Хулиганы

Владимир открыл глаза. Ночью он практически не спал, в голове крутились фразы и Долгорукого и Надюши. Из-за этой карусели выспаться не получилось, но хоть полежал. Рядом спали самые родные, самые близкие, самые ценные, самые любимые люди — жена и сын, Аня и Вовка. Он смотрел на них и не верил, что эта девочка уже мама. Кажется, что она сейчас проснется, заплетёт свои две смешные косички и они пойдут в школу. Усмехнулся. Ну да, а рядом младший брат. Нет, жена, любимая женщина, обожаемая и любимый родной сын. А он, Владимир Корф, муж и отец, их защита и надежда. «Чужой костёр», говорите? Нет уж, мама как всегда права, свой он у нас. И самый лучший, самый большой, самый тёплый и уютный. И мы греемся сами у своего костра, и всю свою огромную семью согреем. И друзей, которые тоже семья. И младших братьев. Мы. Греемся. Мы. «Мы» — такое странное слово, всего две буквы, а столько любви… И счастья. Господи, какое же это счастье, что мы встретились с Аней. Нужно только помнить, что мы встретились не для того, чтобы разрушать свои жизни не для того, чтобы вместе погрузиться в быт и дела не для того, чтобы наносить друг другу очередные душевные раны, не ради избавления от «одиночества». Мы встретились, чтобы помочь друг другу лучше понять себя и этот мир. Чтобы искренне исцелить друг друга. Чтобы дарить счастье. И чтобы внести в историю жизни не очередную драму — каких предостаточно, а внести красивую историю любви и прекрасный путь восхождения и совершенствования человека как вида. Мы встретились, чтобы вместе сеять и умножать мудрость, красоту и процветание. И это у нас есть, в лице Вовки. Мы дарим друг другу радость общения, пребывания рядом, развиваем в себе терпение, понимание, уважительное и бережное отношение. Несём с собой любовь, веру в любовь и всё самое лучшее, ведь мы встретились, чтобы пережить любовь. И мы будем это делать вместе. Утром Анна помогала накрывать на стол, ожидая любимых мальчишек из душа, и вспоминала вчерашний день. Было очень страшно, чего скрывать. Но, когда она услышала фразу мужа «Я рядом», страх пропал, на смену ему пришёл азарт и кураж. «Я рядом». И всё. «Я рядом». Странно, да? Всего несколько маленьких букв, но в каждой букве прячется океан тепла, нежности, поддержки; «я рядом» и кажется, что можно пережить любую боль и в темноте отчаяния увидеть маленький огонек, который дарит надежду. «Я рядом» и израненная душа чувствует, как ее кутают в тепло другой души. «Я рядом» и ты понимаешь, что сдаваться и опускать руки нельзя; ты чувствуешь себя сильнее, увереннее и спокойнее, потому что понимаешь, что тебя крепко держат за руку. И не важно, где ты, в сантиметре или на другом конце света — главное, что есть люди, которые ря́дом с тобо́й. — Доброе утро, любимая, — прошептал Владимир, обнимая жену со спины, — я соскучился. — Я тоже, Володя, хоть и виделись десять минут назад. Садись завтракать, а где Вовка? Опять у Бастера? — Нет, переодевает футболку, — озорно улыбнулся Корф, — мы так умывались, что он весь мокрый… — Мальчишки, — с упрёком покачала головой Анна. — Всем доброе утро! — весело поздоровался Володя-маленький, поцеловал маму в щеку и сел рядом с отцом. — А где тётя Надя? В комнате её нет, на улице я её тоже не увидел? — Не понял?! — взволнованно встрепенулся парень, — Сейчас позвоню ей… — Ш-ш-ш, тихо, успокойся, пожалуйста. Тётя Надя с утра уехала на плановый осмотр, с ней дядя Саша. Спокойно, всё хорошо. Может, они потом погуляют. Так, приятного аппетита, дальше посмотрим, что делаем. После завтрака Володя-маленький играл со щенком, Анна вышла на веранду, опёрлась плечом о балку и с улыбкой наблюдала за обоими. — Чего грустим? — Корф притянул её к себе. — С чего ты взял? Всё хорошо. — Умгу, конечно. — взял её лицо в свои руки, — Запомни: никогда не слушай идиотов, особенно стремящихся ударить побольнее. Потому что они мстят за то, что у них чего-то нет. У нас есть мы, есть наша семья, наш собственный костер. И только от нас зависит, будет ли он гореть и греть или нет. И как долго, как сильно. Но знай, я вас никуда и никогда не отпущу. А теперь рассказывай, что мы сегодня делаем? Анна уткнулась носиком в плечо мужа и обвила своими руками его торс. — Мы. Рядом. Мы. Вместе. —прошептала девушка. — Вот, правильно, любимая. Остальное — мелочи, на которые не стоит тратить ни времени, ни нервов, — Корф целовал волосы жены. — А теперь рассказывай, что мы сегодня делаем? — Вовке надо кроссовки купить. Эти он «приговорил». — Понял. Может на лето лучше сандалики? В кроссах ноги потеют, чего париться? А так, пусть дышат? Кроссовки купим само собой. — Давай, я согласна. Только надо с ним это обсудить. Вов! Иди к нам, оторвись от собаки! — Заодно, подумай, что мы тебе купим. — парень перешёл на висок. — Без обновки для мамы, мы из магазина не выйдем, это я предупреждаю. — Володя… — Я сказал. Подбежал запыхавшийся и счастливый Володя-маленький, за ним смешно семенил и крутил ушками Бастер: — Мам, пап, звали? — Вопрос первый: ты не мокрый? — Нет. — Хорошо, тогда второй…. Через час, устроив собаку в переноску, семейство Корфов отправилось на шоппинг. *** Бенкендорф стоял в кабинете врача лицом к окну, засунув руки в карманы, и внимательно слушал разговор Нади с «белым халатом». Каждый их поход в клинику вызывал у него чувство страха. Он очень сильно боялся за жену и их сына. После истории с Русланом, после того состояния, в которое впала его женщина, после их паузы, он стал испытывать неизвестные ему до сих пор чувства — страх и боль. Бенкендорф понимал, что второй потери малыша Надя не переживет ни морально, ни физически. И хотя к этому не было никаких предпосылок, всё было страшно. Он ловил малейшее изменение в любимом лице и глазах, вслушивался между строк, порой казалось, что от него что-то скрывают. Останавливался, понимая, что это уже паранойя. — Шурик, — мягко позвала Надя. Встал за её спиной, положил руки на плечи, внимательно слушал, что говорил им обоим врач. — В общем, — спокойно и доброжелательно говорил доктор, — всё в порядке, всё по расписанию. Через неделю на недельку приляжете на капельницы, — Надя спокойно, но с грустными глазами, кивнула головой и провела ладонью по руке мужа, ощутив его напряжение. — просто профилактика и осмотр. Моя личная перестраховка. Ничего страшного. У меня всё. Вопросы? — гинеколог чуть улыбнулся. — Нет, всё понятно, спасибо, — женщина выдавила из себя улыбку, забрала вещи и вытащила Бенкендорфа в коридор. Там села на банкетку и начала складываться. Александр Христофорович молча за этим наблюдал, не задавая вопросов, вынул из карточки жены «фотографию» сына и внимательно изучал, и не замечал, что улыбается. — Шур, я всё, — прошелестела криминалист, — идём? — Да, — внимательно посмотрел на жену, положил карточку со снимком в её сумку, помог женщине встать, взял саквояжик, и они медленно вышли из здания. Бенкендорф забросил всё лишнее в багажник, помог сесть супруге на заднее сиденье, быстро устроился рядом. Из стоящего между ними бумажного пакета достал небольшую ёмкость с творогом и ложечку, открыл и протянул Наде: — Ваш завтрак, дамы и господа, — улыбнулся одними глазами. — есть клубника и голубика, можно добавить в творог, можно отдельно. — Спасибо большое, Шурик, — всё так же тихо отозвалась Надежда Николаевна. Полковник видел, что любимая чем-то очень расстроена и с трудом сдерживает слёзы. — давай сначала клубнику, она быстро портится. Ты опять с утра бегал? — Да, — кивнул муж, — если не хочешь, я не заставляю, можно дома. Там в холодильнике. — Хочу, честно. — В творожок или отдельно? — Всё равно. Александр Христофорович отставил в сторону обе ёмкости, придвинулся вплотную к жене, обнял её: — Всё хорошо. Не расстраивайся. Давай, вы сейчас покушаете, а потом ты мне всё расскажешь? Всё то, что тебя расстроило? Хорошо? — заглянул в любимые глаза. — И мы постараемся всё решить так, чтобы тебя устроило, хорошо, Наденька? Надя послушно проглотила пару ложек завтрака и уткнулась в шею мужа, который мягко ее гладил. — Как вы себя чувствуете? — Хорошо, сейчас позавтракаем и будет отлично, — как ни старалась, а голос дрожал от сдерживаемых слез. — Тогда я предлагаю следующее: первое, если нужно поплакать, плачь и не держи в себе, расскажи мне, не бойся, я всё пойму. Второе, я предлагаю, если вы не устали… А вы устали? — Нет, Шурик, нет. — Тогда я предлагаю после завтрака проехаться в нашу квартиру, посмотреть, как она там. Если уже всё выветрилось и там не воняет, то можно вернуться. — Замолчал, ощущал прерывистое дыхание любимой женщины. — Давай ещё одну ложечку, вот так, умничка. — Начал кормить Надю. — Я же всё понимаю, родная. Я знаю, что ты очень устала от романовской дачи и хочешь домой. Поэтому мы и отправимся на разведку, да, Солнышко моё? Тогда неделю… Надюш, а неделя с сегодняшнего дня пошла или с понедельника? — С понедельника. — чуть успокоившись кивнула будущая мама. — Ну вот, мы тогда там всё сейчас обнюхаем, если не воняет, то сегодня сложим вещи и вернёмся домой. И из больницы я тебя тоже заберу домой. К нам домой, да? — вновь заглянул в любимые глаза. Надя чуть виновато смотрела в ответ: — Ты всегда знаешь, о чём я думаю, чего хочу и знаешь, как меня успокоить? — Я прекрасно понимаю причину, по которой ты расстроилась. Давай ещё одну ложечку, вот так. Ты полноценно и нормально не можешь пожить в любимой квартире. Я же знаю, что она для тебя значит, — уткнулся губами в её волосы. — то больницы, то дача Романова. Это не отдых, как бы не хотелось. Это не родные стены. Так, давай нашу последнюю ложечку и переходим к фруктам. Сок или воду? — Фрукты. — Как скажешь. — быстро сложил ненужную тару в пакет и протянул судок с вымытой и очищенной от хвостиков клубникой. — Ты опять довел продавщицу до белого каления? — Надя смахнула слёзы и улыбнулась. — Почему? — удивлённо спросил Бенкендорф. — А то я не понимаю, что ты сначала выпытал, какая самая сладкая, всю перепробовал, а потом поштучно выбирал самые спелые. — продолжая улыбаться ответила жена и поцеловала его в щеку. — Нет. Я просто попробовал, потом купил всю корзину, а дома, пока ты спала, выбрал. Там вся нормальная, красная. Ребятам всем осталась. — потерся носом о висок. — Спасибо большое, Шурик. — На здоровье. — Давай вдвоем, ты сам не завтракал. — Завтракал, только не творогом, — улыбнулся в ответ. — Вот поэтому давай хоть клубнику пополам. Залился кофе и счастлив. — шутливо-сварливо проговорила Надежда Николаевна. — Не кофе, а яичница с беконом и сок. И я счастлив, только если с вами всё хорошо и вы счастливы тоже. Так что ешь. Сыну витамины нужны, а не только кальций. Голубику на потом? — Да, спасибо большое. Их нельзя мешать. — Понял. — отстранился от любимой, сложил всё в пакет, достал воду. Любовался такой родной женщиной. — Я всё, спасибо огромное! — На здоровье. — спокойно пожал плечами Бенкендорф. — Шур? — Да? — Иди ко мне, — притянула мужа за шею и поцеловала. Мужчина с трудом отстранился от желанных губ. — Всё, поехали смотреть квартиру. Потом погуляем? Но если вы устали, то возвращаемся. — В нашем парке? — Да. — Поехали. Мы не устанем. — Точно? Вы же обычно днём спите? — внимательно смотрел в глаза Надежды Николаевны. — Абсолютно. После осмотра спать не хочется совершенно. — Больно? — ровно поинтересовался Бенкендорф — Нет. Правда нет. Приятного тоже нет ничего, но нужно. Да и я всегда перед этим волнуюсь. — смутилась женщина. — Не надо. Тебе нельзя. Хоть это и сложно, я понимаю. — поцеловал руку Нади. — Ты тут или наперёд? — Наперёд, там удобнее. Бенкендорф ехал медленно и осторожно, внимательно наблюдал за любимой женщиной. — Шурик, не переживай. Если что, я скажу. — мягко произнесла Надежда. — И я не сплю, просто прикрыла глаза. — Слепит? Давай вот так — сделал тень. — Не надо, просто состояние дурацкое: и спать хочется и понимаю, что не засну. — Сейчас придём домой, может там полежишь и заснёшь, в родной кроватке. Мы уже на месте, я паркуюсь. Зашли в квартиру, внимательно всё осмотрели-рассмотрели, принюхались: — Здравствуй, дом родной, — весело произнесла Надежда Николаевна. — с обновлением тебя. Зашла сначала в отремонтированные комнаты, потом в свою комнату: — Шурик! Или мне кажется или тут не воняет? Александр Христофорович подошёл к жене: — Не воняет. Они тут сумасшедший сквозняк устроили. Вам не холодно? -Нет. Правда. — Я верю, — улыбнулся глазами. — тогда полежи. В любимой постельке? — А ты? Ты с нами? — Естественно. — Тогда я в душ. Помог Наде переодеться и устроились на диване. -Надюша? Спишь? — шёпотом спросил Александр Христофорович. — Нет, папа. Что ты хочешь у нас спросить? — поцеловала его в предплечье. — Почему если с вами всё отлично, тьфу-тьфу, он вас кладёт в больницу? — мягко гладил поясницу жены. — Для перестраховки. Из-за моего возраста. Ты же слышал, что это ещё будет не раз. Да и за неделю до предполагаемой даты тоже положит. Может и раньше. — Понял. Не понял. Ладно. — Шур, ну смотри… — Надюш, родная, я тупой, ты же знаешь. Если для перестраховки и витаминов, хорошо, это я понял. — Шура! — воскликнула Надежда Николаевна и приподнялась на локте. — Ещё раз скажешь подробное и я очень сильно на тебя обижусь! — Не надо, любимая. Я больше не буду. Иди ко мне. — вернул капризулю в прежнее положение и продолжил гладить. — Он скажет, что нужно? — Конечно, не переживай. Не он, так я. — сползла с плеча мужа. — Ну что такое? Что же вам не лежится, а? — улыбнулся Бенкендорф. — Лежится, а если папа нас поцелует, то будет отлично, — хитро улыбнулась Надя в ответ. Александр Христофорович начал целовать сына, закончил женой. Спустя время Надежда Николаевна вновь умостилась на груди мужа. — Вам точно не холодно? — Бенкендорф натянул на неё пододеяльник и прижал к себе. — Нет, — поцеловала его шею и лизнула. — ты сейчас такой вкусный… — Я липкий, мокрый и соленый. Вам нельзя мёрзнуть, а в комнате свежо. — Я нормально, правда. Шурик, мы же сына на твою фамилию записываем? — Как хочешь, — улыбнулся и поцеловал женский висок. — но, по-моему, мы спешим. Мы с именем не определились, а ты сразу про фамилию. На самом деле, вопрос фамилии в их семье был достаточно болезнен для Александра Христофоровича. Когда они расписывались, в юности, Надя молча вписала свою фамилию, отказавшись таким образом от его фамилии. Он промолчал. На улице объяснила это тем, что с их работой лучше быть на разных фамилиях, да и в личных делах не указывала, что она его жена. Об этом знал только Романов. Хотя, с их спецслужбами и их возможностями, такое скрыть невозможно, как не прячь. Это сильно ранило спокойного полковника, но он не подавал вида. О будущей фамилии ребенка он тоже думал, но мысль о том, что маленький будет в принципе радовала гораздо больше, чем всё остальное. — Шурик? Ты тут? — Надя погладила мужа по щеке и слегка зажала согнутыми пальчиками кончик его носа. — Да, Наденька, прости, я тут. — Я просто подумала, что Даниил Александрович Бенкендорф звучит очень красиво. Тебе нравится? — в любимом голосе звучала какая-то детская наивность. Замер, рука, которая гладила (массажировала) любимую поясницу дрогнула, судорожно сглотнул. — Но ведь ты хочешь Сашку, пусть будет Сашка. — Во-первых, Сашка у меня уже есть. Единственный. Во-вторых, Александр Александрович Бенкендорф звучит как-то громоздко. Или тебе нравится? Тогда оставляем Сашку. — Мне нравится ты и сын. — Шурик? — приподнялась на локте и внимательно смотрела на мужа. — Что такое? — Ничего, родная, всё хорошо, ложись. — Александр Христофорович попробовал уложить женщину в исходное положение, но не тут-то было. — Шурик, это твой сын…. — Я знаю, — с улыбкой перебил, — и я тебе за него очень благодарен. До конца наших дней буду за него благодарен. Требуй всё, что хочешь. — Я ничего не собираюсь требовать. Я хочу обсудить с тобой несколько моментов. — Я слушаю, только ляг, пожалуйста. Или вам удобнее сидеть? Надежда Николаевна послушно улеглась на грудь мужа. — Итак, что ты хочешь обсуждать? Я готов. Только скажи мне, вы кушать будете? — Нет, пока нет, спасибо, Шурик. Первый пункт я уже озвучила. Даниил Александрович Бенкендорф. — Я полностью согласен. — Ты так легко согласился? — Я к Даниилу и сам созрел, хотел сказать, да ты опередила. Что следующее? — Шур, — пауза, — можно я возьму твою фамилию? — замолчала, ощутила, как Александр Христофорович опять завис, быстро продолжила, — просто мы же сына оформлять будем, я заодно и свою сменю. Я же твоя́ жена, значит и фамилия у меня должна быть твоя́. Я сама не знаю, чего боялась. Сначала потерять себя, а оказалось — потерять тебя. Тем более, что ты же мне повторное предложение сделал. Теперь у меня есть шанс исправить свои косяки. — Надюшка, родное моё Солнышко, какие косяки? О чём ты? Я сделал предложение, я и повторную церемонию думал сделать, но малыш всё немного подкорректировал. Но я сделаю, только чуть позже, ваше здоровье сейчас превыше всего. А с фамилией смотри сама. Сыну это будет первый документ в жизни, а тебе кучу переделывать, может ну его? Да и тебя все знают как Сычёву. Я же и так знаю, что ты́ — моя́ же́нщина. — Я хочу быть твоей полностью. Знаешь, мне всегда казалось, что из-за разных фамилий, между нами, не всё… нет, не сформулирую… нет полного единения, что ли. Не могу объяснить. — Я тебя понял. Я понимаю, что ты хочешь сказать, но не согласен. Между нами … у нас есть полное единение, как ты говоришь, или я плохо стараюсь? Но если ты хочешь — я не против. С документами я помогу, у меня есть знакомый человечек, он ускорит вопрос. — Хочу, очень. И тебе не нужно стараться. Ты у меня самый лучший, будь собой, пожалуйста. — Я, наверное, только сейчас собой и становлюсь. Как ты говоришь, «я исправляю свои косяки»? Не знаю, где ты накосячила, а вот я — да, знатно. Положил жену на спину и поцеловал, что прервало их разговор и направило мысли в совершенно другое русло. Спустя время Бенкендорф сел, чем вызвал стон неудовольствия у жены, замотал в пододеяльник и занёс в ванную комнату. Поставил под душ и осторожно поливал хорошо теплой водой. Потом закутал в банный халат и вернул на кровать, переодел женщину и сам отправился в ванную. Вернувшись, обнаружил, что она спит. Укрыл вторым пододеяльником и осторожно устроился рядом. *** Анна и оба Владимира бродили по огромному торговому центру и заходили в каждый детский обувный магазин. На Анне был летний льняной белый сарафан и клатч в руках, Владимир был в серых льняных брюках и льняной рубашке. — Господи, Корф, — вздохнула девушка, — я и не знала, что ты такая зануда. — Анечка, я не зануда. Я просто хочу, чтобы у вас были качественные вещи. Не на два-три дня, а хотя бы, пока не выростим. Вов! — позвал сына, — Давай сюда. — Ты знаешь, ско́лько здесь стоит обувь? — прошептала Анна, сжимая руку мужа. — Зато она должна быть удобной и качественной. Добрый день, — холодно кивнул продавщице, которая начала поедать его глазами, — нам нужны сандалии и кроссовки вот этому молодому человеку. Качественные. Категорически не китайские. Через некоторое время вышли из магазина с пакетами обуви. — Как на счёт обеда? — Владимир не выпускал руку Анны из своей. — С удовольствием, — отозвалась психолог, — а где? — А давайте в кафе на втором этаже? — Так там дорого, — заметил Володя-маленький. — плюс обувь… — Запомни, сын, лучше дорого и качественно, чем дёшево и в мусорнике. Жадный платит дважды. И вообще, мы заслужили. Идём. Я оттуда позвоню тёте Наде. — Лучше напиши, — ласково проговорила Анна, — вдруг она спит. Ой, мы сейчас сядем, потом встанем и будем окончательно мятые. Единственный минус льняных вещей. — Ничего, пусть нам всё завидуют, зато нам не жарко. По дороге к кафе Анна и Володя-маленький пошли вперёд и задержались у яркой витрины. Корф шел сзади и разговаривал по телефону с Седым. Внезапно, Владимир даже не понял откуда, между женой и сыном пробежал парень в бейсболке. Майор лишь понял, что у него в руках клатч Анны, а у сына рассыпалось содержимое пакета. Сама девушка уже оборачивалась за бегущим прочь вором. Владимир одной рукой бросил в парня свою трость, другой нажимал отбой. В мгновение ока скрутил руку упавшему. Появившийся из неоткуда охранник протянул Анне сумочку и вызвал полицию. Владимир передал воришку секьюрити, забрал у Володи-маленького свою тросточку и обнял Анну: — Как ты, любимая? В сумочке всё есть? Всё на месте? — Н-не знаю. С т-тобой всё в п-порядке? — Абсолютно, а вот с вами нет, — Корф видел, как сыну помогает консультант ближайшего магазина собирать купленную обувь. Посадил Анну на скамейку напротив и помог Володе-маленькому всё сложить. Подошли к лавочке, — вы как? Домой? Или просто пообедаем в другом месте? — Я нормально, Володенька, ты как? — спросила девушка у мальчика. — Нормально, — пожал плечами ребёнок. — Сильно испугался? — Нет, даже не сразу понял, что происходит. Коробку жалко, помялась. Красивая. А у тебя сумочка поцарапалась. И застёжка отлетела. Корф взял в руки клатч, внимательно его изучил, понял, что застёжку он починить может, то вот царапину не скрыть. Осмотрелся, увидел магазин сумок. — Вы точно в порядке? — Да, — одновременно кивнули жена и сын. — Тогда пошли за сумочкой. Купим ещё лучше. Анют, телефон-кошелек на месте? Целые? — Да, телефон я проверила, работает, царапин-сколов нет, кошелек на месте. Он ничего не успел сделать. — Тогда за сумочкой и обедать. Только не здесь. — Не надо сумочку, Володя. Этой хватит… — Мы. Купим. Новую. — раздельно проговорил парень и затащил всех в соответствующий магазин. — Добрый день, девушка, нам нужна подобная сумочка. По цвету и вместительности. Главное — качество. — Сел на топчан, притянул к себе сына, пакеты поставил на пол у ног. — Как ты? — спросил шёпотом у парня. — Сильно испугался? — Я нормально, правда. Я за тебя испугался. Ты так круто его. — Сегодня спросим у тёти Нади можно ли мне возвращаться к тренировкам. Тогда и тебя научу. Ты зарядку делаешь? — Делаю, — серьёзно кивнул Володя-маленький. — я же обещал. — Молодец. Так, пока мама там выбирает, давай выберем подарки тёте Наде и дяде Саше, а? — Давай. А что? — А сейчас решим. В небольшом уютном кафе выбрали столик. Анна дулась на мужа. Они вышли из торгового центра, Корф забросил пакеты в багажник, вынул из её пострадавшего клатча всё содержимое, переложил в такой же только новый, а старый выбросил в близстоящий мусорник. — Так, делаем заказ, и я звоню родителям. — поторопил всех Владимир. Заметил состояние жены. Взял за руку, поцеловал. — Анют, не обижайся, родная. Ну зачем тебе изуродованный клатч, если есть такой же, только новый? Скопидомничать ты, вроде бы, не любила. Что такое? — Просто он мне очень нравился. — А этот нет? Он же точно такой же? — И этот нравится. Ты прав, прости. — Всё хорошо. Сделали заказ, Корф написал тёте и, получив ответ, успокоился и расслабился. — Какие планы дальше? Домой или гуляем? — Как скажете, — пожал плечами Володя-маленький. — мне всё равно. — Володя, — позвала Анна мужа. — спасибо большое за клатч. Правда. Он даже более ценен, это твой подарок. Спасибо большое за то, что поймал этого воришку. — Анют? — бровь Корфа вопросительно поднялась вверх. — Ты чего? Всё хорошо. Я рад, если тебе нравится эта сумочка. Остальное неважно. — поцеловал её ладошку, — Надя написала, что они с Сашей в нашей квартире, говорит, там уже не воняет. Можем потом сложить вещи и вернуться. — Ура! — хором воскликнули Володя-маленький и Анна. Девушка тут же смущённо прыснула, потому что они очень громко обрадовались и на них обратили внимание другие посетители. — Согласен, — кивнул Корф. — я думаю, что мы не будем прям сейчас бежать складывать вещи? Дадим им немного времени побыть вдвоём? — Я только хотела предложить, — кивнула жена, расправляясь с последним кусочком пиццы в свой тарелке. — Салат или ещё одну пиццу? — Салат, — кивнула Анна.- и гулять, да, сынок? — Угу. В наш парк? — А мы в «Зарядье» всё отсмотрели? — уточнил отец. — Вроде бы да. — пожал плечами ребёнок и наклонился к переноске со щенком, налил водичку. — Давай ещё раз там погуляем? Нам с мамой там понравилось. — Владимир и Анна переглянулись и улыбнулись. Оба знали, что сыну очень нравится в том парке. — Давайте, — улыбнулся Володя-маленький, — я согласен. А туда с Бастером пустят? — А почему нет? — удивилась Анна. — Там же вход свободный, для всех. — Здорово! — обрадовался мальчик. *** Ближе к вечеру семья Корф вернулась домой. Перед этим они заехали к Александре Федоровне, извинились перед ней, сложили все вещи и вернулись в квартиру. Войдя в коридор Владимир услышал тихий смех тёти. Затащил оба чемодана, прислушался и замер. Помотал головой. Переобулся и тихонько подошёл к комнате Нади, оперся плечом о косяк двери. Его глазам открылась умилительная картина: Надежда Николаевна и Александр Христофорович были на диване, женщина лежала в подушках, зачитывала мужу имена и их краткую характеристику, а грозный, закрытый, вечно хмурый полковник сидел напротив и массажировал её ноги, они смеялись и шутливо спорили. Корф в этот момент отчётливо понял, что для его второй мамы это и есть счастье. И она счастлива, любима и любит. — Добрый вечер! Мы дома. — улыбнулся парень. — Добрый вечер, Володенька, — смеяся ответила женщина, Владимир подошёл к ней и поцеловал её в щеку, — вы ужинали или составите нам компанию? — Ужинали, но составим, — кивнул Корф, пожимая руку дяде. — мы облазили всё Зарядье, поэтому от второго ужина не откажемся. — Обновками похвастаетесь или ничего не купили? — поинтересовался Бенкендорф, массажируя ступни супруги. — Похвастаемся, только после ужина. За столом Анна исподволь наблюдала за отношениями свекрови и свёкра и замечала или вспоминала мелочи, которые делают их любовь важнее. Например, когда один тихо закрывает дверь, чтобы не разбудить второго. Или, как полковник попробовал на вкус чай перед тем, как отдать Наде её чашку. Как она разрешила любиму мужчине съесть вишенку со своего кусочка купленного Корфами тортика к чаю. Понимала, да и знала, что утром он просыпается немножко раньше, чтобы успеть приготовить завтрак и как они оба ходят на цыпочках, чтобы не разбудить друг друга после тяжёлого рабочего дня. Как-то случайно увидела, что полковник гладит супругу, чтобы быстрее она уснула. Любовь в таких нежных мелочах, когда обращаешь на них внимание. И Анна поняла, что имела ввиду Надежда Николаевна во время их разговора, когда говорила, что любить можно научиться. Именно у них можно и нужно научиться. — Так, рассказывайте, где были, что видели, — шутливо скомандовала Надежда Николаевна. Она полулежала на диване в объятьях мужа, Анна была в руках Владимира, а Володя-маленький лежал головой на коленях мамы. — Купили Вовке обувь, — отчиталась девушка, — кроссовки и сандалии. Потом гуляли, погода отличная. А как у вас день прошел? — Вы моему брату имя выбрали? — улыбнулся Владимир. — Я за Александра-младшего, наш папа за Даниила. — ответила Надежда Николаевна. — По-моему, папа в этом вопросе права голоса не имеет, учитывая, на ком вся тяжесть дела, — чуть улыбнулся племянник. — Почему? — удивилась Надя. — Он как раз соучастник и главное ответственное лицо. Так, что он имеет не только право голоса. Нет, ну не Велимиром же. — Или Михей, Зареслав, Амфилохий, прости, сынок, я больше не буду ругаться, — Александр Христофорович мягко погладил животик супруги, на котором и так лежали их руки. — Господи, и такие есть? — удивился Владимир. — Да, уж. Нам что-то нормальное. Главное, что вы выбрали, а там решите окончательно. — Протянул вторым родителям по небольшой коробочке. — Володя? — тихо спросила Надежда Николаевна. — Маленький сюрприз, — невозмутимо проговорил племянник. В коробочке тёти обнаружился шейный платок темнозеленого цвета, у дяди — ремень. — Спасибо большое! — одновременно поблагодарили за презенты. — Не за что, это Вова выбирал, — улыбнулся Корф. — А ты оплачивал, — пробурчал смутившийся Володя-маленький. — Это недостаток, который быстро пройдет, — захохотал отец. — к сожалению, выростешь ты быстро и пойдёшь работать. — Не спеши, — мягко возразила Надя, — у него есть ещё как минимум шесть лет нормальной жизни. А как в университет поступит, так и вся жизнь нормальная. — Намекаешь на отсутствие армии? — уточнил парень. — Предлагаю, — чуть кивнула женщина. — хватит с нас военных в семье. — Вариант. Но ведь после армии не обязательно идти по военной службе. Это хорошая школа жизни. — Никакой армии! — холодно процедила Анна. — Если моё мнение в этом доме хоть кого-то интересует?! — Анют, ты чего? — удивился муж, — Мы же так, треплемся. — Ничего! — бросила девушка и встала с колен Владимира. — Всем спокойной ночи! — вышла. Бенкендорф успокаивающе гладил Надю, ощущая, что она напряглась. Володя-маленький недоуменно смотрел на взрослых. — Ну, вот и что это сейчас было? — растерянно спросил Корф и отправился за любимой. Владимир вошёл в комнату, увидел, что Анна забралась с ногами на диван и уткнулась в колени головой. По вздрагивающим плечам понял, что она плачет. Сел рядом, молча притянул к себе и обнял. Висела тишина. Корф заговорил вполголоса, ласково и нежно: — Знаешь, я как-то проснулся среди ночи с мыслью: а вот есть ли в жизни человек, с которым, встретившись, можно было бы поговорить по душам, так, чтобы на этой самой душе потом стало хорошо? Не только о проблемах, о каких-то поверхностных вещах, а и о себе, о сути, о сердцевине своей души. У меня такой человек есть. Даже двое, ты и Надюша. Что является огромной редкостью и счастьем. Мы настолько разучились говорить о своих чувствах, мы в основном умничаем, пересказываем то, что услышали, прочитали, а вот поговорить о том, как проживаем то или иное событие, не умеем. А ведь делиться своими чувствами, то есть самым тонким, что есть в душе, — это то единственное, что дает близость друг с другом. В памяти не морали остаются, не умничание, а то, как человек прикоснулся к другому через чувства. А мы всё время сдерживаемся, пытаемся хранить свое лицо, разучились быть открытыми. Не бойся быть откровенной, смешной. Я всегда пойму. Ты же сама мне говорила, что мы все всегда проговариваем, обсуждаем. Расскажи мне, что тебя сейчас обидело? Что? Мы же с Надюшей просто шутили, это «болтология». Я сам своего сына в нынешнюю армию не отправлю ни за какие коврижки. Во-первых, это не его, во-вторых, мне самому за него страшно. За него, за тебя, за родных. За вас всех. Ну что такое? Анна молчала. Стало стыдно за свой выбрык. В какую-то секунду ей показалось, что муж говорит об армии абсолютно серьёзно. Немного успокоилась и поняла, что нет. А теперь и сам подтвердил. Психолог-хренолог. — Запомни, всё, что вас касается, я буду всегда обсуждать с тобой и сыном. Только за исключением экстренных ситуаций относительно вашей безопасности. Анна подняла голову и прошептала: — Прости, меня, пожалуйста… — Анют, я всё понимаю, но я́ про́шу тебя, прежде чем обидеться на меня, давай просто поговорим, пожалуйста. Мы же шутили, просто разговаривали. Я вообще думал посоветоваться с Надюшей относительно Вовкиной школы… — А я опять всё испортила. — перебила его жена. — И заставила нервничать Надюшу. — Ты не испортила, ты просто не поняла, что мы шутим. Ты успокоилась? — девушка кивнула, — Идём к нашим? — Идём. Я всех перепугала. — потянулась к любимым губам. — И за что ты меня любишь? — вздохнула Анна. — За то, что ты — это ты. — Владимир хитро прищурился, — Помнишь, как у Гоголя: «Полюби нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит». А я люблю тебя и беленькой, и чёрненькой. — Я тоже тебя очень люблю. Но, почему-то, только портачу. — Всё хорошо. Мы притрёмся. Ты столько времени была одна, и за девочку, и за мальчика. А теперь нужно привыкнуть, что ты только девочка. Просто привыкнуть. Вернувшись в комнату, увидели, что Надя и Володя-маленький о чём-то переговариваются, оба расстроенные. Александра Христофоровича не было. — Простите меня, пожалуйста. — тихо проговорила Анна. — Моё чувство юмора сегодня заснуло глубоким сном. — Всё нормально, Анечка, — тихо кивнула Надежда Николаевна. — мы тут разговариваем, да, Володенька? — Вы из-за меня поссорились, да? — шмыгнул носиком мальчик. — И папа теперь от нас уйдет? Владимир и Анна вздрогнули и замерли, Надя отвернулась и украдкой вытерла слёзы. Корф отмер, шагнул к сыну, повернул к себе: — Я. Никуда. Не. Уйду. — произнес спокойно и с расстановкой. — Я. С тобой. — Прижал к себе. Заговорил нормально, — Мама не поняла наш разговор с тётей Надей, мы говорили с ней о том, что тебя́ мы в армию отдавать не будем. А мама поняла на оборот. Вот и всё. Так бывает. В комнату молча вернулся Бенкендорф, протянул жене стакан с водой и поставил рядом с ней блюдечко с голубикой. — И ты правда не уйдёшь? — робко уточнил Володя-маленький, глядя на отца. — Правда, родной мой. Я тебе это уже не раз говорил. Всё, иди умывайся. Парнишка вышел. — Всё, — примирительно заговорил Владимир, — мелкое недоразумение. Будем ложиться спать или обсудим Вовкину школу? — Обсудим, — тихо кивнула Надя. — Спать! — спокойно, но веско произнес полковник. — Завтра всё обсудите. Ещё есть время. А теперь отдых. У нас, как минимум! — Хорошо, я понял. Тогда спокойной ночи! — Корф поцеловал тётю и прошептал на ухо, — Не расстраивайся, мамуль. Всё хорошо. Правда. Не надо. Береги себя. Надежда Николаевна молча кивнула. Александру Христофоровичу потом стоило усилий успокоить и отвлечь взволнованную жену. Владимир уложил спать сына и зашёл в спальню, где Анна в ночной рубашке, через которую угадывалась её потрясающая фигура, расчёсывала свои локоны. — Уснул? — спросила робко. — Да, не волнуйся. Я с ним поговорил, всё хорошо. — присел перед женой на корточки и расставил руки на диване так, что она оказалась полностью в его плену. — Анют, я что подумал, может, мы с тобой и Вовкой уедем к Варе на время отпуска? Сменим обстановку? И все вместе побудем? И ты отвлечёшься-успокоишься? — Я произвожу впечатление окончательной истерички? — грустно хмыкнула девушка. — Вот кому отдых нужен категорически, так это тебе. — Нет, любимая, что ты. — провел ладонью по щеке девушки, — Но отдых, нормальный отдых, без напряга, тебе нужен. Да и от загазованности города отдохнём. А то летом тут только отдо́хнуть можно. У тебя просто много всего накопилось, я правда понимаю. Ты с гражданки резко окунулась в нашу достаточно грубую и жёсткую специфику, отдохнуть нормально в родных стенах невозможно, одна нервотрёпка. Дома свои моменты. А так, мы побудем втроём, родители отдохнут от нас, ты быстрее свыкнешься, что мы с тобой вместе, Вовка подышит чистым воздухом, а я поработаю над младшим сыном или дочуркой. Ты кого хочешь? — хитро улыбнулся. — Всех, только по очереди… — замолчала, отложила расчёску, взяла лицо мужа в свои руки, приблизила к себе и прошептала на грани слуха, — Спасибо большое, что ты со мной и меня терпишь. Я сама не до конца понимаю, что со мной. Вроде бы не замечала за собой такого. Я сама думала предложить тебе уехать на дачу. Я постараюсь взять себя в руки и исправиться. — Анечка, девочка моя, если тебе нужно поплакать, покапризничать — пожалуйста, я всегда рядом и меня не нужно стесняться. Только не держи всё в себе и не накручивайся. Говори со мной. Я знаю, меня долго не было рядом, но я всё исправлю. У нас будет всё хорошо и нас будет много. Договорились? — Да. Спасибо, любимый. Анна потянула Владимира на себя, расчёска упала на новый ковёр… *** В понедельник завезли Надежду Николаевну с Бенкендорфом в клинику, вернулись домой, взяли свои сумки и отправились к Варваре. В машине Анна дремала, Володя-маленький играл со щенком. — Сына, — шёпотом позвал Владимир, — ты не знаешь, тут можно по прямой или в объезд? Я немного не узнаю место. — Не, ты правильно едешь, — кивнул мальчик, — сейчас прямо, а потом направо. А мы тётю Варю предупреждать не будем? — Нет, сделаем сюрприз. Еду и вещи мы с собой везём. Дальше разместимся, — Корф улыбнулся. — А мы всё время вместе будем или вы меня привезёте и сами через пару дней уедете? — Если честно, то я думаю, что мы всё время будем вместе… — Владимир внимательно смотрел на дорогу, немного выглянул вперёд. — весь отпуск. Ты же сам слышал, что генерал сказал. Но с нашей работой нельзя ни в чём быть уверенным. В любом случае, я только на работу, а потом сразу к вам. Я с вами всегда. — Работа? — сонно пробормотала блондинка, — Какая работа? — Никакая, Анечка, это мы просто говорим. А вообще, не надо её вслух поминать, а то ещё появится… У нас законный больничный. И уход за больным. Анюта, мы подъезжаем… Чёрный тонированный внедорожник остановился у деревянной калитки серого цвета, со стороны участка к ней подошла дородная женщина средних лет с добрыми глазами и внимательно смотрела на приехавших. Из машины первым выбрался Володя-маленький с собакой, следом вышел Владимир, прихрамывая обошёл машину спереди, открыл дверцу и помог выйти жене: — Да-а, давненько меня тут не было, а именно тут всё по-прежнему. — Мы тебе всё расскажем-покажем, — прошептала девушка и крепко сжала пальцы мужа. — Варенька, принимай гостей, которые хуже татарина. — Неужели?! — Варвара наконец отмерла, всплеснула руками и пошла на встречу молодым людям. Володя-маленький и Бастер уже осматривали территорию и знакомились (здоровались) с дядей Гришей и высоким увольнем-блондином. — Да, Варенька, — улыбнулась Анна и обняла её, — видишь, кого я привезла. — Володя, возмужал как! — улыбнулась и вытерла слёзы хозяйка. — И поседел, здравствуй, Варюша. — Корф в свою очередь обнял её и вдохнул знакомый с детства запах сдобы. — Так, в дом, заселяться. Я надеюсь, вы не на один вечер? — Нет, мы на отпуск. На три недели без двух дней. Те выходные оставим на подготовку к работе. — улыбнулся парень. — Ещё одно койко-место найдешь? — Найду, заходите. — махнула рукой Варвара. — Только ворота открою, заедь, не дразни соседей. Анна открыла ворота, внедорожник заехал, и Корф закрыл их. Достали сумки и пакеты из багажника, вошли в дом. Скромный с виду, он оказался и внутри скромным, но добротно построенным и заботливо поддерживаемый в хорошем состоянии. — Ну наконец-то! Прибыли! — пробасил бородатый мужчина в растоптанных старых кедах, трикотажных спортивных штанах с «пузырями» на коленях и клетчатой фланелевой рубахе. — Дядя Гриша! — улыбнулся Корф и обнял второго отца супруги. Объятья были искренними, с долгими похлопываниями по плечам. — Так, успеете ещё! — проворчала Варя. — Теперь заселение, Аня, Вовка, показываете отцу дом. Я пока разложу ваши пакеты. И через час — за стол, будем обедать. — Здравствуй, Никита, — коротко улыбнулась Анна увальню. — Здравствуй, Анечка, — тихо и ласково прозвучало в ответ. — Обнимать не буду, иначе муж меня пришибёт. — Я на отдыхе не дерусь, — миролюбиво протянул руку Корф, который успел достать из машины трость и теперь опирался на неё, — Владимир. — Никита. Хворостов. Сосед. Ветеринар. — Опер. От Никиты не укрылся ревнивый взгляд, которым муж его тайной возлюбленной одарил его при появлении. — Володь, идём, надо наши вещи в комнату занести и разложить. Вова, — Анна повернулась к сыну, — тебя это тоже касается. Ты для Бастера всё взял? — Да, мам. И уже в комнату занёс. — Тогда раскладывай. Анна затянула мужа в свою комнату, Владимир поставил сумку и палочку у входа и закрыл дверь: — Я надеюсь, мы поместимся на этой кровати вдвоём? — спросила Анна с улыбкой и обвила его шею. — Я думаю вполне, — чуть охрипшим голосом отозвался Корф. Всю дорогу парень боролся с собой. Девушка была одета в футболку, которая плотно прилягала к телу и выгодно подчёркивало достоинства фигуры, плюс коротенькие шортики, открывавшие ноги, которые вызывали у Владимира ни разу не благочестивые мысли. А теперь ещё и это. — устроимся как-то. Давай выгружаться, — а руки плотно прижали любимое тело к себе. — Успеем, ты же сам слышал, у нас есть час времени. Вовка с Бастером дядю Гришу мучают. — Кто такой Никита? — ревность в голосе Владимир даже не думал скрыть. — Сосед. Просто сосед. Я знаю, что нравлюсь ему. Но не он мне. Я люблю только тебя и сына. Он помогает Варе и Григорию по хозяйству. Не ревнуй. — встала на цыпочки и поцеловала любимого человека. Они сами не поняли, как оказались на кровати. Оба прижимали друг друга к себе максимально плотно, лихорадочно целовались, стараясь утонуть в друг друге. — Ты решил взяться за повышение демографической ситуации в семье сразу же по приезду? — хихикнула девушка — Умгу, — кивнул нависший над ней Корф. — осталось добраться до душа. — Он справа от комнаты. Кладовка и сразу душевая. С тобой сходить или сам? В этот момент раздался стук в дверь: — Молодежь, обед через несколько минут. — Варя даже не зашла. — Не опаздывать. Провинившийся моет посуду. Молодые люди захихикали. — Предлагаю всё-таки встать и принять душ. Я не очень люблю мыть посуду. — прошептала блондинка. — Ты со мной? — соблазняющим голосом спросил Владимир. В глазах плясали чёртики. — Нет, по очереди, иначе мы не выйдем. — Иди, ты первая, я следом. Пока Анна приводила себя в порядок, Корф разложил вещи, приготовил, что одеть на сейчас, быстро набрал смс тёте. Потом сменил жену в ванной. Зашли на кухню, где на огромном деревянном столе были накрыты различные разносолы домашнего приготовления. — М-м-м, запах… Давно забытых деликатесов, — протянул Владимир. — Варюша, как всегда, в своём репертуаре. — Я при чём? Я только приготовила…. — Пошёл вон, зверюга! — рык дяди Гриши прервал разговор. Владимир молча рванул во двор, забыв про тросточку. Анна поспешила за мужем. На улице тихо ругался себе под нос Григорий с пилой в руках и возле него стоял растерянный Никита. Володи-маленького не было нигде видно. Корф обогнул дом, в простенке между кухней и детской обнаружил сына, который крепко обнял плачущего Бастера и успокаивал щенка: — Вовка? Что случилось? — упал рядом с парнишкой и притянул к себе. Тут же прибежала и Анна. — Целы? — Дядя Гриша что-то пилил, Бастер решил рассмотреть, что и дядя Гриша едва по нему пилой не прошёлся, — дрожащим голосом рассказал ребенок. — я едва успел его дёрнуть, но он всё равно испугался. Теперь плачет. Девушка шумно, но с облегчением, выдохнула. — Ты сам цел? — уточнил Корф. — Да. — Дай мне это чудо мохнатое. — Владимир взял в руки дрожащего и скулящего щенка, начал внимательно осматривать. — Так, это чудо тоже цело, только испугалось, да, пёса? — парень прижал к себе так и скулящего щенка и гладил. — Уже всё, всё закончилось, всё хорошо. Да, пила плохая, она таких хороших мальчиков испугала, да? — ласково бурчал под нос Корф. — Но и маленьким мальчикам нечего делать рядом со страшной пилой. Анна осмотрела сына и обняла: — Ты точно в порядке? — Да, только за Бастера испугался. — Так, идёмте в дом, там куча вкусненького, обедать пора, да и вам успокоиться-отдохнуть. — Владимир медленно встал, боком оперся на стену дома, протянул свободную руку жене и сыну. Подошли к входу в дом, заметили отсутствие Григория и Никиты. Помыли руки и лапки Бастеру, который так и продолжал скулить и, когда Корф закончил его мыть, долго не хотел отпускать Большого Друга, цепляясь коготками за его надёжную широкую ладонь. За стол сели вместе с ним. — Анют, мне кажется, что пёсу нужна психологическая помощь, — хихикнул муж. — Угу, сейчас. Вов, ты как? — Нормально, только Бастер теперь ко мне не хочет. — Он успокоится и придёт к тебе, не переживай. — улыбнулась Анна. В кухню вошла Варвара: — Ну, и чего сидим? Я думала вы от стресса уже всё съели. — Сейчас съедим, — улыбнулась девушка, — и от стресса, и от голода, и от запахов. После обеда накормили щенка, и он вернулся к своему законному хозяину. Володя-маленький и Бастер ушли в свою комнату, Владимир с Анной в свою. — Как твои ноги-рёбра? — девушка поставила палочку мужа у двери. — Нормально. Фух, я и не думал, что так устал. Ничего же не делали, только в машине катались и ели. — Расслабились, плюс сытно поели, воздух чистый. Да и отходняк никто не отменял. — Анна ласково перебирала волосы Корфа. — Мы ведь сюда за отдыхом и приехали. Я сама чего-то спать хочу. Сейчас проверю Вовку и к тебе. Кстати, ты заметил, что Лучик уже освоился? — Да, этот зверь всюду осваивается хорошо, — усмехнулся Владимир. — Идём к сыну и спать. Выяснилось, что и Володя-маленький заснул тоже. Он спал в обнимку с Бастером. — Вот только глистов не хватает! — Анна попробовала вынуть щенка из рук мальчика, но не получилось. — Не надо, любимая. Бастера я сам лично тщательно помыл. Да и от глистов он недавно курс пропил. Всё нормально, идём к себе. В комнате едва успели лечь и обняться, как тут же и заснули. Проснулись ближе к вечеру и отправились на кухню. — Вы в порядке? — спросила Варвара, расставляя посуду на столе. — Да, не волнуйся, Варенька, — мягко улыбнулась Анна. — а где Вова? — С Григорием. Пытается подружить его с Бастером, — усмехнулась женщина. — Кстати, кошака я вам не отдам, да и не пойдёт он к вам больше. Будет у нас жить. — И хорошо, — кивнула Анна. — а то он обнаглел вконец. Забыл, что он — не хозяин в доме. — Так, ешьте и расскажете мне о себе. Столько времени не виделись. — Варя подошла к окну и позвала мужчин. — От Надюши всем привет, — проговорил Корф и спрятал телефон в карман. — пишет, что завидуют с Сашей нам. — Я её понимаю, — вздохнула жена. — почти всё лето в больнице. Не сама, так вы, не вы, так сама. — Мы больше не будем, — Владимир поцеловал ее в щеку и подмигнул тёще. — а вот она да, конечно. — А что с Надей? Ты мне хоть фотографии покажи, сто лет её не видела. — Фотографии я покажу, а к нам приехать, не? Не судьба? — улыбнулся парень и начал искать в телефоне снимки тёти. — М-да, Надюша как была красавицей, так сейчас только расцветает, — улыбнулась Варвара. — Так, руки мыть и за стол, — скомандовала женщина в сторону появившийся мужчин. Владимир встал, быстро приготовил еду щенку, вернулся к жене. — Так, сейчас кушаем, десерт предлагаю на природе, да и вы мне всё расскажите. — Я думал, Аня вам всё уже давно рассказала, разве нет? — удивился Владимир. Все сидели на лужайке перед домом и только Бастер резвился вокруг них. — Да нет, ничего особенного не рассказывала, вечно куда-то бежит, — ухмыльнулся в бороду Григорий. Корф поведал вкратце о всех событиях за последнее время. — Теперь вы мне расскажите, почему ваш посёлок резко стал «Двугорское-2», когда было просто Двугорское и почему мы ехали в объезд? По прямой же быстрее. — Ой, — расстроенно махнул рукой Григорий. — заснули в Двугорском, а проснулись в Двугорском-2. Как в казке. — А подробнее? — Приехали, осмотрели территорию, помнишь, как к нам ехать поле было? Ну вот, геодезистов прислали, те отчёт накропали, в результате развернулась стройка. Мы понимали, что жаловаться бесполезно. Изначально такие тачки приезжали…. Твой Лэнд Ровер по сравнению с ними — бомжацкая тарантайка. Но про название мы не думали. А они к нас примазались, подсказали главу сельсовета, он у нас один на оба Двугорских. И всё. К нам теперь или в объезд, дольше, но свободнее, или по прямой, но через шлагбаум и настоящее КПП. Нувориши-гамнюши… Мы для них «люмпены», им с нами в одно сельпо ходить «фи-и-и», мы им картинку портим, бабы, ты ж понимаешь в платках…. Так они себе свой магазин открыли, их водители в город по каждому чиху мотаются, «Шанелью» обливаются… а от нас не так пахнет… — Остынь! — осадила Варвара мужчину. — Одно время пытались требовать, чтобы мы скотину не держали, ибо навоз воняет, петухи будят, коровы мычат. А теперь присылают своих гонцов за нашей, как они называют, «эко-продукцией». Ай, — махнула рукой, — больная тема. Рассказывайте про Надю лучше, как она. Звук сообщения. — Она пишет, что отлично, — улыбнулся Корф и спрятал телефон в карман. — и передаёт привет. — Да выключи ты свою адскую машинку! — возмутился Григорий, — Вы в отпуске, в конце концов. — Я бы с огромным удовольствием. И забыл бы как он выглядит, но нельзя, права не имеем. Вдруг ЧП, не дай бог! — Так, что Надей?! Что за тайны? — возмутилась Варя. — Никаких тайн, просто о таком говорят шёпотом и с оглядкой, — улыбнулась Анна и коротко рассказала. — Вот это здорово! Отлично! Они это заслужили. — Это да. — кивнул Корф, — Ты бы их сейчас видела. Когда вы к нам приедете? — Не сейчас, сейчас самая работа на грядках. А потом посмотрим. — С грядками мы поможем.