же иной случай. Он не поддался проклятию в первую их встречу, и после инцидента с ожерельем Ивонн, думаю, она злилась на него за то, что поддался. И на себя тоже, как она могла так беспечно кому-то довериться?       Да, все же Пенелопа точно знала о проклятии.       Поэтому в игре отчасти хороший старт, дающий толчок для резкой смены поведения. Рейнольд не знал о том, как питалась Пенелопа и, когда он увидел все своими глазами, он не удивится резкой смене характера.       «А, – подумает парень. – Она шесть лет выживала в семье с кучей денег и нормальной едой, но даже хлеба свежего не видела… Не удивительно, что она теперь такая.»       Кроме того, если меня и вправду осматривал доктор, то результаты с анорексией, измождением и аменореей должны быть известны моей новой семейке. Сильный стресс на протяжении многих лет хорошее оправдание нового поведения.       Пока пауза не слишком затянулась, я продолжила говорить слабым надломленным голосом, так и не поднимая взгляда на его глаза.       – Ничего не изменится. Хах. – я усмехнулась. – Ну, прогоню я Эмили, придет другая такая же, или даже хуже. Она могла бы колоть меня иглой в руку, пока я сплю…       – Что ты несешь? Никто бы не осмелился!..       Мой печальный взгляд остановил его. Он так и говорил, «мы оба знаем, что это не так!»       – Кроме того, мне кажется, отец и старший брат против наказания Эмили. Я тоже так думаю. Ничего же не случилось.       Я постаралась смягчить голос, будто бы благодарная за его «поддержку».       – Ничего не случилось?.. Так это теперь называется?.. – его голос ослаб. Но потом он снова закричал на меня. – Она накормила свою госпожу отходами! Это для тебя «ничего»? А если это она тебя прокляла?!       Глаза широко раскрылись в удивлении, и я, наконец, полностью увидела лицо Рейнольда.             [0%]             [Вы повысили уровень интереса!]             [3/50]       Чего?       Стоп. Стоп-стоп-стоп! Чего? Как это произошло?       То есть, я знала о том, что выбранное мной поведение самое то для Рейнольда, но, чтобы оно уже так возросло?       И откуда он знает о проклятии?       Об этом я его тут же спросила, не отвлекаясь на посторонние мысли.       – Какое проклятье, ты о чем?       – Пф! Так ты не знаешь? – парень фыркнул и скрестил руки на груди. – Вчера тебя доктор осматривал, когда ты потеряла сознание…       Он говорил спокойным голосом, а его глаза смотрели на меня так, будто я прямо сейчас упаду замертво. Все-таки Рейнольд добряк.       – …Сначала он сказал, что у тебя сильное истощение и твои кости и внутренние органы в ужасном состоянии, но потом тебе вроде как, – меня тогда здесь не было, если что, то я это от отца узнал, – стало хуже и, когда этот шарлатан пытался тебя вылечить магией, у него ничего не вышло. Он сказал, что это из-за проклятья, но он не в курсе, что оно делает. Поэтому сегодня должен был отправить письмо какому-то мастеру из Йета.       – Если все так… – я медленно растягивала слова, обдумывая всю ситуацию. – Но почему ты решил, что это Эмили?       – Да потому что! – он снова начал кричать. Я не переношу криков в свой адрес, но в этот раз я почему-то не боялась, как это происходило обычно. – Нам не нужна такая горничная в особняке!       О, я, кажется, поняла, почему его крики не вызывают прежней моей реакции. Он беспокоится обо мне. Он зол, потому что беспокоится и не понимает, как все пришло к этому. Я слабо улыбнулась. Из-за этого так… тепло.       – Эта сучка дала тебе эти помои, если она осмелилась проявить свое неуважение к дому Эккарт таким образом, то вполне и проклясть тебя могла!       Доля логики в его словах, конечно, была…       – Но отец и старший брат так не считают.       …Но есть небольшая разница в том, чтобы кормить отходами фальшивую леди и проклясть. Кормили именно меня. Намеренно. Потому что пренебрежение к Пенелопе в этом доме было нормой для всех.       Неизвестное проклятье нечто гораздо более опасное, чем издевательства над приемной дочерью Эккартов.       Проклясть могли меня и «по случайности». Конечно, я знаю правду, но, если смотреть с точки зрения герцога и других, эта попытка могла быть направлена на него или его сыновей, но попалась именно я. Герцог не идиот, он понимает, что как бы Эмили не относилась ко мне, она не заклинатель.       Или, в его глазах, это могло быть предупреждением или еще чем-то.       Ведь его действие неизвестно.       Погрузившись в размышления, я не заметила, как наступила напряженная тишина.       – Отец и… брат? Но я же…       Брось, парень, ты же не думаешь, что если расскажешь о том, что это были твои действия и решения, то кто-нибудь почешется? А, ну да. Ты же им сын и младший брат.       Неожиданно, правда?       Похоже, тобой пренебрегают.       Да, из того, что я тебе рассказала только домыслы. Но, к сожалению, эти домыслы правда. Герцог оставил управление поместьем на Деррика, и ему надо было решать, что делать с Эмили. И, даже если Рейнольд рассказал ему все так, как было на самом деле, старший братец бы все равно поступил бы так же, как раньше. Свалил всю вину на меня.       Ну, тут уж ничего не поделать. Его интерес и вера ко мне слишком ничтожны. Поэтому Деррик у меня цель номер один. Но для этого мне нужны союзники в лице герцога и Рейнольда. Они помогут поменять отношение Деррика ко мне.       – Просто забудь об этом, – я мягко коснулась его руки и умоляюще посмотрела на него. – Я уже говорила с отцом и…       – Ты с дуба рухнула?! – он резко смахнул мою руку и, схватив за плечи, встряхнул. – Какое там забыть!..       – Ох…       Моя голова дергалась вперед-назад, пока не заболела. Я слабо охнула.       Рейнольд остановился и отдернул руки.       – Что? Что с тобой? – его глаза наполнились беспокойством. Вот уж человек-американские горки. Его настроение слишком часто меняется.       – Я в порядке, просто голова немного заболела, – продолжая мягко улыбаться, ответила. – Ты тут не при чем. Я молила отца о прощении, стоя на коленях и обещая, что подобного больше не повториться… – а теперь делаем грустную моську и опускаем глазки в пол. Покажем ему, что с этой несправедливостью бороться бессмысленно.       – …Так что, п-пожалуйста, заб-будь об этом, брат, – я сжала ладони в кулаки и ниже опустила голову. – Пожалуйста… брат…       – У тебя что, совсем гордости не осталось? Решила просто сдаться после всего, через что прошла?       – А что еще мне остается? – молвила тихим голосом, еще рано.       – Просто кричи, кидай и ломай вещи, как обычно! Это больше на тебя похоже! – он закричал.       Вот оно.       – Да?! – я тоже закричала, резко вскидывая голову. Слезы потекли по моим щекам. – А кто меня услышит? Даже если я не делаю ничего, я всегда виновата! – Рейнольд опешил. – Когда мне больно, никто не помогал мне! Что толку кричать, если никто не слышит меня? Да, я просто сдалась, ясно? Этого же ты хотел, когда принес в мою комнату ожерелье Ивонн!       Я на мгновение прервалась, глотая фальшивые слезы, и снова заговорила, но уже спокойным голосом.       – Ты обращался со мной так, потому что хотел, чтобы со мной так обращались? Ты не принял меня, и слуги повторяли за тобой. Зачем обращаться с этой девочкой, как с принцессой, если даже их господин ненавидит ее?       – Пенелопа… Эт-то… это…       – Я всегда прощала тебя, прощу и в этот раз. Знаешь, почему?       Рейнольд молчал, его глаза были широко раскрыты и наполнены ужасом. Осознал наконец?       – Потому что у меня никого больше нет. – сказала, не дожидаясь его ответа.