Притяжение влюбленных сердец

В это утро Анна Викторовна опять хлопотала. Яков Платонович, дорогой супруг, крепко спал, восстанавливая силы после беспокойного вчерашнего дня. Она задумала поухаживать за ним, приготовив ранний завтрак, и подать его мужу перед уходом на службу, как и положено заботливой супруге. Аня умывалась, разглядывая себя в большое зеркало. Глаза сияли, яркие губы чуть припухли. Она вспомнила сегодняшнюю ночь и невольно зарделась румянцем. Яков был так пылок и настойчив в своих ласках. Как ей было хорошо с ним! И как приятно самой целовать своего мужа, чувствуя как он вздыхает от удовольствия и нежности. А еще прекраснее было засыпать в его объятиях, когда Яков нашептывал ей перед сном что-то неизменно ласковое и целовал в волосы. В такие моменты Аня чувствовала абсолютное счастье и безмятежность. Какой Яков замечательный! Встав очень рано, Аня быстро уложила объемный узел на затылке, умылась, надела новое нарядное платье и убежала ставить самовар. Она хотела успеть позавтракать с Яковом Платоновичем, пока он не уехал на службу. Хотела быть нарядной и умелой хозяйкой, порадовать своего мужа, ведь она, оказывается, много чего умеет делать, хотя раньше и не подозревала об этом. И еще большему может научиться, при желании. А желание было, и столько энергии! Казалось, они с Яковом отдавая себя друг другу, наполнялись сами. Волшебное чувство, чувствовать, что любишь, и что это взаимно. С завтраком было все отлично. Хорошо, что пшенку Анна поставила томиться еще на ночь, чтобы по утру не торопиться с готовкой. Она сварила кашу по рецепту, которому научили ее вчера работницы, оказавшиеся женщинами рукастыми и говорливыми. Им было лестно поделиться опытом с молоденькой женой господина начальника каторги. Аня легко запомнила рецепт. Полстакана пшеной крупы, литр молока, ложка сахара, немного соли. И в печку, подальше от угольков, поближе к заслонке, чтобы не подгорело. Нужно было оставить кашу томиться на всю ночь. Аня с предвкушением открыла дверцу печи и достала чугунок, стараясь не шуметь. Сняв крышку, она восторженно принюхалась. Здравствуйте, пожалуйста! Какая кашка! В нужной степени горячая, ароматная, каша-королевна. У молодой хозяйки потекли слюнки, но она сдержалась и оставила все пробы до завтрака. Сейчас мы Якову Платоновичу еще кусочек масла в нее добавим… — Анна Викторовна, ну куда Вы убежали? — из спальни вышел заспанный и немного недовольный Штольман, лишивший себя самого приятного утреннего сна, чтобы упрямо отправиться на поиски супруги. Обнаружив пропажу, он немедленно заключил ее в объятия. — Разрешения покидать постель не было. — шепнул Яков, целуя Аню в скромный вырез на платье, прикрытый отложным воротничком. — Яша! — охнула Аня, оказавшись прижата к стене. — Яков, улыбаясь хитрой улыбкой, смотрел на нее чуть расфокусировано, судорожно проходясь руками по изгибам ее фигуры. Он тоже входил во вкус полноценной супружеской жизни, и вместе с тем как жена расцветала в своей женственности, позволял себе все более смелые ласки. Яков начал приподымать Анне юбки, обнажая супруге бедра. Между ними завязалась шутливая борьба, Аня отнимала руки мужа от нарядного домашнего платья, протестуя против вносимого в ее утренний туалет беспорядка. Брыкалась. Однако борьба не увенчалась успехом, Аню оттеснили к буфету и наклонили к столешнице, задирая юбки уже с определенной целью взять таки свое. — Я не желаю утром оставаться без сладкого. — шепнул Яков на ухо жене. Анна зарделась от недвусмысленности намека, но тут же возмутилась. — Яков Платонович, не будьте дикарем! — оборачиваясь, — закричала Аня, не имея шанса избавиться от такого сильного мужчины, к тому же навалившегося на нее сверху. Да что же это такое! В пылу начавшейся опять было борьбы она хорошенько лягнула любимого по ноге. Вот так их силы сравнялись. — Ну если Вы просите Анна Викторовна, так и быть! — отступая и морщась от боли сказал Штольман. Он отошел, восстанавливая дыхание и даже отвернулся. Супруга сопротивлялась не на шутку азартно. Аня поднялась и встала ровно, все еще глубоко дыша и оглаживая юбки. Яков задумчиво смотрел в окно. Аня сердито поглядывала на себя в зеркало, поправляя рассыпавшийся пучок. Она вроде отбрыкалась и победила? Яков же не обиделся? Совсем не весело так побеждать… кое-кто остался без сладкого, даже немного жаль. Однако она ошиблась. Яков немедленно воспользовался тем, что может застать Анну врасплох. Обманув ее тем, что прикинулся побежденным, он усыпил бдительность жены! Яков вновь кинулся на нее, проведя в нужный момент молниеносную атаку и ловко перехватив ей руки, молча утащил в спальню. Какое коварство! - подумала Анна. - ммм... Анна права, не время быть дикарем — подумал Яков, усмехаясь. - Пожалуйте, дорогая, на кроватку. Правда, в отместку за плохое поведение он хорошенько впечатал любимую животом в перину. Ну вот хотелось ему сегодня так! Анна вдогонку вновь попыталась лягнуть мужа ногой, но он был в этот раз настороже и проворно ушел в сторону. — Анна Викторовна, не усугубляйте свое положение. — усмехнулся Яков. Анна со смешком покосилась на мужа, и, увидев как он решительно развязывает тесемки брюк, спрятала смущенное лицо в подушки. — Придется уступить. И потом заново наряжаться. — подумала Анна. - Вы что же, и платье не поможете снять? - жалобно спросила она. - И не подумаю! - дерзко сказал супруг. Несносный ненасытный мужчина! - подумала Анна. Яков в мгновение ока задрал ей все кружевные невесомые юбки. И без того возбужденный и разгоряченный борьбой, он увлекся пикантным зрелищем. Юбки супруги легким облачком упали ей на спину и плечи. С панталонами вышла неловкость. В пылу борьбы он слишком затянул тесемки, и узел совсем не хотел поддаваться. Между тем Яков от возбуждения совсем потерял голову и легко разорвал тонкую ткань белья, наконец добравшись до обнаженных привлекательных ягодиц. Он не желал больше ждать ни мгновения. — Да Вы, оказывается, разбойник, Яков Платонович! — возмутилась Анна. Ответом ей была тишина. Крепко схватив Аню за бедра, Яков потянул ее ягодицы на себя, чтобы наконец поцеловать обнаженную поясницу с привлекательными ямочками и чуть приоткрытые складочки. Супруга замолчала, затаив дыхание. (На самом деле ей все очень понравилось и она просто предвкушала продолжение безумства, рассудок просто плыл от желания). Яков потерял голову. Аня его просто сводила его с ума! Одновременно с поцелуями, немного прикусив для отсрастки молочную кожу любимой, он стянул свои штаны. Пройдясь аккуратными пальцами по гладкой промежности жены, Яков удостоверился, что любимая готова к его страсти и не стал медлить. С наслаждением он ворвался в ее тугое лоно и быстро задвигался, одновременно сжимая и оглаживая крепкие бедра. Анна приглушенно охнула от резкого проникновения и сжалась. Он немного замедлился, давая неподатливым складочкам привыкнуть к силе его желания. - Ладно, я не буду слишком быстро двигаться, - шепнул он. Аня чуть слышно застонала и настойчиво качнула бедрами, приглашая мужа не останавливаться. Не обиделась? Да нет, улыбается… Что я действительно за дикарь такой! — подумал Яков, но жену эгоистично не отпустил, наоборот, прижал покрепче и наращивал темп, пока, облегченно рыкнув, не излился в нее. Он опустился рядом с поверженной женой. Анна улыбалась, по-прежнему пряча голову в подушку. — Анна Викторовна — шептал Яков ей на ухо, - я хочу видеть Ваше милое лицо. - Аннушка... Аня повернула к нему покрасневшее лицо и вновь жизнерадостно улыбнулась. — Доброе утро! — засмеялась она. — Доброе, радость моя! — прошептал довольный муж, гладя ее щеку. Аня прикладывала руки к разгоряченному лбу. — И не жалко же Вам мое белье, любезный супруг. — мягко сказала она. — Жалко! — ответил Яков, — но я не мог больше терпеть, а это был самый короткий способ добраться, до Вас, дорогая. Ну и звание дикаря нужно было оправдать. — Вы не обиделись? — всполошилась Анна. — Ну нет, конечно! — усмехнулся супруг. — Грех обижаться после такого волшебного утра. Вы сами-то не сердитесь? — Ох, Яков Платонович — Яков Платонович! — Аня покачала головой, коротко поцеловала Якова, и, одернув надоевшие юбки, ускользнула приводить себя в порядок. — Конечно не сержусь! Это было просто восхитительно! — крикнула она из коридора. Это ты, любимая, восхитительна… подумал супруг, млея от расслабления, раскатившегося волной по телу . В умывальне Аня со вздохом стащила с себя платье, сняла испорченные панталоны и начала поливать себя из ковшика. Струйки воды ласкали разгоряченное тело. У Ани побаливали мышцы от недавней полушутливой борьбы. В дверь постучались. — Можно к Вам? — спросил Яков. — Зачем? — подозрительно поинтересовалась жена. — Просто помочь хочу, — вздохнул муж. — Помогайте! — разрешила Анна. Яков вошел с чистыми полотенцами и новым бельем. — Я уже вытираюсь, — раскрыла объятия Анна и подставилась под распахнутое перед ней большое полотно. Яков ласково оглядел прекрасную картину, и начал заворачивать обнаженную жену в полотенце, одновременно обнимая. Аня, стоя в полотенце, обнимала мужа и целовала его лицо, ставшее колючим за ночь. Любимый…спасибо тебе за заботу! — прошептала Аня ему в губы. - И за то, что ты такой... Яков мягко отстранился, пока были силы сдержаться и начал помогать жене с одеждой. Дыхание у него полностью успокоилось лишь тогда, когда он застегнул Анне последнюю пуговку. — Готово, дорогая! — усмехнулся он. Анна вновь собрала пучок, уже в третий раз за последние пару часов, и коротко поцеловала мужа. — А почему Вы убежали от меня утром? — спросил Штольман. — Я завтрак готовила! — пожала плечами Анна. — Будете пшеную кашу, Яков Платонович? Или Вы еще не голодны? — С Вами — с удовольствием! — сказал Яков, даря любимой очередной легкий поцелуй прямо в макушку. — только приведу себя в порядок. Через полчаса Яков, гладко выбритый, в сюртуке и жилете сидел в столовой, с улыбкой наблюдая за хлопочущей Анной Викторовной. — Аня, присядьте же наконец. — попросил он. Поставив на стол все необходимое, она составила мужу компанию. Яков привычно начал намазывать для нее масло на хлеб. Какое-то время они молча ели нежнейшую пшеную кашу, поглядывая друг на друга. Вскоре Якову Платоновичу нужно было отправляться на службу, а пока он просто наслаждался мгновениями семейной идиллии. Штольман оценил и томленую нежнейшую кашу. У Вас отлично получилось. — улыбнулся Яков. — освоили новый рецепт? — Да это совсем оказалось несложно. Мне нравится для Вас готовить. — уверила его Аня. Яков покачал головой. — Для удовольствия конечно готовьте. Но нам срочно нужна горничная и кухарка. — сказал Яков. — Я хочу, когда дома, проводить время с Вами, а не Вашей усталой тенью и догонять Вас по всему дому. Вы очень милая хозяюшка, но много хлопотать не нужно. — А я ведь старалась. И догонять меня Вам, похоже, понравилось. — улыбнулась Анна, подперев кулачком подбородок. — Понравилось.И я очень ценю все Ваши усилия, — сказал Яков, поднося ее руку к своим губам. — просто я хочу быть с Вами, утрами, вечерами. Приезжать к Вам в обед, потому что скучаю. Еще я не хочу, чтобы Вы уставали. Анна, не подумайте, что это претензия. Это забота о Вас. Вчера Вы столько вещей разобрали, все наши сундуки, коробки, кофры. — Я думала Вы и не заметили. — улыбнулась Анна. — Я все заметил, дорогая. Мы только что пережили не самое простое путешествие и я хочу, чтобы Вы восстанавливались. Поверьте, усталость, она незаметно накапливается. Смена климата, поздняя весна этих мест… Я попрошу Алексея Юрьевича подобрать кандидатуры на роль домашней прислуги, а Вы с ними побеседуете, выберете помощницу на свой вкус. — Ну хорошо, если Вы мне доверяете выбор. — согласилась Анна и уточнила: У Вас есть какие-то пожелания? — У меня много пожеланий. — кивнул Яков. Но всю прислугу прежде всего я проверю на благонадежность. В дом не должны попасть случайные люди. Поэтому первичный отбор за Лебедевым, основной за Вами, а я изучу личное дело тех кандидатов, что пришлись Вам по душе. — Яков Платонович, Вы считаете подобные меры предосторожности оправданными? — усомнилась Анна. — Да, Анна Викторовна! — остро взглянул на нее Яков. Каторга это не место, где можно быть легкомысленным в таких вопросах. Мы одна из самых обеспеченных семей в округе. Моя должность весьма специфична. Опасаюсь, что могут найтись желающие устроить нам неприятности. Надо исключить любую опасность и неожиданность для семьи. Вы молоды и красивы настолько, что мне страшно отпускать Вас за порог без сопровождения. Я приставил с сегодняшнего дня караул к нашим воротам. Вы вольны ходить куда Вам заблагорассудиться, но только с провожатым, пожалуйста, хотя бы первое время, пока не освоимся. — Я поняла, поняла! — досадливо всплеснула руками Анна. — Извините. — взял себя в руки Яков. В дверь постучались. Яков открыл и впустил в дом племянника с чемоданами. — Доброе утро, Яков Платонович, Анна Викторовна! — улыбнулся он. — Вы решили нас прямо с утра обрадовать своим визитом, Алексей Юрьевич? — усмехнулся Штольман. — В обед еду на Карский рудник изымать бухгалтерию, боюсь допоздна провозимся. — объяснился за ранний переезд племянник. Анна провела его вдоль длинного коридора и открыла пустующую комнату. — Вот, Алексей Юрьевич, располагайтесь. Занавески и постель я Вам к вечеру организую. — гостеприимно сказала она племяннику. — Анна Викторовна, не забудьте о горничной! — напомнил ей Яков. — Кстати о прислуге, — обрадовался Лебедев. — У меня есть одна крестьянка на примете, из ссыльнопоселенцев, к мужу приехала, пока он срок отбывает. Очень просила работу дать. Анна Викторовна, может, побеседуете с ней? — Ну разумеется, если Вы ее рекомендуете, Алексей Юрьевич — ответила она. — А Вы проверили личное дело мужа? Статью, по которой он отбывает наказание на каторге? — сразу спросил Штольман. — Нет. — смущенно сказал Алексей. — думаю, она чиста перед законом, не сама же наказание отбывает, а за мужем приехала. С виду очень приличная женщина. Она мне белье стирает. — Все люди, взятые в дом должны быть абсолютно благонадежными и преданными. — четко сказал Штольман. — Анна Викторовна, Вы можете пообщаться с претенденткой, составить свое мнение, а я ознакомлюсь с личным делом мужа и дам окончательный ответ. На всякий случай пригласите еще человек пять для отбора. Из вольных или из ссыльнопоселенцев. И никаких тяжких преступлений и родственников по подобным статьям. — Я не понимаю. — запаниковала Анна. - Они тут все совершили те или иные преступления. Я просто побеседую, Яков Платонович, а Вы сами решите. — Да, так будет лучше. — сказал Яков. — на Вас оставляю выбор горничной и кухарки, я отбираю кучера, привратника, который будет следить за дворником и истопником. К концу недели, думаю, с подбором штата мы управимся. Едва Анна с Яковом вышли за дверь, супруга ринулась в бой. — Яков, пожалуйста довольно мной командовать! Это невыносимо… Я же не Ваш помощник, я Вам жена! — зашипела она, стукнув его кулачком. — Самая любимая жена. Я просто беспокоюсь, чтобы все сладилось на новом месте. Вы уж потерпите, пока иначе не могу. Не принимайте близко к сердцу, Анна Викторовна, все, что я говорю, это из лучших побуждений… Штольман усмехнулся, глядя на возмущенную Анну Викторовну. Ну не мог он серьезно воспринимать то, о чем она досадует. Ну покомандует немножко, он глава семьи как-никак. Кому принимать решения, как не ему? Но Аня ему нравилась в таком состоянии духа. Смешная, когда воюет. Он примирительно клюнул носом супругу в щеку. - Не злитесь. - шепнул он. - а то укушу. — Ну ладно, ладно… — вздохнула она, отступая. Сегодня Яков интуитивно нащупал очень верное средство против ссор с супругой - он подключал доброту и юмор. И Аня, как человек добросердечный и непосредственный, быстро переключалась и остывала. И зачем, он, право, раньше сердился на нее, раззадориваясь на ее выпады, как юнец. В полдень Анна Викторовна вышла из дома, подышать свежим воздухом и тут же обратила внимание на мальчишек, без дела слоняющихся поблизости, сторожей Мишку и Петю. — Отнесите записку. — попросила она братьев, дав монетку. Аня отправила приглашение для Татьяны, женщины, что рекомендовал племянник, с просьбой подойти для беседы. Сегодня светило очень яркое солнце, ветер стих, и можно было немного прогуляться, изучая окрестности. Один из конвойных тут же оставил пост и пошел за ней, держась на почтительном расстоянии. - Да не ухожу я никуда! - крикнула Анна издалека. - я просто вышла посмотреть округу. - Извините, госпожа Штольман, у нас приказ. - подбежал конвойный казак. - За Вас головой отвечаем. - Ну хорошо, - согласилась Аня. - Но я все равно никуда не ухожу. Она оглядела добротный дом, который им предоставили. Любопытно, что все дома в Усть-Каре были деревянными. Самым солидным каменным строением в округе оказалась Карская тюрьма. Их одноэтажный бревенчатый дом стоял на высоком литом фундаменте, по фасаду располагалась просторная веранда. Хотелось украсить новый дом, сделать его более нарядным. Ну и что, что каторга. Красота людям нужна везде. Аня уже задумала, как высадит летом вокруг дома цветы. Ту самую сальвию, какую дарил ей летом Яков Платонович. И бархатцы. А на перилах крыльца и веранды она расположит цветочные горшки. Следовательно, нужно было озадачиться покупкой семян и их срочной посадкой на рассаду. Вскоре, пока Анна все еще гуляла недалеко от дома, к ней в слезах прибежала пригожая крестьянка средних лет, оказавшаяся той самой Татьяной. Анна позвала женщину в дом. Она помнила наказ мужа не приглашать в гости случайных людей, ищущих ее помощи, но она не могла оставить плачущую Татьяну на улице и разговаривать с ней на глазах казаков, охраняющих жилище начальника каторги. Их дом располагался на центральной улице, так что и других случайных прохожих, желающих полюбопытствовать, было предостаточно. Разговор с крестьянкой произвел на Анну тягостное впечатление. Оказаться на каторге — это большая беда этих несчастных, безвинных женщин и детей. Государство, разумеется, разрешало следовать им за мужьями, и обеспечивало их в пути. Однако добравшись до места назначения, женщины и дети тотчас оказывались брошенными на произвол судьбы, в миг лишавшись всякой опеки. Арестант попадал в тюрьму, предназначенное ему довольствие шло в общий котел каторжан, а семья оказывалась брошена на произвол голода или еще хуже, порока. Властями предполагалось, что женщины должны были зарабатывать на жилье и еду собственным вольным трудом. Но как же им, несчастным, было это сделать, ведь как таковой работы здесь вообще не было. Ни в Каре, ни в иных местах, где располагались тюрьмы, частным лицам жить было не дозволено. Здесь проживали одни только заключенные, их родственники, чиновничий люд, да охрана. Служащие имели право бесплатно использовать для своих надобностей труд каторжников и правом этим охотно пользовались. Государство не заботила судьба женщин и детей, приехавших за мужьями и отцами. В этих местах не было ни школ, ни мастерских. Иных женщин содержали родные, присылая им небольшое довольствие, или они сами привозили деньги из дома, но тому, кто расчитывал заработать на месте, приходилось спасаться от голода, продавая себя, а то и собственных детей. Пороки всякого рода процветали здесь, и пока с этим нельзя было ничего поделать. Аня понимала, что в горничные Татьяна годилась с большой натяжкой. Выросла в бедной семье, готовить умела лишь простые блюда, правилам поведения была не научена и не знала еще тысячи вещей, к которым были привычны люди дворянского сословия. Но ее можно было взять для более простых работ - стирки, уборки, работы на кухне и постепенно обучить остальному. — А за что и на сколько осужден Ваш муж? — спросила Анна, мысленно делая над собой большое усилие, чтобы отойти от чудовищности услышанного только что. — На двадцать лет осужден он, барыня, отца своего прибил от ярости. К отцеубийцам закон суров у нас, и раньше срока таких не отпускают и послаблений никаких не дают. Опять отцеубийца! — подумала Анна, вспомнив просительницу в Красноярске. Татьяна рассказала их с мужем горькую семейную историю. Ее супруг, Вацлав, родился в Литве и служил срочную службу простым солдатом. Его полк был расквартирован под Петербургом. После срочной службы он остался в полку, начальство ценило его и быстро произвело в фельдфебели. В Петербурге они и познакомились с Татьяной, сыграв скромную свадьбу. Отец Вацлава в Литве был богатым крестьянином, но рано овдовел. Он упросил сына прислать невестку к нему: пусть, мол, Татьяна хозяйничает в усадьбе, коль усадьба все равно отойдет сыну в наследство. Сам отец Вацлава сказался в письме больным. Делать было нечего, Татьяна поехала к старику. Вскоре, муж слишком сильно затосковал по молодой жене, так, что уволился из полка и поехал за супругой. Старик в это время каждый день приставал к невестке, пытаясь силой склонить к исполнению супружеских обязанностей, взяв на себя роль мужа. Татьяна была в полном отчаянии, устав отбиваться от свекра и уже собиралась бежать, куда глаза глядят. Вацлав неожиданно вернулся на родину. Едва он вошел в отчий дом, как увидел страшную картину, как жена пытается дать отпор старику, а тот бьет ее. Увидев все это, Вацлав потерял голову от ярости и убил отца. Всем отцеубийцам дают по двадцать лет каторжных работ без права помилования, и муж всю свою молодую жизнь проведет на каторге и освободится на поселение ближе к старости, если доживет. Когда Вацлава отправили в Кару, он наказал жене не ждать его, прощался насовсем. Татьяна очень тосковала по мужу и, нарушив его запрет, через несколько месяцев поехала следом. По приезду в Кару она узнала, что у мужа очень суровые условия содержания, как и у всех арестантов с большими сроками заключения. Их практически не выпускают за ворота тюрьмы, ни на работы, ни на прогулки, не снимают кандалы, не разрешают свиданий. Встречу ей обещали разрешить на Пасху, час в присутствии конвоиров. Татьяна живет в Каре уже полгода, но еще ни разу не видела мужа. Ей не позволили передать даже записку. Денег у нее давно не осталось, Татьяна хватается за любую подработку. Крестьянка плакала, Аня безмерно ей сочувствовала. За что такое горе людям? За что молодая пригожая женщина обречена состариться в одиночестве? Разве она недостаточно уже настрадалась? Краем глаза Анна увидела духа — неприятного старикашку, который пришел на слезы молодой женщины приговаривал: — Нет, не будет ни Вацке счастья, ни Таньке! — и злобно смеялся. Впрочем, Аня старательно не обращала на него внимания, и он оставил их. Должна ли Аня советоваться с мужем, прежде чем что-то обещать? Она знала, что крестьянка говорит правду, дар показал ей и Таниного мужа — высокого красивого молодого мужчину, вынужденного отбывать наказание. Он страшно тосковал по любимой и считал, что жизнь его закончена. Вацлав уже неоднократно подумывал, не свести ли ему счеты с жизнью и только вера в Бога останавливала его от этого греховного поступка. — Я не могу тебя принять на службу без согласия моего супруга. — потупила глаза Анна, - но даже если Яков Платонович не согласится, я все равно буду давать тебе ту или иную работу, чтобы ты могла заработать хоть немного. Аня собрала в узелок нехитрые продукты для Татьяны и отправила ту домой, пообещав поучаствовать в ее судьбе. Крестьянка, уходя, кланялась в пол, опять плакала и прижимала к себе гостинцы. К Анне пришло видение о гостье. Она увидела, как та часто голодала и плохо питалась, пережив в этом году страшную беспросветную зиму, но к весне в Кару приехал добрый милосердный Алексей Юрьевич и взял Татьяну работать прачкой. Стало немного легче. Проводив крестьянку, Аня присела перевести дух. Ей было нехорошо, она ясно увидела, до какого отчаяния могут дойти люди здесь, в Каре, не имея никаких средств на жизнь. И тут до нее дошло, что название поселения вполне себе говорящее. "Кара", прямо-таки "Кара Божья", вот только за что карают здесь сами люди и безвинных... К тому же опять явился злобный дух отца Вацлава и показал Анне сцену своего убийства. Анна крепилась, крепилась, но в один момент сознание ее помутилось и она упала на пол. *** У Якова Платоновича, пока он ездил в Карскую тюрьму, пропал отличный револьвер, который был куплен специально для Сибири. Штольман был убежден, что сунул его в карман пальто. Когда по приезду он прижал местного швейцара, пообещав, что вышвырнет того со службы, служащий признался, что никак не мог шарить по карманам начальника каторги. А вот кое-кто другой карманы ощупывал. Если господин Штольман хочет найти пропавшее, то нужно тряхнуть чиновников из канцелярии. Яков, оценив убежденный тон швейцара, решил последовать его совету. Он пригласил Намжина и двух его коллег в кабинет полицеймейстера, изложив обстоятельства дела. Все, кроме самого полицеймейстера, тотчас изъявили желание вывернуть карманы и подвергнуться обыску. Яков приказал скинуть сюртуки, брюки и сапоги. Только майор Жиряков даже не пошевелился, отказавшись от обыска категорически. — Ваши подозрения оскорбительны, господин обер-полицеймейстер! — кричал майор. - не с того службу начинаете! Намжин и два его столоначальника, как были нагишом, так и шагнули быстро к полицеймейстеру, скрутили его и начали ощупывать его карманы. К изумлению Штольмана, пропавший револьвер вывалился из брюк яростно отбивавшегося подчиненного. Яков отправил за казаками из конвоя и когда те явились, велел заключить чиновника под арест до получения указаний от генерал-губернатора. К обеду пришла ответная телеграфная шифровка: «Яков Платонович, вышвырните каналью-полицеймейстера за пределы каторжного района и отпустите». Яков немного задержался, но все-таки поехал домой на обед. Он беспокоился, и как оказалось, не зря, Анна без сознания лежала на полу. Яков подбежал, поднял супругу. Бегло осмотрел ее, вроде в порядке, только очень бледная. Последний раз она лишалась чувств, когда в него стрелял бывший следователь. К счастью, Аня и тогда, и сейчас быстро пришла в себя. — Аня, ну как Вы себя чувствуете? — взволнованно спросил Штольман. — Все в порядке, Яша… — Анна погладила его по лицу. — Не пугайте так меня. К Вам опять дух приходил? — спросил Яков. — Да… Очень неприятный. — согласилась с его предположением Анна. Аня лежала на диванчике, куда ее отнес муж. Он сел рядом, задумчиво гладя ее по руке. — А что хотел дух? — спросил Яков — Просто показывает и говорит неприятные вещи, я приготовлю второе зеркало и если он еще раз появится, отправлю его в зеркальный коридор. — сказала Анна. — Ох уж эти мне Ваши духи, Анна Викторовна! Я Вам помогу с зеркальным коридором. — решительно сказал Яков. — Он может и не появиться, — покачала головой Анна. — Это не всегда можно предугадать. — Я не могу Вас оставить одну! — разозлился Яков. — кто бы Вас сейчас поднял с пола, если бы я задержался на службе до самого вечера. — Сама бы встала! — улыбнулась Анна. И добавила: — Кстати об одиночестве. Я сегодня разговаривала с одной женщиной и хотела бы нанять ее. Но не знаю, как Вы к этому отнесетесь. — Есть сомнения? - усмехнулся Яков. - Давайте, признавайтесь, Анна Викторовна. Аня привстала с диванчика и села так, чтобы оказаться у мужа в объятиях, куда он ее с удовольствием и заключил. Аня рассказала Якову историю Вацлава и Татьяны. - В принципе, Анна Викторовна, я не вижу проблемы принять ее на работу, если она Вам так уж понравилась. К быту я отношусь спокойно, поэтому какие-то огрехи в работе горничной могут быть вполне терпимы. К тому же Вы знаете как вести дом и подучите ее. Если Татьяна будет держаться за место, то всему научится. Я сегодня проверю личное дело мужа и если все окажется так, как рассказала эта женщина, то можете позвать ее. - спокойно сказал Яков. - И не будете требовать,чтобы я отбирала еще из пяти кандидатур? - улыбнулась Анна. - Пытаюсь довериться Вашей интуиции, да и Алексей Юрьевич за нее просил... - усмехнулся Яков. - Вы очень добрый человек, Яков Платонович! - резюмировала Анна. - Как и Вы...А у нас найдется что-нибудь на обед? - вкрадчиво поинтересовался муж. А то я пообедаю сладким... Яков начал нацеловывать зардевшуюся жену в шею, намекая на утреннее безумие. - Обед! - округлила в ужасе глаза молодая жена и резво вскочила с диванчика, будто и не она полчаса назад лежала без чувств. - Вставайте осторожнее, Анна Викторовна! - тут же оказался рядом Яков и придержал ее. - У меня только утренняя каша... - вздохнула драгоценная. - Но я сейчас еще что-нибудь придумаю! - Не беспокойтесь. Каша меня вполне устроит, особенно в Вашей компании! - великодушно улыбнулся муж и отправился мыть руки. *** В тюремном управлении Яков изучил личное дело Вацлава Радеца. Особенно Якова смутило наказание в двадцать лет за умышленное отцеубийство, тогда как по его опыту преступление скорее всего было совершено в состоянии аффекта, и при такой квалификации арестанту присудили бы не более шести лет заключения. Возможно, дело можно будет в будущем пересмотреть... Яков Платонович, изучая другие дела заключенных, велел привести этого арестанта, Вацлава к нему в кабинет, поговорить и составить впечатление о заключенном лично. Вскоре конвоиры привели его. Заключенный был осунувшимся и печальным, но все же Вацлав произвел очень хорошее впечатление. Он был красивым, очень высоким блондином с заметной военной выправкой и энергичными чертами лица, чуть сломленными суровыми условиями заключения. Печальным, но воспитанным и добродушным. Вацлав сразу попросил дозволить ему какую-либо работу, пусть самую тяжелую и грязную, только бы не сидеть без занятия, безо всякой пользы в заключении. Яков подумал, что, пожалуй, он знает как не нарушить инструкции и сделать доброе дело. Он написал приказ о выписке Вацлава Радеца из штата тюрьмы и занесении его в штат личной прислуги начальника каторги в должности привратника. Также Яков велел расковать заключенного из кандалов и дать ему сменную одежду вместо арестантского халата, отправить заключенного в баню, к врачу и цирюльнику. Позже оказалось, что Вацлав даже не знал о приезде жены и никак не мог поверить в перемену своей судьбы. Его искренняя отчаянная радость и скупые мужские слезы глубоко тронули Якова. *** Ближе к вечеру вернулся с рудника Лебедев. Едва переступив порог нового дома, он понял, что таки тетушка взяла в штат горничную или кухарку. В воздухе соблазнительно пахло простой крестьянской едой - жареной картошкой на сале. Сама же Анна Викторовна в нарядном платье сидела в гостиной за совершенно неподобающим на веселый взгляд Алексея занятием. Тетушка доламывала старенькое фортепьяно, азартно орудуя в нем инструментом. - Алексей Юрьевич! - обрадовалась Анна. - Дождемся Якова Платоновича и будем ужинать. Или, если хотите, я Вам отдельно велю накрыть. Комната Ваша готова. Анна входила во вкус исполнения обязанностей хозяйки дома. Это было очень приятно, заботиться о домочадцах. - Благодарю, Анна Викторовна! - сказал племянник. - Я подожду всех, соскучился. Пока вот составлю Вам компанию. - А как у Вас с музыкальным слухом? Помогать будете? - спросила Анна, увидев интерес Алексея к настройке инструмента. - Не блестяще. - признался Лебедев. Да и навык хромает. Однажды я помогал мачехе Дарье Ивановне и так подкрутил, что порвал пару струн, да еще в таком неудачном месте, что починить было никак нельзя. Потом довольно долго ждали мастера поменять струны. - Ну, раз так, тогда я сама, - улыбнулась Анна и опять склонилась к инструменту. Алексей смотрел, как тетушка колдует над фортепьяно. - Ой! - воскликнула Анна, беспомощно смотря, как и у нее лопнула струна. - Как же так? Первый раз такое! - всплеснула руками она. - Добрый вечер! Что здесь происходит? - спросил Яков Платонович, входя в гостиную. Анна немедленно бросила фортепьяно и подошла к мужу. Яков улыбнулся и поцеловал ей руку. - Порвали струну? Исправим! - сказал он. - слышал, что ее можно связать. - Можно. - подтвердила Аня. - но специальным узлом и потренироваться нужно. - А я взял привратника, выписал из штата каторги, скоро прибудет. - сказал Яков. - Хороший человек? - улыбнулась Аня. Она уже увидела, кто скоро к ним прибудет, дар показал ей. Но Аня не стала портить сюрприз, который готовил муж. Однако и прекратить смотреть на него обожающими глазами тоже не могла. Какой Яков замечательный и великодушный! - Вам понравится. - усмехнулся Яков. - Готово! - сказал Алексей Юрьевич. - он уже связал струну особым узлом и ожидал заслуженной похвалы. Однако молодожены так были заняты друг другом, что не услышали его слов и даже не вспомнили про фортепьяно. Дядя смотрел на Анну Викторовну, а тетушка не сводила глаз с супруга. Это был тот случай, когда третий был лишним, и он вполне это понимал. Лебедев улыбнулся, потупил взгляд и неслышно выскользнул из комнаты, деликатно оставив супругов вдвоем. *** Едва семья собралась за столом на ужин, как Татьяна торжественно вынесла огромную сковороду картофеля с грибами и не менее торжественно водрузила ее в центре стола. К счастью, на подставку. Аня было опешила, покраснела, но взяла себя в руки. Яков схватил супругу за руку, не дав подскочить. - Татьяна, будьте добры, раздайте столовые мелкие тарелки. - сказал Штольман. - Сию минуту, барин. - сказала Татьяна и поклонилась. - Татьяна, это такие маленькие плоские тарелки с рисунком птички. Они лежат у нас в верхнем кухонном шкафчике. - подсказала Анна. Алексей Юрьевич хмыкнул, сделав вид, что закашлялся. - Не суетитесь, Анна Викторовна, сидите, все нормально. Мы же были готовы к таким моментам. - тихо сказал Штольман. - Понемногу научите. - Конечно научу, - благодарно сказала Анна. Чтобы сказала Мария Тимофеевна, Аня предпочла не думать. - Очень вкусно! - одобрил Лебедев И вправду всем очень понравилось. - Завтра выходит кухарка, - сказал Штольман. - Вы и кухарку наняли? - удивилась Анна. - Была одна на примете. - пояснил супруг, они с Алексеем Юрьевичем переглянулись. Мужчины засмеялись, а Анна насупилась. - Анна Викторовна, ее рекомендовал сам генерал-губернатор, Вам старушка должна понравиться. Она восхитительно печет пирожные. - пояснил чуткий Лебедев. - А почему вы смеялись? - подозрительно спросила Аня. - Потому что она отравительница, тетушка! - признался Алексей Юрьевич. По молодости из-за страстной любви к обманувшему ее мужчине, она временно обезумела. Отравила и его, и его невесту, и еще несколько человек, которые имели несчастье попробовать свадебный каравай. - Так почему же Вы ее взяли на службу, Яков Платонович? - удивилась Аня. - Не бойтесь, Анна Викторовна, она очень сожалеет о случившемся и уже пару десятков лет служит то в одной в семье, то в другой. Кухарствовала и у барона фон Кейзерлинга, пока он жил в Забайкалье. - рассказал Яков Платонович, улыбнувшись ее недоверию. После ужина в дверь постучались. Татьяна спешила открыть, впустив в дом казака из конвойной команды. - Ваше Высокоблагородие! Привезли выписанного из штата тюрьмы заключенного! Разрешите заводить! - доложил конвойный. - Разрешаю, - кивнул Яков. - Татьяна, не уходи - шепнула Аня и придержала горничную за руку. Первое свидание мужа и жены состоялось у супругов Штольман на глазах. Радость обоих разлученных возлюбленных была искренна и трогательна, что Анна прослезилась, украдкой промокнув глаза платком. Забыв обо всем, муж и жена упали друг другу в объятия, целовались и плакали так, что прямо сердце разрывалось от сочувствия к перенесенным ими страданиям. Аня, смутившись, отошла в сторону и Яков Платонович последовал за ней. Они не стали мешать. Вацлаву и Татьяне отдали квартиру привратника, размещенную в дальней половине дома семьи Штольман. - Вы довольны, радость моя? - спросил Яков Анну перед сном. - Очень! - воскликнула Анна. - У меня нет слов, чтобы поблагодарить Вас за такую доброту. Я и не думала, что такое возможно. - Мне и самому очень приятно, что удалось помочь этой семье и исправить несправедливость. Это хорошие люди и, надеюсь, они хорошо будут служить у нас. Я похлопочу за Вацлава о пересмотре дела и сокращении срока, хотя и история его непростая. - Яков Платонович, почему так много отцеубийц? - вздрогнула Анна, вспомнив о преступлении и о видении ей Вацлава с перекошенным от ярости лицом. Яков вздохнул и прижал жену к себе покрепче. Ему не хотелось рассказывать любимой неприглядную правду и огорчать ее. - Рассказывайте... - велела Аня. - Анна Викторовна, печальная история Вацлава это не исключение. На каторге очень много отцеубийц, довольно высокий процент от числа заключенных. Это шокирующее явление можно объяснить только положением отца в семье согласно закону Российской Империи. Отец, муж является своеобразным патриархом и властвует над всей родней, живущей с ним под одной крышей, в крестьянском доме или в дворянской усадьбе... Сословие здесь не играет существенной роли. - И отец злоупотребляет властью, да? - поморщилась Анна. - Очень часто, любимая. Вы даже не представляете насколько. Запрет на женитьбу, на работу, запрет на выезд куда-либо, побои и многое другое, о чем у меня язык не поворачивается Вам рассказывать. К тому же во многих губерниях нашей страны молодые мужчины уезжают на заработки в дальние уголки империи, оставляя своих домочадцев под опекой отца. - Страшно... поежилась Анна. - Папа никогда не обижал нас. - Виктор Иванович добрый и благородный человек. - Яков поцеловал жену. - Даже замуж отпустил, хоть и вначале и не желал расставаться с Вами и отдавать под опеку мне... Вы не думайте, Аня, я никогда не буду злоупотреблять властью мужа или отца. - Я никогда так не думала. Я всегда о Вас думаю только самое хорошее! - улыбнулась Аня. - Как там Ваши родители, в Риме? - спросил Яков. - Хорошо. - ответила Аня, - велят кланяться Вам. Напишите со мной для них письмо? - С удовольствием, правда я не уверен, что им будет интересно. - усомнился Яков. - Они обрадуются, не сомневайтесь. - мягко улыбнулась Аня. - Вы же теперь самый близкий мне человек. Аня обвила мужа руками и целовала, вкладывая в поцелуи все эмоции сегодняшнего дня. - Вы - радость моя... - зашептала Анна, целуя его колючие щеки. Яков смутился, как всегда смущался от ее искренних признаний. Но это не помешало ему нежно зацеловать любимую в ответ. Жизнь на новом месте потихоньку налаживалась.