Хулиганы

Наташа открыла глаза и поняла, что мужа рядом нет. И в самой квартире Сашку она не нашла. Умылась, переоделась, зашла на кухню, а там был готовый завтрак и что-то на тарелке, накрытое чистым полотенцем. Судя по лёгкому аромату выпечки, там вкусняшка. Улыбнулась рифме «Сашка-вкусняшка». Бросила в рот пару ложек творожка, услышала лошадиное ржание. Улыбнулась и нахмурилась одновременно. Показалось? В городе, практически в центре, лошадь. Вышла на балкон и замерла с поднесённной ко рту рукой с кусочком груши, муж рьяно контролировал её питание. На улице на гладком блестящем вороном коне в каком-то историческом костюме восседал Александр Романов. Жестом пригласил спуститься вниз. Наташа спрятала гримасу в ковшике ладошек, кивнула, засунула ноги в мокасины, на себя натянула тёплую вязанную кофту и бросилась вниз. Пока ехала в лифте, пыталась принять увиденное и вспомнить, чей на нем костюм. Робко вышла и остановилась у парадной, краем глаза замечая, что соседи вываливаются из окон. Сашка грациозно спрыгнул вниз, подошёл к любимой женщине: — Как на счёт прогулки в Сказку? Наташа молча кивнула. Говорить мешал ком в горле, понимала что ещё немного и расплачется. Парень заглянул в глаза-изумруды, вытер слёзы. — Тебе не холодно? — Нет. — шёпотом. — Плиту не включала? Отрицательное движение головой. — Тогда вперёд? Романов осторожно подсадил Наташу, вскочил сзади. — Не бойся, это надёжный конь. — Не боюсь, Ваше Высочество. — с дрожащей иронией ответила жена. Она смогла вспомнить, чей мундир на парне. — Я когда-то занималась конным спортом. В глубоком детстве. — Отлично. Сколько в тебе скрытых талантов? — поцеловал её шею. — Точно не холодно? — Точно. Кофта тёплая, твои руки теплее. Саш? — Да? — осторожно натянул поводья. — А мы куда? — Я, кажется, говорил. Нет? В сказку. Остановились у самого настоящего замка в стиле восемнадцатого века. Романов спешился и протянул руки Наташе. На земле мягко привлёк к себе, давая возможность осмотреться и прийти в себя. — Как ты? Голова кружится? — Нет. — шёпотом. — Идём? — согнул руку в локте. — Ты мой внешний вид видишь? Меня не пустят… — Супругу Его Высочества будущего Императора Александра Второго? — парень иронично согнул бровь. — Пусть посмеют. Прошу, Ваше Высочество. — гордо вскинул голову. — Саш? — Да? Всё хорошо, мы просто попадём в Чудеса. Только сначала позавтракаем. Негоже венценосных особ, а особенно их Наследников, долго не кормить. Осмотрели внимательно само здание, зашли во внутрь, где всё было в виде царских замков, на входе их встречали лакеи. Стол, стоящий в центре, сервирован золотом и фарфором. Наташа села и обескуражено разглядывала его. — Всё хорошо, не переживай. Расслабься и наслаждайся. — Саша улыбнулся её растерянности. Жену обычно сложно выбить из равновесия. — Выбирай основные блюда. Прости, но заказ завтрака я взял на себя. Вместо алкоголя — сок. Прошу. — улыбка явно заканчивалась за ушами. Взял в руки позолоченный бокал. Чокнулись. Медленно расправлялись с трапезой. Наташа чувствовала себя немного неловко с количеством приборов. — Расслабься. Это больше для антуражу́. Ешь, как удобно. После завтрака, прошедшего в тишине, им провели экскурсию по зданию. Оно действительно было полной репликой Зимнего дворца с итальянским барокко, западноевропейским классицизмом, симметрией. — Какая красота! — восхищённо прошептала Наташа. — И ведь в этом люди жили… В такой красоте… — Можно и себе такое сделать. — пожал плечами Саша. — Нет. — девушка рассматривала потолок. — Это хорошо было в те времена. Пусть это будет историей. Но красота… Спасибо, Сашка… — За что? — искренне удивился парень, привлекая её к себе. — Ещё ничего не началось. Всё впереди. Только говори, если устанешь. *** -Ты серьёзно? — Бенкендорф разлил чай по чашкам и протянул одну генералу. — По крайней мере, этот шанс весьма реален. И такое развитие событий. — отпил и принялся за овсяное печенье. — Вовка? Умница парень, с голоду не сдохнет. Спасибо ему от меня. Бенкендорф молча кивнул. — И ты — самая компромиссная фигура. А кто наш куратор? Или ты напрямую? — Не гони лошадей. Но я думаю, посадить тебя в свое кресло. Куратором будешь ты. — А начальник? — Решишь сам. Или ты или Корф. Сашку не дам. Пусть тихо сидит. Сердце бережёт. Инфаркт в тридцать четыре явный перебор. — Я как раз о нём первом подумал. Он более спокойный и взвешенный, чем Корф. — Нет. — пауза. — Наташа беременна. Ей нервотрёпка не нужна. — Поздравляю! — искренне улыбнулся Александр Христофорович. — Понял. Но как начальник он сможет отдыхать и срываться домой, когда ему нужно. Будет на ребят сбрасывать. — Я думаю, это можно будет решить. Не говори пока никому. В общем, ситуацию я тебе обрисовал. Теперь ждём. — Мы на дно? — На сутки отдыха. Сейчас прокуратура дожидается финальных штрихов. — Не понял? Обычно мы им передаём. — Там всё не так просто. Всё, бывай. И думай. Есть над чем. — Жена меня волнует больше! За креслами никогда не гнался и не собираюсь. А если я не хочу? — Пока ничего не решено. Всё вилами по воде. Я просто предупреждаю, чтобы ты не фордыбачил, если что. Ты уже довыпендривался! — властный голос набирал обороты. — Что в майорах пятнадцать лет! Хорошо, что хоть полковником стал не на пороге смерти! Не дури! Поговори с Надюшей. Она мудрая, рассудительная. — Вот ей сейчас до этого! — возмутился Александр Христофорович. — Успокойся. Я не собираюсь своё детище отдавать кому попало! — Пока ты ещё наш куратор! — И не отказываюсь! — Тогда и оставайся им! — Должен быть буфер! — Хуюфер должен быть! Ты просто очень хочешь в высокое кресло! По тебе же видно! Самолюбие чешется! На остальное насрать! На людей тоже! Я тебе тогда ещё говорил, что не мечтаю о начальственной роли! Пошёл ради Надюши! — Правильно, ты мечтаешь до старости со стволом бегать! Хватит! Это ты сейчас должен был бы быть на моём месте! Прекрасно это знаешь. Да хара-актер, видите ли, у него! То по морде, то послать, то посмотреть! То по-своему сделать! Пора научиться принимать то, что заслужил. Тем более, что заслужил! Кровью и по́том! Слезами обожаемой жены! Не слишком ли много решил бросит псу под хвост?! Может, Надюша только сейчас за тебя спокойна?! Поговори с ней! Если она мне лично скажет «нет», я отстану! Генерал грохнул дверью на прощание. Полковник тяжело опустился в кресло и думал. Мысли были безрадостные. Откинулся на спинку и вспоминал. Вспоминал свои ранения, реанимации, действительно слёзы Надюши, пока он спал и, как она думала, не замечал их. Их же помотало… Там, где и быть не должно. А зачем? Вопрос оставался без ответа. После одной такой «командировки» его собирали по частям и учили заново ходить. Врождённое упрямство помогло сделать так, что это не заметно. Но Наденька знает. Учила ходить, колола, мазала, спасала от пролежней. А чего стоит её операция с переломанной рукой? Именно после этого она и перешла на криминалиста. Чтобы без скальпеля. Наде привезли раненного бойца, а их перед этим отбросило ударной волной и жена не успела сгруппироваться, перелом руки. С её чёртовым высоким болевым порогом она ничего не ощутила, а на руку обратила внимание, только когда он же исказал, что с рукой что-то не то. Насильно запихнул в эвакуационную вертушку, опасаясь сложности перелома, а вдруг и ещё что похуже, и последствий. Да и какие операции? Сам вернулся через неделю. Жена дулась на него целый час. Думал, что сойдёт с ума. Но ничего. Главное, что с ней всё в порядке. Как там у Цветаевой? "Я тебя отвоюю у всех небес, у той одной"? Ведь действительно отвоёвывала. Вспомнил их знакомство с тем, кто стал Чёрным Адвокатом. Когда из его группы в восемь человек вернулись только он и Егор. Весь в грязи, крови, с перебитыми ногами, гематомой горла (до сих пор не понимает, откуда и как), простреленной рукой, сотрясением, практически отбитыми внутренними органами, колото-резаные раны, чёрная от кровоподтёков рожа, переломы обеих рук со смещением и без, перелом ребра и риск, что проткнётся лёгкое. Надюша получила редкий экспонат. И полгода больниц. Должно было быть дольше, но он сбежал. Надя… Его ангел-хранитель в прямом смысле слова. И что? Соглашаться? Но он не хочет. Не хочет! Пришло сообщение от жены, что вызвало широкую улыбку, тут же перенабрал. — Наденька, Солнышко моё родное, как вы? — Хорошо. Покушали, поспали, сейчас ещё раз покушаем. Очень скучаем. — Я тоже. Скоро буду. Что-то купить? — Нет. Потом, если что. Ты когда будешь? — Выхожу минут через десять, значит, в течении минут сорока. — Хорошо, я тебя буду ждать возле дома, на лавочке. — Хорошо. Скоро буду. Сел рядом и взял её за руку, поцеловал сына, потом Надюшу. — Как вы? Не замёрзли? — Нет, папуля. Я только вышла. Отправила детей на теннис. Они потом гуляют. Выходной? — Остатки сегодня и завтра весь день. — Голоден? — Не очень, перебил аппетит. Пока подышим воздухом. Как себя ведёт Мандаринчик? — Хорошо, — улыбнулась женщина. — всё в порядке. Шур, завтра на анализы сможешь? — Конечно. Только анализы? Давай на дом? — обнял, мягко поглаживал, уткнулся губами в её плечо. — Как скажешь. Что случилось? — Ничего, не волнуйся. Пока ничего. Мне надо самому переварить, потом обязательно расскажу. Необходимо твоё мнение. — целовал шершавую ладошку. — Хорошо. — провела в волосам. — Пройдемся немножко и домой, кормить папулю. — Всё, что захочешь. Только встали, как полковнику понадобилось ответить на звонок. Надя грустно усмехнулась. Александр Христофорович удивлённо смотрел на имя абонента, но ответил: — Да? Привет. …. Понял. Хорошо. Куда тебе скинуть? … Только помни, что обратно повернуть я тебе не дам. Ты меня знаешь. … За тобой заехать? Хорошо. Нет. Послезавтра. Рабочий день начинается в восемь. Обычно, да. Точно? Хорошо, до связи. И тебе. А, стой! Я тебе пропуск закажу, ты так не заедёшь, поэтому на подъезде набери меня. До встречи. Спрятал телефон и притянул к себе жену. — Егор согласен с нами работать. Программистом. Надя отстранилась: — Серьёзно? — Да. В здании есть пандусы и лифт. По размерам въедет. Я замерял. — Как тебе это удалось? — Я — мастер убеждения, забыла? — улыбнулся. — Помню. Молодец. Спасибо большое. — Сможешь с ним работать? — Если выйду, то да. Всё в прошлом. Он жив. Я тогда сделала всё, что могла. Передала в руки спецов. Он сам не захотел заниматься. Он бы ходил, но с палочкой. — Надюша? — поднял пальцем её за подбородок. — Всё отлично. Ты́ ни в чём не виновата. И никто тебя ни в чём винить не собирается. Ты действительно сделала всё, что можно и нельзя в той ситуации. У меня был стимул, у него нет. Он не смог его найти. Попробуем сейчас. Надя молча кивнула. — В магазине что-то нужно? — Не знаю, основное всё есть. — Сок? Сгущенка? — Да. По блоку. Спасибо. — грустно. — Надюш? Всё отлично. — Да, идём обедать. Дома уложил Надю в постель, нагрел еду, занёс в комнату. — Ну ты чего? Всё давно закончилось. Мы все живы. Даже увеличиваемся в количестве. — улыбнулся мужчина и принялся кормить любимую женщину. — Это да. Обними меня? Просьба была явно лишней. — Шурик? — Да, родная? — Ты завтра весь день свободен или есть планы? — Мои планы это вы. — Я помню и всё же? — Весь день свободен. А что? Что нужно, говори. Удивлённо смотрел на Надю, которая делала глубокий вдох перед ответом: — Пройтись со мной по магазинам. Нужно собрать «тревожный чемоданчик». Если мои вещи есть, то для Дани нет ничего совершенно. — Хорошо. Конечно. А что нужно? — успокаивающе гладил. Понимал причину. Надеялся, что с появлением сына всё нормализуется. — Я список составила. Только Шур, пока минимально, по три-четыре единицы максимум. Это на первое время. Дальше будем смотреть, что и как. — Конечно. Кроватку потом? — Да. — Всё хорошо, а будет ещё лучше. Я с тобой. Так, скажи мне такую вещь. У нас второе октября, так? — Да. — День Х? — Ничего не изменилось. Славик считает, что середина ноября. Я — что конец октября, немного не дохожу. — Тогда давай, может, так: я послезавтра ввожу в курс и в команду Егора и беру в счёт отпуска или за свой счёт, как мы и говорили, аж до дня Х? И потом, но посмотрим сколько. Это будет четвёртое. Возьму с седьмого, с понедельника. — Может, с четырнадцатого? М-м-м, нет, я бы уже хотела, чтобы ты был рядом, мало ли что. — Ш-ш-ш, тихо, Солнышко моё родное, тихо. Всё будет хорошо. Давай со среды? С девятого? — В общем, посмотрим, что у вас с делом будет. — Дело будет всегда. Ты важнее. Осмотримся. Понял. В магазин завтра? — Можем прикинуть. А дальше посмотрим. *** Наташе казалось, что это всё — сон. Нет, она бывала в Эрмитаже, неоднократно, но там картины отвлекали от самого здания. А тут… Сугубо архитектура, но материалы, залы, всё один в один с оригиналом. Что это? Действительно сказка. В парадные залы Дворца вела настоящая Посольская лестница, которую в ХIX веке начали называть Иорданской, так как во время праздников крещения по ней спускались члены императорской семьи к проруби в Неве. Парадную часть сделали в стиле барокко с присущим ему богатым убранством, лепниной, зеркалами в тяжелых позолоченных рамах. Реплика Петровского зала, как и в самом Зимнем, посвящёна памяти первого русского императора. В оформлении интерьера преобладал красный французский бархат, на нем вышитые вензеля и растительный орнамент. И портрет императора: на нем Петр изображен рядом с богиней мудрости. В копии Гербового зала были гербы всех российский губерний и скульптуры русских воинов. В открывшейся военной галере на стенах представлены портреты 322 генералов. В общем, весь цвет российской армии XIX века: Кутузов, Багратион, Платов, Раевский… В Малахитовой гостиной, созданой для жены Николая I, много редкого малахита. — Какая красота! — повторила девушка. — Твои глаза красивее. — равнодушно пожал плечами Саша. — Предлагаю пройти в царские покои и отдохнуть. Потом прогулка и обед. Я не позволю голодать своему Наследнику! — Сашка! — Наташа рассмеялась, а Романов притянул одной рукой её голову к себе и поцеловал. — Как ты? Устала? — парень завёл жену в комнату с настоящим балдахином над кроватью. — Сейчас отдохнём. Впечатлений очень много, знаю. — Мы тут будем лежать???? — Ещё и поспать можем. Я взял нам сменные вещи. Всё предусмотрено, Ваше Высочество. — шёпотом — Ватерклозет за этой маленькой дверцей. — Ну ты и реалист! Тут такая красота, а ты «ватерклозет». — улыбнулась Наташа. — Тоже нужная вещь. — Согласна, я на разведку. — Угу. Через час обед. Романов стянул с себя китель и остался в футболке и брюках. Недолго думая, сменил брюки на трикотажные спортивки. Наташа подошла к нему. — М-да, твой венценосный тёзка в гробу перевернулся. Спортивный костюм в такой роскоши…. — Я и твой взял. — обнял и начал целовать. Тебе тут не холодно? — Нет… Она оказалась в кровати, с которого муж успел сдёрнуть покрывало и снял с неё кофту. — Саня… — Что? — Помни о приличиях. — Помню. Я люблю тебя… Каждый миллиметр, каждый вздох любимой женщины он впитывал в себя. Наташа сжала пальцами шёлковую простынь и оторвалась от неё. Саша зарычал и сильно вцепился в волосы матери его детей. — Как ты? — обнял со спины и прижался. — Превосходно. Но пока мне нужен отдых. Ты как пионер, всегда готов… — Я такой… Должен же я наверстать упущенное в больнице и с работой. Раздался стук в дверь и послышался голос одного из лакеев, или кто они там: — Прошу прощения, Ваше Высочество, обед будет через пять минут. — Ты как? Полежим пока? — шёпотом уточнил Саша. — Да. Я сейчас не встану. И я хочу продолжения… — Через час! — зычно гаркнул в ответ Ваше Высочество. — Ты точно «Царь». — усмехнулась Наташа, целуя его руку, на которой полулежала. — Величественные нотки тренировать не нужно. — Только тут и на работе. Дома я душка… — целовал ее спинку. — Сань? — Наташа лежала на муже. — Да, любимая? — баловался её волосами. — Мы где? Понятно, что в сказке, а если серьёзно? — У папа́ есть знакомый. Огромный фанат Александра Второго. Настолько фанат, что выкупил это здание и сделал из него полную копию, реплику, Зимнего дворца. Он считает, что Эрмитаж — картинная галерея и не имеет такого … духа, впечатления, что ли, как Дворец Императора. Поначалу сюда водили экскурсии, потом ажиотаж спал, он решил сдавать его в аренду друзьям и богатеньким Буратино, чтобы они могли почувствовать себя самодержцами. Но нам за так. Мы говорили про сказку, я вспомнил о нём. Сюрприз. — Шикарно, спасибо большое. Это впечатления на всю жизнь. Спасибо. — Не за что. Я хотел сделать приятное. Не только работа-кухня-казённый санаторий. — Но мне нравится кухня! Я люблю готовить, это мой отдых! — Я не имею ничего против, ты нереально вкусно готовишь. Но, пожалуйста, береги себя. И нашего маленького. — Кстати, а то, что мы тут творим, это как? — Мне нравится, тебе нет? — хитро прищурился Александр. — Зануда Вы, Ваше Высочество. — Наташа прижалась к сильному накачанному телу мужа. — Ты даже не представляешь, как мне сейчас хорошо и спокойно. Только с момента нашего знакомства. Можно побыть маленькой, слабенькой… Удивительно, как всего один человек, случайно пришедший в твою жизнь, может в корень изменить её, твоё окружение, твоё мировосприятие, твои привычки, чувства, твой внутренний мир, мысли, поступки… Всего один человек. — Можно. Нужно. Будь. — обвил её двумя руками, стараясь не давить на живот. — Забудь обо всём прошлом. Я знаю, легче сказать, чем сделать. Человек один, да какой. — Замолчал. — Наташка моя… Знаешь, Александр Второй долго был несчастлив в любви, хотя был тем ещё бабником. Пока в сорок лет, которые в те времена аналогичны нашим шестидесяти, он не встретил одиннадцатилетнюю Екатерину Долгорукову. Этот момент я оставлю без комментариев. С его почти пятидесяти у них начались отношения. Я гораздо счастливее его. Я встретил тебя сейчас, в тридцать четыре, а тебе двадцать восемь. И перед нами бо́льшая часть жизни. Я никому тебя не отдам. — Я и не отдамся. Молчали. Саша перевернул Наташу на спину и поцеловал, нежно убрал пряди с любимого лица: — Пора вставать. Обедать. — Я люблю тебя, Сань. Вот это всё, — слабое движение рукой, — очень красиво и мега-приятно, но не важно. Мне нужен ты. — Знаю. Но я хотел в Сказку с тобой. Обед. Или я за себя не ручаюсь. — Часа ещё не прошло… — Наташа вжала его голову в себя. Она комкала несчастную простынь, извивалась под супругом, царапала его спину, но сильно прижималась к его телу. Их утробный крик поглотили подушки стен. — Мы рехнулись. — простонала девушка. — Надо выбираться из этого балдахина. Это он на меня так влияет. Стук в дверь: — Ваше Высочество, обед через пятнадцать минут будет накрыт. — Тонкий намек, что пора выходить. — Идём в душ. Одежда есть. Вообще-то, я оговаривал сутки. — И что? Весь день в кровати? Лучше в домашней. Мы не всё осмотрели. Пошли. Слуги проводили их на улицу, где под накрытым шатром их ждал накрытый стол. Из современного — пледы на обоих стульях. Александр Николаевич накрыл Наташу обоими пледами — одним ноги, другим спину. — Тебе не холодно? — Нет. А ты как? Мне всё отдал. — Я нормально. На столе в кувшинах было молоком сок, фарфоровые горшки с гречневой кашей, несколько овощных и сырных закусок и большое блюдо с крышкой. Лакей в настоящей ливрее и белоснежных накрахмаленных перчатках снял её и пару удивил невероятный запах блюда. — Медвежатина-с, с печенью-с. Любимое блюдо Императора. — Слуга вместе с частью посуды испарился. — Медвежатина? — удивилась девушка. — Было написано «Императорский обед»… — С печенью? — не менее удивлённо уточнил Саша. — Ого… Никогда не слышал. Давай пробовать? Что-то я сомневаюсь, что это медвежатина, но оригинально. После обеда медленно прохаживались и осматривали сад и всю внешнюю архитектуру. Осенние разноцветные листья тихонько шумели. Наташа начала собирать букет ярких пятнышек. Саша поймал её у дерева и склонился над её лицом. Смотрели друг другу в глаза, дыхание щекотало, носы были в миллиметре друг от друга. Между ними — листочки-огоньки. Наташа лукаво улыбнулась. — Наташка моя … — тихо и как-то отчаянно прошептал Романов. — Я. — провела ладонью по его щеке, а щека последовала за ладонью. — Что с тобой? Стояли так долго. Начало смеркаться. Саша опустил голову, поцеловал руку Наташи. — Идём, осмотрим внутри всё ещё раз и ужин. Устала? Домой? — Идём. Всё отлично. Домой они вернулись в настоящей карете. Кучер провёл их до квартиры, Саша отдал ему костюм Императора и дал чаевые. — Сашка! Ты чудо. — улыбнулась Наташа. — Да, я такой. — ироничная улыбка в ответ. — Только у меня просьба. — она с наслаждением засунула ноги в пушистые тапочки с помпоном. — Не делай этого больше. Это очень круто, действительно сказка, но самое важное — время с тобой. — Как скажешь. Я просто оттягивал время от дегустации моей шарлотки. — Что? Ты сделал шарлотку? — Ну, это я её так назвал. Скорее бисквит с яблоками. — А я только подумала, что у нас к чаю. Захотелось. — Отлично. — Я никогда не проводила вечер с любимым человеком и чаем. — шёпотом. — Я тоже. Значит, следует вводить это в традицию. — шёпот в ответ. Громче. — Как ты? Маленький? Мы не сделали плохо? — Нет, всё хорошо. Послезавтра к Зое. Саш? — М? — Спасибо большое. Романов обнял жену и с глубокой нежностью смотрел на неё. — Перестань. Ты слишком много раз сказала это за сегодня. Я хотел это сделать. Тебе понравилось — отлично. Чай? — Да. Наташа внимательно смотрела на Александра, но понимала, ничего не расскажет, а вопросов накопилось много. *** Бенкендорф устроил жену удобно рядом и начал обрисовывать ситуацию. — Как-то так. Нет, если Палыч пройдёт, я только рад буду. Но я не́ хочу! — Спокойно, папуля, спокойно. Давай ещё раз. Есть вариант, что генера́л Романов станет мини́стром Романовым. Тебя он хочет видеть в своем кресле — куратора спецотдела УСБ. Место руководителя — ты за Сашу, генерал за Володю, так. Есть одно «но» — ты категорически не хочешь, так? — Да. Сказал посоветоваться с тобой. Если ты лично позвонишь ему и скажешь «нет», он послушает. Надюш, позвони, а? Пожалуйста, родная. — Подожди. Давай обсудим. Если что — я, конечно, позвоню. Хотя, мы оба понимаем, что это сказано в шутку. В надежде, что мы поговорим, и ты согласишься. Александр Христофорович обиженно засопел. — Шурик, перестань. Я прекрасно знаю твоё к этому всему отношение. И, в принципе, согласна. Но! Есть три момента. У меня лично. Первый — это может быть официальный приказ. И за неповиновение, сам прекрасно знаешь. Второе — может прийти на это место такое чмо, что вы разбежитесь. А тебе эта работа нравится. Я вижу. Прекращай уже высоким погонам морды бить. — ласково улыбнулась Надя. — Я … — начал оправдываться Александр. — Я знаю. И помню. И очень ценю. Правда. Третье — это хорошие шансы. Для тебя. Как офицер могу описать тебе все плюсы: погоны, карьера, зарплата и так далее. Как жена… Мне было бы спокойнее. Это действительно гораздо меньше риска. Или, хотя бы, реже. Но решать, безусловно, тебе. Я в любом случае с тобой и полностью согласна. — Вот про твоё спокойствие и возможное чмо я тоже думал. — вырисовывал вензеля на комбинезоне жены. — Не хочу никаких погон. Мне работа нравится. Самые важные погоны — вот. Один рядом лежит, второй скоро появится. Не знаю. Надо думать. В принципе, ещё ничего не известно. Но Палыч прав, нужно быть ко всему готовым. — Думай. Я своё высказала. — Спасибо большое. Да, ты всё правильно разложила, я тоже так думал. Не знаю. — Если ты категорически-категорически не хочешь, то тогда и говорить не о чем. Работа не должна быть каторгой и наказанием. У нас она специфическая, но и она должна нравится. Приносить удовольствие. — Не хочу. Но, с другой стороны, начинает льстить самолюбию. — усмехнулся. — Пока, во всяком случае, единственные плюсы — больше свободы. Твоё спокойствие и я смогу больше времени проводить с вами. Ты обиделась, что я не Вовку предлагаю вместо себя? — Нет. Я с тобой согласна. Володя не для руководящей должности. Он должен быть в гуще событий. Но ты же его оставлял вместо себя. Как он? — Хорошо. Меня устраивает. Он даже документы заставлял всех практически вылизать. Но Сашка спокойнее, вдумчивое и скурпулёзнее. Да с его сердцем. Плюс, Наташа по твоим следам. — усмехнулся. — Только это неофициально. И мы пока ничего не знаем. — Я рада за неё. Девочке и так досталось. Да, Саша спокойнее. Согласна полностью. Но, согласится ли Коля? — Не захочет чмо в кресле — согласится. — Шантажист. Но я согласна. Корф дёрганный, вечно норовит во что-то влезть, Саша взвешеннее и рассудительнее. — Да и хватит ему быть вечным вторым. — Правильно. Пусть Володя будет его негласным замом. Работают в паре. — Главное, чтобы не обиделся и всё правильно понял. — Не дурак и не в детском саду. Поймёт. Я так понимаю, что ты согласен? — Пока думаю. Но скорее да, чем нет. Просто, чем я дальше думаю, тем больше свободы вижу. — Согласна. — И в первую очередь свобода действий. — Вот, ещё один плюс. — Но не окончательно. Я думаю. Выпишу потом на листочке все крестики-нолики. На следующий день отправились по магазинам. — Как ты? — Всё хорошо. До сих пор бледная? Бенкендорф молча кивнул. После анализов Надя какое-то время приходила в себя, он пытался перенести поход по магазинам, но любимая была непреклонна. — Это бывает. Не хочет Данька моей кровушкой ни с кем делиться, жадничает, всю себе забирает. — ласково гладила аккуратный живот. Сын опять поворочался и опять уменьшился в размере. В больнице повернулся так, что Слава подумал, после ночного дежурства, что она уже вот-вот. Теперь опять «укомпакнился», по словам отца. — Жадинка, — согласился с невероятной нежностью в голосе Александр Христофорович. — но я могу его понять. Я такой женщиной тоже ни с кем делиться не собираюсь. Только с сыном. — Я про кровь. — смутилась. — Кровь — гарантия жизни. Давай присядем, потом дальше пойдём. Нам же не обязательно сегодня купить? Можно и завтра? — Да, я просто прикинуть хочу, пощупать. В интернете начиталась, столько всего нового. Теперь хочу на зуб попробовать. Когда они зашли в магазин со всеми прибамбасами для новорожденных, то полковнику понадобилось время, чтобы поднять челюсть с пола и собрать глаза в кучку. Ему захотелось сразу всё скупить. — Спокойно, папаша, — иронично и нервно прокомментировала Надя, — помним, зачем мы здесь. — Я помню. Но тут столько интересного! И это всё для этих крошек? — Да. Здравствуйте, скажите, пожалуйста, а у Вас есть… Через два часа абсолютно разбитая Надежда Николаевна вышла из магазина. В небольшом пакете было по одному экземпляру всего того, что она думала купить. Бенкендорф усадил её в машину и протянул сок. — Домой? — Да. Мне надо в себя прийти и подумать. Ну и ну… — Разнообразие впечатляет, — согласился Александр Христофорович. — ничего, мы выберем самое лучшее. Дома, покормив жену и сына и уложив их на кровать, разложил рядом покупки. После того, как их изучала Надя, сам брал их в руки и рассматривал. На сердце было тепло, уютно и какое-то непривычное чувство — щемление или предвкушение появления малыша? На очереди были ползунки. С искренним удивлением и недоумением смотрел на первый «костюмчик» новорожденного, положил себе на ладони и понял, что тот не намного больше. — Наденька? А Даня в него точно влезет? Он слишком маленький. — растерянно смотрел на любимую женщину. — Шурик, — голос дрогнул. Муж услышал приближающиеся слёзы и обнял её. — влезет. Мы взяли экземпляр на стандартный рост-вес. Ну, если Даня в меня влез, то в ползунки он точно влезет. — Хорошо, успокоила. Ну? Что такое? Всё хорошо, всё хорошо. Может, список? Из того, что выбрали? — Да. И для себя и для тебя. — Как скажешь. Завтра продолжим? Я думаю, я на полдня и домой. — Не загадывай. Встретиться мы всегда можем. Или зайдёшь домой, поешь и пойдём. Не проблема. Уткнулась в плечо мужа и молчала. Бенкендорф ласково гладил. *** Анна и Владимир прогуливались в ожидании Володи-маленького с кулинарии. Именно готовка полностью поглотила мальчишку. Приходилось выгонять его из кухни. — Надюша скоро ляжет? — Анна подняла на мужа глаза. — Да. Самый конец октября, начало ноября. А что? — Ничего. Просто думаю. — Ань? — Как Вовку от кухни оттащить? Сейчас у него теория, но это две недели. Потом активная практика. — Посмотрим. Я с ним поговорю. Не волнуйся. — Я спокойна, просто размышляю. Ты скоро станешь старшим братом. — усмехнулась. — Угу. Круто. — абсолютно открытой и счастливой улыбкой ответил муж. — Угу. Пять мужиков в доме. — Зато две королевы. И вообще, девочки на нас в семье. — Угу. Только пока полный ноль. — Спокойно! Всё будет. Тогда, когда нужно. Притянул жену к себе и поцеловал. Оторвался от любимых губ, нашёл лавочку, сел, на колени посадил блондинку и вернулся к прерванному занятию. — Псих. — тяжело дыша констатировала девушка. — Угу. — потянулся к ней. — Нет. Стоп. Мы на улице. Некрасиво в конце концов. — Некрасиво? — переспросил Владимир. — На улице. — положила голову ему на плечо, её хрупкие ладошки в его огромных руках. — Господи, Корф… Как же хорошо. По дороге в любимое кафе у Анны зазвонил телефон. Парень остановился и ждал конца беседы. — Володь, мне нужен твой совет. — девушка смотрела на него сверху вниз и немного заискивающе. — Анют? Что такое? — вот именно заискивания во взгляде единственной женщины ему не понравилось. Это уже перебор. — Рассказывай. — спокойно и неосознанно властно. Анна взяла его под руку: — До прихода к вам я работала в частном порядке, консультировала как профайлер, чтец чужих мыслей и секретов. Это было удобно, с одной стороны, не от звонка до звонка пахать, а несколько часов. И оплата приличная. С другой, подводные камни, те, кого разгадал начинали косо смотреть, я иногда побаивалась за свои безопасность и малого. Сейчас позвонил один из моих бывших клиентов, так сказать, у него через три дня намечаются супер-важные переговоры по сделке, которую ему навязывают, а он не хочет. Но условия идеальны, всё так, что отказаться ну просто не получается. — передразнила недавнего собеседника психолог. — Поэтому очень просит меня поработать с ним. Надеется, что это займёт по времени до четырёх часов. Продолжительность, имею ввиду. Платит хорошо — тысяча долларов за час. Это единственное, почему я взяла время на подумать. Ты не против? Видела, как по лицу Владимира ходили желваки, а в глазах полыхал огонь. Осторожно поглаживала его предплечье. — Я знаю, согласна, мы ни в чём не нуждаемся, у нас есть деньги. Но скоро появится маленький, мы завелись с дачей. Да и на чёрный день. Но если ты не согласен, то нет, я откажусь. — Ты сама говорила только что про безопасность. — выдохнул Корф. — Но теперь у нас есть ты. — улыбнулась Анна. — И я спокойна. Это одноразовая акция, так сказать. — Я понял. — Я могу попросить у него приблизительный текст раздора, он тоже многое говорит, и мы что-то поймём? — Хорошо. Его данные и его визави. Я завтра пробью, потом решим, хорошо? Или тебе нужно дать ответ сегодня? — Нет, до завтра до обеда вполне терпит. — Ну, мы с утра этим займёмся. Притянул жену к себе и всё-таки поцеловал. — Хитрюга. — Анна улыбнулась. — Идём к юному повару, через пятнадцать минут закончится. Володь? — Да, любимая? — Ты не доволен? — Нет, с чего ты взяла? Пока я не узнаю, кто, я ничего говорить не буду. Посмотрим, как сложится. Я постараюсь тебя привезти и дождаться. Заберу. — Спасибо. — За что? — Что ты у меня есть. Корф улыбнулся и крепче стиснул её пальцы. Ночью Владимир не спал, наслаждался близостью Анны и спокойствием в их отношениях. Ещё у Вари они долго разговаривали, договаривались, пообещали стараться не накручиваться. А давать друг другу час-два после работы или возможность отоспаться, если сутками на ногах, а потом спокойно обо всём обязательно говорить. Надо поскандалить — пожалуйста, но не на уставшую голову. Осторожно прикоснулся губами к основанию волос у виска Анны. Вдохнул её запах и лёг на спину, закинул руку под голову. Многое тоже понял. Стало стыдно за то, что расклеился, за мысли о разводе, о манипуляциях. Анна — его жена и имеет право знать, что он и как. Долго размышлял о себе, о ней. О реакции Ани на стресс, ссору. Для любимой это всё было не свойственно, значит, они перешли в активную фазу притирки. Ладно, переживём. Он уже понял, что женщина в ссоре может говорить любые вещи. Она может делать больно, вести себя некрасиво, на грани мерзости. Поддавшись эмоциям, она может совершать необъяснимые вещи. Она будет будет себя дерзко, наступать и оскорблять, другая, наоборот, молчит, но потом тихо, как по капле яда, выдавливает из себя обиду. Потом она может уйти, сказав, что отношений больше нет. В этот момент мужчина может совершить ошибку — отпустить её, чтобы она остыла. Он надеется, что пройдёт время и она успокоится. Да, так и будет, она остынет к своему мужчине и найдёт нового, который её не отпустит. Женщина всегда ждёт, чтобы её вернули, в любой ссоре. Не важно, что она была зла, не важно, что она говорила, она хочет, чтоб её вернули. Женщина может простить мужчине многое, если знает, что он её никогда не отпустит и всегда вернёт. Он будет возвращать Аню всегда. Ровно до тех пор, пока будет ей нужен. Принуждать насильно — нет. А так, ну, будем считать, что это разнообразие в их монотонной жизни. Хотя, лучше монотонность… Нет, лучше всего это любимые люди рядом. За двенадцать лет он это понял, как никто. *** Саша расчищал журнальный столик и передвигал его ближе к дивану, Наташа нарезала шарлотку, приготовленную мужем. Она знала, что Сашка готовит весьма неплохо, учитывая её скепсис в вопросе мужской готовки. Но выпечка — это впервые. В последние дни она много думала о них, о том, как у них всё быстро произошло, знакомство-предложение-свадьба-ребёнок. Она не жалела ни секунды, была абсолютно счастлива, что немножко пугало. Именно это чувство нереального счастья было непривычным. Сашка был её человеком, это она поняла в первые секунды знакомства, но думала, что это касается только работы, а оказалось… Она очень долго думала над его предложением. Да, она понимала, что любит его. Именно любит. Сильно, глубоко. Но боялась, что он подумает, что она из-за его отца. Потом, что его родители её не примут, кому такое надо. А вышло как вышло. — Натусь? Что такое? — Романов мягко привлёк Наташу к себе. — Всё отлично, задумалась просто. Так, пирог я порезала, заварку сделала. — Пирог я уже занёс, фрукты тоже. Существенное греем? — Ты хочешь кушать? — Я — нет. У меня эта «медвежатина-с» ещё не переварилась. Но ещё есть и вы. — Я тоже не хочу. — Тогда чай. Саша притянул жену к себе и молча целовал её волосы. Наташа положила его руку на пока ещё незаметный живот. Ощутила его улыбку. — Я до сих пор не верю в это. При том что мечтал об этом с момента нашего знакомства. Знаешь, серьёзно, вот я тебя тогда увидел, когда нас представляли и понял, что сделаю всё, чтобы ты была со мной. Чтобы у нас были дети, много, чтобы просыпаясь видеть тебя рядом на подушке. С разбросанными волосами. Чтобы мчаться к тебе с работы, чтобы ты диктовала мне по телефону, что купить. Чтобы мы искали вместе мои носки и выбирали тебе платье, блузку, брюки. Чтобы ты ругала меня за немытую посуду. Чтобы защищать тебя, беречь, носить на руках, в прямом смысле. Говорить тебе «я рядом», делать всё, чтобы ты знала — я рядом. Наташка моя…. Девочка моя… Девушка физически ощутила, как в этот момент Саша боролся со своими демонами и своим прошлым. Не знала, что делать, поэтому выбрала единственно правильный вариант — просто была рядом. Максимально близко. — Смешно, правда? — тихо прошептала Наташа, очень сильно сжимая его руку, прижимаясь к ней и ощущая его недоумение. — «Я рядом» — несколько маленьких букв, но в каждой букве прячется океан тепла, нежности, поддержки и заботы. Ты говоришь «я с тобой», и кажется, я могу пережить любую боль и в темноте отчаяния увидеть маленький огонек, который дарит надежду. «Я с тобой», и моя душа чувствует, как её кутают в тепло другой души. «Я с тобой», и я понимаю, что сдаваться и опускать руки нельзя… Я чувствую себя сильнее, увереннее и спокойнее, потому что знаю, что ты крепко держишь меня за руку. И не важно где ты, в сантиметре или на другом конце света — главное, что есть ты́, который Рядом. Со. Мной. — осторожно и нежно гладила его жёсткий и такой родной волос. — Рядом со мной мой самый любимый, самый лучший, самый сильный, самый настоящий, самый нужный, самый мой человек. Мо́й. Тот, который принял меня такую, какая я есть, не пытаясь меня переделывать под себя. — начала покрывать горячими поцелуями его руку — от пальчиков, от чего Александр вздрогнул и попробовал убрать руку, но она не пустила, поднимаясь всё выше, к самому плечу, затем к шее. Смотрели друг другу в глаза и понимали, что вся грязь их прошлого теперь действительно осталась в прошлом. — Есть что-то, что я должна обязательно знать? Парень молчал, потом прошептал, ощущая, как тонет в Наташиных глазах: — Нет. В моем прошлом нет ничего того, что тебе было бы интересно. Самое главное, знай, я очень сильно тебя люблю. И никому никогда не отдам. — Я знаю, я тоже очень люблю тебя. Остывший чай и не снятая проба шарлотки. Отсутствие времени и воздуха — глаза в глаза, губы везде, руки, которые прижимали так, что трудно было дышать. Саша резко отстранился от любимой женщины и сделал глоток чая. — Сань? — тягуче нежно. — Мы так и не попробовали пирог. — улыбнулся парень, сдерживаясь из последних сил. — Сань? Иди ко мне. Потом обязательно попробуем. — Нет. Отдыхай. Я сегодня и так перестарался. Неадекват совсем. Тебя и маленького надо беречь. — откинулся на спинку дивана, пытаясь усмирить огонь внутри. — Саш? — села рядом, переместилась на его ноги. — Я скажу, если нет. Пока да. Не издевайся над нами. Иди ко мне. — обняла за шею и потянула на себя. Романов сел и нащупал ногами тапочки, спина ощутила, как жена прижалась к нему: — Ты куда? — обвила его шею. — Не надо. — жалобно. Целовал каждый пальчик: — Я тут. Рядом. Думал за горячей водой для чая. Он совершенно остыл. — Не надо, не уходи. — в голосе послышались слёзы, по движению понял, что она действительно плачет. — Натусь? — резко повернулся и сгрёб в руки. Лихорадочно целовал. — Ну что ты? Я тут, я рядом, я с тобой. Положил на спину и целовал, пока хватало воздуха, ощущая, что поцелуями не обойдётся. Что с ним? Резкая нехватка воздуха, пальцы и ладони везде. — Как ты? — соблазнительный шёпот, но внимательные глаза, вглядывающиеся в её изумруды в ночной мгле. — Ты со мной, значит, отлично. Не уходи. — говорить о том, что страшно, было стыдно, но внутри всё крутило. — Я тут, никуда не пойду. — лёгкое движение бёдрами, как подтверждение. Чувствовал, с ней что-то творится. Вернулся к прерванному занятию. Зарычал, не ощутив боли от сжатия девушкой его волос в кулак. — В душ и спать. — пробормотал Саша, когда, наконец-то лёг рядом с Наташей. — Ты устал? — Нет. А ты — да. — И я нет. Не хочу, правда. Саша занёс жену в душ, где они честно пытались привести себя в порядок. Выбрались чистые и смеющиеся. Натянули пижамы и принялись за дегустацию. Романов усадил Наташу на колени и кормил, она кормила его. Раздался странный звук, задребезжали окна и завыли сирены машин. Майор скатился на пол и накрыл собой любимую, удерживаясь на согнутых руках. В голове протяжно билась мысль: «маленький», «маленький». *** Владимир ещё раз прочёл данные заказчиков Анны. — Ты их знаешь? — Нет, ну, кроме того, кто звонил. Второго нет. — Хорошо. Давай так, я забрасываю Вовку в школу, заскочу в офис, быстро пробью их и вернусь. Потом обсудим и решим. — Хорошо. Я пока что-то приготовлю. Не всё Надюше, я уже обнаглела. Корф быстро чмокнул Анну в щеку и отправился будить сына. Зашёл в офис, во всех кабинетах открыл окна — единственный минус пластиковых окон — духота. В Наташином кабинете включил ноутбук с базой данных, выскочил пароль, благо он его знал. Ввёл данные и бросил на печать. Листочки сложил во внутренний карман куртки. Выехав со стоянки набрал программиста, хотел предупредить, что это он лазил в её технике, но никто не ответил. Набрал друга — тоже тишина. Усмехнулся. Правильно, завтра опять работать. Пусть отдохнут. С момента возвращения из санатория они работали практически нон-стоп. Надо и отоспаться. — Анечка, это я. Я уже всё. М-м-м, лечу домой. В магазин потом вместе? Нет, родная, от твоего запечённого мяса я не в силах отказаться. По дороге купил два букета цветов. — Давай, Корф, пошевеливайся, — усмехнулся иронично Бенкендорф. Надя мягко покачала головой. — иначе мы всё съедим. — И на здоровье. — тихо улыбнулась Аня. — Ещё три готовятся. Я приговорила всё мясо, осталась курица. — Курица не мясо. Аня-я… — простонал парень. — Господи, это же можно съесть вместе с посудой. — Себя пожалей, порежешься. — Мне больше посуду жаль — память о родителях. — пошутила Надя. — Теперь это ближайшие конкуренты Надюшиных битков. Девочки, вы чудо. — Что значит голодный мужик. — усмехнулся Александр Христофорович, отправляя посуду в посудомойку. — Да вот вроде нет, но это готов есть и есть. — Учитывая, что ты очень любишь свежеприготовленное мясо, то это вполне понятно. — Надежда Николаевна встала. — Спасибо большое, Анечка, очень вкусно. Мы гулять. Магазин утрясём по дороге. — Поцеловала затылок племянника. Корф честно съел добавку, забыв про гарнир, подхватил Анну на руки и отправился в комнату. Сел в кресло и протянул распечатки. — Что скажешь? — девушка гладила его бороду. — Ну, сверх ужасного я за ними ничего не нашёл. Средней паршивости бизнесмены. — Лица неприятные. Вот этот может быть опасен. — Аня постучала ноготком по «конкуренту». Складки у губ, на лбу. — Может, ну его? Мы же не пухнем с голоду? Если что, я возьму подработку. — Чтобы мы тебя совсем дома не видели?! Я там как секретарь на испытательном. С ним я никогда не пересекалась и его замами тоже. Всё спокойно. Ближе к концу уроков Володи-маленького отправились его встречать. Побродили по улочкам, стояли на переходе. — Вон Вовка! — Аня махнула рукой, показывая, чтобы оставался на той же стороне, что они идут к нему. Мальчик кивнул и сделал шаг в сторону. Владимир держал её за руку и внимательно смотрел на движение машин в обе стороны. Резко вырвал руку, не отрывая глаз от правой стороны движения, оттолкнул Анну и с места прыгнул в сторону мальчика. Вова понял только, что упал и сверху на нём лежит папа. Свист тормозов, крики, визги, вызовы медиков, полицейских, хлопо́к, опять протяжный вой и запах гари и бензина. — Володя, Володя, Володя… — дрожаще-заикающийся голос блондинки сквозь слёзы. Корф поднял голову. Мальчик лежал под ним. — Жив? — Да. А мы где? — Судя по шума́м и во́ни — на нашем грешном мире. Так, лежи. — перекатился на спину, согнул руки-ноги, сел рядом с мальчиком. — Лежи. Так, ты на рюкзаке… Лежи! — прощупал каждую конечность Володи-маленького и помог встать. Притянул сына и жену к себе. — Всё, все живы, всё. Осматривался вокруг. Буквально в трёх метрах от них машина, которую он приметил и из-за которой и совершил свой кульбит, врезалась в сигаретный ларёк. Услышал сирены родной полиции и «скорой». Анну начало трусить. Владимир отпустил сына, встряхнул девушку: — Аня! Аня! Всё! Всё хорошо! Она обняла обоих и разрыдалась. К ним подбежал врач «неотложки», осмотрел мальчика, накапал успокоительного психологу, осмотрел и смазал царапины на лице Корфа. Майор подошёл к коллегам из участка, пообещал занести показания, снял данные и попросил передать в спецотдел управления собственной безопасности результаты расследования. Заметил их переглядывания. — Не, мужики, правда. Доверяю полностью. Просто хочу узнать кто. Да и дело накануне было такое, что и по мою душу могло быть. — Ребёнок — Ваш? — Да. Сын. — Мы постараемся. — Если поймёте, что неслуйчность — моя визитка. Всегда готов помочь. Лезть и торопить не буду. Пожали друг другу руки и разошлись. Подошёл к карете скорой, где приводили в порядок его женщину. Забрал обоих. — Что скажете, доктор? — Всё спокойно, нормально. Стресс. Спокойствие, сон, отдых, отсутствие потрясений. Владимир сосредоточенно кивнул. — У мальчишки — могут быть синяки и лёгкое сотрясение мозга. Я травм не обнаружил, но вот направление на рентген и МРТ головного мозга. Для спокойствия. Сотрясение действительно лёгкое. — Спасибо большое. Понял. Удачи, Вам! — Спасибо, Вам также. Владимир затянул родных в ближайшее кафе, заказал чай, зная, что больше ничего не смогут проглотить. Обнял обоих и молчал. — Как голова, Вов? — спросила Анна дрожащим голосом. — Немного побаливает, но нормально. А сотрясение мозга это как? Землетрясение в голове? Корф спрятал нервную улыбку в его волосах. — Практически. Тошнит? Кружится? — Нет. Побаливает. Таблетку дали. Что мы скажем тёте Наде? — Только хотела спросить. — Анну если и отрывать от мужа, то только с мясом. — Как есть. Только говорить буду я. Так, предлагаю успокоиться немного и на рентген с томографией. Мало ли что. Блондинка молча кивнула. Владимир понял, что любимую кожаную куртку он приговорил. Ладно, всех бы проблем. — Так, я вызову машину, съездим. — ощутил, как Аню заколотило. — Ш-ш-ш, всё хорошо. Всё закончилось. Дважды в одну реку. Поехали. Анна села на заднее сиденье, Володя-маленький лёг головой ей на колени. Корф спереди. Обследования не выявили ничего страшного, кроме действительно лёгкого сотрясения, ушибов и ссадин. А на следующий день Володя-маленький не смог издать ни звука. *** Романов замер у окна в коридоре клиники, пока сорванная ночью Зоя осматривала Наташу. Понимал, что эмоции сейчас должны быть по боку, он должен позвонить генералу и доложить, но не мог. Страх за любимую и малыша был сильнее. А важнее их не было ничего совершено. Заложил руки за спину, пальцы сцепил так, что они побелели. — Саш? — женская пухлая рука легла ему на плечо. Обернулся и ждал приговора. — Всё в порядке. Немного испугалась и всё. С малышом тоже всё в порядке. Иди к ней. Ночь вы тут, тебе там кресло разложили, больше нет ничего. Утром посмотрю и отпущу скорее всего. — Спасибо большое! Спасибо! — Иди уже! Саша на ватных ногах зашёл в палату, где его ждала та, без которой и жить не хочет. И только стоя на краю, на пороге, он это понял. Точнее, принял. Сел на краешек, взял за руку, поцеловал живот, потом саму Наташу. — Зоя сказала, что всё хорошо. — прохрипел тихо. Кончиками пальцев гладил и убрал лишние волосы с лица. — Прости, пожалуйста, это рефлексы… Я старался не давить… — Успокойся, всё в порядке. Я тут только ночую. Успокойся. Спасибо большое! — притянула к себе и поцеловала. — Ты отцу звонил? — Нет. Ждал результаты. Успеется. Самое важное — вы. Остальное потом. Уже всё равно случилось. Услышали торопливые широкие шаги, распахнулась дверь и в проёме стояли все Романовы. — Всё хорошо, все спокойны! — Наташа зашевелилась, но муж не позволил. — Паника преждевременна. — Так, Саша, в коридор, а мы пошушукаемся! — Александра Фёдоровна сменила сына на посту у койки. — Так, подорванные! Не шуметь мне тут! — в палату вошла Зоя. Женщины остались наедине. — Рассказывай! — нервно бросил Николай Павлович. — Подробно! — Да нечего! Я даже не знаю, который час был. Мы в кровати были. Сок, печенька. Болтали. Резко сирены, окна трусятся, ну, рефлексы и сработали, мать их. Спасибо, что не раздавил. — голос Александра был спокойный и ровный. — Что перед этим делали? — Ничего. Я сделал Наташе экскурсию. Договорился с Глебом. — Весь день там? — Да. С десяти до девяти вечера точно. В десять-пол одиннадцатого были дома. — Хвост? — Карета. Николай Павлович неодобрительно покачал головой. Костя крепко сжал плечо старшего брата. — Уже что-то известно? — Да. Днём странное ДТП, скорее всего — покушение на Корфа. Ночью — взрыв мусорных баков у твоего дома. Ты живёшь в обычной панельке, где нет никаких распальцованных. Обычные люди. Квартиры в нём давались от завода. Список жильцов я запросил, проверим, конечно. — Понял. Наташу я перевезу в дом. Пусть только выпишут. Но! Не дай бог ты только подумаешь её тронуть! — Успокойся! Хватит! — Я тебе говорю тоже самое! Про Калиновскую я помню. Ты сам был против наших отношений и разрушил их. Потом сам с ней… Тогда мне было по боку, хоть и бесило твоё вмешательство. Тут — не дай бог. Тут всё слишком серьёзно, чтобы я не обратил внимания. — Я сказал хватит! — приказным тоном рявкнул Николай Павлович. — Ты забыл, что я тебе не пацан! — Ты и не человек! — Александр развернулся на пятках и вошёл в палату. Генерал молча и тяжело выдохнул. Отправился следом. Наташа лежала дома на кровати и наблюдала, как Саша мечется по квартире, собирая её вещи. — Сань, а ты? — Я с тобой. Моих вещей там много. Надо будет и твой второй гардероб туда запихнуть. Чтобы был. Это и твой дом тоже. Так, это я сложил… Наташа положила голову на согнутый локоть и смотрела на парня. — Сань, иди ко мне. — притянула его голову к себе и гладила. — Побудь со мной. Это последние минуты вместе наедине. Потом будет много людей вокруг. — Мы забьемся в самую дальнюю комнату. — Всё равно найдут. Я хочу быть только с тобой и нашим ребёнком. -Так и будет. Это же временно. Да и я всегда с тобой. — перевернулся на бок и смотрел на любимую женщину. Она смотрела на него и пыталась понять, как это всё происходит в жизни. Для каждого индивидуально, в свой срок, приготовлено появление своего́ человека. Найдёт ли он тебя или ты его — неважно, потому как для него, — ты такое же явление своего́ человека. Это даже чаще происходит тогда, когда не надеешься и не ждёшь. Для них обоих — всё до банальности случайно, встреча на работе, а для Судьбы — чётко спланированная встреча. Награда за боль и страдания. Каждого свои. Своё почувствуешь сразу, узнаешь среди прочих… Это состояние не спутаешь ни с чем, когда внутренний мир переворачивается с ног на голову и понимаешь, что вот он — тот самый недостающий паззл в хитроумной картине жизни, которая наконец-то предстанет перед тобой полноценной. Всем существом, каждой клеточкой будешь желать познавать его и отдавать себя. Что с ней и произошло. Это было очень непривычно, приятно, желанно и немного пугало. Саша взял Наташу спокойно, без сопротивления и громогласных обещаний. Взял свои́м отноше́нием к ней, к её проблемам, котрых теперь у неё не было, к её миру, в целом. Взял тем, как смотрел на неё, как бережёт, как заботится. Взял тем, что в очень короткое время стал её верой, правдой, опорой. Стал её силой, уверенностью, нежностью и мудростью. Ей хотелось, хоть и было очень тяжело и непривычно, всю сознательную жизнь сама, делиться с ним сокровенными тайнами, не опасаясь насмешек и укоров, несмотря на то, что они могут быть похожи на ледяной дождь или кипящую лаву. Свой человек принимает, понимает, успокаивает, обнимает и согревает её израненную душу. Не каждый хотел видеть её настоящий мир… Без прикрас, с изъянами, бурями и прочими стихийными бедствиями. На этот способен только сво́й человек, который не закрыл её, как скучную книгу, на середине предложения, а прочтёт до конца и никто, ничто его не остановит. Он залечивает её раны, усмирит бури тараканов и превращает недостатки в достоинства. Для Наташи давно перестали существовать другие люди, постепенно забывались события минувших дней и печальные мысли. Всё уходило в небытие. Всё потому что в одном человеке сошлось всё: и внешность, и характер, и чувства, и душа… И в какой бы части планеты он не жил, — она будет ждать уже только его́, понимая, что именно он еди́нственный не испугался её внутренних демонов. Именно он смог зажечь в ней свет. И теперь ей хотелось хоть на грамм, на сотую часть ответить любимому своему мужчине тем же. Чтобы он знал, что и она для него то же, что он для неё. — О чём думаешь? — О том, что мне настолько повезло с тобой, что я бы хотела, чтобы когда-нибудь ты смог и обо мне такое сказать. Отрицательное движение головой и серьёзное лицо. — Не скажу. Потому что это — только слова. Я хочу, чтобы ты это чувствовала так же, как и я. Я просто знаю, что ты — мой человек. Благодаря которому я смог забыть то, что хотел забыть и приобрел то, что приобрести хотел. Я никогда не верил, что это возможно, но факт. — Я тоже не верила. Но ведь так и есть. В машине ехали медленно и молча, Романов понимал, что Наташа не хочет ехать к родителям. Одно дело в гости, другое — жить. — Не дуйся. Это безопасность. Твоя и маленького. Тем более, что… — развернул руль и поехали в противоположную сторону. — А мы куда? — На работу. Мы ещё работаем. А в дом мы поедем вечером. Днём ты со мной, вечером мы будем под охраной. Наташа улыбнулась. — Ты точно хорошо себя чувствуешь? -Да, абсолютно. *** В кабинете полковника собрались все оперативники и ждали Бенкендорфа. Услышали его голос, он явно с кем-то разговаривал. Корф был бледен и явно нервничал, Саша внешне спокоен, но внимательно следил за женой. — Ты уверен, что целью был Вовка? — уточнил Писарев. — Да. Именно напугать семью. Ребёнка и жену. Удалось. Аню трусит. Сын молчит. — От стресса? Испугался? — не поняла Катя. — Не знаю. Надежда Николаевна позвонила некоторым специалистам, будут смотреть и думать. Распахнулась дверь и в кабинет въехало инвалидное кресло, вслед за ним вошёл полковник. — Ну, вот, наши орлы и орлицы. Знакомьтесь, Егор Андреевич Туков. Ваш новый программист. Это твои коллеги…. Романова Наталья Александровна — и.о. начлаба и твой начальник. Да, глазки не строить, Сашка — ревнивый муж. — Добрый день. — Здравствуйте… — в разнобой. — Здрасьте, дядя Егор! — улыбнулись оба майора. — Так, ну что, давайте думать, что у нас за фигня. — Александр Христофорович тяжело опустился в кресло. — Я нарисовал траекторию машины. — мрачно заговорил Владимир. — Возможно, я пристрастен. — вывел на большой экран схему. Присутствующие начали вглядываться. — 3D-модель? — ровно поинтересовался Саша. — Да. Вместе с твоим домом, квартирой и мусорным баком. — кивнул Бенкендорф. — Есть. — Макс, Егор Андреевич с тобой. Кстати, Саша, я так понимаю, что Наталья теперь в твоём кабинете обретается? — Да. Часть техники мы затащили и подключили. В четыре руки будем. — Хорошо. Наташа, разделись с Егором А. — Егором. — холодно перебил начальника новенький. — Пока Саша-Наташа «играются», Макс, Егор, пробивает вот эти списки, это соседи Саши по дому, а в этом списке — свидетели-жертвы ДТП. Да, Володя, надо будет поговорить с твоим парнем, может, что-то заметил. Не сейчас, но не забыть. Костя, Серёжа Писарев и Катя — на остановку. Осмотрите всё. Понятно, что уже в дохлый голос, но вдруг. Поговорите… Андрей, Седой и Корф — в дом Романова, что делать знаете. Я пока к генералу прокачусь. Четыре часа безрезультатной работы, опросов, отсмотров видео, поиск по всем базам и распознаванию лиц. Саша закрепил последний элемент макета своего дома. Оставалось занести полковнику и показать всё. Сел возле жены. — У меня что-то не сходится. — заметила девушка вполголоса, закручивая на голове ленивый хвостик. — У меня тоже. Чем больше думаю. Идём в комнату отдыха, тебе пора кушать, а у меня таблетки. Зашли в отдыхательную, там был только Костя. — Что у вас? — Ничего. Водитель в реанимации, кома. Есть у меня мысль, что он из неё не выйдет. — Думаешь, слепой исполнитель? Брат кивнул. — И я о том же думал. А где Корф? — Тут. — мрачно отозвался майор и налил себе крепкий кофе. Аппетита не было. — По всему выходит, что хотели именно малого моего. — Подожди, сейчас всё прокрутим ещё раз, уже с «игрушками». — Мы взяли записи видеокамер с разных ракурсов. Я просмотрел. Х…я полная. Он пёр именно на малого. — Как Вовка? — тихо спросила Наташа. Корф пожал плечами. — Надюша там целый консилиум собрала. Анюта обещала отзвониться. Он даже не понял ничего. Бам — и мы оба на земле. — А я на полу, и Сашка на руках от локтя вниз сверху. Тот успокаивающе гладил спину девушки. — А что с вашим «салютом»? — Тишина пока. Работают. Так, давай отсматривать твою киношку. После просмотра всех видео принялись мастерить макеты траектории езды, с позволения сказать, авто. Пришли к выводу, что, действительно, целью был ребёнок. — М-да. Значит, причина — я. Ну не Аня же! — Хмыкнул Владимир. — Скорее всего, да. Тогда с нашим бабахом — я. — Саша молча стоял у окна своего кабинета. Наташа полулежала на диванчике: — Кашин? Парень кивнул: — Единственное, что приходит на ум. Папа́ заявил же, что мы не всех знаем. Возможно, кто-то из них. — Всем драсьте! — засунул голову Шпагин. — Мы с кино, быстрый перекус и хвастаемся. Внимательно и тщательно просмотрели и эти видеозаписи. — Получается, ребенок выкинул гранату, она была без чеки. Вот и взрыв? — неверяще спросил Александр. — А как сам уцелел? — Получается. — кивнул Корф. — Случай. — Нужно найти этого киндер-сюрприза и выяснить, откуда у него граната. — Никто из близлежащих домов его не узнал. — вздохнула Катя. — Если Вы показывали им стоп-кадр, то естественно. — мягко проговорил Егор, въезжая в комнату. — Тут можно раздобыть чай? — Даже кофе, и любую еду. — натянул улыбку Корф. — Вам что? — Я сам, спасибо. Дайте мне ваш триллер, попробуем выяснить, что у вас за любитель пиротехники. Програмист неслышно выехал. Александр Романов был очень зол. Об этом говорила висящая в его кабинете тишина и напряжённая спина, которую видели сотрудники. Получается, он едва не потерял жену и маленького из-за сопливого идиота, чей отец привёз из горячей точки арсенал оружия. Тот игрался, выдернул чеку и успел сбросить в мусорник, в надежде, что там её никто не найдёт. Идиот! Придурок недоразвитый! Кретин! Это надо было додуматься! — Саш, там папашку привезли. — тихо произнес Андрей. Майор молча кивнул и вышел. С каменным лицом смотрел на горе-родителя: — И? — Ну не досмотрел! Бывает! Бровь следователя молча поползла вверх: — И всё? А если бы в открытое окно? Машину? Человека? — Ну в мусорник же! Шалопай! — Ясно. Покушение на двух сотрудников органов, причинение вреда двум и больше лиц, незаконный оборот оружия, использование оружия в ненадлежащем месте, ненадлежащее и незаконное хранение оружия. Лет 15. Привет шалопаю! Майор утонул в своём кресле и закрыл глаза. Он успел передумать миллион мыслей, прикинуть самые страшные варианты, что мстят ему, а жертвой избрали его Натуську и их малыша, что это только предупреждение, дальше будет серьёзно, что Кашин во что-то втравил, а они не знают. От каждой мысли холодел затылок и становилось страшно за любимую женщину. Вздрогнул, когда ощутил, как Наташа села ему на колени и начала гладить. — Как ты? — Нормально. Переселение отменяется? — Не знаю. Будем смотреть. Может, сегодня переночуем у родителей, а потом вернёмся. Меня терзают сомнения. Надо всё перепроверить. — привлёк к себе, положил руку на живот. — Что у тебя? — Ничего. Ни в каких базах его нет, связей не нашли. Может, действительно, по глупости? — Может. — согласился Саша. — Но в один день с разницей в несколько часов. Сначала Корф, потом мы? Совпадение? Не думаю. Нужно искать. — Думаешь? — В любом случае, перестрахуемся. — Для корфовского эксперимента всё готово. — Где он сам? — Общается с нашими соседями. Генерал Романов и полковник Бенкендорф собрали у себя всех. Да не просто собрали, некоторых сорвали с середины опросов-допросов. — Значит так, показал я флешечку кому надо. Не всё, но и этого за глаза. По нашим делам. Что у вас? Саша коротко доложил. В этот момент въехал Туков: — Не совсем всё так. Виноват, здравия желаю, товарищ генерал! Товарищ генерал махнул рукой: — Что? — Этот папаша не так прост, как кажется. Странное дело, но совсем недавно у него было другое имя и немного другое лицо. И звали его Олег Верес. — генерал молча кивал. — И пересекался он и с Кашиным, и с Томловым, и с Оболенским, и с Забалуевым, и с Андреем Гвоздиковым. С двумя последними особенно часто. — Нормально. — хмыкнул Седой. — Юноша! Не перебивайте! — сухо бросил программист-колясочник. — В предбаннике внештатного советника министра сидит секретарь. Секретарша. Она — любовница Вереса. Кстати, теперь он Каллунов. — Наташа усмехнулась и покачала головой. Открыла блокнот, черкнула пару слов «Calluna vulgaris — вереск обыкн. латынь» и повернула мужу. Тот усмехнулся и под столом сжал её руку. — Вопросы? — Много. — хмыкнул генерал. — Но тебе я их озвучу позже. Единственное, что ты не нарыл, так это то, что наш Каллунов — внебрачный и, как я понимаю, похеренный сын Томлова. — Ого…- протянул Корф. — не слабо. — Во сколько же он его… — Угу. — Месть? — поинтересовался Костя. — Скорее всего. Ройте его семью, родных, близких-чужих. Что по ДТП? — Водитель скончался не приходя в сознание. — отчеканил Владимир. — Вай. Нэожиданно. Как-то. — сиронизировал Николай Павлович. — Тело? — Везут к нам. — кивнул Шубин. — Жду. — Хорошо. Все свободны. Ищите дальше. Корф перехватил Романова в коридоре: — Сань, я домой на часик, прикрой? — Да не вопрос. Косте шепни. Типа вы персонал больницы опрашиваете. — О’кей. Спасибо. *** Владимир зашёл в дом, на него сразу бросился Бастер, умоляя погулять. — Сейчас, хороший мой. Так, у нас гости? Тогда идём. Выгулял пса, вернулся. В коридоре столкнулся с тремя мужчинами. Вопросительно посмотрел на Надю, которая их провожала: — Заходите. Есть будешь? — Нет, спасибо. Что у нас тут? — попробовал зайти к сыну, но женщина не пустила. — Спит. Идём. Надя устроилась в подушках: — Смотри. Ничего архи-страшного нет. Ситуация такая … — вошла Анна, Корф притянул к себе и обнял. — Спокойно, Анечка. Всё не так страшно, как кажется. Лёгкое сотрясение есть, ушиб гортани, как следствие — отёк. Плюс, нервное потрясение. Стресс, другими словами. Будет пить жирные витаминки, которые будут смазывать горлышко, снимут отёк. Плюс успокоительное. Пройдет отёк, спадет ушиб — будет заливаться соловьём. Сейчас постельный режим и тишина. — Спасибо большое, родная. — Перестань. Еда на плите, а у меня тихий час. Корф прикрыл плотно дверь. *** Темнота непроглядная, даже звёзд нет, недострой, дикий холод, сквозняк. Владимир осторожно шёл сам не понимая куда, весь этот «антураж» вновь напомнил ему … так, не время. Задник берца упирается в носок, носок в задник, пистолет в руке, напряжение в воздухе, ни единого звука, хотя за ним, след в след, идёт Седой. Через пятнадцать метров Андрей и Писарь, ещё через пятнадцать Костя и Катя. Пот по спине градом, вдох-выдох через раз, сердце отдаётся в ушах. На всё смотрится со стороны. Он весь сейчас — один оголённый нерв. От звука обувь-камешек вздрогнули все и замерли. Стоял за кирпичной сваей. Прижался и осторожно выглянул. Благо глаза уже давно привыкли к темноте. Понял, что тот, ради кого они здесь, приехал. Крепко сжал приклад. Худенький парень, руки как плети, ноги сплетаются в косичку, спокойно включил фонарик в допотопном кнопочном телефоне, нашёл свою колченогую табуретку у большой металлической бочки, с энного раза развёл в ней огонь, бросил картошку, открыл бутылку пива и прикрыл глаза. — Чего ждём? — услышал Корф в ухе голосом Сашки Романова. — Клиент готов. — Подожди немного. Пусть от пивка расслабится. — пробухтел Седой. Каллунов принялся чистить картошку. — Во, дурак, — не удержался от комментариев «ведущий». — она же полусырая. Его потом что, от срачки лечить? Или он допросную задрыщит?! В ход пошла вторая поллитровка пива. — Приготовились. — напряжённо прошептал Корф. Подозреваемый спокойно наслаждался алкогольным напитком, громко отрыгнул, принялся за зелёный лук с варёной колбасой. — Приятного аппетита! Не рыпайся, а то зашибу, ненароком. — вздохнул Владимир. Парень плеснул в него напитком и, воспользовавшись секундным замешательством, вскочил, выхватил пистолет и открыл огонь. Оперативники открыли ответный огонь, стараясь попасть по ногам. Корф поморщился и вытирал липкое лицо. Саша мысленно молился, чтобы взяли живым. — Чёрт! Звук падения тела. Более активные звуки стрельбы. — С…а. — Подмога? — напряжённо спросил Романов. — Нет, сами справимся. — Двухсотый, с…а. — тяжело выдохнул Костя. — Что у вас? — от Романова. И — Какого хрена?! — от Корфа прозвучало одновременно. — Андрей «трёхсотый», тяжёлый, Писарь «трёхсотый». — Я норм, задело немного. — Сергей ощупывал плечо. — «Скорую» и труповозку я выслала, ждите. — Наташин голос дрожал. — Он точно «двухсотый»? — с надеждой спросил Александр. — Точнее некуда. Во лбу звязда сияить. — хмыкнула Катя. — Возвращайтесь. — устало бросил майор, отключился и утянул девушку на диван. Наташа осторожно и легко прикоснулась губами к его уже колючей щеке. Прикрыла глаза. Сидели тихо. Парень перетянул её на колени и поцеловал. Отстранилась. — Дома. Не надо. — Ты как? — кивнул соглашаясь. — Нормально. Всё никак привыкнуть не могу к новому состоянию. — робко улыбнулась. — Главное, помни о себе. — Угу. Распахнулась дверь, Наташа вздрогнула от неожиданности, Саша крепче сжал руки, на пороге стоял генерал: — Ну что? Парень встал: — Каллунов «двухсотый», открыл огонь по ребятам. Шпагин тяжёлый «трёхсотый», Писарев «трёхсотый». — Понял. Так и будет. Что с документами? — Сейчас приедут, выясним. Оформлю. — Выясняйте и вы домой, оба! Не обсуждается! Степан подъезжает. — заметил недовольный взгляд сына. — Приказ! Дверь закрылась. — Итак. — сухо бросил Николай Павлович, поглядывая на оперов. Александр тут же. Отправил жену домой и сидит. А потом инфаркт! — Верес-Каллунов был одним из команды Томлова, который Черный Адвокат. Подручный. Которого кинули на бабки. Типа пропала партия оружия, за которую он отвечал. Отдать он не смог бы, даже если бы себя всего на органы отдал. Пришлось «умереть». Но затаил обиду. Долго вынашивал план мести. Выносил. К каждому подобрал свой ключик. К дочери Томлова, например, общение, обольщение, встреча в реальности. Девочка-дурочка, попалась, рассказала ему всё об отце. Тот вышел на Гвоздикова, выяснил, что тот — игрок. Начал раздавать ему приказы. За исполнение давал денег на покрытие долгов. Так и использовал их всех. В результате, столкнул. А мы разгребали. Кашину материалы тоже он скинул. — вздохнул Саша, сделал глоток воды, от монолога пересохло в горле. — Он — прирожденный манипулятор. — Ребёнок с гранатой — случайность? — генерал был строг. — Да, осечка. У парня переходный период, как любой мальчишка интересовался оружием. Единственное, что, понятия не имел, что выдернутую чеку́ вернуть на место невозможно. Что, для меня лично, странно, учитывая его интерес к оружию. — Может, хотел насолить отцу? Сам говоришь, переходный возраст. Может, чего не поделили, он и шарахнул. — Не знаю. Спрашивать не буду, иначе зашибу. Осталось выяснить, откуда оружие в таком количестве. — Этим займётся пока прокуратура. Молодцы, спасибо большое! За сутки такое дело! Завтра отдых. Я пока почитаю флешку. — Что с Силантием? — Я пока собираю материалы. И присматриваюсь. Отдыхайте пока. Вы уже спите. *** Александра Фёдоровна набросила на себя шаль и вышла на веранду, едва заслышала машину мужа. Бесшумно закрылись дверцы. — Мама. — Саша искренне улыбнулся. — Чего не спишь? — Блудного сына жду. — притянула его голову к себе. — Ужинать? — Не хочу, спасибо. Наташка? — Спит. — Спасибо. Завтра, вроде, выходной. Мы у тебя. — Я очень рада, правда. Парень быстро помылся и осторожно устроился рядом с женой. Наташа лежала на спине, волосы разметались по подушке. Улыбнулся, поцеловал в щеку и лёг на бок. Жена пробормотала «Саня», тоже повернулась на бок и уткнулась в него носом. Обнял. Так и проспали всю ночь. У Владимира же ночь была бессонной. Он просидел в комнате сына, ощущая свою вину перед ребёнком. Он не сумел уберечь его от травмы. Ещё и такой. Непонятно, сможет ли Вовка вообще говорить. А если отёк спадет, а речь не восстановится, что тогда? Сидел на полу, откинувшись спиной на край кровати сына, ноги подтянул к подбородку, на них поставил руки и сидел. Смотреть в глаза Анне смелости не хватало.