Не считая нагена

      Известие о том, что Его Величество Витгар отрекается от престола в пользу своего двоюродного брата Иргара, взбудоражило столицу как горсть хлебных крошек, брошенная в запруду с шустрыми рыбками. Сплетням и пересудам не было конца. Говорили, что Его Величество тяжело болен, что он решил переехать в Либрум и целиком посвятить себя наукам, что он влюбился в простолюдинку и хочет взять ее в законные жены…       Слушая сплетни, Дин болезненно морщился и старался поскорее отойти подальше от сплетников.       Приближался день коронации. Уже целую неделю Дворцовая площадь обрастала праздничными украшениями, как обрастает листьями дерево по весне. Повсюду, на каждой площади и улице, устанавливали переносные лавки, чтобы раздавать народу хмельное и сладости. Народ преисполнился благодарности и с утра до ночи приводил город в порядок, намывая окна домов и брусчатку мостовых.       Сам же Дин преисполнился отвращением и думал лишь о том, что радуется народ исключительно редкой возможности поесть и выпить задарма.       На празднование он идти не собирался, потому что и сам не знал, что сделал бы, узрев Его Бывшее Величество гарцующим на породистом скакуне посреди ликующей толпы. Не бросать же в него яйца, в самом деле. Глупо и слишком мелко, даже если прикупить у госпожи Лисницкой яиц лиловых утей.       Поэтому в день коронации Дин позавтракал в обществе  Жульены, ушел в сад и залез на дерево, где и просидел c книгой до полудня.       Потом пришла матушка, постояла под деревом, но уговаривать не стала, лишь сообщила, что они с отцом приглашены в Городской совет и вернутся поздно, если вовсе вернутся, а не останутся праздновать до утра. Дин вежливо сказал, что очень за них рад, и сорвал с ветки маленький сморщенный плод рибики. Ужасно кислый.       Когда уже почти стемнело, Дин наконец слез с дерева и перебрался поближе к дому. Есть совершенно не хотелось, и он, немного подумав, устроился на траве возле чаши водопада. Жульена прилегла рядом с ним: она только что плотно поела, поэтому вид имела очень довольный. То есть не вид, а… в общем, Дин чувствовал ее спокойствие и довольство как свои собственные, и это было приятно.       Чтобы стало еще приятнее, Дин принялся гладить нагена по мягкой шерстке и большим ушам, и так увлекся этим занятием, что чуть было не проглядел появление человека там, где заканчивался сад и начиналась поляна перед домом.       За первым незваным гостем появился второй, повыше. Дин нащупал на поясе кнут и почти понадеялся, что это воры, которые решили в отсутствие хозяев ограбить богатый дом. Матушка говорила, что занятия – это хорошо, но опыт, который может дать настоящий бой, не заменить ничем.       Получить еще немного ценного опыта Дин был не прочь.       – Господин Линский? – осведомился меж тем человек знакомым голосом, и Дин с удивлением понял, что это не кто иной, как господин Эльский собственной особой.       – И что вам здесь нужно? – невежливо спросил Дин, не спеша опускать кнут.       Господин глава Тайной службы молча остановился шагах в десяти. Второй человек, высокий, закутанный в темный плащ, подошел еще ближе и снял с головы накидку, а заодно и очки.       – Король, – сказал Дин сквозь зубы, остро жалея, что так и не купил яиц. Вечно самого необходимого не оказывается под рукой.       – Не угадал, – вздохнул человек, как два зернышка похожий на короля Витгара.       – Бывший король, – уточнил Дин, начиная подозревать, что задремал под плеск водопада, и все происходящее ему только снится.       – Опять не угадал.       В это время Жульена, сосредоточенно сопевшая рядом, внезапно бросилась к человеку, который утверждал, что он не король. Тот подхватил ее на руки и прижал к себе.       – А Жульена меня узнала.       В подтверждение его слов Жульена радостно взвизгнула – Дин чувствовал ее радость, словно брызги воды в жаркий день.       – Ян? – сказал он и сам поразился нелепости мысли, которая пришла ему в голову. – Но… так не бывает.       – Конечно, – серьезно кивнул тот. – И волшебников не бывает. И даже невидимок. Ты повторяешься, Дин.       – Ян, – тупо повторил Дин, более уже не сомневаясь, что спит.       – Как мне тебя убедить? – ворчливо осведомился человек, который выглядел как король, но выдавал себя за Яна; Дин чувствовал, что он очень волнуется и даже боится, но, кажется, не врет. Может, сплетники были правы, и Витгар действительно болен?       И тут Дин придумал отличный способ разоблачить самозванца.       – Если вы и правда Ян, то должны знать состав зелья, которым Арьяна Зиммер травила господина Рицнера.       – Краснопыльник, сок крашеники и альций, – без запинки перечислил самозванец, и Дин наконец-то поверил. Не то чтобы совсем, просто позволил себе понадеяться, что это не бред, не сон и не розыгрыш. Последнее было наименее вероятным: не стал бы такой человек как господин Эльский глупо шутить.       – Ян, – сказал Дин, старательно выговаривая слова. В носу почему-то защипало, как от проклятого белесого дыма. – Ян, скажите, это действительно вы? Только, пожалуйста, честно, потому что…       Тот на мгновение сжал его плечо и тут же отпустил.       – Это действительно я. Пойдем в дом, я все тебе расскажу. Да, кстати, ты отлично выглядишь.       – Спасибо, – усмехнулся Дин, внезапно осознав, что мир – не такое паршивое место, как представлялось ему в последние дни. И что он страшно проголодался, к тому же не прочь выпить чего-нибудь покрепче сока аранты. – Прошу вас, будьте моими гостями.

***

      На первом этаже Дин заглянул в умывальню, на всякий случай осмотрел себя в зеркале и надел очки. Глаза, которые оказались вовсе не бесцветными, а серыми, были хорошо заметными, только немного… нечеткими. А вот волосы, русые и с рыжиной, выглядели обычно и даже успели немного отрасти.       Потом Дин забежал в поварню и просил принести в свою комнату чего-нибудь поесть и пару бочонков хмельного – самого лучшего, что найдется.       В комнате Ян осмотрелся, и, заметив на стене удостоверение, одобрительно кивнул.       – Сделал так, как я советовал? Молодец.       Дин улыбнулся. Он понял, для чего была сказана эта нелепая похвала.        Они расположились за столом, на котором уже расставили тарелки с закусками и бочонки с хмельными напитками. Дин совсем не знал короля, зато знал Яна, и сидящий напротив человек действительно был очень на него похож. Нет, не чертами лица, разумеется. Жестами, наклоном головы, тем, как держал вилку или улыбался краем рта. Жульена не отходила от него ни на шаг, и это убеждало лучше всего прочего.       – С  чего начать? – спросил Ян после того, как они выпили по первому стакану и закусили тем, что послал щедрый повар.       – С начала, – не колеблясь, ответил Дин.       – С начала… – Ян откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. – Жил-был в Ирнии богатый торговец, и звали его Оккерен Райм.       – Погодите, – удивленно сказал Дин, – Это что – снова сказка?       – Почти, – кивнул Ян, не открывая глаз. – Не перебивай. Как-то раз вышел он из дома и отправился в лавку. Вдруг подбежал к нему какой-то оборванец, начал за рукав дергать да кричать обидное. Разозлился Оккерен Райм, замахнулся на него тростью. А оборванец возьми да и упади замертво. Ну, умер и умер, может, болен был, да еще и умом скорбен, раз на почтенного торговца набросился. Посудачили люди, да и разошлись. Только стал с того дня Оккерен Райм совсем другим человеком. Прежде все расчеты торговые в уме производил, помощники только диву давались. Теперь же два и два с трудом складывал. Забыл имена любимой тетушки да племянника, что погостить приехали. Друзей на улице не узнавал. Долго ли, коротко ли – заподозрили неладное. А что поделать? Вроде и человек все тот же, и выглядит так же, а что у него внутри – поди разберись.       Ян открыл глаза.       – И что это? – спросил Дин.       – Это отрывок  из книги «Классификация магусов» Торена Керта, ученого из Либрума, – ответил за Яна господин Эльский. – Не дословный, конечно, но близкий к тексту. У Карста отличная память. Керт утверждал, что существуют магусы, способные переселяться из тела в тело, вроде как менять одежду на более удобную. А его противники говорили, что это противоречит самой природе магии, которая есть свойство телесное. И я был склонен с ними согласиться, пока…       – На собственном опыте не убедился, что Керт оказался прав. Не делай такое удивленное лицо, Дин, ты и сам давно все понял, иначе не сбил бы с меня очки.       – Я не понял, – вздохнул Дин. – Я поверил. С другой стороны, мне было проще. Я едва узнал о существовании магии, откуда мне было знать, что возможно, а что нет?       – Тоже верно... Не знаю, расстроит это тебя или обрадует, но человек, который похищал людей и чуть не убил тебя самого – не Зарецкий. Настоящий Зарецкий к тому времени был уже мертв.       – О какой радости тут можно говорить, – мрачно сказал Дин. – Но, наверное, это хорошо. Мне он нравился. Жаль было бы…       Ян протянул ему стакан с чем-то светло-зеленым, и Дин залпом выпил почти половину. Дыхание перехватило, как будто в стакан насыпали раскаленных углей пополам с дымом от коптильни.        – Ч…что это? – спросил Дин, отдышавшись.       – Не знаю, – пожал плечами Ян. – Тебе виднее.        – Ирнийское хвойное, тройной перегонки.       – Спасибо, Ренмар, будем знать, – серьезно сказал Ян. – И… спасибо, что тоже мне поверил.       – Дурная привычка, – буркнул господин Эльский, присматриваясь к другому бочонку, сквозь прозрачное стекло которого виднелась медово-желтая жидкость с плавающими в ней лепестками и веточками. Кажется, им действительно принесли лучшие напитки из всех, что нашлись в доме. Во всяком случае – самые редкие и диковинные.       – И Кожезуб… Киртен не отдавал приказ о твоей казни, – сказал он, наливая себе в стакан обычной вековухи, которая, по счастью, тоже нашлась на столе. – Он, как ты понимаешь…       – Тоже был мертв, – вздохнул Ян.       Он взял стакан, налил себе медового напитка и застыл, разглядывая цветы и веточки. Ян вообще часто и подолгу останавливал взгляд то на тарелке с синим узором, то на блюде с фруктами, то на вазе с плетью кинии и смотрел так долго, словно не мог насмотреться. Дин его понимал. Наверное, если бы он сам столько времени провел в непрозрачных очках, притворяясь слепым, то каждая простая и обыденная вещь казалась бы ему чудом.       – Ян, а как все-таки работают эти ваши очки? – спросил Дин.       Ян оторвался от созерцания стакана и вытащил откуда-то из складок одежды очки, причем брезгливо держал их двумя пальцами, словно дохлую шнырку.       – Как тепловизор и как передатчик. Сняв очки, я разорвал контакт, и они послали сигнал.  Сигнал получила особая группа тайников. Они дождались подтверждения лично от главы Тайной службы, после чего…       Как ни странно, Дин почти все понял.       – Представляешь, как обрадовался этот человек, когда ему сообщили, что ждут приказа тебя убить? Он не мог и рассчитывать на такое везение – чужими руками избавиться от магуса, который уже один раз ему помешал и мог помешать в дальнейшем, – сказал господин Эльский со странной усмешкой. Дин не сразу понял, что это вовсе не усмешка. Малоподвижное лицо нынешнего главы тайников было плохо приспособлено для выражения переживаний.        – Я дурак, Карст, – сказал он затем. – Я не понял, что ты их снимал... впрочем, ты тоже хорош.       Ян согласно кивнул и выпил наконец свой медовый напиток, закусив его веточками.       – Я был уверен, что ты и сам все видел, – тихо сказал он. – Прости.       Господин Эльский поднялся из-за стола. Жульена встревоженно заворчала, но тот только тяжело вздохнул и снова сел.       – Ладно, рассказывай дальше. Потом разберемся, кто из нас дурак и что с этим делать.

***

      То, что следующей целью злонамеренного магуса станет король, понять было несложно – стоило лишь проследить цепочку смертей, начиная с рассыльного, умершего в доме владельца «Ванцийского утренника». И то, что Яна везли во дворец со скованными руками и под охраной, ясно давало понять, что он этой цели уже достиг. Конечно, это казалось всего лишь догадками, но чутье бывшего тайника подсказывало Карсту: самое плохое, что могло случиться, уже произошло.       Ян почти не надеялся, что Дин и Ренмар ему поверят, но больше рассчитывать было не на кого. Оставалось положиться на судьбу и еще немного – на свою удачу. Особо сильным магусом он так и не стал, по классификации Керта четвертой-пятой ступени, но даже его сил должно было хватить на то, чтобы убить… нет, не короля. Того, кто занял его место.       И тогда им тоже пришлось бы умереть. Не то чтобы Ян не был готов пожертвовать собой ради блага королевства – в конце концов, его к этому готовили, и готовили добросовестно. Но пожертвовать другими людьми, тем более вслепую, ничего не объясняя и не спрашивая согласия, он не мог.       И как убедиться, что его догадки верны, и враг, кем бы он ни был, действительно добрался до короля?       К сожалению или к счастью, с последним проблем не возникло: когда человек, которого Ян знал c детства, назвал его «господином Вайнером», он более не сомневался. И дело было даже не в самом наименовании, а в том, каким тоном его произнесли. Король Витгар, немного рассеянный и задумчивый, требовательный и в то же время великодушный, никогда бы не стал вести себя словно дорвавшийся до власти простолюдин, который боится показаться недостаточно важным и каждым словом старается унизить тех, кто волей случая оказался ниже его.       Оказавшись без очков, Ян взглянул на того, кто смотрел на мир глазами короля. И решение наконец-то пришло, со всей внезапностью озарения. Оппоненты Торена Керта оказались правы в одном: способность проникать в сознание другого человека вряд ли являлась врожденной и неразрывно связанной с телом магуса. А значит, этому можно было научиться.       На то, чтобы научиться, у Яна оставалась всего пара мгновений.       Более не раздумывая, он соорудил воображаемый тоннель, соединивший его и не-короля. И с решимостью отчаяния представил, что скользит по этому тоннелю словно вода по узкому горлышку, когда ее переливают из одного сосуда в другой.       Свет на мгновение померк, а затем сменился мягким полумраком. Ян огляделся и уперся взглядом в железную дверь, которая торчала в гладкой каменной стене и представлялись с ней единым монолитом; во всяком случае, Ян не заметил ни щелей, ни ручки. При этом он не сомневался, что  это именно дверь – наверное, потому, что ничем иным кроме как дверью этот прямоугольный лист железа быть не мог.       Ян на пробу ударил в нее кулаком, и дверь загудела, словно колокол.       Он опустил глаза и вместо привычного кафтана обнаружил на себе длинную рубаху в мелкую красно-желтую клетку и штаны из плотной синей ткани. А в руках появилось странное устройство – длинная изогнутая трубка на рукояти. Ян нажал на кнопку, и из трубки вырвалось яркое бело-голубое пламя, которое он, не колеблясь, направил на дверь. Пара мгновений шипения, гудения и искр – и в железе прорезалось отверстие, в которое немедленно хлынул яркий дневной свет. Ян снова принялся за работу. Когда в двери образовалось неровное квадратное отверстие, он осторожно пролез на другую сторону, стараясь не задеть острые края.       И упал с небольшой высоты на землю.       Когда Ян поднялся, то обнаружил, что дверь с куском стены осталась висеть в воздухе, а сам он стоит посреди поля, поросшего густой зеленой травой и пушистыми желтыми цветами на длинных ножках. Небо над цветочным полем оказалось ярко-синим, как знамя Ванции. Солнца почему-то видно не было, как не было видно и птиц, и насекомых, и вообще чего-либо живого в обозримом пространстве, не считая травы и цветов.       Хотя нет. Обернувшись, Ян увидел человека, который неспешно приближался к нему. Трава пригибалась, стелясь человеку под ноги, и меняла цвет на бледно-розовый, как разбавленная водой кровь.       Подойдя поближе, незнакомец остановился.       На нем были такие же синие штаны, но совсем потрепанные, как будто он долго продирался сквозь колючие кусты, и короткая рубаха без пуговиц и рукавов.       – Ну и чего ты пришел? – спросил человек совершенно спокойным и безразличным тоном. Впрочем, какой же он человек? Чужак, паразит, пришелец, занявший то, что ему не принадлежит.       – Тебе здесь не место, – сказал Ян, разглядывая пришельца. Должно быть, именно так он выглядел раньше – прежде, чем додумался использовать людей словно наряды на все случаи жизни.       Глупая, самоубийственная идея.       Пришелец рассмеялся.       – Мое место там, где я захочу. А вот твое…       Он поднял руку, резко ее опустил, и Ян почувствовал, как проваливается в землю по колено, а затем и по пояс.       – Тебе со мной не справиться. Просто вот ни малейшего шанса.       Короткие светлые волосы чужака вдруг встали дыбом и заискрили, а в руках появилось узкое лезвие на длинной рукояти. Наверное, это должно было испугать, но Ян почувствовал только усталую злость – если злость может быть усталой.       – Одному – да, не справиться. Но я не один.       Пришелец быстро обернулся и уставился на четыре фигуры, которые возникли из ниоткуда за его спиной. Три человеческие и одна – животного. Животное было палево-серым, с длинными ушами и узкой любопытной мордочкой.       Человек справа отделился от остальных и подошел к Яну. Наклонившись, он схватил его за плечи и выдернул из земли, словно растение из грядки. Ян зачем-то старательно отряхнул одежду и спросил, не поднимая глаз:       – Нирн, ты на меня не злишься?       Нирнем Эльский рассмеялся и хлопнул его по плечу так, что Ян чуть было снова не провалился в рыхлую землю.       – Глупый ты, Карст.       Все еще улыбаясь, он отступил назад и присоединился к брату.       Человек-пришелец почему-то стоял неподвижно, с дурацкими искрящимися волосами и косой в руках.       «Пора заканчивать», – сказал Ян сам себе, и тут же, словно услышав его слова, Дин взмахнул рукой. Неправдоподобно длинная гибкая плеть взлетела в воздух и засветилась пронзительно-зеленым, затем обрушилась вниз и обвилась вокруг человека с косой, превращая его в нелепый светящийся кокон.       – И что мы будем с ним делать? – спросил Ренмар, покосившись на Дина.       – Жульена, что мы будем с ним делать? – повернулся к нагену Дин.       Жульена смешно чихнула и начала увеличиваться в размерах. Мягко ступая, она подошла к пришельцу, который едва доставал ей до брюха, и открыла пасть с острыми, похожими на иголки зубами. Тот закричал, громко и отчаянно, но предпочитавшая яйца и молоко безобидная Жульена перекусывать пополам его стала, а осторожно оторвала от земли целиком. Потом мотнула головой и швырнула вверх, попав точно в квадратную дыру.       В то же мгновение все исчезло: поле, небо и люди. Последнее, что Ян увидел – Нирнема, который махал ему рукой, словно прощаясь и приветствуя одновременно.          Он приподнял страшно тяжелые веки и покачнулся: к сместившемуся центру тяжести, отсутствию хромоты и иному восприятию еще нужно было привыкнуть. Потом обвел взглядом зал и понял, что времени на адаптацию нет, как нет времени и на переживания – нужно было срочно примерять на себя чужую личину.

***

      Первое время видеть себя в зеркале или стеклянных дверях было невыносимо. Ян чувствовал себя вором, не лучше того, что сидел сейчас в застенках под тройной охраной и с завязанными кожаными лентами глазами. Скорбь по убитому королю мешалась с чувством вины, и смесь эта жгла изнутри, словно ядовитое зелье.       К пленнику Ян спускался лишь однажды и очень быстро ушел – он решительно не хотел ничего слышать и знать. На следующий же день подписал распоряжение о собственной казни и напился в одиночестве, отпустив слуг и запершись в своей комнате до утра.       Потом стало полегче, ненамного, но все же достаточно для того, чтобы решить, что делать дальше. 

***

      – Жаль, что ты все-таки его не расспросил, – сказал господин Эльский. – Мне любопытно, зачем ему понадобилось собирать эссенцию, если он намеревался занять тело короля. Витгар не был магусом.       Ян равнодушно пожал плечами.       – Думаю, он много экспериментировал и научился с помощью эссенции преображать свои новые… обиталища, чтобы не пришлось отказываться от магических способностей ради магии власти. Не сомневаюсь, ты бы добился от него правды, но из-за того болвана, что с испугу пальнул в тебя из игломета… ты его уволил?       – Повысил, – буркнул господин Эльский, и Дин с удивлением понял, что он не шутит.       – А Его новое Величество, он знает? – осторожно спросил Дин.       – Да, я ему все рассказал. Иргар неплохой человек, хотя еще и слишком молод. Надеюсь, со временем из него получится хороший король. Ренмар, ты уж постарайся.       Господин Эльский кивнул, то ли соглашаясь, то ли получив ответ на незаданный вопрос.       – Я не хочу жить чужой жизнью и под чужим именем, – вздохнул Ян. – Лучше уж под выдуманным.       – И куда?       – Думаю, в Иллирию. Преступлений там совершают наверняка не меньше, чем в Ванции. А еще там хорошая погода и много нагенов.       Жульена фыркнула.       – Не обижайся. Разумеется, ты лучше всех и вообще единственная в своем роде. Но что поделать, ты же останешься с Дином.        – А разве вам больше не нужен помощник? – спросил Дин.       – Нужен, разумеется. Кто-то же должен делать грязную работу… погоди, ты серьезно?       Дин обиженно кивнул.       – А как же твои родители? – спросил Ян, но Дину показалось, что спрашивает он просто для порядка и отговаривать его вовсе не собирается. И тут же перестал обижаться.       – Я взрослый и самостоятельный человек, – сказал он, впрочем, без особой уверенности. – И даже видимый. Рассчитывать на королевское содержание я больше не могу, так что придется самому зарабатывать себе на жизнь. Почему бы и не в Иллирии? А кстати, почему Иллирия... хотя я, кажется, знаю.       Некоторое время назад они получили письмо от Арьяны Зиммер, которая уехала в Иллирию вскоре после того, как ее освободили из-под стражи. Она поселилась в небольшом городке неподалеку от столицы и приглашала их в гости, соблазняя чудной природой, радушием местных жителей и лучшими пирожками с болотной репсой, которые пекла в свободное от работы время. Возможно, пирожки и были самым весомым доводом в пользу Иллирии.       – А как она готовит… – мечтательно улыбнулся Ян, немедленно подтвердив догадку Дина.       – Ты теперь для нее слишком молод, – буркнул Дин, как-то незаметно переходя на «ты».       – Что-то не припомню правила, запрещающего есть то, что  приготовила женщина в возрасте, – усмехнулся Ян.       Дин немедля почувствовал себя глупо. Он отвернулся и посмотрел на Жульену, которая доедала уже третий кусок отварной птичины. Содержимое бочонков тоже стремительно убывало. Дин не без удовольствия подумал – что сказали бы родители, если бы увидели, как их сын напивается в обществе бывшего короля и нынешнего главы Тайной службы? Матушка наверняка бы оценила… но все-таки хорошо, что они этого не видят.       – Надо бы придумать название, – сказал Дин.       – Для чего и зачем? – удивился Ян.       – Ну, для нас. Вот сыщик Рибок и три его помощника называли себя «Союз четырех». А у Тимрана Сотуса…       – Ладно, я понял. Решай сам.       Дин задумался. «Борцы со злом»? Слишком высокопарно.  «Двое, не считая нагена»? Где-то он уже такое слышал…       – Как насчет «Крашеника и краснопыльник»? –  предложил он наконец.       – А как же альций?       – Это уже будет целый состав зелья.       – И правда, – усмехнулся Ян. – Знаешь, это, конечно, красиво, но слишком длинно. Подумай еще.        Дин хотел было возразить, что название очень даже хорошее и запоминающееся, но тут господин Эльский поднялся из-за стола и, чуть покачнувшись, направился к двери. Ян встал вслед за ним.       – Мы пойдем, – сказал он, словно извиняясь. – Нужно еще многое сделать перед отъездом.       – Я достану тебе новое удостоверение и займу места на корабле, – пообещал господин Эльский.       – Будешь рад от меня избавиться? – усмехнулся Ян, но господин глава лишь махнул на него рукой.       Вместе они вышли во двор. Окна в доме погасли, только светильник возле водопада слегка разбавлял темноту неярким желтым светом. Откуда-то издалека, словно из другого мира, доносился шум праздника.       Они остановились возле водопада.       – Ян, – наконец-то решился спросить Дин. – А мы действительно..?       – Не знаю, – сказал Ян задумчиво. – Возможно, все это только мое воображение. Но мне приятнее думать, что это были вы. И ты, и Жульена, и…       Дин взглянул на господина Эльского, который как обычно стоял с нечитаемым выражением лица.       – И Нирнем, – закончил Ян и добавил, совсем уж тихо и несмело:       – Воркут… может, теперь ты меня простишь?       Дин подумал: а услышит ли он когда-нибудь этот рассказ? Может, и услышит, но точно не сегодня. Впрочем, в нем наверняка нет ничего необычного, просто еще один рассказ о Тайной службе и ее нелегкой работе.       – Дурак ты, Карст, – неожиданно усмехнулся господин Эльский. – Нирнем правду говорил.       – Может, говорил, а может, я все это придумал, потому что очень хотел, – возразил Ян.       – Нет, не придумал, – почти против воли сказал Дин. – Я… помню. Как видение, когда лежишь в горячке и не можешь отличить сон от яви. После твоего рассказа я вспомнил и цветочное поле, и того человека. На этой его странной рубахе был еще рисунок. Какая-то башня, решетчатая и довольно уродливая. И трехцветное знамя, синее, белое и…       – Красное, – закончил Ян. Вид у него был почти испуганный.       – На свете столько всего непознанного, – глубокомысленно заметил господин Эльский.       – Но я рад, что больше не магус, – усмехнулся Ян. – Хватит с меня этого непознанного. Только теплая Иллирия и пирожки госпожи Зиммер. Ну и немного расследований, чтобы совсем не заскучать.        Они пропали так же тихо и незаметно, как и появились, а Дин еще долго смотрел им вслед.       – Я его понимаю, – сказал он то ли сам себе, то ли Жульене. – Но кто-то из нас должен… прогуляемся?       Жульена тявкнула и толкнулась острой мордой в колени.       Дин скинул с себя кафтан и рубаху, потом поднял руку и выжидательно на нее уставился. Под его взглядом рука исчезла, быстро, гораздо быстрее, чем раньше. Он удовлетворенно кивнул.       – Идем, Жу… погоди, только сниму с тебя попону.

***

      Ветер пронесся над поляной, прошелся рябью по воде, пригладил траву и растерянно замер, обнаружив, что двое, человек и зверь, которые только что были здесь, исчезли, словно растворились в ночи. Лишь едва шевельнулись кусты, да вздрогнуло дерево, роняя увядшие листья.