Хулиганы

Саша Романов достал из шкафа джинсы и свежую футболку. Сел на диван и начал искать в интернете куда можно пойти и развеяться. Нашёл цирк-шапито в парке, новое кафе-мороженое и новую булочную. Понял, что маршрут проложен. На обратном пути зайдут в магазин за новым гелем для душа. Это — программа-минимум. Наташа отправилась в ванную, смывать эмоции. Вода хорошо успокаивала и освежала одновременно. Всё то, что она старательно забывала и стирала из памяти все эти годы вернулось сейчас, за считанные минуты. Чёрт, надо было Сашке всё сразу рассказать. Как теперь смотреть в глаза ему и Александре Фёдоровне? Вода всё лилась и лилась. Ладно, уже все всё знают, значит, надо жить дальше. Сашка рядом. Хм, а что ему мешает сейчас сложить мои вещи в чемодан? Не, сомневаюсь сильно. Сашка — мой человек на все 10000%. Это уже неоднократно проверено и доказано. Значит, моемся, красимся и улыбаемся. Вон, гель закончился, вечером новый открою. Выбралась из ванны, намотала на голове трехэтажное сооружение из полотенца, натянула халат и вышла. Тут же попала в руки мужа: — Я соскучился. И ты очень вкусно пахнешь, — пробормотал Романов и поцеловал девушку. — высохнешь и идём гулять. Не обсуждается. — И как я теперь пойду гулять? — поинтересовалась Наташа у довольно улыбающегося мужа. — Мои волосы требуют нежного обращения, а ты что? — А я помог тебе высохнуть, — усмехнулся тот и подмял любимую под себя. — разве нет? — Нет, знаешь ли, — иронично отозвалась Наташа. — мне теперь опять в душ нужно. — Заодно и новый гель опробую, — отозвался в тон генеральский отпрыск. — идём, я с тобой. Только у меня свой гель. — Мы, вроде бы, гулять собирались. С такими сборами мы и через неделю не выйдем. А тебе нужно гулять и дышать воздухом. — Так мы гулять и идём. Только сначала обед. Спустя некоторое время Романовы вышли всё-таки на прогулку. Шли неспеша, наслаждались прекрасной погодой, тишиной и уединением. — Сань, мы куда-то конкретно или шалтай-болтай? — Конкретно шалтай-болтай. — хитро прищурился Александр. — Я говорил тебе, что у тебя шикарные ноги? — Это признание или ревность? — улыбнулась Наташа. — И то, и то. О, первый акт марлезонского балета. Идём в цирк, а? — Ты серьёзно? — А что? Отвлечёмся, посмеёмся, расслабимся. Мы в отпуске, в конце концов. — Прочистим мозг? — А чего бы и нет? — А давай. — девушка улыбнулась. Саша быстро поцеловал её в щеку. Купил билеты, на входе продавались шарики, один из них оказался у бывшей Репниной. Полуторачасовое представление сделало своё дело: пара отключилась от своих проблем, насмеялась, отдохнула. — Сань, спасибо, — Наташа шла по улице с огромным воздушным шариком и широко улыбалась, — правда, я давно так не смеялась. — Я тоже. Идём за мороженым? — Ты не устал? — Нет, Натусь, не устал. Только если ты? — Нет. Идём. Куда? — Тут недавно новую кафешку открыли, отзывы хорошие, испробуем? — Идём, раз тебе дома не естся. — Естся, очень вкусно естся, но и четыре стенки сменить тоже надо. — Да с нашей работой я за нашими стенками соскучиться успеваю. Идём, будем испытывать новое заведение. Выбрали укромный столик, привязали к стулу шарик, сделали заказ. Болтали, рассказывали смешные и курьёзные случаи из жизни и работы. Саша старательно вытравливал из памяти жены событие сегодняшнего утра. *** — Ну, что, пора ложиться спать, — заметил Владимир, — уже темно. — Па, ну давай ещё посидим, пожалуйста, — абсолютно сонным голосом попросил Володя-маленький. — Завтра. А сейчас спать. Так, лежаки я нам сделал, по правилам, конечно, нужны спальники, но мы хорошо оделись и у нас два термоодеяла. Так что, ложимся. Одно термоодеяло служило простыней, второе, соответственно, покрывалом. Дождался, пока улеглись жена и сын, укрыл их и сам забрался к ним. Анна обняла мальчика, а Владимир их обоих и заснули. Во сне майор пережил заново историю с тётей. Видимо, покрывало навеяло воспоминания. Спали долго, даже утренняя свежесть не смогла их разбудить. Проснулись от звонкого лая Бастера. — Пёса, — пробурчала тихо Анна, — я тебе хвост отрежу. Мы так хорошо спали. — Господи, Анечка, — сонно прошептал Корф, — я никогда не думал, что ты такая кровожадная. А, между прочим, пора вставать! — Каникулы, какое вставать, — захныкал Володя-маленький. — вы в отпуске, если забыли. — Помним, — Владимир начал щекотать ребёнка. — но это не повод всё проспать. Уже начало второго. Обед. Да и кушать очень хочется. Я думаю, что и Бастер нас от голода разбудил. Владимир первым выбрался из временного пристанища и отправился освежаться в речке. Щенок решил составить ему компанию. Пока приводили себя в порядок остальные, парень успел развести костёр и приготовить завтрак. — Прошу к столу. — Доброе утро, любимый, — Анна поцеловала мужа в плечо и в ответ очутилась в его руках. — какие планы на оставшийся день? — Доброе утро, родная. — потерся носиком о носик жены. — Позавтракать, поплавать, позагорать. У нас еды на полдник ещё осталось. К ужину вернёмся домой. — Доброе утро. — мимо прошлёпал не до конца проснувшийся Володя-маленький. — Доброе утро, соня. Переодевайся и завтракать. После еды продолжили дурачиться: бегали друг за дружкой, игрались с Бастером, купались, играли в шашки и в бадминтон, слушали рассказы отца из детства или забавные истории из прошлого, строили планы на будущее. — Так, я предлагаю следующее, — Владимир откинулся на валун и одной рукой прижал к себе сына, — сейчас пообедать, сложить всё, замаскировать следы нашей стоянки и отправиться домой. Пару дней отоспаться, а то, честно говоря, я бы спал несколько суток к ряду, а потом можно повторить подобную вылазку. А после этого заняться помощью на огороде, с которого мы тоже кормимся. — Почти согласна, — кивнула Анна, — только сначала отоспаться хорошенько, потом помочь на огороде, а потом повторить вылазку. — Согласен. Вов, ты как? — И я согласен. — Тогда вперёд! Владимир сложил вещи в рюкзак, проверил телефон. — Тут связи нет, выйдем на дорогу, тогда. — Анна обняла его со спины. — Не волнуйся, с ней дядя Саша. — Умгу. — кивнул майор, спрятал телефон и отправился маскировать следы их пребывания. Несколько дней отсыпания вылились в целую неделю, которую потом компенсировали Варваре генеральной уборкой, мелким ремонтом, стоянием на огороде, прополкой огурцов, поливанием и подвязыванием помидоров, выкапыванием картошки и прочими деревенскими заботами. — Володя, я тебя очень прошу, делай перерывы, — Анна налила Корфу холодного молока и поставила перед ним тарелку с пирожками. — помни про свои травмы. По правилам, ты только лежать должен. — Всё в порядке. Я, кажется, начинаю понимать Варю с Григорием, почему они полностью тут. Земля хорошо релаксирует, усталость другая. Завтра отсыпаемся. — Слава богу! Здравая мысль за последние две недели! Мне кто-то обещал улучшение демографической ситуации в семье. — Я стараюсь. — у парня зазвонил телефон и в этот же момент на кухню вошёл Володя-маленький. — Бенкендорф, — глядя на дисплей вздохнул Корф и привлёк к себе ребенка. — Слушаю, товарищ полковник! Да. Планировали в субботу ближе к вечеру, чтобы в воскресенье погладиться-постираться и к понедельнику настроиться. А что? Понял. Нет, в субботу, в субботу. Хорошо. Как Надюша? Понял, хорошо, не буди её, привет ей от нас всех. Пока. — спрятал телефон, — Значит так, в субботу-воскресенье мы должны быть дома, с понедельника дурдом с авралом. Саша уже в напряге. Ладно, разберёмся. Пока у нас есть шесть дней отдыха. Что у нас ещё осталось? — Отдых. — усмехнулся сын. — Вот этим и займёмся. А что у тебя с литературой на лето? — В процессе. — Понял. Дома обсудим с тётей Надей вопрос школы, как-никак август. *** Бенкендорф положил трубку и прикрыл глаза. По правде говоря, он устал. Очень устал. У него не получилось полноценного отдыха, разве что на работу не ходить, да начальственные рожи не видеть. В принципе, это и есть отдых. Главное, что с женой. И что с ней всё в порядке. Если бы ещё давление не прыгало. За день до выписки Надя прямо в палате потеряла сознание, благо полковник был рядом и успел подхватить. Осторожно положил на койку и нажал кнопку экстренного вызова врача. Примчавшийся Славик после всех манипуляций вынес вердикт — резко упало давление. Глянул на самого будущего папашу и измерил и ему давление. В результате, Александр Христофорович едва отбодался от капельницы, потому что и у него оказалось пониженное давление. Неотлучно сидел возле Надюши. Женщина зашевелилась и открыла глаза. — Наденька, как ты? Как вы себя чувствуете? — Бенкендорф внимательно изучал мимику жены. — Почему я лежу? Что случилось? — в голосе послышались истеричные нотки. — Тихо, Солнышко моё, тихо. С ва́ми все хорошо, просто у нашей мамули упало резко давление. Уже всё хорошо, да сынок? — осторожно поцеловал выступающий животик, потом и саму Надю, которая лихорадочно ощупала свой живот. — Всё в порядке, родная. Надя зашевелилась. — Встать? Довёл до туалета и вернул в кровать. — Полежи пока, а потом выйдем на воздух, да, Наденька? — Шур, только честно, что случилось? — до боли сжала руку мужа. — У тебя упало давление. Сегодня вообще погода такая. Ты потеряла сознание, но не упала. Тебе прокапали что-то. И всё. С тобой и Мандаринкой всё в порядке, не нервничай, нельзя, Солнышко. Тут же материализовался врач: — Можно? Так, без паники, всё хорошо, в полном порядке. С маленьким в первую очередь. Единственное что, выпишу я Вас, Надежда Николаевна, не послезавтра, а в субботу. Передержу полдня. Для всеобщего спокойствия. У Вас, Александр Христофорович, роскошная реакция. Не каждый так может. Бенкендорф не отреагировал. Доктор кивнул головой и вышел. — Шурик? — Надя смотрела вопросительно. — Всё хорошо, вот и доктор нам это подтвердил, — поцеловал сына. — всё отлично. — Шурик? Бенкендорф вздохнул. — Когда ты оседать начала, я успел подхватить, он это имел ввиду. Кушать будете? Есть существенное, есть фрукты…. Через три дня забрал Надюшу домой и теперь практически не отходил от неё ни на шаг. М-да, — мысленно вздохнул Александр Христофорович, одно дело задвинуть за спину или прикрыть собой, а другое — вот так вот. И ведь мирная жизнь, а нервы уже ни к чёрту. Так, ладно, проехали. Надюша дома, с ними всё хорошо, зашёл в комнату, где спала его женщина, осторожно сел рядом и практически невесомо гладил. Через три дня годовщина их первой встречи. Мыслей куча, единого результата нет. Как и времени. Надя открыла глаза и смотрела на мужа: — Ты чего не спишь? — Выспался, — улыбнулся. — как вы? Что будете кушать? Есть каша, творог, отварное куриное филе с пюрешкой, овощи, фрукты? — Шурик, успокойся, пожалуйста. — Я спокоен, как удав. — поцеловал супругу в теплую от сна щеку, да так и замер. — Мы хотим творог и фрукты. Но сначала в туалет и в ванную. Женщина зашла на кухню и села за стол, с улыбкой наблюдала за Александром Христофоровичем: — Ты переквалифицировался в повара? — Да. — ласково отозвался полковник, поставил перед ней тарелочку с творогом и розетки с фруктами, медом, чашку с теплой водой. Сел рядом. — Вас покормить? — Я сама, спасибо, — смутилась. — спасибо большое за ромашки. — На здоровье. Что мы сегодня делаем? — Гуляем, отдыхаем. Или у тебя планы? — Мои планы — это вы. Давай погуляем, а потом немного отдохнём? — Как скажешь, папуля. Шурик, не волнуйся. Не читай статьи в интернете, спроси у меня. Я же вижу, что ты нервничаешь. Это не отдых. — Я спокоен. И я отдыхаю. Кстати, что на обед? Я думал битки сделать? — Я согласна. Знаешь, чего мне сейчас захотелось? — М? — Только не надо бежать в магазин, я так. — М. — Жаренный кусок мяса с кусочком мозговой косточки. Твое фирменное блюдо. — смутилась. — Мг. Понял, надо посмотреть мясо. — Нет. Шурик, пожалуйста. — А зачем хотеть, но не получить? Слюнками захлебнуться? Давай пока творожок покушаем. — принялся кормить жену. А в голове сложилась картинка. Медленно гуляли неподалеку от дома. — Шурик, у меня к тебе просьба, можно? — Всё, что хочешь. — Не говори Володе, что меня только в субботу выписали. — И не собирался. Ты ему звонила? — Написала, там связь плохая. — Там нормальная связь. Я Вовке сегодня уже звонил. — Работа? — С понедельника, — кивнул головой Бенкендорф. — уточнил, когда они обратно собираются. В субботу, ближе к вечеру. — Хорошо. Через три дня Надежда Николаевна проснулась и увидела, что вся комната украшена ромашками и васильками. — Доброе утро, родные, — раздался над ухом любимый голос. — как спалось? — Доброе утро, папуля, — сонно, но счастливо и ласково ответила женщина. — спали отлично, а в твоих руках ещё лучше. Александр Христофорович осторожно устроил жену на себе. Обнял, уткнулся носом в любимые и очень мягкие волосы: — Спасибо большое, что вы у меня есть, что тридцать четыре года назад мы встретились и ты позволила быть с тобой рядом каждое мгновение... Надя прикрыла глаза и пару раз глубоко вдохнула: — Это тебе большое спасибо, что ты со мной уже столько лет. А как один день. Спасибо огромное, что ты со мной. Что ты рядом. Прости, что сделала больно, прости, что прогнала. Спасибо большое, что доверяешь, веришь, что я за тобой как за каменной стеной. Спасибо большое, что даёшь мне возможность быть женщиной. Спасибо большое, что у наших детей такой отец. — Перестань. Спасибо, что ты всегда рядом. Прости за невнимательность, я исправлюсь. Я люблю тебя. Я люблю Мандаринку. — Я люблю тебя, — эхом. — что мы сегодня делаем? — Всё, что скажешь, но есть сюрприз. — Хочу сюрприз! — улыбнулась Надежда Николаевна и поцеловала ключицу мужа. Перевернулась на спину и притянула Бенкендорфа к себе. — Спасибо большое за цветы. Очень приятно и красиво, моё любимое сочетание. Но они не главное, главное — ты. Бенкендорф поцеловал супругу, плавно перешёл на шею, ключицу, грудь. Замер, чуть отстранился и помотал головой. — Шур? — Давай вставать, — почему-то шёпотом. — вас нужно покормить. Сейчас будет завтрак в постель. — улыбнулся. — Не хочу в постель, хочу за столом. Шурик, … От этого ласкового, грудного, нежного «Шурик», всё самосохранение мужчины улетучилось. — Шурик, — повторила Надя, — иди ко мне… Женщина набросила халат и засунула ноги в тапочки. — Я в душ, ты со мной? — Да, но только помогу. — Какая красота, — понюхала ромашки, — странно, но они пахнут. Медом. — Это плохо или хорошо? — Необычно. Обычно они не пахнут. Но мне нравится. Спасибо большое! — Не за что. — пожал плечами. — Никогда тебе не говорил, но ты у меня всю жизнь ассоциируешься с ромашками. Надя молча поцеловала его в щеку. После завтрака Александр Христофорович посадил жену в машину, в багажник засунул средних размеров спортивную сумку и отъехали от дома. — Шурик? — Маленький сюрприз. Но чуть что — говори, не молчи. — Не волнуйся. Мы отлично, давление тоже. Шурик, точно всё хорошо? — Да, Наденька, да. Через десять минут езды заехали в небольшой лесок. — Так, дальше ножками. Справимся? Тут недалеко совсем. — Конечно справимся. Идём, затейник. Полковник помог выйти и достал из багажника две сумки, одну набросил на плечо, вторую, странных размером и формы, взял в руку. Второй рукой придерживал супругу. — Вот молодец! Тебе как раз эту руку перегружать нельзя! — Всё под контролем, не сердись, пожалуйста. Прошли буквально двадцать метров, и мужчина сбросил обе сумки, привлёк Надю к себе: — Узнаёшь? — Значит да? Наша полянка? Да? — по-детски наивно спросила криминалист. — Угу. Узнаёшь? — Бенкендорф понял, что первая часть сюрприза удалась. — Спасибо большое, спасибо. — прошептала Надежда Николаевна и уткнулась носиком в мужскую шею. — Так, давай заселяться тогда? Из сумки странной формы достал сложенный шезлонг: — Можно сесть, можно лечь. Как удобнее? — Шурик, — прошептала женщина, когда к ней вернулась способность говорить. — сесть пока. На шезлонге появилось покрывало, Бенкендорф проверил прочность: — Прошу, мадам. Устроил уютно Надю и продолжил колдовать. Спустя некоторое время на раскладном столике стояли сок, вода, овощи и фрукты, а на мангале жарилось фирменное блюдо полковника. Сам Александр Христофорович приставил вплотную напротив шезлонга любимой женщины раскладное кресло, сел рядом, взял за руку и смотрел в её глаза. Его глаза излучали смесь нежности и обожания. — Ты — мой личный волшебник. — прошептала Надежда. — Но, когда я говорила про твоё коронное блюдо, я даже не подозревала, что это будет так. Спасибо. — Перестань. Меня не за что благодарить. Только не молчи. Говори, если что. Нужно лечь — говори, я сделаю. — Спасибо. Тебя есть за что благодарить, и сын с этим согласен. Бенкендорф поцеловал джинсовую ткань комбинезончика, надёжно защищающего малыша от холода и ветра. — Тебе не жарко в нём? Может посмотрим не джинсу? — Всё отлично. — Понял. Я сейчас. Перевернул мясо и вернулся к любимой. — Вовка раздразнил своими рассказами про шашлыки и природу. А у меня с фантазией туго, последовал его примеру. Заодно и наш день не совсем буднично отметим. Это наш третий день, который мы отмечаем не на работе. — целовал каждый пальчик. Надя молча смотрела на него. В молчании прождали всё время приготовления еды. — Ну, что, давай снимать пробу? — Александр Христофорович разрезал кусочки мяса, с которого предварительно срезал всё лишнее и вредное для будущей мамы и малыша. — Всё самое вкусное снял, — ласково пробурчала Надя. — Оно пригорело сильно. Вот, это ваше, овощи мытые. Кстати, можно сделать гриль. К следующей партии мяса. Если хочешь, конечно. — Спасибо, родной. После перекуса женщина задремала, полковник набросил на неё лёгкий плед, сел рядом и любовался ею. Знал, в ближайшее время на работе ждёт завал, уже звонили, с трудом отбрыкался, поэтому и ловил каждое мгновение рядом. На обратном пути у Нади зазвонил телефон: — Да? Добрый вечер, Катенька, как Вы? …. Это хорошо, спасибо, тоже ничего. … Я поняла… нет, я не могу ничего обещать, я попробую, конечно. Но если что — без обид. … Хорошо, поняла. Сбросьте мне в смс имена. Пока не за что. До связи. Александр добрый внимательно посмотрел на неё. — Всё хорошо. Звонила моя бывшая коллега. Ну, как «коллега»… Меня в качестве эксперта привлекали. Дело полковника Сергеева, ты как минимум слышал? — Да. Им занимались свои же. Группа Жарова, в курсе. — Вот. После ареста Сергеева группу Жарова расформировали. Мне звонила Катя Ракитина, одна из, спрашивала, может я знаю место, куда можно пристроиться. Их трое. Вот, — открыла сообщение, — Андрей Шпагин, Катя Ракитина и Макс Сизов. Макс может и в лаборатории, а может и опером. — Шпагин, Шпагин… «Городские шпионы», что ли? — Александр Христофорович аккуратно припарковался. — Да. Ехали в лифте. — Я подумаю, время есть пока. Потом попрошу Реп…тьфу, Романову, найти мне их личные дела. Так, в душ и в кроватку. Я следом. *** Через неделю оперативники собрались в комнате отдыха и делились впечатлениями от отпуска. Вошёл полковник: — Всем привет. У вас пополнение, знакомьтесь: капитан Андрей Шпагин, старший лейтенант Екатерина Ракитина и капитан Максим Сизов. Максим в лаборатории, Наташа с Алексеем Вам всё покажут. Андрей и Катя — в оперсостав. Командир — майор Корф. Так, у вас десять минут на знакомство, потом ко мне. Есть дело. Экскурсии по ходу. — вышел. Вернулся. — Да, Наташа пока и.о., но я думаю, что скоро будет и без приставки. Если что — консультации онлайн. Но не сильно. — Поняла. Конечно! — кивнула программист. — Так, давайте знакомиться, — Корф представил группу. — с Андреем и Катей пересекались по делу. Катя, правда, этого не знает. — Так значит, это были Вы? Тогда спасибо большое, теперь хоть смогу поблагодарить человека. — Наверное, — кивнул спокойно Владимир. Он заметил напряжение Анны и Наташи при появлении Екатерины. — Не за что. Катя была кареглазой, жгучей брюнеткой, невысокой, но чуть выше Анны, красивой, даже слишком, держалась очень спокойно, но с налетом небрежности и развязности. Ноги ровные, фигура практически идеальна, если бы не великоватая грудь, но глаза добрые. Харизматичная, даже молча она привлекала внимание. Не только красотой. Да и сексуальность в ней присутствовала тоже. Анна, которая напряглась при её появлении, а уж услышав о знакомстве красотки с Владимиром, и вовсе испытала все муки ревности в секунду, исподволь изучала новенькую. Поняла, что Ракитина нервничает, но маскирует под небрежность. Андрей был высоким, выше Кати практически на голову, русым с залысинами, светлыми глазами, орлиным носом, вежливым. Отдалённо напомнил погибшего Рудесского. Оказалось, что Шпагин и Ракитина — муж и жена, разве что Катя не меняла фамилию. Макс — невысокого роста, тихий, таких ещё называют «плюгавый интеллигент». Тихий, спокойный, очень вежливый, до приторности. — Значит так, со зданием познакомитесь потом, притирка по ходу дела. Можете завтра принести сюда свои чашки-тарелки-ложки. Девочки введут в курс нашей кухни. Теперь идём к Бенкендорфу. Анна, задержитесь! Оперативники вышли, Владимир услышал голос Царя. Поднял голову жены за подбородок и смотрел в самые красивые глаза на свете. — Мы пересекались с Андреем, когда я был в спецназе. Катю, тогда его женщину, похитили, мы успели в последнюю секунду. Её так приложили головой о землю, что у неё потом хорошее сотрясение было. Всё, больше мы не виделись, я сам потом в госпитале валялся из-за ранения. Не ревнуй. Я люблю тебя́. Для меня Катя — подчинённая. Не более. Тем более, я женат. — Я спокойна. Правда. Но она красивая, очень. — Не знаю, — пожал плечами, — не в моем вкусе. В моем вкусе — ты. — поцеловал девушку. — Я люблю тебя. Идём, нам попадёт. В кабинет начальника они вошли, держась за руки. Корф помог сесть жене и сел сам по правую руку от Бенкендорфа, который договаривал по телефону. — С кем это он? — шёпотом уточнил майор у Саши. — С Канкриным похоже. Похоже, у нас какое-то дерьмо. — У нас когда-то было что-то другое? — Так, всё, я вернулся. Извините, что пришлось ждать. — Александр Христофорович положил трубку на стол. — Значит так, сначала: Андрей, Катя — под командованием майора Корфа и майора Романова. Максим, Вы работаете с Натальей Александровной и Алексеем. Да, одежда неброская, только если не требует ситуация. Где работаем — не хвастаемся. Потом подпишите неразглашение. У вас троих это дело — испытательный срок, своеобразный. Я вас взял по просьбе человека, чьему мнению я доверяю безоговорочно. У нас в коллективе нормальные отношения и взаимовыручка с взаимопомощью. Никаких понтов. Всё теперь зависит от вас. — помолчал. — У нас дело. Весьма специфическое. Да, Саша у нас временно следователь и работает в офисе, Корф, бегаешь. — Не вопрос, — невозмутимо отозвался племянник. — согласен. Саша спокойнее меня. — У генерал-майора Звонкова есть дочь. Алина. Единственная и очень любимая. Вышла замуж, родила ребенка, жила тихой жизнью обывателя. Однажды вышла в магазин и не вернулась. Прошло пять лет. В квартире, в которой жил зять генерал-майора с дочерью, раздался телефонный звонок, и Алина попросила супруга забрать её с автобусной остановки, так как денег у неё нет. Тот не поверил, но на остановку приехал. Там действительно нашел свою пропавшую без вести жену. Привёз домой, вроде бы всё хорошо, но на вопросы о том, где она была пять лет и что с ней случилось, ответа она не даёт. Отцу удалось подсмотреть, когда девочка была в душе, что вся спина в странных шрамах. Как не пытался мужик добиться информации, ничего не получается. Наша задача — выяснить, что с ней случилось и наказать. — Не понял? — возмутился Царь. — Мы что, уже бытовуху разгребаем? — Это не бытовуха. Это дочь генерал-майора. И его личная просьба. — Мы начинаем рыться в чужих трусах? — хмыкнул Костя. — Это, вроде, не наша парафия. — Временно наша. Особенно, если учесть, что подобное было пятнадцать лет назад. И тогда маньяка арестовали. Он признался, прошёл три полиграфа. Дали вышку. Это было последнее дело, где дали высшую меру. Там восемь жертв. — Подражатель? — спросил Корф. — Похоже. Всё усложняется тем, что жертва молчит. Просто молчит. Ни на эту, ни на какую другую тему она не говорит. — И что мы с ней будем делать? Без её показаний? — удивился Седой. — Думайте. Анна, я прошу тебя подключиться к этому делу первой. Блондинка молча кивнула. — Есть такая мысль. — продолжил Александр Христофорович, — К ней ходит медсестра, ей ставят уколы и капельницы, общеукрепляющие и успокаивающие. Каждый день новая. Можно сделать так, что Звонков взял одну сиделку. Постоянную. В твоём лице. Возможно, что-то получится узнать. Как уколы делать помнишь? — Да. Только мне нужно время. Хотя бы сегодняшний день. — Больше. Пока собирайте информацию. Здесь, — протянул кассету от диктофона, — запись допроса самого Звонкова. Остальных трусите сами, только вежливо. Вежливо, Корф. — Понял. Это всё, что есть? — взял в руки кассету. — Да. Здесь, — на столе появилась папка, — все материалы по делу пятнадцатилетней давности. Изучите. Если что-то нужно перепроверить — вперёд, но помните, что времени у нас особенно нет. — Понял, пошли думать. Переместились в кабинет оперов. Писарев принёс два дополнительных стула. Седой начал читать материалы вслух, передавая фотографии сначала Анне, а дальше они шли по кругу. Потом прослушали допрос Звонкова. — Он… лукавит, — с запинкой проговорила Анна. — Врёт, то есть? — уточнил Саша. — Да. Мне нужно ещё раз прослушать. — Хорошо, слушай, — кивнул Владимир. — мы пока перепроверим эту информацию. Наташа, Макс, в лабораторию. Что делать, знаете? Анна тихонько вышла. — Да, — кивнула программист. — я поищу записи видеокамер. — Я потом пробегусь, пообщаюсь с теми, кто видел нашу потеряшку, — тихо произнес Максим. — Угу. Писарь, Седой, пообщайтесь с мужем и сестрой. Саша, координируешь, я с Костей к бывшему следователю, он жив. Катя, Вы в офисе, на подхвате. Можете пока изучить здание. Андрей, к экспертам по старому делу, вдруг что-то запомнили, что не записали в отчётах. Корф тихонько зашёл в кабинет психолога. Девушка в очередной раз перемотала кусок на плёнке и заново прослушала, сделала какие-то пометки. Подняла голову: — Володя! — подошла к нему. — Я пока могу сказать, что Звонков врёт, записи делаю. — Хорошо, — легонько поцеловал её висок. — я поеду. — Будь осторожен. — Обязательно. — поцеловал. — Как что-то поймёшь — звони. Или к Бенкендорфу с Романовым. — Хорошо, как скажешь. Корф уехал, а Анна продолжила работать с информацией. Через час сделала пометки и занесла их полковнику. — Что с материалами? — Пока не начинала. Сейчас возьмусь. Я пока только допрос проработала. — Хорошо. Сделай перерыв. Да, Ань, получится за сегодня настроиться? — Постараюсь. Мне бы моменты из допроса прояснить. — Я сейчас ему позвоню. — Спасибо. — Иди уже. Девушка зашла в комнату отдыха и увидела там Катю. — Кофе будете? Я Вам пока в гостевой чашке сделать могу? — Анна натянула улыбку. — Спасибо. — кивнула брюнетка. — Анна, давайте перейдем на «ты», нам вместе работать? — А давай, — искренне улыбнулась психолог. — И ещё. Не ревнуй. Я тогда в отключке была. Что и как, а главное кто — не знаю. Сегодня узнала. И, поверь, ты гораздо красивее. Мир-дружба-жвачка? — Мир, — подтвердила Анна и пожали друг другу руки. — Чем могу помочь? Обе устроились напротив друг друга с чашками крепкого кофе со сливками, бутербродами и печеньем. Анна потихонечку «сканировала» новенькую. — Пока ничем, сама жду уточнений. Скажи мне, пожалуйста, ты умеешь делать уколы и ставить капельницы? — Да, — кивнула собеседница. — в ассистенты к хирургу не пойду, а это умею. А что? — Просто думаю. Учитывая, что за неделю дочь Звонкова ничего никому не рассказала, я предполагаю, конечно, что это шок. У меня одной вряд ли получится её «раскрыть», а вот если мы попробуем разыграть карту «хороший-злой», то есть шанс. — А что должен делать «злой»? Не душить же шнурком от капельницы? — Нет, просто грубо разговаривать, хамить. Вести себя вызывающе. — Ок, сделаю. — Всё, пошли изучать дело, может, что-то увидим. Две головы лучше. Ближе к вечеру вновь все собрались в кабинете Бенкендорфа. — Давайте попробуем сложить картинку, потом пройдемся по недостающим деталям. — полковник откинулся на спинку кресла. — Я слушаю. — Итак, что мы знаем. — спокойно заговорил Седой, — Некто удерживал Алину в неизвестном нам месте в течение пяти лет. Когда девушке удалось сбежать, выяснилось, что возвращаться ей некуда. Муж Алины живет с её родной сестрой, вместе они растят Алинину дочь, которая не помнит свою настоящую мать. Алина же не может точно сказать, кто и где её держал, и я уверен, что она что-то скрывает. Такая игра в молчанку… Нет, может, конечно, и стресс. Но что-то не то здесь. — Экспертов по старому делу трусили? — Да, ничего примечательного не было, божатся, что всё отобразили в отчётах. Но столько времени прошло. — качнул головой Шпагин. — Понял. На допросе Звонков скрывал, что его младшая дочь спит с мужем старшей дочери. Аня? — Никаких нестыковок мы в деле не нашли. У меня предложение… — рассказала о своей затее. — Так, да? — Корф потёр шею. — Мысль здравая, но где гарантия, что сработает? — Ну мы же не с завтрашнего дня начнем. Сначала я одна. Несколько дней. А потом по ситуации. — Разрешите? — подала голос Наташа. — Нам с Максимом пришла в голову мысль, но есть одно «но». Полковник молча кивнул. В этот момент у него тихонько, но ощутимо, запищали наручные часы. Мужчина посмотрел на них, вновь кивнул и нажал на кнопочку. — Что если это похищение — месть или предупреждение для самого Звонкова? Но, тут же возникает вопрос: зачем ждали пять лет? И никаких требований. — Может это и бред, конечно. — вздохнул Сизов. — Но лучше озвучить. — Не бред, — возразил Корф. — тянет на фантастику, конечно, но, а вдруг? Семейка весёлая. Кто лжёт, кто просто молчит. Но каждый что-то скрывает. Попробуйте копнуть аккуратненько под Звонкова. Только очень осторожно. Мало ли что. — Если что — с нас полетят головы. — предупредил Александр Христофорович. — Очень осторожно. — Есть, — кивнули эксперты. — постараемся. — Ещё, — продолжила Романова. — мы, кажется, знаем приблизительный маршрут, по которому могла ехать пострадавшая. Но не сто процентов. Нужны конкретные даты. Биллинг практически в ноль, её телефон выбросили или выключили сразу после исчезновения. Завтра займусь более плотно. — Хорошо, это узнаю. Значит так, работаем по намеченному. Завтра Корф и Романов инструктируют Анну, Костя пока идёт в паре. Всё, на сегодня всё. Завтра в семь. *** Подъезжая к дому Бенкендорф, заметил свет в одной из комнат. Тяжело вздохнул. На часах всего лишь десять вечера, в принципе и не поздно, но для жены лучше бы уже спать. Сам он отключается. Разговор с их клиентом вымотал в конец. Владимир открыл дверь и пропустил Анну с дядей вперёд. Их сразу же встретил запах еды и желудки всех троих заурчали одновременно. — Какое хоровое пение. Песня голода. — раздался мягкий, чуть насмешливый, голос Надежды Николаевны. — Марш мыть руки и за стол. Я накладываю. — Ты чего не спишь? — шёпотом спросил муж. Анна и Владимир отправились в ванную. — Не хочу, практически весь день спала. Привет, — чмокнула его в небритую щеку. — иди мойся и в кухню. — Господи, какая вкуснятина. — простонал Владимир, расправляясь с пятой отбивной. — Скажи мне, пожалуйста, а кто их отбивал? — Не я, — ласково улыбнулась Надя. — Вовка, при чём несколько отбил так, что они просто просвечивались. Я только порезала мясо и пожарила его. Всё. Расскажите новости. — Только после того, как ты расскажешь, как себя чувствуешь и что делала. — Чувствую себя отлично. Утром занимались с Вовой математикой, погуляли, выгуляли Бастера, потом я практически весь день спала. К вечеру сделали отбивные, ещё раз погуляли, поужинали, ребенок отправился спать, а я ждала вас. — послушно отчиталась. — Что у вас? Вы уже замученные, будто не отдыхали совершенно. — Трындец, — пробурчал Бенкендорф. — как всегда. Кажется, я съел последний кусок мяса. — В холодильнике есть просто кусочками, нагрейте. — Нет, родная, спасибо большое, это божественно вкусно, но мы просто лопнем. Это на завтра. — вздохнул Корф. — Тогда спокойной ночи! — Спокойной ночи, тёть Надь. Спасибо большое, очень вкусно. — Анна вышла. — На здоровье, спать! Бенкендорф поцеловал животик, а потом и саму Надю: — Я за вами очень соскучился. Часы напоминают, что уже пора, но такая муть… что ой. — Мы тоже очень соскучились, папуля, — устроилась уютно в родных руках. — Отдыхай, спи, Шурик, спи. — Мг, — поцеловал её висок и мгновенно вырубился. Анна проведала спящего сына, посидела рядом с ним и вернулась к Корфу: — Спит? — Да, крепко. А ты чего не спишь? Выключила свет. — Не хочется, взбодрился после душа. — поймал жену в свои руки, поцеловал, спустился ниже. — Как тебе наши новенькие? — Владимир медленно целовал взмокшую девушку. — Андрея не раскусила, Катя нормально, сработаемся. Но внешность, конечно. Я дар речи потеряла. — Не надо. Я её не рассматриваю. Одна из подчинённых. — А меня? — запустила дрожащие пальчики в волосы Корфа. — Или я тоже одна из подчинённых? — Не говори ерунды. Ты — моя жизнь. Моя единственная, самая лучшая и самая любимая. — перешёл от слов к делу. — Корф… — было последнее, что прошептала Анна, прежде чем её унесло в страну любви. *** Утром Корф и Романов проводили последний инструктаж психолога, в то время как Наташа проверяла всю технику, которая была на Анне. Решили всё-таки начать с этого дня. — Ань, уверена? Можно ещё всё отмотать назад? — Владимир сжал её предплечья и внимательно посмотрел в глаза. — Да. Это единственный способ. Может и получится. Не бойся. Всего лишь медсестра. — Мг. — хмыкнул майор. — Если что, Костя рядом. Ты всё запомнила? — Да. Ну, что, вперёд. Анна практически бесшумно вошла в комнату, где неподвижно лежала Звонкова. — Здравствуйте, Алина. Меня зовут Анна и я — Ваша новая медсестра. — девушка говорила спокойно, размеренно, неспеша. Поставила чемоданчик рядом с прикроватной тумбочкой. На самой Анне был медицинский халат. В ответ — тишина. — Вы не будете против, если я открою одну штору? Немного темновато для манипуляций. Не дождалась реакции и слегка отодвинула гардину. Повернула голову к пациентке и призвала на помощь всё своё мужество. Девушка на диване была зеленовато-белая с тёмно-синими мешками под глазами. — Позвольте, я посмотрю Ваши руки, куда лучше ставить капельницу, — Анна говорила мягко и глухо. Вновь ноль реакции. Психолог осторожно осмотрела руки пациентки, они были желтушного цвета, отёкшие с кровоподтёками от предыдущих капельниц. Посмотрела на кисти рук, нашла вену. — Давайте попробуем сюда. Но если малейший дискомфорт — говорите сразу, хорошо? Подключила систему, внимательно следила за капельницей. Потом устроилась на кресле, достала из сумочки нитки и крючок, и начала вязать игрушку. Внешне выглядело так, что Анна поглощена своим делом и не обращает никакого внимания на вторую девушку в комнате. Незаметно поправила часы на запястье, бросила мимолётный взгляд на капельницу и продолжила вязать. Алина не реагировала, разве что прикрыла глаза. Через час Анна сняла капельницу, сделала укол, попрощалась, задвинула обратно штору и ушла. На улице нырнула в неприметную машину, которая тут же тронулась. В офис Анна в сопровождении Константина прибыла одновременно с Корфом, Седым и Шпагиным. — Мы проверили первую схему возможного маршрута, — Андрей сделал глоток горячего кофе, — ничего. Но у нас в принципе ничего нет. — У нас есть марка и номер машины, которая привезла Алину на автовокзал. — возразил холодно Бенкендорф. — Значит, плохо ищете. Анна? Девушка вздрогнула. Владимир напрягся, выражение глаз любимой ему не нравилось. — Сначала наблюдения, потом выводы, — бесцветно прошелестела Аня. — Итак, Алину избивали. Очень сильно. Если удалась запись, можете изучить. Она закрыта по двум причинам минимум. Первая, это собственно похищение и избиение. Вторая, это измена мужа с сестрой и её непонятный статус. Третья, вытекающая из первой, это то, что родная дочь называет её тётей. Плюс личные комплексы. Если мне и удастся её раскрутить на разговор, далеко не факт, что она что-то расскажет. Она что-то скрывает. Мне кажется, что ей нужен психиатр, а не психолог. Она и хочет нормально жить и ей страшно. И не такая уж она любимая дочь своего отца, как тот пытался изобразить. Дальше. У меня вызывает вопросы сам генерал-майор. Тиран и деспот — это про него. Его боятся все в доме. Но и у него куча скелетов в шкафу. Но с одного раза я ничего не могу сказать подробно. — Так, Звонкова не трожь! Разговаривай с ним сугубо по вопросам его дочери! Не лезь! — довольно резко рявкнул Бенкендорф. — Работай сугубо по Звонковой! Всё что надо — пожалуйста, но дальше не лезь. У Анны на глазах заблестели слёзы, и она ушла в свой кабинет. В коридоре услышала, как полковник «вставляет» и остальным. Через несколько минут в кабинете психолога появился Владимир с дымящейся тарелкой. Поставил обед на стол и обнял жену, которая стояла у окна, скрестив руки на груди. По щекам текли слёзы. Развернул к себе и мягко гладил. — Я рядом. Я с тобой. Расскажи мне, может я что посоветую или просто выслушаю, не молчи. Я всё пойму. Я с тобой, любимая, я тут. — шептал в её волосы вперемешку с поцелуями. Анна успокоилась, вытерла слёзы: — Прости, я сейчас. Умытая и чуть подкрашенная вернулась в кабинет, Корф покормил девушку, притянул к себе: — Рассказывай. — Я не могу. Я не могу. Уволь меня или я сама напишу заявление. — Тихо, любимая, тихо. Давай разберёмся. Если действительно всё плохо, подумаем о твоём увольнении. Анна ссутулилась, оперлась локтями в колени, сцепила руки в замок. — Как психолог я должна абстрагироваться от дела, от клиента, меня должен интересовать результат. Я не должна испытывать жалости к клиенту, я должна работать отстраненно, а я не могу. Я должна быть в меру любознательна и проявлять искренний интерес, а я не могу, мне страшно. Я видела её глаза. Я должна уметь делать выводы, ставить диагнозы и давать рекомендации, а я не могу. Потому что это никому в семье не нужно. Это девочка, Алина, никому не нужна. Ни мужу, у которого новая любовь, ни отцу, которому на неё наплевать, ни собственному ребенку, потому что её стёрли из памяти малышки. И я ничего с этим не могу сделать?! Никак не могу помочь! Корф прижал Анну к себе: — Тише, Анечка, тише. Всё хорошо, всё будет хорошо. Мы все ей поможем. Ты́ ей поможешь. Будь рядом. Возможно, ей понадобится чьё-то плечо рядом. А мы найдем того, кто её и накажем. Я понимаю, в такой ситуации хочется мгновенного результата, но мы всё сделаем. Только постепенно, слышишь? На пороге материализовался Бенкендорф, Анна быстро вытерла слёзы ладонью, Владимир перехватил её и начал целовать. — Извините. Ань, извини, что я наорал, не имел права, Прости. Больше не повторится. — проговорил скороговоркой бордовый полковник. — Всё нормально, Александр Христофорович. Я и забыла уже. Рабочий момент. — Извини. — упрямо повторил мужчина. — Всё хорошо. Полковник сел рядом: — Дело гнилое, согласен. Выхода у нас нет. Если не мы поможем этой девочке, ей никто не поможет. Так что, обед и дальше работать. Вышел. — Подбодрил, однако, — хмыкнул Владимир. — ладно, давай за кофе и будем думать дальше. Вторично покормил возлюбленную и, поцеловав, ушел в кабинет оперов. *** Всю последующую неделю мотались как белки в нескольких колесах сразу. Оперативники проверяли и искали информацию, Катя «обрабатывала» Звонкова, Бенкендорф перемещался с ковра генерала Романова на ковер замминистра Канкрина, один раз был даже на ковре у министра, после чего Наташа долго приводила в порядок его давление, несколько раз в кабинете полковника побывали и замминистра и левая нога замминистра, и все они что-то кричали, хотели, требовали, приказывали. Надя начинала забывать, как выглядят её мужчины, потому что домой приходила одна Анна, хорошо хоть звонили и писали изредка. — Ну, что у нас из ничего? — устало спросил Бенкендорф. — Есть доказательства по делу отмывания денег господином Звонковым, — вздохнул тяжело Корф, — но нам приказано его не трогать. — Что с его дочерью? Дайте мне хоть что-то, чтобы я мог апеллировать. Может, дадут и за папашу взяться. — Аня с Костей там. Но пока глухо. Единственное, что удалось установить — её любимый цвет. Но нам это без толку. Пока больше информации у Кати. И то… — Надо больше фактажа. Но это она сегодня сделает. Сегодня какой-то вечер, там будет весь «цвет», Катя сориентируется. Невесёлую тишину разбили телефонные звонки у Корфа и Седого: — Аня! — Костя! Одновременно бросили оперативники. — Да, Анюта? — голос парня был спокойным и успокаивающим. — Понял, хорошо, тихо, мы будем рядом. — жестами показал Романовой, что нужен компьютер и они зашли в лабораторию. — Мы тебя уже видим, есть, камера твоя работает, спокойно. Я уже выезжаю, Наташа ведёт. Всё, спокойно, удачи. — чуть тише, — я люблю тебя. В кабинете Бенкендорфа и в коридоре шло оживлённое движение. — Алина сама захотела показать Ане место, где её держали. — ответил Седой на немой вопрос майора. — Костя успел отзвониться. Он сейчас на машину «шашечки» лепит и просит подкрепление. — Чёрт! Чёрт! Чёрт! — Корф двинул кулаком в стену. — Мы не предполагали такого развития событий! — Спокойно. Вов, спокойно. Группа захвата есть, главное понять, куда. — Наташка ведёт. Я поехал. Попробую «упасть на хвост». — Я с тобой, — кивнул Седой. — едем на моей колымаге, ты слишком заметный. Анна сидела рядом с Алиной и старалась как можно дольше поддерживать интерес к монологу Алины, которую прорвало и которой нужно было выговориться. Если бы не Романов-младший за рулём, Анна бы, скорее всего, упала в обморок от страха. Но рядом с ним, коллегой мужа, представителем сильной половины человечества, было всё же спокойнее. А Звонкова всё говорила и говорила. Выехали на пустынную трассу, по одной стороне поле, по другую — недовымерший лес. Внезапно увидели машину ГИБДД и сержанта, который махал своей «волшебной палочкой. «Водитель» поворчал относительно «вечно голодных гаеров» и приготовил документы. Через пару минут сотрудник ГИБДД отпустил машину, предварительно и незаметно прилепив к часам Анны маленький жучок. Машина тронулась дальше. Ближе к конечной точке их обогнала серая жертва отечественного автопрома. — Вот, приехали. — ровно прокомментировала Алина. — Дальше мы сами. — Я вас подожду, — невозмутимо кивнул Костя. — автобусы тут редко ходят. Анна осмотрелась: территория заброшенного то ли завода, то ли ремонтных баз. Стало отчаянно страшно. На улице стояли сгнившие или сгоревшие машины, само трехэтажное здание было пустым, без окон, ветер свистел как-то довольно заунывно и страшно. — Вот, отсюда мне удалось… уйти. — тяжело ворочая языком, проговорила Алина. — Не боитесь? — на удивление спокойно спросила Анна. — Тут довольно мрачно. — Боюсь. Но это нужно отпустить. — А если он сейчас вернётся? Не боитесь с ним столкнуться? — Боюсь. Но сейчас день, а он сюда приходит ночью или вечером. Идём? — Если честно, я боюсь, — голос психолога дрогнул. — давайте поедем домой? — Тогда я пойду сама! В этот момент Анне пришло сообщение: «Иди с ней. Я сзади, не оборачивайся. Там везде гз. Мы тут». — Нет, я не могу оставить Вас одну! — дрожащим голосом возразила Анна. — Идёмте. Вошли в тёмное мрачное строение, где-то капала вода, воняло сыростью, плесенью, мочой и, почему-то, рвотными массами. Под ногами шуршали осколки кирпича, мусор, разбегались крысы. Анна непроизвольно вздрогнула. Если бы не смс-ка от мужа давно бы сбежала отсюда. Глаза быстро привыкли к полумраку. Шли осторожно. — Как Вам удалось сбежать? — Уговорила. Попала под его хорошее настроение. Вот здесь, — зашли в нечто, — ванная, где он включал воду. Сильнейший напор кипятка. И поливал из шланга. Точнее расстреливал. На спине шрамы и ожоги, которые не заживали. Это было каждый день. Правда, он потребовал от меня найти себе замену… Взамен на свободу. Я не знаю, где она и что с ней. Поднялись дальше по остаткам лестницы и услышали звук подъезжающей машины. Анну на секунды парализовало от страха. А шаги всё приближались. Внезапно обе девушки взмыли вверх и резко вниз. — Тихо, Аня, тихо, свои. Молчи, только молчи, — раздался над ухом голос Писарева и его рука сползла с её губ. Завязалась перестрелка. Звуки выстрелов перемежались с гупаньем берцев офицеров группы захвата и коротким «чисто». Через несколько нескончаемых минут раздался голос «двухсотый». Психолог ничего не поняла, но, по образовавшейся тишине, поняла, что всё закончилось. На улице увидела, как с Алиной разговаривали Шпагин и Седой. Повертела головой в поисках мужа, тот спокойно разговаривал с руководителем группы захвата. Выдохнула. Перед её носом появился одноразовый стаканчик с почти горячим сладким чаем. — Выпей, попустит. Есть бутерброд, с колбасой, будешь? — раздался тихий голос Максима, новенького. — Ты хорошо держалась. Анна отрицательно мотнула головой, но чай выпила. Увидела, как Алина в сопровождении тех же Седого и Шпагина села в машину и уехала. Владимир попрощался с визави и подошёл к девушке. Молча обнял. — Всё, любимая, всё. Всё закончилось. Всё хорошо, умничка моя, моя смелая девочка. Анна уткнулась носиком в мужскую шею и попробовала расслабиться, но вместо этого её начало бить крупной дрожью. — Аня! — Корф резко встряхнул девушку, но не помогло, начало трусить ещё больше. — Давай её сюда! — крикнул Сизов из бусика и вколол психологу успокоительное. — Спасибо, — кивнул Корф, на что эксперт лишь махнул рукой. Через пару минут Анна открыла глаза. — Как ты? — майор смотрел встревоженно. — Нормально, спасибо. Что теперь? — Маньяка этого «задвухсотили» при задержании. Впереди разговор с Алиной и, скорее всего, суд. Но учитывая факторы… много не дадут. — Суд над Али́ной?! Ты серьёзно?! Она чудом выжила, а вы ей суд?! — Не мы, а закон, — холодно процедил Корф. — она — соучастница. Нашли тело девушки, которую она привела сюда для своего освобождения. А её никто не ждёт?! Не ищет?! — Замолчал. — Тебя домой или в офис? — В офис, буду показания давать! — едко бросила Анна. Владимир грустно покачал головой. Он был согласен с женой, девочку жалко, но закон есть закон. Машина медленно тронулась. В офисе продолжался аврал. Приехал генерал Романов и долго орал на подчинённых, мол действовали без его санкции и навлекли на всех «глобальный гемморой». — Значит, пролечимся, — огрызнулся полковник. — и нефиг тут орать! У нас ребята провернули отличную работу! За неделю разговорили немую, нашли маньяка и за эту же неделю вскрыли цепь хищений и два канала по отмыванию бабок! И, похоже, это только начало. Поэтому не орать надо, а думать. И действовать. Свободны, — кивнул оперативникам и экспертам, — набросайте отчёты. И прикиньте план с Катей. — Что делаем, командир? — уточнил Писарев у Владимира в коридоре. — Пока пишем отчёты. Сань, попробуй поговорить со Звонковой. Ты умеешь, но не дави. В принципе, нам её показания для приличия. — Есть. — кивнул Романов. — Остальные пока отчёты, Наташа, Макс, Андрей, Катя, продумайте ещё раз сегодняшний вечер. Похоже, он состоится, потому что любящего папочки я тут не наблюдаю. Всё, остальные — отчёты. В комнате отдыха быстро выпил кофе, запасся бутербродами и вафлями и ушёл к себе. Сел в кресло, прикрыл глаза. Страх за Анну отпустил, но руки подрагивали. Позвонил сыну, немного поболтал с ним, потом с Надюшей, расслабился. Клятвенно пообещал, что все трое сегодня будут дома, но неизвестно когда. Принялся за отчёты. Набросал черновик, вновь откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Устал. Сильно. И если к физической усталости ему не привыкать, но к нервной… Вот она больше всего и утомляет. Сходил за очередной дозой кофеина, по дороге забрал отчёты у оперативников и экспертов, на их основании сводил один общий отчёт, со своими правками и комментариями. Раздался стук в дверь, на пороге стояла Анна: — Разрешите, Владимир Иванович? Корф протянул в её сторону руку, второй допечатывая фразу и делая отметку на бумаге. Девушка вошла, Владимир поднялся ей навстречу, смотрел молча. — Мои отчёты. Владимир молча кивнул и отложил обе бумаги в сторону. — Если ты всё — поешь и проконсультируй ещё раз Ракитину, мало ли что. И езжай домой, только такси не к этому адресу вызывай. — вернулся за стол и продолжил ковыряться в отчётах, разговаривать не хотелось. Не было сил на успокоение и вытирание соплей. Это работа. Не может держать эмоции под контролем — пусть садится дома и занимается сыном, да и Надюше помощь не лишняя. Да, Алину эту жалко, да, девочке досталось, но это работа, нельзя всё принимать так близко к сердцу. Услышал, как Анна вышла. Внимательно прочитал её бумаги. Вздохнул, допил остывший кофе, вернулся к отчёту. Когда закончил, один листов из отчётов психолога несколько раз пропустил через шредер. Через несколько часов зашёл в комнату отдыха, перекусил, включил чайник. Оперся руками на подоконник, стоял спиной к двери. Резко к нему крепко прижалась жена и обняла за пояс. Так и стояли. Чайник выключился. Владимир бросил быстрый взгляд на часы: полпятого. Надо проверить Ракитину и ребят, всё ли готово, но так не хотелось поворачиваться лицом к Анне, так хорошо стояли, а главное — молча. И ничего не надо говорить и объяснять. Резко повернулся, захватил губы девушки в плен, потом посадил её на подоконник и продолжил. Оторвались, когда воздух закончился во всех запасниках лёгких. — Ты почему не дома? — Прости меня, я опять… Хором. Взял лицо любимой в свои руки: — Всё нормально. Я всё понимаю. Давай по чаю, проконтролировать ребят и можно отдохнуть немного. Почему ты не уехала? — Только с тобой. Вовке позвонила. Владимир молча покачал головой. Анна переплела свои пальцы с мужскими. Зашли к экспертам, там кипела работа. Катя, в красном вызывающе-кричащем платье, в вырезами, где можно и нельзя, с ярко красной помадой на губах и толстым слоем туши на ресницах внимательно слушала Романову и Сизова. Те в энный раз проверяли технику на оперативнике и проводили инструктаж. — О, Господи… — вырвалось у Корфа. — Согласна, — без улыбки заметила Катя, — но «пупсику», — иронией, — это очень нравится. Заказал именно этот наряд. Хотя он, похоже, не в тему вечера, но ладно. — Нормально, наоборот, яркое платье отвлечет от лица, — тихо произнесла Анна, — хочется верить, что не запомнят. — Тоже да. Ладно, я готова, но надо опоздать, а то некрасиво. — А где все? — уточнил Владимир у Саши Романова. — В мега-пафосном ресторане маскируются под местность. Я тут, ребята, — кивнул на экспертов, — ведут, полководец сдерживает руководство. Нам даже обещают гэзэ в помощь, но надо сработать тихо, не привлекая внимания. — Понял. — Да, шеф просил вылизанный отчёт ему сегодня до вечера сдать. Ты как? — Уже готов. Понимал же, что вонь начнётся. Пусть подотрутся. Как же не любят своих сдавать, — ехидно заметил майор. — Зато как потом громко кричат, что ничего не знали, — усмехнулся Романов. — А что такое «гэзэ»? — тихо спросила психолог. — Группа захвата. Сокращённо гз. Мы между собой так называем. Быстрее и понятнее. Ну, нам, в смысле. Катя в сопровождении Сизова выехали на званый вечер. Владимир обнял жену со спины и внимательно наблюдали за действом. — А как мы можем это всё видеть? — шёпотом спросила Анна у Корфа. — Я взломала камеры наблюдения. — невозмутимо ответила Наташа. Саша хмыкнул. — Ну, а что? Заведение напичкано камерами, как огурец семечками. Чего им зря висеть? Пусть нам кино покажут. Сто лет в кино не была. — Романов иронично посмотрел на эксперта. В предпоследний день отпуска они как раз сходили в кино на какую-то тупую комедию, где было не смешно, но места для поцелуев, попкорн и кола отрелаксировали немного. — Кто-то из них нас услышит? — ровно спросил Корф. — Есессно, — флегматично фыркнула Наташа. — зачем столько головной боли? — Корф, … ……! — в лаборатории появился злющий Бенкендорф. — Где тебя носит?! Я тебе что, собака-поисковик?! Тебе телефон нах…на дан?! Парень похлопал себя по карманам: — Чёрт, он в кабинете, на зарядке. Что стряслось? — притянул к себе отстранившуюся было Анну. — Мне срочно нужен финальный отчёт! Ты же руководитель группы! — Идём, отдам и телефон заберу. — за руку с женой вышел в коридор. — Жмут? — Плющат, — прошипел сквозь зубы Александр Христофорович. — давай бумаги и я поехал. В кабинете внимательно прочитал документ, на губах мелькнула короткая усмешка и мужчина уехал. *** Вечер был горячее утра. Генерал-майор Звонков, ослеплённый красотой старшего-лейтенанта Ракитиной, (или собственной тупостью в сочетании с самоуверенностью, тут уж вопрос спорный), привёл возлюбленную в маленький неприметный кабинет неподалёку от кабинета хозяина ресторана, и оперативник стала свидетелем разговора и дележа партии отмытых денег. Так же по разговору удалось понять, что через пару часов приедет курьер с очередной партией элитных и беспошлинных мехов. Романов, Корф и Бенкендорф начали думать, что делать. — Вопрос, собственно, один — накрывать сейчас или ждать? — флегматичный полковник явно психовал и не мог этого скрыть. Сказывалась многодневная усталость. — С другой стороны, нах… ждать? В кутузку и забыть! — Остынь, — спокойно заметил племянник. — думать надо, а решение принимать на холодную голову. — Я предлагаю ждать, — подал голос Саша, — слишком явно, и Катю спалим. Ну его нафиг. Пусть расслабится чувак, за дамой приударит. Мы, пока, его дочь до ума доведём. — Кстати, — заметил Корф, — нам сейчас и на руку это всё. Он будет думать, что мы заняты Алиной, и займётся своими делами. От Ракитиной он явно без ума, я прав, мадам психолог? — с улыбкой посмотрел на Анну. — Да, — согласилась девушка, — есть шанс, что он ей ещё больше расскажет, даст вам больше козырей. — Но присмотреть за ним надо. — закончил мысль Анны Владимир. Та кивнула. — Там Катя, ночью она присмотрит, а утром её сменят. — кивнул Бенкендорф. — Тогда, я возвращаю Макса, пусть сменит Наташу, мы все спать. Утро вечера мудренее. Полковник дал отбой офицерам, но Костя и Шпагин остались страховать и слушать Ракитину. Едва подъехали к дому, как Андрей отзвонился и сказал, что они идут брать Звонкова, так как из его съёмной квартиры раздаются странные звуки, а Катя пару раз подала сигнал тревоги. Внедорожник Корфа помчался по адресу, предварительно высадив Анну. Девушка тихонько вошла в квартиру, разулась и услышала грустный шёпот свекрови: — Мойся и в кухню, всё горячее. Анна обняла Надежду Николаевну: — Как Вы? Как самочувствие? — Спасибо, мы нормально. Вы как? Почему так поздно? — Да подъехали уже, как там тревогу дали, помчались выяснять. Вы чего не спите? — Вас ждала. Думала, хоть сегодня переночуют дома. Увидела машину и глазам своим не поверила. И облом. Ладно, кушай и спать. Остальное завтра. -Я серьёзно, как Вы, тёть Надь? Вовка с пёсой не утомили? Они умеют. — Всё отлично, не обижай моего племянника! Замечательный парень! Только за вами очень скучает. — Я знаю. — Анна потёрла шею ладонью, — Весь отпуск не отходил от нас. — замолчала. — Проблемы? — Карие глаза Нади смотрели внимательно и проницательно. — Нет, ситуация такая… бьющая по нервам, а я опять Владимиру практически сцену закатила. В общем, горбатого могила и та не исправит. — Это нормально, когда эмоции выходят, это нормально, Анечка. Хуже, когда наоборот. И Володя всё понимает. Он сам такой, только он пар в зале выпускает, а ты на него. Это нормально. Главное, чтобы не мешало работе. — Работе мешает моя впечатлительность, — горько усмехнулся психолог. — сегодня впервые задумалась, а тем ли я занимаюсь? Ведь я только всё ухудшила. — Я не знаю, что ты там ухудшила, но преступника вы поймали. А это главное. — Не поймали. Его при задержании… — И слава богу. Так, ешь и спать. Сейчас с табуретки упадешь. Услышали тихий поворот ключа. Надя вышла в коридор. — Наденька, — тихо прошептал Бенкендорф. — вот неугомонная! Ложись, я только в душ и к вам. Есть буду завтра. Заглянул в кухню: — Корф общается с воротничками, сдает им Звонкова. Точнее, они сами его себе забирают. Он меня выгнал домой. Завтра, вроде, отсыпаемся. Потом отчёт, почему мы тронули самого генерал-майора. После душа окончательно разомлевший Александр Христофорович нырнул к супруге, обцеловал весь животик, поцеловал Надю, умостил на себе и заснул. *** Утром Корф проснулся от назойливой вибрации телефона. — Да, товарищ генерал? Есть, выезжаю! Аккуратно выбрался из-под пледа, чтобы не разбудить жену, поцеловал её, сразу взял белье, джинсы и футболку с рубашкой и отправился в ванную. Начал на скорую руку готовить завтрак и параллельно писал записки Анне и дяде. Пришло сообщение от Саши Романова: «Б. не нужен, Г. злой, лучше мы сами». Услышал шорох в коридоре, выглянул и натолкнулся на тётю: — Надюш? Что такое? Чего не спишь? — Доброе утро, всё хорошо, у Саши телефон вибрировал, пришлось выключить, пусть поспит, хватит. А ты куда? — А я на работу. Вот записки. У обоих сегодня выходной. Люблю тебя. — быстро ткнулся губами в женскую щеку, схватил удостоверение, ключи и вылетел из квартиры. — Майор Корф! Майор Романов?! Повторяю вопрос: какого черта?! — офицеры стояли навытяжку и молча. — Вы что себе позволяете?! Вы понимаете, что вы закрутили?! Без моего ведома, между прочим?! — Разрешите обратиться? — подал голос Владимир. — А что Вас собственно возмущает больше: что мы взяли Звонкова или что мы сделали это без Вашего одобрямса? — Майор Корф?! Давно в лейтенантах бегали?! Могу освежить знания?! — Как Вам будет угодно. — Сядьте! — Николай Павлович махнул рукой и сел в кресло полковника. — Бенкендорф где? — Давление упало, утром «скорую» вызывал. — Надеюсь, справка будет. — У нас сегодня вообще-то выходной. — раздражённо заметил Саша. — Выходной у вас был бы, если бы вы всё вовремя оформили и если бы не расстреляли машину, где «воротнички» везли Звонкова. А так, не заслужили. Как вы его сдавали, что его расстреляли?! Офицеры?! — Справка есть, я думаю. Мы сдавали по правилам, старший лейтенант Ракитина шла «гражданской» и нашим «наблюдателем».– кивнул Корф. — Я другого не понимаю, почему расстреляли Звонкова? Откуда? Мы чего-то не знаем. — Я всё время была возле него, слышала всё и видела. Не знаю. — тихо произнесла Катя. Рука в предплечье была забинтована. — Не знаю. Сто раз в голове уже всё прокрутила. — Главное, что он жив. Ребята там дежурят. Как оклемается, сразу допросим, — спокойно произнес Шпагин. — Значит так, у нас нет времени ждать. Капитан Романова! — генерал смотрел в стол, — Проверить телефоны сотрудников на предмет прослушки. Немедленно. Оперативникам — смениться. Перерыв. Через час вновь собрались в кабинете полковника, к ним присоединилась Анна. Наташа была белее мела, Саша Романова напряжён, психологу стало не по себе, Владимир успокаивающе гладил кисть девушки. — Я слушаю. — сухо и властно сказал генерал Романов. — Прослушка стоит на телефонах Корфа и Александра Христофоровича, — побелевшими губами вытолкнула из себя программист. Анна побледнела и неестественно выровнялась — Программа или жучок? — безразлично поинтересовался генерал. — Программа. — Кто руководил операцией? В ответ тишина. — Корф и Бенкендорф отстранены от дальнейшего расследования. Корф — понижение в звании, Бенкендорф — строгое с занесением. На второй раз — сразу увольнение. Сдать удостоверение! Капитан Корф и Анна Петровна — свободны. Пара молча вышла, психолог выходила с ровной спиной и достоинством королевы, Корф отсалютовал по всем правилам и закрыл за собой дверь. — Чёрт, что за дерьмо?! — возмутилась Катя Ракитина. — Сюрр. — Получается, — со стеклянным взглядом в стену, заметил Седой, — что или они не знали или их купили. Сомневаюсь, что они не знали. — Да ясно, что знали. Вопрос, сколько мы стоим, — зло бросил Костя. — друг, блин. С такими друзьями и врагов не нужно. — Он же спину прикрывал… — тихо заметил Саша. — … … . — Работаем! — холодно бросил Николай Павлович. — Майор Романов, принимайте управление на себя! — Есть! Генерал покинул здание. Анна, обняв себя руками, стояла у окна комнаты отдыха. Там же, совершенно спокойно Владимир заваривал кофе. — Что дальше, Володя? — Отдых. Улучшение демографической ситуации в семье. Всё хорошо. — Володя?! — Что, любимая? — Корф развернул девушку лицом к себе. — Ну, что? — То, что ни ты, ни дядя Саша ничего никому не передавали, это понятно и даже не обсуждается. Но ты, что так и спустишь это всё?! А понижение в звании? А возможное увольнение? Да и само подозрение?! Разве для тебя это не оскорбительно?! Для того Корфа, которого я знаю?! — Анечка, … — протянул Владимир и внимательно посмотрел ей в глаза. — прежде, чем я на всё отвечу, ответь мне, пожалуйста. — блондинка кивнула. — Ты́ мне веришь? Ты́ веришь, что я не при делах? — И ты, и дядя Саша. Естественно верю и ни секунды не сомневалась. Я просто знаю, ты априори на такое не способен. Я с тобой. Я рядом. — Тогда запомни: никому ничего никогда не объясняй и не доказывай. Кто захочет не поверить — не поверит. Если, зная нас столько лет, они все в это поверили в секунду, то зачем я буду тратить свои нервные клетки?! — молча смотрели друг на друга. — Я предлагаю съездить домой, забрать сына и погулять. Анна молча кивнула. Выпили кофе, убрали в кабинетах, закрыли их и из здания они вышли за минуту до генерала. *** Дома спокойно поели, Корф переговорил с Бенкендорфом о сложившейся ситуации. Полковник встал, чтобы выйти из комнаты, как парень задержал его: — Дядь Саш, Прости меня. За всё. За истерику относительно Ани при задержании Долгорукого, за то, что вёл себя по отношению к тебе как дерьмо последнее. Смешно и стыдно. Я ведь ревновал тебя к Надюше. Ты ведь мне не второй отец, а первый… — Перестань! — резко оборвал его Бенкендорф. — Мы с тобой на эту тему уже говорили и всё выяснили. Что касается твоей реакции на Анино участие в задержании Долгорукого, то я прекрасно всё понимаю. Как никто, наверное. Страх за семью, за родных, это нормально, правильно и хорошо. Мне страшно от одной мысли, что моей женщине нужно было бы в подобном участвовать. И это при том, что Надюша у нас офицер, умеет пальцами обездвижить. И то. Я был бы тоже категорически против. А у тебя маленькая хрупкая девочка. Кстати, покажи ей пару несложных приёмов, на всякий. Всё, идём. Да, из Длинноножки я тебя разжаловал, ты уже сам глава семейства. Идём, девочки волнуются. Вышли из одной комнаты, зашли в другую и всё рассказали любимым женщинам. — Бред! Просто бред какой-то! — покачала головой Надежда Николаевна. — Хочется верить, что Романов разберётся. — Надюша, пожалуйста, только не нервничай, помни — главное, это ты и маленький. — Александр Христофорович сидел на подлокотнике кресла, племянник напротив на полу держал её за руки. — Ну, бывает, подстава. Разберемся. Сейчас у нас — продолжение отпуска. Есть время заняться вопросом школы и одёжкой на первое сентября. Времени нет, осталась практически неделя. Только спокойствие. — Я спокойна. Хотя бы потому, что знаю, что вы этого не делали. Что старший, что младший. Вы слишком правильные для этого. Так, теперь спать. Еле на ногах стоите. А мы с Сашей прогуляемся. — Давайте только два вопроса быстренько обсудим и всё. — Улыбнулся Владимир и поцеловал пальчики тёти. Сел возле Анны и она тут же переплела свои пальцы с пальцами мужа. — Первый: школа. Останавливаемся на варианте возле дома? — Я думаю да, — тихо заговорила Надежда Николаевна, обняв младшего Корфа, — полторы остановки пешком, можно дворами, мы с Сашей проверяли. Школа хорошая, но решать вам. Володя-маленький к ней готов, золотая головка. — Мы всю программу прошли, — хихикнул ребёнок — и даже немного наперёд. — Надя-Надя, — с упрёком покачал головой Владимир. — Успокойся. Ну, учитывая, что время есть, сходи́те сами, посмотри́те. Второй вопрос, я так понимаю, дача? — Да, — хором отозвались Владимир и Анна. — в школу сходим обязательно, просто ты у нас опытная, мы с Анютой тогда ещё сразу о ней почитали. Относительно дачи, я думаю, — продолжил парень, — для нас это был бы оптимальный вариант: Варя через забор. Вроде бы и все вместе, а вроде и отдельно. И они с Григорием присмотрят и детей с мамами будет куда привозить. — Ремонт? Там же всё разрушено? — Бенкендорф смотрел внимательно. — Прошёл только год. Внутри мы были. Крыша не течет, стены добротные. — Подождите, — задумчиво произнесла Надежда Николаевна, — это дом слева от Вари? Сначала он, а потом Варя? — Да, — кивнула Анна. — светлое дерево, лакированное и черепичная, типа красная, крыша. — Шурик, помнишь, кажется, он был профессором, ты с ним ещё относительно какой-то математической загадки советовался? — женщина повернула голову к мужу — Невысокий, седоватый, бородка клинышком, как у Чехова, любил в белом ходить? — Кажется. — Ну, вроде да. Но я у него не был. Мы в саду у него общались. — Вот, сад, яблоки, кстати, его. Вовка лично «обносил», — усмехнулся майор. — Вова-Вова. — ласково пожурила ребёнка Надя. — А что, всё равно испортятся, а мы съедим. — пожал плечами ребёнок. — Так, ладно, дом я вспомнил. Хочешь сказать, что он в нормальном состоянии? — Да. Вполне. — Шурик, вы же можете с Володей съездить и посмотреть. А мы с Анютой девишник устроим? — Посмотрим. Что по цене? — Сельский глава готов нам отдать бесплатно, только чтобы не нувориши там оказались. Я разговаривал. Получается, только коммунальные. Но газ там есть, колодец во дворе. — Я понял. Нужно думать, чтобы не прицепились. Мол, за какие шиши. Нужно будет съездить, но не сейчас. Время же есть ещё? — Да. Ну, сумма пополам. — Я в курсе, — усмехнулся Бенкендорф. — у нас на картах деньги есть, и их хватит спокойно. Надо дом посмотреть. — Встал. — Я ещё за фруктами, принимаю заказы. Надя отрицательно качнула головой. — Тогда сок. Я с тобой, — присоединился племянник. — заодно и заказ оформлю. В кухне действительно занялись приготовлением перекуса: — Дядь Саш, ты с Надюшиным врачом говорил? Во сколько нам это влетает? Может, с дачей я вообще зря, а ты сказать стесняешься? — Говорил. Сказал, что он — Надюшин должник, а так как клиника его, то с нас только за витамины и системы, потому что они подотчётные. — Хорошо, допустим, а за сами роды? — Только акушерке. Получается, до пятидесяти тысяч всё вместе. Допустим, округлим, восемьдесят. Не хорошо, всё же. — Ну, я минимум так и прикидывал. Я брал до ста. У меня ещё и остаётся. — Пф, у меня тоже. В несколько раз больше… — Аналогично. Ещё же кроватка, постелька, на саму кроху одёжка. — Вов, остынь. Отец — я. И не начинай. У тебя тоже ребенок, его, как минимум, нужно собрать в школу. Вы ещё не знаете, что вам в самой школе скажут. Но на участок нам хватает спокойно. Пополам, естественно. — Когда едем? — Не торопись. Сначала должна успокоиться наша ситуация. И Вовка сейчас в приоритете. У Надюши заканчивается седьмой месяц, я вычитал, что это самый стрёмный. Поэтому, я пока рядом. Дальше — по ситуации. Идём, там девочки нервничают. — Почему стрёмный? — Корф напрягся. — Идём! Всё хорошо. Просто мне нужно будет быть чаще с ней рядом. Всё! В комнате Надежда Николаевна и Анна обсуждали одежду и магазины для Володи-маленького. После перекуса и составления списка вещей для младшего Корфа, Анна отправилась в душ, а Надя и полковник начали собираться на улицу. — Наденька, мне нужно тебе кое-что сказать… — Александр Христофорович присел рядом с женой и прижался губами к её ушку. Владимир проскользнул в ванную комнату к любимой, прижал её к стене и, включив большой напор воды, тоже начал что-то шептать на ухо.