Хулиганы

Прошёл месяц. С утра собрались у руководства и сразу поняли, что хозяин кабинета не в духе. — Ну что, я вас поздравляю, новостей у меня хоть отбавляй. — было ясно, что Бенкендорф не в своей тарелке — с чего начать? — Сначала, — пожал плечами Романов. — Майор Корф возвращается к исполнению своих обязанностей. — Есть, товарищ полковник, — парень встал. — Да сядь ты, — поморщился Александр Христофорович. — Будем считать, что это была хорошая новость. Теперь плохие: вы про конфетное дело слышали? — Это где на дискотеках под видом леденцов наркоту толкают? — уточнил Саша. — Да, именно. В СК копнули, поняли, что ниточки ведут наверх, скинули нам. — мужчина замолчал. — Шеф? — позвал Седой. — Я тут. Дело сложное и тяжёлое. Спешка нам не помощник, работаем тщательно, вдумчиво, почти что по минному полю. Все экспертизы по сто раз перепроверяйте, лучше я закуплю лишний раз реактивы и прочие прибабахи, чем мы лажанёмся. Не тот случай. И последнее. Через четыре дня я уезжаю в командировку. Выездной семинар, будь он неладен, для руководителей спецотделов УСБ от министерства, «заболеть» не получится. Вместо меня вашим начальником будет генерал Романов. Он нас курирует, ему и присматривать. Все свободны, — папка прискользила к Саше, — Сычёва и Корф задержитесь. Остальные переглянулись, но испарились мгновенно. Владимир напрягся, не хватало ему только разговора по душам. Взгляд полковника стал затравленным, в нём плескался неприкрытый страх: — Надя, Володь, … по ходу дела вам придётся контактировать с неким Юрием Заморёновым, следаком из СК… Ручка, которую вертел Владимир громко треснула. Надежда Николаевна выровнялась и впилась глазами в говорившего. — С кем??? — хором спросили следователь и криминалист. — Юрий Заморёнов… — повторил Бенкендорф глядя перед собой. — Нужно будет поднять дело семнадцатилетней давности… то самое… ЭТО ОЧЕНЬ ОПАСНО… По всем правилам я должен отстранить вас от расследования, но вы на разных фамилиях, в личном деле родственные связи не указали… Да и зная вас… вы всё равно полезете… Я вас очень прошу, умоляю, дождитесь меня, тяните кота максимально, меня не будет всего три дня… Потом я подключусь. Я и сейчас в вашем распоряжении и эти четыре дня с Заморёновым общаться буду я… ребят, пожалуйста, … у меня кроме вас никого нет… я вас очень прошу. — А может всё и не так плохо? — спокойно спросила Надежда Николаевна, с трудом, но ей удалось взять себя в руки, — Может это шанс узнать, наконец, правду. — Спустя семнадцать лет?! — саркастически спросил парень. — Всё тайное рано или поздно становится явным. — Надя? Ты меня слышала? — позвал ее муж. — Товарищ полковник, мы сейчас говорим о гибели моей единственной сестры и ее мужа… Об их РАССТРЕЛЕ! Корф вздрогнул. — Я асфальт прогрызу, но найду их. — решительно проговорила женщина. — Тогда этого сделать не дали, сейчас это шанс… Мой шанс… — Это ещё и мои родители… — Надеюсь, вы меня услышали, — обречённо вздохнул Александр Христофорович. *** В кабинете оперативников стояла тишина — все внимательно читали полученную только что информацию. — Я и не знала, что у Корфа родителей убили, — тихо проговорила Репнина. — Их расстреляли у него на глазах, он стоял у окна, ждал их с работы. Они вышли из машины, подошли к воротам, поравнялось авто без опознавательных и несколько очередей из автоматов. Тётя Вера успела толкнуть Надю, она упала. Благодаря этому и выжила. — вздохнул Саша. — Вовка из-за этого с ней сквозь зубы? — удивлённо спросила Наташа. — И нет и да. Надя считает себя виновной в их гибели, Аза на очередной годовщине брякнул ей, что лучше бы она погибла, чем родители. Ну она, бедняжка, выводы и сделала, старалась не попадаться на глаза, из квартиры съехала, в его жизни не проявлялась. — Ну он и с… — возмутился Седой. — Я знал, что они в ссоре, не копал почему. Совсем о.л. Она единственный родной ему человек! Она же его любит до самозабвения. Урод… Не ожидал от него… — Я бы сказал, что она его любит до саморазрушения, — вздохнул Саша. — Сколько раз я и отец пытались убедить его, что Надя не виновата… Вот сам сказал недавно, что мозгами всё понимает, а как видит, так эмоции захлёстывают. — Сволочь, — фыркнул Костя. В комнату зашли Владимир с Надей. — Что читаем? — спокойно спросил майор. — Дело, в котором впервые появился подобный состав наркоты, — холодно ответила Репнина. — Вам результаты экспертизы нужны? — тихо спросила криминалист. — Уже нет, мы осилили, — кивнул Саша, — Вам? — Да, спасибо. Я в лаборатории. — женщина вышла. Едва за ней закрылась дверь, как Седой со всей силы проехал по физиономии друга. Корф грохнулся на пол со всей высоты своего роста. Надежда Николаевна не успела сделать и двух шагов по коридору, как услышала грохот, по звуку поняла, что упал человек, вернулась в комнату. — Что случилось? — бросилась к лежащему парню, присела перед ним на корточки — Володя? Ты как? — Нормально, — пощупал челюсть, — кажется цела. Тихо, я встаю. — Ты уверен? — Надя придержала его за плечи. — Да. Я в норме, спасибо — кивнул Владимир. Встал сам, помог женщине. Она посмотрела внимательно на присутствующих и вышла. — И что это было? — спокойно спросил Корф. — Подонок, ты, шеф, — рявкнул Седой. — Знаю, — сел в кресло и откинулся. — Это ты даже мягко. Чёрт, теперь голова болит… — Ты дело читать будешь? — спокойно спросил Романов.  — Да, надо освежить, да и теперь я его буду читать не как потерпевший, а как следак… Да, я формально не имею права им заниматься, поэтому, Сань, тебе придётся за двоих. Я буду тенью. — Йес, шеф. — кивнул друг. — А теперь расскажите мне, — продолжил командир, — чего на меня волком смотрите? — Честно? — холодно спросила Наташа. — Да. — Если бы не Надежда Николаевна, перед которой я преклоняюсь, я бы после прочитанного с тобой на одном гектаре бы не села. Владимир поставил локти на стол, скрестил пальцы, уткнулся в них подбородком, молчал. Перед глазами крутилось воспоминание с его роковой фразой и ее большими потухшими глазами… Он потерял самого любимого человека, а Наденька даже продолжает с ним работать… Наденька, Надюша, родная моя… Конечно, какие разговоры после его хамства… — Я тебя очень хорошо понимаю, — тихо проговорил Корф. — От себя самого тошнит… Ладно, давайте работать. — Есть смысл взять последнее дело твоих родителей? — спросил Саша. — Да, только бери от своего имени. Я формально уйду на больничный, но буду работать с вами. — Вов, — тихо позвал Костя, — только давай без вендетты? Давай по закону? Очень хочется лично шею им свернуть, это очень понятно, но надо по закону, слышишь? — Аза, — Саша сжал плечо Владимира — мелкий прав. Давай мы все вместе, а? — Конечно вместе, — натянуто улыбнулся парень — куда я без вас? Так, что у нас? На пороге появилась Сычёва: — Можно? — Конечно, — с улыбкой кивнул Саша. — Что случилось? — Корф видел, что тётя еле держит лицо, чтобы не заплакать. — У нас проблема, — Костя протянул ей чай, — спасибо. — Что случилось? — повторил Седой. — Папиллярные линии того, кто распространяет леденцы сейчас в клубах, разрушены лазером. Раньше преступники обжигали пальцы огнём, кислотой, но оставались рубцы, становилось понятно: что-то с этим человеком не так. Сейчас лазер аккуратненько превращает подушечки в месиво. Если взять отпечатки, то понятно, что их специально уродовали, но следов никаких. Подушечки при этом выглядят нетронутыми, доказать, что они подвергались обработке лазером невозможно. — То есть, пальчиков нет? И сравнить не с чем? — уточнил Владимир. — Нет. Сравнить есть чем. Нечего, — голос женщины дрожал. — В том деле таких особенностей ни у кого не было? Не помнишь? — Нет, — качнула головой криминалист. — Я пойду? Корф кивнул, он почувствовал, что Надя не всё рассказала. Обсудили прочитанное и услышанное, сделали промежуточные выводы. Владимир раздал задания группе, сослал Репнину с Романовым-средним в клуб, и зашёл в лабораторию. По тихо вздрагивающим плечам сидевшей к нему спиной тёти понял, что она плачет. — Наденька, — тихо, робко погладил по плечу — не надо, не плачь… Мы найдём их, обязательно. Ты только не плачь… Надежда Николаевна вытерла слёзы ладонью, подняла голову и улыбнулась: — Всё в порядке. Я не плачу. Смотри, тут изменения в формуле наркотика… — А можно по-человечески? — жалобно простонал парень. — Этот наркотик — улучшенная формула предыдущего. Да, я согласна, за столько лет его необходимо было улучшить, но смотри… *** Собрались в комнате отдыха за перекусом. — Корф, — подал голос Саша — я предлагаю прикрыть этот клуб нахрен. Сдать его Наркоконтролю. — Какая умная мысль, — возмутился тот, — нет. Пусть работают как работали. Не в этом, так в другом. Нам надо работать очень осторожно. А для осторожности нам надо отдохнуть. Поэтому так, завтра мы сводим всю информацию, уже имеющуюся, в одно и мозгуем. Надежда Николаевна, Наташа, сколько Вам нужно времени, чтобы перепроверить экспертизы прошлого дела? — Если все, то дня три, — отозвалась спокойно Надя. — Но, если будем вдвоём делать, постараемся и быстрее, — кивнула Репнина. — А кто их делал? Может с человеком поговорить? — спросил Седой. — Я к Вашим услугам, — усмехнулась криминалист. — Вова, — возмутился Сергей, — ты уже вконец охренел?! — Не надо, Серёжа, — отозвалась Надя. — Это моя затея. Их надо перепроверить на современной аппаратуре и сравнить с нынешними. Не вешайте на Володю всех собак. И бить его не надо. Присутствующие смутились и притихли. — Значит так, Беня сказал, что мы по острию ходим, — Корф заварил очередную партию кофе, — поэтому никакого «быстрее», горячку не порем, лучше медленно и качественно, чем быстро и больно. И предельная осторожность. Поэтому ждём результаты экспертиз и думаем. Думаем и ещё раз думаем. *** Корф вышел из душа, достал из шкафа альбом с фотографиями и начал их листать. Вот ему пять, он с мамой и Надей в парке, почему-то испугался клоуна, хотя в цирке не боялся; тут ему семь, и он первоклашка с огромным букетом гладиолусов, а вот мама и Надя вдвоём, очень похожи и такие разные; вот они же, но Вова между ними, целует в щеку сначала маму, а потом Надю. Вот они с Надей на футбольном матче, отец заболел и тёте пришлось идти вместо него… Владимир рухнул на диван и закрыл глаза. В это же время Надежда Николаевна готовила ужин в ожидании мужа. Новость о его командировке не обрадовала, только у них что-то проклюнулось, они два с половиной года не виделись, как это… Услышала шорох в замочной скважине и улыбнулась. — Надюш, я дома, — на пороге кухни появился Александр Христофорович с маленьким букетиком цветов. — Привет, спасибо, переодевайся и к столу. Он пахнет твоим одеколоном. — Я его в своей куртке спрятал, от любопытных глаз. Я сейчас. После ужина уложил женщину в кровать, несмотря на ее протесты. — Родная, у меня к тебе огромная просьба — будь сейчас предельно осторожна. Не нравится мне это всё. Эта поездка ещё, будь она неладна, крайне не вовремя. — мужчина опёрся на локоть и кончиками пальцев мягко водил по лицу жены. — Не переживай, кому я нужна? Об этом деле все забыли уже. — Первое, ты нужна мне. Очень. И Вовке. Да, родная, да. Ему очень стыдно и плохо, я это вижу. И о деле тоже не забыли. Чёрт, как бы его не ехать, а? — тоскливо спросил Бенкендорф. — Всё будет хорошо, не волнуйся. У меня куча охранников. — погладила его волосы. — Я не хочу, чтобы ты уезжал… — Я тоже не хочу, любимая. — вздохнул, — Но надо. Если бы не министерство, а так… — Главное, чтобы у тебя не было проблем по службе, с остальным разберёмся. — Надюш, можно просьбу? — Конечно. — За время моего отсутствия постарайся поговорить с мальчиком. Пожалуйста. — Хорошо. Я всё вижу и понимаю, правда. Просто… мне страшно, не знаю, чего я боюсь, но я боюсь… Володя несколько раз пытался поговорить, а я… — Я знаю, поэтому и говорю «попытайся», но не насилуй себя. Может ещё и время не пришло. Смотри по себе. *** Утром Корф собрал в кабинете всех, кроме Нади. — Ребят, у меня к вам разговор и просьба. Дело это очень непростое. Мужики, у меня к вам личная просьба. — Давай, — кивнул Саша. — Все три дня, пока не будет Бени, вы не могли бы «походить» за Надей? —Наконец-то в тебе человек просыпаться начал, — усмехнулся Седой. — Конечно «походим», не вопрос. И за Наташей, на всякий. — Доброе утро, — на пороге стояла Надежда Николаевна — уже протрубили сбор? Что-то случилось? — Сбор протрубили, пока ничего не случилось, — вздохнул Владимир, — тьфу-тьфу. Инструктаж провожу. Присаживайтесь. Значит так, все разговоры о работе только в кабинете и только после предварительного «обеззараживания». «Обеззараживание» каждое утро и каждый вечер. — Нафиг? — удивился Саша — тут только свои. Или уже паранойя и нас подозревать начинаешь? — Лучше перебдеть, — раздался голос полковника. — тем более, что за Репниной уже хвост, за Корфом пока не понятно. Надежда Николаевна вздрогнула. — «Хвост», говорите? — задумчиво протянул Корф. — А это значит, что мы кого-то чем-то успели задеть… Так, а что мы сделали-то? — Самое смешное, что ничего, — развёл руками Костя. — Ну съездили в клуб, просто поговорили. — Перепроверять экспертизы пока не начали, — тихо проговорила Надя. —Вот я об этом и думаю сейчас, — Владимир задумался. — Рассуждаем: о деле в подробностях з нас всех знают два человека — Надежда Николаевна и Александр Христофорович, мы все, фактически, узнали всё сейчас… Откуда утечка? — Ты —свидетель, - шёпотом произнесла Сычёва, но была услышана. — Как и ты. Ты и свидетель, и родственник, и потерпевшая, и эксперт по обоим делам. Не нравится мне это всё. —Корф подошёл к тёте и неосознанно приобнял. — Идите-ка вы все за чаем, — хмыкнула Репнина, — я пока проветрю. Переместились в комнату отдыха. Пока Саша заряжал кофемашину и делал бутерброды, все расселись на диванах, Владимир опять незаметно для себя оказался рядом с Надеждой. — А кто был следователем в первом деле? — тихо спросил Костя, догадываясь ответ. — С языка снял, — заметила Наташа. — Родители Вовки и я — обречённо произнёс Бенкендорф — Надежда Николаевна была экспертом. — Чёрт! Мне это не нравится, — Саша оперся руками о столешницу. — Давайте откажемся? Из-за родственных связей? — Нет! — голос криминалиста дрожал. —Я согласна на замену следователя, но я с дела не уйду! — Ага, а я прям побежал, — хмыкнул Владимир. —Так, отключились от этого, давайте думать о безопасности и о самом деле. — Для мыслей о деле надо иметь все материалы. У нас ещё не все экспертизы готовы, — тяжело вздохнула Сычёва. — Для начала Саша с Наташей проверят лабораторию… — начал Корф. —И всю нашу сеть, — перебила его программист, — и только потом возьмёмся за экспертизы. — Они у вас в электронном виде? — тоска в голосе полковника была ощутимой. — Нет, я все распечатываю и в сейф, — помотала головой Надя. — А я следы в компе уничтожаю. — заметила Наташа. — Так, вы пока тут все думайте, Александр Николаевич соблаговолите помочь с техникой? — В Вашем распоряжении мадам. — театрально поклонился Романов — Но только после дозы кофеина с печенькой. У Бенкендорфа зазвонил телефон, после короткого разговора он вызвал всех к себе, но перед этим Репнина «обеззаразила» кабинет руководства. — Я только что говорил с генералом Романовым. На него начинают давить. С ним, правда, где сядешь там и съедешь, но всё же. Мы следующие. Я — за отказ от дела, чтобы это ни было. Но окончательное решение за вами. Надежда Николаевна, сидевшая рядом с племянником, вскинула голову и впилась глазами в лицо полковника, пытаясь что-то прочесть. Мужчины переглянулись и пожали плечами. — Чего молчим? — устало спросил полковник. — Думаю, как бы доходчиво объяснить, — прошипел Корф, — что я от этого дела не откажусь. — Я с Корфом, — быстро произнёс Саша. — И я, — кивнул Костя, — от меня толку ноль, хоть побегаю. — Я тоже. — пожал плечами Седой. — Да не до эмоций мне сейчас?! Понимаете, вы это или нет?! — рявкнул Александр Христофорович. — Тогда сами и успокойтесь, товарищ полковник, — сухо произнесла Надежда Николаевна. — А мы пойдём работать. Наташ, ты лабораторию проверила? — Да, — кивнула девушка, — осталась только наша сеть. — Тогда займись этим, а я «химией». Вышла из кабинета с высоко поднятой головой. Корф вылетел за ней: — Надежда Николаевна, можно Вас на пару слов? — Конечно. Владимир затянул ее в комнату отдыха и закрыл дверь изнутри: — Надюша, родная моя… — вздохнул и затараторил, боясь, что перебьёт — я не могу без тебя. Прости меня, пожалуйста, я сволочь, подонок, моральный урод, я не имел никакого права тебе такое говорить, я очень сильно тебя люблю и счастлив, что ты тогда выжила, я преклоняюсь перед тобой, что ты со мной работаешь… — Прекрати, Володенька — голос женщины прерывался, из глаз текли слёзы. — Всё хорошо, я сама боялась с тобой говорить, не знаю почему… — Потому что боялась услышать от меня очередную порцию… — резко прижал ее к себе — прости меня, я очень люблю тебя. — Ощутил, как крепко и сильно эта хрупкая женщина сжала его в ответ и зашептал лихорадочно — прости меня, прости меня, прости меня… — Всё хорошо, правда, всё хорошо. Я рядом, ты со мной, всё отлично. Только прекрати себя грызть, я же вижу. Я люблю тебя, мальчик мой родной. — успокаивающе гладила по спине. — Я тоже тебя люблю. И мне очень страшно за тебя. Надежда Николаевна отстранилась и посмотрела в глаза племяннику: — Почему? —Я не понимаю, во что мы влезли, за себя не страшно, а вот за тебя очень. Ты всё что у меня есть… Откажись от этого дела, пожалуйста, пусть Репнина этим занимается… — Нет! Это моё дело, и мне его доводить. Корф тяжело вздохнул, что же он хоть попробовал. Ответ знал заранее. — Хорошо, я услышал. НО! На время отсутствия Бени ты живёшь у меня и ребята будут за тобой ходить. Чтобы ты была в курсе. Вот ключи. — протянул связку и вновь прижал к себе — Пришлось сменить замок, он заедать начинал, поэтому ключи новые. И это не обсуждается. Беня вернётся сдам тебя с рук на руки. — Хорошо. Спасибо. — Какая же ты худенькая, — горько прошептал Владимир — ты решила уморить себя голодом? — Нет, я нормально ем, конституция такая. Не волнуйся. Сам завтракал? — Угу. — Чем? Кофе? — Сырниками с кофе. — Честно? — Да, зачем мне тебе врать? — Всё хорошо? — Ты рядом, — погладил тётю — значит да. — Я всегда рядом. Открываем дверь? Нас не поймут. — вытерла слёзы. — Плевать мне на «поймут-не поймут». Ты у меня одна. Открыл дверь, включил чайник, достал печенье. — Володя, — на пороге стояла Наташа — у нас проблема. Мужчина шумно выдохнул: — Что? — Я нашла в нашей сети уязвимость. Уже исправила. — Если исправила, то зачем говоришь? — Скорее всего была утечка из лаборатории. — Твою мать?! — рявкнул майор. — Чем это грозит? Что могли уже узнать? — Если они не наблюдали за нами в реальном времени, то практически ничего. — И всё же? — Стандартный набор: пальчики, ДНК, сравнительный анализ. —Перепроверка? — Нет, я решила перенести на сегодня. — спокойно проговорила Сычёва. — Слава богу… Так, устраняй, защищай. Что тебе для этого надо, напиши на бумажке я к полковнику схожу. — обратился Корф к Репниной. — Всё необходимое есть, я в процессе, программка бегает, Романов контролирует. Я бы проверила комп полковника, но я боюсь к нему сейчас идти. — Идём, он психованный, поэтому я говорю, а ты объяснишь, если что. — Я с вами, — Надежда Николаевна встала — пока чай остывает. — Уверена? Может не будешь это выслушивать? — спросил Владимир. — Идём, — улыбнулась криминалист — я знаю, как его укротить. Корф усмехнулся: его тётя и дядя были очень красивой и гармоничной парой. И одного взгляда этой тоненькой кроткой женщины хватало, чтобы усмирить кипящего полковника. Через несколько минут Владимир и Наташа вышли от Бенкендорфа. В руках у девушки был ноутбук Александра Христофоровича. Засели в своих кабинетах. — Володь, тебя можно поздравить? — осторожно спросил Саша Романов. — Да, — широко улыбнулся майор. — Молодец, — проговорил Костя — ты крут. — пожал ему руку. Остальные мужчины сделали тоже самое. — Об этом потом. Сейчас главное — дело. Что тут? Давайте. *** —Надя! Я требую, слышишь? ТРЕБУЮ! Откажись от дела! — Бенкендорф начинал закипать. — Нет! Можешь меня уволить, отстранить, но я не уйду! — Голос Нади дрожал. — И ты это знаешь! Зачем??? Александр Христофорович сделал глоток воды. Помолчал. — Это опасно! — И что? Мы говорим о моей СЕСТРЕ. Обо мне, в конце концов… — Мне страшно за тебя… Очень… — Всё будет хорошо. Ты и Володя со мной. Бояться мне нечего, — криминалист мягко улыбнулась. — Разве что ты от меня уйдёшь, окончательно. — Ага, — по-детски кивнул полковник и снял китель — щас, разогнался. Я за эти полтора года чуть не сдох, а ты такое… — сел на диване рядом с женой и обнял. — Вы поговорили? — Да, поговорили, помирились. — Слава богу, на душе у меня минус камень. Надюша, умоляю, осторожно. — Я обещаю. — устроилась у мужа на плече — Володя сказал, что ребят приставит, чтобы ходили за мной и Наташей. Не волнуйся. — погладила шумно дышащего любимого человека. — Всё, я пошла работать, не паникуй. *** Три следующих дня работа в группе кипела и пылала. — Можно? — в комнату оперов вошла Надежда Николаевна. — Конечно, — Корф расплылся в улыбке, которой позавидовал бы Чеширский кот. — Только можно человеческим языком? — Я постараюсь. Смотрите, наркотики улучшенные, очищенные, но! В них есть одна особенность — в нынешних есть спирт. — Что? — уставился на неё Костя — А как это и зачем? — С одной стороны спирт делает эту гадость чище, с другой — способствует гораздо более быстрому всасыванию в кровь и вызывает гораздо быстрее привыкание. — Другими словами, — задумчиво протянул Владимир — у них есть очень крутая лаборатория. — И очень крутой спец. — кивнула тётя. — И очень много сырья. — Что очень и очень плохо. — проговорил Романов. — Может все-таки Наркоконтроль? — Нет, — помотал головой Корф. — Нет, не раскрываемся. Постепенно, тихой сапой, всё сделаем. Тем более, что сегодня Беня уезжает. Ладно, по пальчикам ничего? — Чего, — вновь кивнула Надя — вот, положила бумагу на стол. — Твою ма-ать, — протянул Романов. — Тут женщина вообще-то, — заметил Владимир. — Прошу прощения. Но по-другому я сейчас не выскажусь. — Тогда молчи! — А в личном деле написано «воспитанный интеллектуал», — насмешливо заметила Надя. — Я больше не буду. — покраснел Саша. — Так, по домам. — встал Корф, наклонился к тёте и спросил шёпотом — ты Беню провожать будешь? — Нет, мы сейчас попрощаемся и всё. — Тогда я тебя забираю домой. — Я заеду домой и возьму вещи. — Там всё есть, родная. — Я заеду. — Хорошо, родная моя, я с тобой. — Не надо, не паникуй. Жди меня дома. *** Владимир отошёл от окна и направился к двери. Надя уже час как должна была быть у него. Чёрт! Почему он не поехал с ней?! Придурок! Зазвонил мобильный, высветился номер Нади. — Да, родная, ты где? — Привет, дружище, — раздался насмешливый мужской голос. — Поговорим? — Что с Надей? — Не спеши, всему своё время.