Сам по себе

      Сплинтер не собирался терять дочку О'Нила из виду – хотя и не сомневался, что она вскоре постарается забыть произошедшее, как страшный сон.       «Наверняка это всё покажется ей просто кошмаром», – успокаивал он себя, когда удостоверился, что девушка в квартире.       Сам он, позволив Леонардо поспать подольше, не собирался спускать ему с рук ослушание – едва черепашка проснулся, его ждали часы Хаши. Балансировать яйцами, удерживая их на длинных тонких шпажках, ещё и стоя на одной ноге… То ещё испытание. Впрочем, черепашка знал, что стоит ошибиться – и задание усложнится: нужно будет подняться на цыпочки или сесть на шпагат, а может – встать на коня-качалку. Мало ли, учитель весьма изобретателен! Лео нечасто случалось быть наказанным, но судя по выдуманным сэнсэем полосам препятствий и неожиданным заданиям на смекалку… Имело смысл разумно опасаться.       Эту вот пытку Лео принимал без возражений – заслужил ведь. И да, все слова учителя были так кристально очевидны… Теперь, слушая их, он всё больше проникался собственной глупостью. Да, всё могло кончиться очень плохо. Мальчику было так стыдно, хоть плачь, он думал, что никогда в глаза сэнсэю не сможет посмотреть.       Подходил к концу третий час, когда Сплинтер больше не смог игнорировать совсем уж поникший вид ученика.       «Он уже всё понял. Ещё немного – и он сломается», – с некоторым испугом и тревогой подумалось крысу. Он аккуратно забрал палочки и яйцо, позволив Лео встать ровно.       – Ты хочешь мне что-то сказать? – спросил он мягко.       – Это я виноват. Я был неловким, они меня заметили. Я… недостоин быть ниндзя, – с этими словами по щеке мальчика скользнула слеза, окончательно смягчая сердце Сплинтера.       Старший мутант легонько поднял голову приёмного сына под подбородок, чтобы тот посмотрел на него, а не в пол.       – О нет, мой мальчик. Ты достоин. Возможно, я взваливал на тебя слишком большие ожидания, если у тебя возникли подобные мысли. Пойми, ты не можешь стать профи – в любой области – во мгновение ока. Это работа, тренировки, а ты… ты ещё ребёнок.       – Ты не сердишься? – всё ещё едва слышно, но уже с капелькой надежды спросил черепашка.       – Сердился за самовольство. Но вижу, ты уже и сам себя наказал. Однако, – он весомо выделил это слово, чтобы Леонардо не спешил расслабляться, – это не значит, что тебе не придётся отвечать за проступки, за опрометчивость и за моё волнение. Сейчас ты пойдёшь и хорошо покушаешь, отдохнёшь полчаса и продолжишь своё наказание. Я хочу, чтобы ты как следует запомнил, чтобы больше никогда – ты понял? – никогда такого не делал.       Лео и не собирался. Ни за что! Никогда!       Правда, он ещё не понимал толком, что «никогда» – это всё-таки слишком долго…

***

      Послеобеденное наказание не продлилось долго, потому что Сплинтер внезапно насторожился, почувствовав приближение чужака. Леонардо схватил боккэн, но учитель резким движением руки приказал ему остаться в додзё. Сам же отправился на разведку. Спустя десять минут он вернулся, ведя за собой девушку с растрёпанными каштановыми волосами, притом очень довольную. Её ноги защищали от грязи высокие резиновые сапоги с цветочным рисунком, они заканчивались там, где начинались слегка подвёрнутые штанины бриджей. Фиолетовый дождевик с жёлтыми вставками поблёскивал от влаги – вероятно, на поверхности шёл дождь.       – Эйприл? – присмотревшись, удивлённо опознал Лео.       Недавняя соседка по клетке успела изменить цвет волос и причёску – вместо пушистого яркого-рыжего длинного хвостика у неё теперь была короткая, едва ниже плеч, стрижка. И что-то с лицом, Лео не сразу сообразил, что это макияж – вроде бы и не слишком-то яркий, но своё дело он сделал, неуловимо изменив её. В руке она держала тёмные очки.       – Привет, Лео! Видишь, теперь меня так просто не узнать!       – Ты… замаскировалась? – это было сильное слово, но если её видели недолго или особо не присматривались, то да, теперь можно и усомниться, она ли. – А зачем ты вернулась, то есть…       Учитель не позволил ученику смущённо сгладить неучтивый вопрос, неожиданно его поддержав:       – Мне тоже интересно это узнать. Я думал, мисс О'Нил, мы вас больше не увидим.       – Ну как же! Я же сказала вчера, что тоже хочу вывести мистера Сакса на чистую воду, – и добавила серьёзно, без капли игривого настроя: – Ради папы. И я понимаю, что нельзя спешить, что это опасно… Я хочу этого и сделаю всё возможное. А мама возражать не будет, она и в Нью-Йорке вряд ли покажется ещё долго.       Девушка впервые отвела взгляд, немного стесняясь. Этот мистер крыса пришёл спасать своего сына, а вот её матери и дома не было, когда она, усталая, опустошённая всеми волнениями и страхами длинного дня, перешагнула порог квартиры. Больно это – понимать, что тебя не ждут, что никто о тебе не волновался, что и не заметил бы твоего долгого отсутствия. Некому пожаловаться, никто не пожалеет и не согреет. Ей до слёз хотелось тогда иметь возможность вот так, как Лео, оказаться в объятиях надёжного, родного взрослого человека.       Сидя в пустой квартире, она как никогда ясно поняла, насколько, на самом деле, одинока. Не было даже близкой подружки – пусть той бы тоже не получилось, наверное, рассказать правду… Лишь с Леонардо и Сплинтером она почувствовала некую общность. Симпатию. Их хотелось увидеть, поговорить, узнать лучше. И за отца отомстить, да. Лучших союзников ей вряд ли удалось бы найти, а друзей – тем более.       Впрочем, сейчас ей больше всего хотелось именно общения и того ощущения надёжности, которое она испытала только с ними. За день она вся извелась, представляя, как те опасные типы врываются к ней и – здравствуй, лаборатория. Что же до мнения хозяев логова, то девушка рассудила так: будь Сплинтер категорически против – её бы тут не было вчера. И была права.       Крыс не был в восторге из-за визита Эйприл – и первого, и последующих – но не запрещал их по нескольким причинам: она была достаточно упряма, чтобы не сдаться так просто, не хотелось бы, чтобы она влезла куда-то совсем одна, а так можно хоть присмотреть за ней, направить, уберечь; кроме того, Лео был нужен друг, а с ней он вроде бы неплохо поладил, хотя было заметно, что после плена Леонардо ещё больше проникся недоверием к людям. Эйприл была исключением – ведь они оба оказались там в клетке. И она не боялась его и сэнсэя, она не натравила на них других людей. И Сплинтер не видел в ней никакого злого умысла, так что решился дать шанс, разрешив приходить. Для Лео последнее особенно сыграло решающую роль в дилемме, стоит ли доверять ей.       Ещё кое-что заставило Сплинтера отбросить последние сомнения, стоит ли позволять ребятам сближаться – очередной, внезапный как и прежде, приступ болезни, ослабивший его до полного изнеможения на пять долгих дней. И счастье ещё, что будучи мутантом, редкие приступы переносились легче, но вероятно, это тоже временно. Когда-нибудь болезнь ударит в полную немилосердную силу... Он решил, что пусть лучше у названного сына будет в жизни ещё одна какая-никакая, а опора. Во время приступа она хотя бы оттянула внимание Лео на себя, и хорошо – Сплинтеру не хотелось пугать названного сына.       Так что Эйприл зачастила к ним, насколько позволяла её учёба. Не сказать, чтобы это была мгновенная дружба, Леонардо сперва присматривался, но гостья – уже ставшая постоянной – не навязывалась сильно. Мелкие шажки к сближению: принесенное печенье к чаю, восхищённые, но достаточно корректные вопросы о тренировках (вот о чём Лео особенно любил рассказывать!), а потом и уроки, которые она делала в логове. Постепенно черепашка сокращал дистанцию настороженности – и в процессе понял с некоторым смущением, что эта самая настороженность вызвана в основном разницей в возрасте и собственной неуверенностью, как общаться с девочкой (существом до недавних пор для него мифическим), причём девочкой-человеком.       Однако сложно оставаться постоянно в ожидании чего-то нехорошего, тем более, глядя на спокойного и даже вполне дружелюбного с гостьей сэнсэя. Лео решил положиться на его мнение. Да и инстинкты черепашки ничего против неё не имели. Наконец-то удалось привести к миру ранее заложенную недоверчивость к людям и симпатию к одному конкретному человеку.       Дружба… что ж, она развилась не сразу даже после этого принятия.

***

       Пожалуй, первое, о чём Лео сам заговорил с Эйприл – это то, почему она вообще приходит к ним домой. Из книг и телевизора он знал, что человеческие подростки имеют обыкновение собираться в компании с себе подобными, дабы «тусоваться». Он смутно представлял себе, что это слово означает. Но эта девушка, казалось, готова была вообще переселиться к ним, только настоятельные рекомендации (почти приказ) Сплинтера вынуждали её уходить домой.       Лео долго терпел, сдерживая любопытство, но всё-таки не выдержал и подошёл к ней в зале-гостиной.       – По тебе, наверное, скучают твои друзья… – негромко сказал он, усевшись на потёртый коврик на некотором расстоянии от неё (она сидела в кресле-мешке, перечитывая свои конспекты). – Ну, там, наверху.       – Вряд ли, – ответила девушка, деля своё внимание на черепашку и на свои записи. – У меня была подруга в Калифорнии, Ирма, но мы общаемся разве что по телефону или в чате. – Эйприл не выглядела особо опечаленной этим, хотя Лео не мог представить, каково не общаться с кем-то близким лицом к лицу. Вероятно, заметив эту неловкую паузу, уже не рыженькая спешно пояснила: – Всё нормально, я не слишком-то об этом переживаю! Мы с мамой часто срывались туда-сюда за… маминым новым мужем. Сложно к кому-то привязаться. А сейчас, когда я вроде как осела на одном месте, школьные занятия у меня на дому. Эм… Прости, я, наверное, снова много болтаю?       «О, да! Очень!» – подумал Лео, которому было очень непривычно разговаривать пусть не совсем со сверстницей, но всё же ближе к нему по возрасту, чем учитель. Но не то чтобы ему это совсем уж не нравилось...       Сплинтер наблюдал за этими первыми неловкими шажками к сближению и решился немного поспособствовать, предложив Эйприл обучение – не на ниндзя, конечно, но некоторые хитрости, которые могут пригодиться в сложной ситуации для самообороны. В любом случае, регулярная поддержка формы не помешает. На самом деле это не было лёгким решением для него, ибо он опасался, что она сама может пойти на поиски неприятностей, уверившись после нескольких уроков в своей неуязвимости. С другой стороны, очевидно, проблемы и без этого могут её найти рано или поздно, пусть он и позаботился о том, чтобы о её присутствии на той базе не было никаких данных.       Нет, Сакс сможет её найти, если очень ему будет надо – и перекраской волос его не получится обмануть. Сплинтер не хотел ограничиваться лишь присмотром – да и не мог же он быть с ней круглые сутки! Он даже не знал, сколько ему отведено…       – Мисс О'Нил, я считаю, вам будет полезно научиться кое-каким методам самообороны. Если согласны… – Он понял, что легко обзавёлся новой ученицей, глядя на её засиявшее восторгом лицо. Она-то уже не раз тайком наблюдала за тренировками Леонардо. Такой искренний интерес сложно было не заметить. – Хорошо. Начнём с завтрашнего дня.       Было весьма занимательно наблюдать за учеником и уже-почти-ученицей. Черепашка сильно напрягся, в его взгляде читался даже намёк на страх – вероятно, мальчик боялся опозориться. Это было не ново, на самом деле Леонардо всегда жаждал одобрения, гордости учителя его успехами – и боялся позорных провалов. Сплинтер думал, что смог справиться с этим, однако никогда ещё его мальчику не грозила перспектива заниматься под наблюдением чужака.       «Это к лучшему», – сказал он себе, надеясь, что приёмный сын переборет свою неуверенность.       И дело пошло. Сперва, конечно, Леонардо было сложно приноровиться к тому, что на него кто-то смотрит во время тренировок – а Эйприл не могла просто перестать пялиться, ведь ей было интересно, как легко черепашка мог сгибаться, её зачаровывала его скорость и ловкость… когда он не спотыкался о собственные ноги, смущённый повышенным посторонним вниманием. Но они оба привыкали, пусть не без напоминаний от учителя, что в зале всё внимание учеников должно быть обращено только на него и на освоение урока.       После первого Хаши за невнимательность Эйприл очень ясно поняла, что не стоит злить Сплинтера. Это был… крайне интересный опыт.       После, сидя прямо на полу и со стоном растирая ноющие от непривычки ноги, она пробормотала:       – Ох и выдумщик сэнсэй…       Она не ждала ответа, но получила:       – Это ещё что! Он и не такое может.       Девушка обернулась, с удивлением увидев, что Леонардо протягивает ей стакан с водой. Но удивил её больше не его жест, а улыбка – дружелюбная, чуть стеснительная. Он не заметил её секундного замешательства.       – У сэнсэя действительно отличное воображение. Но такие наказания, даже кажущиеся нелепыми, имеют смысл. Они развивают.       – Как не попасться в следующий раз? – вскинула бровь девушка.       Однако Лео остался серьёзен.       – Не только. Смотри… Лучше понять это раньше, чем позже. То, что он делает – ни в коем случае не бессмысленно. Я слышал, люди… в смысле, взрослые наказывают детей, лишая сладкого на некоторое время. Мне кажется, это бессмысленно. А сэнсэй объясняет, к чему может привести тот или иной проступок, но ещё и заставляет развивать что-то, что выходит хуже всего. Равновесие, концентрация, преодоление каких-нибудь страхов… – Леонардо отвёл взгляд в сторону, сам не рад, что затронул тему страхов. – Ты думаешь о том, что сделал, но при этом и работаешь над собой. Это трудно, неудобно, но… это имеет смысл, кроме справедливого ответа за проступок.       Эйприл призадумалась ненадолго: собственно, искать факты, подтверждающие слова Лео, почти и не понадобилось. Да, получила она за дело и да, домашний арест, бестолковое стояние в углу или лишение сладкого (любимых гаджетов) явно меркли по воспитательному воздействию перед вязанием крючком, стоя на одной ноге на тренажёрном круге.       – Так… и моё наказание-урок, он для развития концентрации?       – Да, причём концентрации в отвлекающих условиях. Это на самом деле важно очень.       – М-м, поверю тебе на слово, – сейчас девушке очень не хотелось углубляться в размышления. Голова начала серьёзно болеть.       Будто по заказу в руке Леонардо блеснул знакомый блистер – таблетки от головной боли.       Возможно, их дружба началась как раз тогда.

***

      Жизнь Лео вертелась в маленьком мирке, по-своему уютном, знакомом. Эйприл сотрясла его почти до основания, вплела в прежний узор новые нити и… Так, между делом. И это было совсем даже неплохо, когда он привык к её присутствию. В еженедельное расписание легко вписались и киновечера, когда они смотрели какие-то фильмы или сериалы, а потом обсуждали их допоздна; книги, которые приносила Эйприл – так Леонардо ещё больше полюбил фантастику и фэнтези; игры…       Они начинали с настольных игр, таких как шашки, морской бой и карты. Это было весело и поучительно. Так Леонардо зарёкся играть с Эйприл на желания, ибо продув, вынужден был посмотреть телесериал (особо жестокое испытание) и два аниме-сериала (старый и новый) про Сейлор Мун. Пытку прервал Сплинтер, когда Лео (ему бы не хотелось в этом признаваться даже самому себе) начал входить во вкус. Кажется, учитель решил, что «возмездия во имя Луны» для проигравшего ученика уже достаточно. И для учителевых ушей – тоже.       Прогулки… Вот тут уже сложнее.       Черепашка не хотел подвергать сомнению (в глазах Сплинтера) своё благоразумие – после произошедшего, что ещё было свежо в памяти, после кошмаров… Да, они пришли – страшные сны о том, что могло его ожидать, если бы не учитель. Такая запоздалая реакция. Но это было ещё терпимо, пока он не получил травму. На прогулке по окрестностям логова вместе с Эйприл – причём делал он это по настоянию Сплинтера. Мол, «лечение подобным». Учитель считал, что приёмному сыну нужно поскорее получить и положительный опыт пребывания за пределами их дома. Вот так и получил…       Глупо, на самом деле.       Они соблюдали осторожность, чтобы не напороться на работников коммунальных служб, но и держались подальше от опасно старых туннелей. На том участке им ничего не должно было грозить, однако неприятности обычно и приходят оттуда, откуда их не ждали.       Лео вполголоса рассказывал о заброшенном тупиковом туннеле, когда из норки прямо под ноги Эйприл выскочили две крысы. Девушка не особо боялась грызунов – разве что как переносчиков заразы, но тут сработал эффект неожиданности. Она взвизгнула и шарахнулась в сторону, поскользнулась. Лео попытался её удержать, на миг показалось, что получилось, но… тоже неудачно поехал ногой, запястье вывернулось под неудобным углом, и они оба смачно плюхнулись в лужу. Просто с дождевой водой, но всё же… Приятного мало.       Попытка по возвращении скрыть ушибы и мокрую одежду от всевидящего ока Сплинтера провалилась. Учитель не стал сильно ругаться, но от его простого «Я думал, уже достаточно обучил вас обоих внимательности к окружению» провинившиеся подростки совсем сникли.       Этим вечером Эйприл осталась в логове, хоть сэнсэй и намекал, что ей стоит пойти домой и привести себя в порядок. А ей это явно было нужно, к слову сказать. Но она предпочла душ в логове мутантов – с холодным кафельным полом, неравномерными, едва тёплыми струями, падающими с высоко закреплённой «лейки», и довольно жёстким полотенцем. Благо, сменную одежду она оставляла здесь раньше.       Всё это время – моясь, сушась, переодеваясь – она кляла себя на все лады.       «Это ж надо было так опозориться! Да, О'Нил, какая из тебя журналистка, если шарахаться от любой тени? Да ещё и Лео подставила…»       На разочарованного Сплинтера и поникшего Лео было больно смотреть. Девушку и запоздалые угрызения совести накрыли: выходит же, что она черепашку подставила, позвав на прогулку, а ведь только недавно вроде бы всё нормализовалось после злополучного склада. Отпустит ли их теперь суровый учитель куда-то вдвоём? Да, к слову, охоты к разведке местности у неё инцидент не отбил.       Чтобы хоть как-то загладить вину, пришлось распотрошить рюкзак с заначкой: вкусных и вредных перекусов она с собой набрала заранее с запасом, теперь пришла пора их использовать. Секунду-другую Эйприл колебалась, стоит ли предлагать Лео шоколад, но вспомнив, как он вполне спокойно уплетал и пиццу, и булочки с изюмом, решила, что сладости ему вряд ли повредят. Кроме шоколадки она прихватила ещё и несколько видов злаковых батончиков, сделала ко всему этому какао и отправилась к зелёному приятелю.       Тот сидел на кровати, держа неповреждённой рукой книгу, на запястье другой была наложена плотная повязка. И только когда Лео поднял глаза, Эйприл поняла, что тот едва ли действительно читал – слишком уж отстранённо-задумчивым был взгляд, будто его обладатель только что пребывал мысленно далеко-далеко, ещё не успел вернуться.       «Ой, и мысли эти были не радостными», – отметила девушка.       – Привет, ну как ты тут? – бодро поинтересовалась она, ставя поднос на письменный стол. – Как рука?       – Ничего серьёзного, просто ушиб, – неохотно говоря это, он на неё не смотрел.       Ей стало ещё более неловко – должно быть, ему крепко досталось от отца, да и ушиб этот он из-за неё получил.       – Прости, пожалуйста! – выпалили они одновременно, после чего уставились друг на друга очень удивлённо.       – За что?       – Это ты меня… Ой.       Лео кивнул Эйприл, предоставляя ей возможность высказаться первой.       – Прости, я невольно испортила нашу прогулку. Мне ещё многому надо научиться и… понимаю, глупое оправдание, – кто бы ей сказал ещё хоть три месяцев назад, что она будет оправдываться за неловкость перед мальчишкой младше себя! Не поверила бы. И причём, что парадоксально, в черепаху-мутанта поверила бы скорее… – Я буду стараться. Надеюсь, мы ещё куда-нибудь как-нибудь сходим, если сэнсэй разрешит?       Лео смотрел на неё удивлённо распахнутыми синими глазами, сперва не уверенный в том, что правильно расслышал.       «Она не шутит?»       Но Эйприл выглядела вполне серьёзной. Поняв со смущением, что пауза затягивается, он ответил:       – Я очень надеюсь, что отпустит. Только… я думал, ты не захочешь куда-либо со мной ходить.       Вообще-то это преуменьшение. Он очень мало знал о человеческих девочках, но уж о их любви к сохранению и приумножению своей красоты почерпнул достаточно… так ему казалось раньше. Теперь вот был не так уверен. Или ему просто встретилось пресловутое исключение из правил.       Эйприл пылко выразила своё мнение на этот счёт – ещё как захочет. Только навыки бы подтянуть… С этим Лео был готов помочь. Как-то так получилось, что разговор перетёк в незапланированную мини-вечеринку с настольными играми и болтовнёй, а также щекочущей нервы возможностью быть застуканными сэнсэем. Но их грело тепло – оттого, что они нарушали правила вместе.       От девушки не укрылось, что что-то её приятель недоговаривал, и, выждав подходящий момент, она всё-таки спросила, что его ещё беспокоило – и получила неожиданное признание:       – Понимаешь, сэнсэй не мой отец, – эти слова явно давались ему с трудом, – не биологически.       Она прикусила губу, чтобы не ляпнуть что-то вроде: «Да, семейного сходства маловато, но это только внешне!».       Он сумбурно поведал о Хамато Йоши, к которому определённо не испытывал добрых чувств – и Эйприл эту позицию вполне разделила, услышав о том, как этот японец бросил друга в беде. Впрочем, оказалось, что сейчас Лео беспокоило кое-что другое.       – У меня есть и братья. Вроде как. И я… Прозвучит очень глупо, знаю… я хотел понять, смог бы быть интересным не как занятная зверушка, а как равный. Запутанно?       – Нет, я вроде поняла. – Она надеялась, по крайней мере. Не хотелось бы испортить всё неправильными словами. – Ты хочешь с ними познакомиться и… подружиться. – Наверное, было бы странно сказать «стать братьями», подумалось ей. – Ты сердишься на Хамато Йоши, но не на них? – это ей просто хотелось уточнить.       – Я хотел, – признался Лео. – Хотел бы их ненавидеть, но не могу. Они почти наверняка даже не знают обо мне. А я всегда, сколько себя помню… мечтал быть частью большой семьи. Команды. Такое неописуемое ощущение, будто бы что-то должно быть не так, как оно есть…       «Ладно, это уже немного запутанней, – признала Эйприл, но виду не подала, как пытается уследить за мыслью Леонардо, – но в общих чертах вроде проблему поняла».       А как эту проблему решить? И тут у неё была идея, поспешная, но правильная – девушка почувствовала это, едва произнесла:       – Знаешь, что я думаю? Если вы когда-нибудь встретитесь, они или заметят, что ты классный вне зависимости от внешности, или они – придурки. А ещё… В любом случае, у тебя будет сестра. То есть, если ты хочешь.       – Серьёзно?       – Конечно! Кроме того, что мы уже друзья… Ведь друзья же?.. Сплинтер давал обещание моему отцу, а это вроде как почти опекунство. Так ты не против?       Лео был рад, что и подтвердил вслух, подумав, что, может быть, странная дыра в душе наконец затянется.       Забегая наперёд – нет, не затянулась, но ледяной ветер, сквозивший из неё, вынуждавший метаться, не находя себе места, в поисках некоего тепла, стих. Эйприл не стала заменой недостающего кусочка его жизни, скорее заняла своё место в его сердце. Сестра… К этому оказалось легче привыкнуть, чем он мог подумать.

***

      Жизнь вошла в свою странную колею, но двоих мутантов и одну необычную девушку степень странности не волновала. Примерно через год после происшествия, объединившего их, мать Эйприл в очередной свой приезд бескомпромиссно оповестила о переводе дочери в школу с домашнего обучения – в основном для социализации, как она выразилась. Вероятно, на этом настоял её муж. Что же касается соображений безопасности, из-за которых до этого было домашнее обучение… Видимо, супруг уговорил её, что всё равно не выйдет всю жизнь держать дочурку под этаким куполом, и пусть та лучше учится общаться с ровесниками и жить в социуме наконец.       Не сказать, чтобы Эйприл этому радовалась. Школа с её шумом и проблемами, кажущимися такими незначительными на фоне кланов ниндзя и безумных учёных, с прилипчивыми парнями, от которых приходилось отбиваться, с занятиями… Всё это было подобно трясине. И только одно место было для неё отдушиной. Лео зря переживал на первых порах, что она вскоре о нём забудет – названная сестрица быстро развеяла эти опасения, по-прежнему являясь в логово, жалуясь на глупые школьные интриги и придумывая вместе с юным мечником способы досадить некоторым школьным выскочкам, оставаясь при этом вне подозрения.       Время шло. Уроки, теоретические и практические, перемежались развлечениями и совместным отдыхом. Знания и навыки потихоньку прибавлялись изо дня в день. А ещё рост и мышечная масса. Однажды, перебирая фотографии в логове своей названной семьи, Эйприл даже глазам не поверила: вот они, встрёпанная девчонка в драной футболке и зелёненький парнишка ниже её на голову; а вот уже громила с огрубевшей (более тёмной, чем была) кожей и громоздким панцирем, ростом уже почти два метра улыбается рядом с красиво накрашенной брюнеткой, облачённой в шикарное вечернее платье. Выпускной класс, казалось, состоял из сплошных вечеринок, «дабы это самое счастливое и беззаботное время вашей жизни запомнилось навсегда», как пафосно заявил один из учителей.       И ей ведь не хотелось куда-то идти и сдерживать страдальческую гримасу из-за подобия музыки – диджеи вечно включали какой-то невразумительный грохот, и ей, привыкшей к классической или спокойной и мелодичной японской музыке, было там тяжко. И партнёр по танцам у неё был далеко не Лео – мутант, несмотря на свои габариты, отличался грацией и никогда бы не наступил ей на ногу. Сэм же такими умениями не отличался. Впрочем, он и особым умом не отличался, будучи подающим надежды запасным игроком в футбольной команде. Зачем ей был нужен такой вот парень? Общественное мнение. Она и без того старалась не выделяться – чем, собственно, и выделялась, вот такой каламбур. Отстранённость элемента от коллектива побуждает в этом самом коллективе желание напакостить, спасение от этого – поручительство кого-то из их среды, пусть и не первый красавчик школы.       Сэм был удобен ещё и тем, что её постоянные отлучки его не смущали, стоило только начать говорить про «практику для будущей карьеры» или «дополнительные занятия». Его подобные стремления вгоняли в тоску, и он сам спешно удирал. Повода для ревности Эйприл не давала, они стабильно появлялись вместе на людях, пусть далеко в отношениях не заходили, но неискушённого парня всё устраивало. Ему не хотелось взваливать на себя лишнюю ответственность, пока всё было легко и просто – пусть так. В конце концов они оба получали, что хотели – статус. Спортсмену, гордости школы, тоже ведь не к лицу слоняться без пары.       Леонардо же… Эйприл весело улыбнулась, вспоминая, как исключительно ответственный и немного параноидальный, когда дело касалось немногих близких ему, черепашка объявил личную охоту-слежку за «Сэмом-с-непроизносимой-фамилией». То, что за тот месяц с парнишкой случались всякие мелкие неприятности, вроде внезапно пропавшего из раздевалки полотенца, случайно кем-то вылитого на голову ведра грязной воды, залитых розовым лаком для ногтей кроссовок, попавшего именно в его столовский бургер особо острого соуса, от которого глаза на лоб лезли и ещё так, по мелочи всякое – это, конечно, просто совпадение. Главное, исходя из реакции парня на все эти пакости, Лео отчитался перед Сплинтером, что «этот человек относительно благонадёжен».       Они оба приглядывали за ней, беспокоились за неё, как отец и брат. Быть может, кого-то это и разозлило бы – но не её. Соблюдая границы личного пространства, они всегда были её надёжным тылом. Им было до неё дело, а это ведь очень немало. И здорово – чувствовать себя небезразличной и нужной. Знать, что есть место, которое можешь назвать домом, куда стремишься, по которому скучаешь. Квартиру, купленную матерью, она не могла так назвать, не было там того особого тепла и уюта.       Между тем атмосфера в городе постепенно накалялась. Преступный клан Фут стал всё чаще фигурировать в новостях, а Сплинтер начал упоминать периодически, что Леонардо и Эйприл смогут мешать им – заводил он об этом речь из-за частых возмущений учеников, ведь полиция мало что могла сделать. Кому ещё разбираться с негодяями, как не тем, кто знает всю подноготную? Они хотели что-то сделать с творившимся безобразием – и сэнсэй направил их энергию в плодотворное русло, повторяя, что вот когда они будут готовы… У учеников был стимул и даже план. Ну, пусть намётки плана. Без численного превосходства рассчитывать приходилось в основном на хитрость и смекалку. Нарыть много компромата, дать ему широкую огласку, чтобы злодеи не отвертелись… В том числе и для этого девушка стремилась стать журналистом.       Сплинтер же, зная об идеях подопечных, вынашивал несколько иные планы, зыбкие, как рисунки на прибрежном песке. Он надеялся, что против клана Фут они всё же будут не одни, что Хамато Йоши с сыновьями присоединятся к этой борьбе, когда поймут, что он, Сплинтер, не предатель. Никогда им не был. Мысли и воспоминания всё ещё не давали ему покоя, зудя застрявшей щепкой. Укор в глазах Йоши, боль сквозь разрыв связывавшей их метафорической нити… С годами должно было стать легче, но нет, вина, чувство незавершённости – это всё давило осознанием, что он может просто не успеть исправить то, что безмерно ценил.       Он не хотел, чтобы Йоши помнил его лишь предателем, но понимал, что придётся доказывать действием свою позицию – и только тогда к ним с Леонардо могут прислушаться. Он хотел обеспечить названному сыну не одинокое будущее… или не только с Эйприл.       Девушка была спасением от одиночества, но от Сплинтера не укрылось, что её одной Лео маловато для общения. Вдвоём они влипали в небольшие приключения, строили планы свержения клана Фут (только они могли думать, будто он не знает об этом) – возможно излишне оптимистично, но должна же быть у ребят цель. И учились. Для сэнсэя было отрадно видеть, как растёт их прогресс. И нет, он не делал из Эйприл куноити, они все решили, что это было бы лишним. Для будущей профессии стоило уметь защищать себя, незаметно пробираться в разных условиях, шпионить, уметь освободить себя… но не быть профессиональной убийцей. Впрочем, эти соображения не помешали Лео подарить подруге собственноручно изготовленные кансаси*, с которыми Эйприл не расставалась, маскируя их не только в причёске, но и в одежде с обувью. Они даже играли в «Угадай, куда и сколько я спрятала в этот раз».       Так почему же, при всей видимой идиллии, Сплинтер считал, что подопечному чего-то не хватает? Мелочи, говорящие много для того, кто внимателен.       Когда, например, Леонардо в «битве с тенью» инстинктивно становился так, чтобы не помешать невидимому союзнику или будто бы прикрывал кого-то. Иногда черепашка со странной тоской оглядывал логово, точно прикидывая, как бы всё это выглядело, будь тут больше жильцов. Но вслух лишь однажды прорвались его мысли, когда Сплинтер похвалил стратегические способности названного сына (они вдвоём, склонившись над схемой, разбирали теоретический план атаки на склад типа того, где черепашка недолго находился в плену), а тот нахмурился раздражённо:       – Слишком рискованно. И дело в том, что у нас нет никого для организации прикрытия. Получается, я могу спланировать только миссию с сильными ограничениями. Если противников окажется больше – ничего не выйдет, – мальчик выглядел ужасно раздосадованным. Он не стал расписывать, как его беспокоит, что всего планирования и мастерства будет недостаточно просто потому, что нет тех, кто может прикрыть панцирь.       «Если бы двое… а лучше трое… Нет, я не должен о них даже думать!»       Но всё же, кажется, Сплинтер понял направление мыслей ученика:       – Возможно, нас и будет больше к тому времени, когда действительно понадобиться планировать вылазку, Леонардо. Ну а пока придётся максимально продуктивно использовать то, чем располагаем. Помни, план – это хорошо, но ни в коем случае нельзя ждать, что на деле всё пойдёт чётко по нему. Существует множество переменных, которые сложно или невозможно предугадать. И зачастую конечный результат зависит от того, как ты будешь реагировать на неожиданности. Продолжим? Итак, предположим, что цель находится вот здесь, а охрана...