Не считая нагена

      На следующий день, едва переступив порог, Дин узнал, что у них появился наниматель.       – Собирайся. Поедешь за город, – сказал Ян, который стоял у плиты и что-то помешивал в медном котелке.       – Я?       – Само собой. Думаешь, я взял тебя на службу только для того, чтобы ты читал мне вслух?       Такая мысль действительно приходила Дину в голову.       – И в чем суть? – деловито спросил он, сделав вид, что ни о чем подобном даже и не думал, но про себя с облегчением вздохнул.       – Госпожа Лисницкая жалуется, что с ее склада пропадают яйца лиловых утей. Немного, но постоянно.       Дин присвистнул. Эти яйца стоили едва ли не дороже анлузских орехов, из-за трудностей в разведении птиц и недостатка желающих эти трудности преодолеть.       – А к покойникам она обращалась?       – Обращалась. Говорит, приходил удельный, осмотрел склад, ничего не нашел и посоветовал поставить на дверь второй замок. Госпожа Лисницкая собиралась жаловаться его начальству, но за обедом наткнулась на объявление в «Обо всем понемногу».       Дин бросил на Яна многозначительный взгляд, оставшийся незамеченным: должно быть, тепловое зрение подобные тонкости не различало.       – Склад запирают на ночь, – продолжил меж тем Ян. – Замок цел, дверь не сломана.       – Как в «Деле о потерянном ключе», – кивнул Дин.       – Что?... Ну да, наверное. Ключ госпожа Лисницкая постоянно носит с собой. Уверяет, что не теряла. Двойников у ключа нет. Ладно, поедешь и сам посмотришь на месте, я записал местоположение хозяйства госпожи Лисницкой.       Ян протянул листок. Строчки слегка разъезжались, но слова оказались вполне читаемыми, так что Дин окончательно убедился: его работодатель не был слепым от рождения.       – Думаю, тебе придется посторожить склад ночью, поэтому зайди домой и возьми все необходимое. И еще вот это.       Ян вернулся к плите, снял с нее котелок и перелил его содержимое в стеклянный пузырек. Светло-сиреневая жидкость поначалу пенилась и шипела, но вскоре успокоилась.       – Что это? – подозрительно спросил Дин.       – Особый отвар. Перед тем, как идти в дозор, нанеси его на тело. Полностью натираться необязательно, достаточно нескольких капель.       – И… что он делает?       – Скажем так – помогает стать еще незаметнее. И хватит вопросов, линейка отходит через час, я справился на остановке.

***

      Как оказалось, не все дамочки были пугливыми. Во всяком случае, госпожа Лисницкая вида его ничуть не испугалась, скорее, наоборот: в ее глазах Дин разглядел неподдельный восторг. Впрочем, Дин быстро понял, что к нему самому этот восторг не имел никакого отношения. Госпожу Лисницкую, как особу расчетливую, восхитила та несомненная польза, которую мог принести невидимый сторож делу охраны яиц.       Лисницкая клялась, что среди ее домашних и работников воров нет. Дин не то чтобы ей не верил, но все равно посчитал разумным сохранить приезд помощника личного сыщика в тайне; для всех непосвященных он был дальним родственником хозяйки, решившим отдохнуть от городской суеты. Поэтому первым делом Дина накормили яичницей – разумеется, не из яиц лиловых утей, а самых обычных, но все равно свежих и очень вкусных. Потом, под предлогом показать дорогому гостю диковинку, проводили на склад.       – Хозяйство у нас маленькое, каждые руки на счету, – объясняла госпожа Лисницкая по дороге. – А какой из человека работник, если он будет бодрствовать всю ночь? Конечно, мы пробовали, но вор не появлялся. На вас вся надежда.       И Лисницкая значительно посмотрела на Дина.       Склад оказался каменным строением с пологой крышей, а дверь его закрывалась на крепкий висячий замок. Дин подергал дверь, осмотрел замок и решил, что вскрыть его без ключа, не провозившись всю ночь и не наделав шума, решительно невозможно.       Внутри строения было сухо, тепло и приятно пахло травами. Вдоль стен тянулись ряды деревянных полок, на которых, каждое в отдельном отсеке, лежали яйца. Большие, сиренево-крапчатые. Госпожа Лисницкая объяснила Дину, что яйца лиловых утей перед употреблением должны вылежаться несколько дней, только тогда они приобретают необходимые свойства и отменный вкус. Возле полок, по одному у каждого ряда, висели светильники, которые, по словам Лисницкой, не гаснут всю ночь.       Дин одобрительно покивал и продолжил осматривать помещение.       Пол склада укрывала толстая мягкая ткань – должно быть, для того, чтобы яйцо, упав, не разбилось. Единственное окно обнаружилось под самым потолком, забранное столь частой решеткой, что между прутьями едва ли можно было просунуть кулак; Дин на всякий случай залез наверх, чтобы убедиться в этом лично.       Завершив исследование, он громко восхитился обустройством склада и пожелал осмотреть дом и огород.

***

      Весь день до вечера Дин провел, помогая работникам с несложными делами или же слоняясь по округе. Когда стемнело, он напоказ зевнул и ушел в пристройку, которую выделили ему под временное жилье. Там быстро разделся и, немного посомневавшись, окропил себя отваром.       Согласно их общему с госпожой Лисницкой замыслу, Дин собирался проникнуть на заранее открытый склад и ждать там до утра – или до появления злоумышленника. Сама же Лисницкая с помощниками обещала сидеть неподалеку в засаде, чтобы в случае чего прийти ему на помощь.       Дин вышел на двор и зябко поежился от ночной прохлады. Гуляя невидимым по саду перед домом, он обычно надевал кожаные подошвы с ремешками, чтобы не поранить ноги, но сегодня решил не рисковать, поэтому шел медленно и осторожно, обходя камешки и пучки колючей соломы, разбросанные по двору. На складе Дин сел в углу и приготовился ждать. Половик, на котором он расстелил оставленный хозяйкой плащ, оказался мягким и приятно согревал, а со скукой можно было бороться, вспоминая прочитанные рассказы или придумывая свои. Иногда Дина клонило в сон, и тогда он больно щипал себя за руку.

***

      По ощущениям прошло уже не менее трех часов, но вор так и не объявился. Дин осторожно пошевелил затекшими конечностями и слегка приподнялся, опираясь рукой о пол. И вдруг замер. Со стороны окна послышался тихий звук: не то постукивание, не то скрежет. Он был похож на… ну да, на цокот когтей.       Дин перестал дышать.       Раздался приглушенный половиком шлепок, затем невидимые лапки прыгнули к полкам и остановились. Или почти невидимые: прилипшая грязь делала их чуть-чуть приметными.       «Животное. Ну, я так и знал», – подумал Дин, почему-то с облегчением.       Меж тем животное ухватило ближайшее яйцо. Госпожа Лисницкая утверждала, что за ночь пропадает не менее трех-четырех штук, так что Дин решил воришку пока не трогать, а еще немного понаблюдать.       Яйцо прыгнуло к окну и ввинтилось между прутьями решетки. Потом ухнуло вниз.       «Мне нужно что-то большое и…» – Тут взгляд Дина упал на большую крупноячеистую корзину. Он вытряхнул из нее какую-то ветошь, встал сбоку от окна и снова затаил дыхание. Вскоре послышалось знакомое цоканье и плюх. Дин быстро перевернул корзину и накрыл то место, где предположительно находился вор, сам же навалился сверху и изо всех сил прижал ее к полу.       Животное под корзиной билось и издавало возмущенные крики.       Раздался скрежет замка и топот – это на помощь Дину спешили работники под предводительством самой госпожи Лисницкой. К радости Дина, она не растерялась.       – Так, держите корзину.       Двое дюжих парней уперлись в корзину локтями, а Дин с облегчением отошел подальше и наконец-то стал частично видимым, закутавшись в плащ.       Госпожа Лисницкая посмотрела на дергающуюся корзину, никого под ней не обнаружила и бросила на Дина вопросительный взгляд. Он кивнул, потом, сообразив, что его кивка не увидят, сказал:       – Да, он невидимка.       Надо отдать хозяйке должное, соображала она тоже быстро.       – Ринка! Живо, неси муку!       Ринка, растрепанная девица с веником под мышкой, метнулась за дверь и вскоре вернулась с мешком. Дин взял мешок, и, недолго думая, сыпанул мукой в корзину.       Возмущенный визг тут же сменился чиханием и кашлем.       Проявленное мукой животное оказалось короткошерстным и длиннохвостым, с узкой мордой и прижатыми к голове большими и длинными, как листья иволги, ушами.       – И что это за зверь? – боязливо спросил один из парней.       – Наген, – ответил Дин, радуясь, что в прочитанных им книгах попадалось описание и этого странного животного. – Зверь чрезвычайно ловкий и гибкий, а также очень сообразительный. Питается преимущественно яйцами.       – Ага, – многозначительно протянула госпожа Лисницкая.       – Оно кусается? – спросил тот же парень.       – Нет, нагены не опасны, разве что для птиц и их кладок.       Дин протянул к нагену руку и быстро ее отдернул: невидимые зубы клацнули, едва не ухватив его за палец.       – А говорили – не кусается, – усмехнулся парень.       – Ну, кто угодно озвереет, если посадить его в корзину и посыпать мукой, – вступился за пленника Дин. – Госпожа Лисницкая, можно мне взять одно яйцо?       Не дожидаясь ответа, он вынул из гнезда яйцо, а сообразительная Ринка сбегала за миской. – Нагены родом оттуда же, откуда и лиловые ути – из Иллирии. Эти яйца их любимое лакомство, – продолжил просветительскую беседу Дин. – Только ума не приложу, как наген оказался здесь, в Ванции.       Он взял у Ринки миску и разбил в нее крапчатое яйцо. Наген перестал биться и любопытно принюхался: узкая морда пролезла в ячейку едва ли не до шеи.       – Ну-ну, сиди смирно, – строго сказал Дин. – Вот, поешь.       «Мы, невидимки, должны помогать друг другу, – добавил он про себя. – Твоя мама тоже жила в Звуаре? Или Гальции?»       Наген высунул длинный язык и принялся лакать.       – Проголодалось, бедняжка, ишь как плямкает, – умилилась Ринка.       – Да уж, проголодалось, – усмехнулась Лисицкая. – И что мы будем с этим бедняжкой делать?       Дин понял, что вопрос предназначался ему.       – Вы не будете возражать, если я его заберу?       Госпожа Лисницкая задумалась.       – Давайте сделаем так. Вы возьмете этого… нагена в качестве платы. Негодяй сожрал столько моих яиц, что я с полным правом могу считать его своим с потрохами. А зверь он редкий и наверняка дорогой. Договорились?       Дин пожалел, что приемники слишком большие, чтобы носить их с собой. Было бы здорово посоветоваться с Яном. Кто знает, что скажет работодатель, если Дин притащит ему невидимую зверушку вместо монет?       – Ладно, я согласен, – решился Дин, подумав, что в случае чего сам возместит Яну недополученную выгоду. – Только с вас еще ошейник и поводок. Надеюсь, они у вас в хозяйстве найдутся?       Госпожа Лисницкая довольно кивнула.       – А я знаю, откуда оно, – сказала вдруг Ринка. – От того господина, что жил в доме у реки. Большой был охотник до всякой живности – и длинноруки у него водились, и рыски, и даже ведмед. А как помер – оно, видать, и сбежало. Остальное-то зверье увезли. Куда… наверное, в зверосад столичный, куда ж еще.       – Ну вот и договорились, – потерла руки госпожа Лисницкая. – А теперь давайте спать.

***

      Наутро Дина провожали всем хозяйством. До крайности довольная собой и Дином Лисницкая лично собирала его в дорогу; в плетеную сумку, кроме трех яиц утей, тщательно завернутых в мягкие тряпицы, она уложила бочонок цветного стекла.       – Это вот подарок для вас с господином сыщиком. Из заморского растения гаоляна. Мы этот гаолян понемногу выращиваем, очень уж хорошая штука. И в кашу его, и в пироги, да и напиток хмельной весьма неплох. Пирогов я тоже положила, на закуску.       Хмельное Дин не любил, но от отца был немало наслышан о мягком вкусе и чудесных расслабляющих свойствах напитка из гаоляна. Поблагодарив госпожу Лисницкую, Дин отвязал смирно сидевшего у крыльца нагена и двинулся к остановке – до отхода первой линейки оставалось всего полчаса.

***

      Как добирался до Извилистой улицы, Дин впоследствии старался не вспоминать. Он и так привлекал посторонние взгляды, а теперь, в обществе почти невидимого, в остатках муки, нагена и вовсе сделался средоточием всеобщего внимания. Замученный зверь огрызался, но так неубедительно, что никого напугать не смог, только еще больше раззадорил желающих погладить его и потискать.       Пару раз подходили покойники. Им Дин вежливо объяснил, что только сегодня приобрел иноземного зверя в хозяйстве госпожи Лисницкой, и пообещал как можно скорее записать его в Городском Совете.

***

      Янгус Вайнер молчал так долго, что Дин уже не просто забеспокоился – решил, что на этом его работа помощника сыщика и закончится. Но потом тот потрепал нагена по холке и предложил Дину рассказать все в подробностях.       – А вы сразу догадались, что это животное, да? – спросил Дин, закончив рассказ.       – Предполагал, – кивнул Ян.       – Поэтому и дали мне ту жидкость? Она отбивает у зверья нюх?       – Почти. Для нагена ты был чем-то вроде слепого пятна в ткани мироздания. Нагены действительно очень умные животные, он обходил склад стороной, когда чуял человека, сколь угодно осторожного.       – Ничего себе, – восхитился Дин. – Просто волшебство какое-то.       Ян почему-то вздрогнул.       – Никакого волшебства, – сухо сказал он. – Наука. Ладно, что ты собираешься делать со своей добычей?       – Вы не сердитесь? – осторожно спросил Дин.       – С чего бы? Для первого раза ты отлично справился.       – В смысле за то, что я взял плату нагеном. Я подумал… может, он будет жить у вас?       – А почему не у тебя?       Дин надолго замолчал, делая вид, что внимательно разглядывает нагена.       – Моим родителям достаточно одного невидимки, – сказал он наконец. – Двое уже как-то слишком.       – Хорошо, пусть пока остается, – сказал Ян, и Дин понадеялся, что он действительно не прочь обзавестись питомцем, а не просто пожалел нагена и Дина заодно. – Только нужно придумать имя. Может, назовем его Жулик?       Ян подхватил нагена на руки и ощупал невидимое тельце.       – Или Жулька.       На том и порешили.

***

      В здании Совета на Дворцовой площади Дин быстро отыскал отдел, который занимался переписью домашних животных, проживающих в городской черте. Заодно выяснил, что, согласно закону, записывать следовало любое животное крупнее шнырки. Дин счел это разумным.       – Ну, молодой человек, что тут у нас? – спросил чиновник.       – Наген. Невидимый.       Чиновник вышел из-за стола, склонился над Жулькой и осторожно коснулся шерстки.       – Действительно невидимый. Вот что, молодой человек, вам туда. – Он указал на дверь. – Пусть лекарь осмотрит вашего… нагена.       В лекарской комнате Жульку потискали, ощупали зубы и измерили рост от холки до хвоста.       – Совершенно здоровое животное, – сообщил Дину лекарь. – Должно быть, она пробыла на улице совсем недолго, даже кусачек не успела нахватать.       – Так и есть, – кивнул Дин.       – Как ухаживать за нагенами вы знаете?       – В общих чертах.       – Кормить сырыми яйцами, добавляя к ним какой-нибудь растительной пищи. Мясо тоже можно, но не очень часто и лучше нежирную птичину. Молока давать сколько угодно. Ну и гулять почаще. Нагены в целом животные неприхотливые, но если возникнут трудности – приходите снова, буду рад помочь.       Дин поблагодарил лекаря и вернулся к чиновнику.       – Все хорошо? Тогда запишем на вас опеку. Как зовут животное?       – Жулька… то есть Жульена, – поправился Дин, решив, что Жулька звучит несолидно.       Жульена потерлась мордой о Динову ногу и одобрительно тявкнула.       – Хочу напомнить, что на вашем животном обязательно должен быть ошейник. И какая-нибудь одежда, хотя бы попона, – строго сказал чиновник. – Ну, вы знаете.       Тут он отчего-то смутился, так, что даже покраснел.       – Все в порядке, – сказал Дин спокойно. – Я понимаю.       На обратном пути Дин зашел в лавку и приобрел Жульене ошейник, длинный поводок и красивую бело-зеленую попону.       А после они, в полном соответствии с наставлениями лекаря, отправились гулять в городской сад. Наген уже пообвыкся и больше не шарахался от людей, впрочем, люди тоже вели себя пристойно и не бросались выяснять, что это за диковинный зверь у Дина на поводке. Должно быть, сказывалась обстановка: чинная, умиротворяющая, наполненная запахом цветов и плеском водопадов.       На Извилистой улице Дин зашел в пищевую лавку за упаковкой яиц и шматом нежирной грудки краснозоба.       Яна он застал сидящим за столом. Дин почему-то почувствовал укол вины: каково это – сидеть вот так, одному и в темноте? Он вздохнул и дал себе слово непременно выяснить, чем еще может быть полезен работодателю, кроме чтения и ловли нагенов.       Правда, Ян несчастным вовсе не выглядел.       – Вернулся наконец, – поприветствовал он Дина. – А я тут разобрал сумку и выяснил, что госпожа Лисницкая все же не такая скупердяйка, как можно было подумать. Два яйца я сварил в травах, третье оставил для нашего ценителя редких лакомств.       Жульена нетерпеливо дернула поводок.       – Раздевайся, будем есть.       Когда посвежевший и снова невидимый Дин вышел из умывальни, на столе уже лежал нарезанный ломтями пирог и яйца, а посередине стоял бочонок с хмельным гаоляном.       – Я не пью, – предупредил Дин, на что Ян только неопределенно пожал плечами.       Пироги оказались вкусными, разве что тяжеловатыми и вязли на зубах. Яйца утей, голубоватые и с иссиня-черным желтком, понравились Дину намного больше. Жульена быстро вылакала яйцо и теперь терлась рядом, выпрашивая добавку.       – Кстати, хотел тебя спросить, – сказал Ян после третьего стаканчика гаоляна. – Ты не пробовал красить волосы? Это же удобнее, чем власяница. – Пробовал, – вздохнул Дин. – Через полчаса краска исчезает.       – Любопытно, – протянул Ян. – Значит, краситель становится частью организма и тоже невидимым.       – Частью чего?       – Твоего тела.       – Ага, – глубокомысленно отозвался Дин.       – То же самое происходит и с едой?       – Примерно. Только еда исчезает почти сразу, – ответил Дин и повыше застегнул пуговицы рубашки – ему почему-то сделалось неловко.       – Да, а не пьешь ты по каким-то весомым соображениям? – спросил Ян, наливая себе в четвертый раз. Жульена получила кусочек грудки и тихо возилась в углу.       Дин задумался.       – Наверное, я боюсь. Мало ли что придет в голову невидимке, который потерял власть над собой, пусть и ненадолго. Может, мне захочется выйти из дома без одежды и снимать с прохожих шляпы. Или подсматривать за раздевающимися девицами. Или рвать цветы на грядках и дарить встречным дамам, а потом убегать от покойников, швыряясь в них отобранными у прохожих шляпами. Или пробраться во дворец Его Величества и там…       Ян издал какой-то странный звук, и Дин не сразу понял, что он смеется.       – Весьма похвально, что ты так ответственно относишься к себе и своему поведению. Но если выпьешь со мной, то я прослежу, чтобы ты ничего не натворил. Я тебя вижу, помнишь?       Дин задумался еще ненадолго и махнул рукой.       – Ладно. И правда лучше попробовать, чтобы узнать, как действует на меня хмельное.       – Весьма разумно, – серьезно кивнул Ян и налил треть стакана.       Дин отпил немного и закусил вязким пирогом. В животе немедленно потеплело – будто глотнул кипятку.       – Ну как? – спросил Ян.       Дин поднял на него затуманенный взгляд и кивнул. «В сущности, человек он приятный. Главное, не смотрит на меня как на какую-нибудь невидаль. Невидимую невидаль».       Он хихикнул.       – Что – уже началось? На подвиги не тянет?       Дин отрицательно помотал головой и выпил еще.       «Наверное, и ему нравится мое общество, – нескромно подумал он. – Я тоже не смотрю на него со снисходительным сочувствием. Уж мне ли не знать, как это… противно».

***

      Домой Дин добрался уже далеко за полночь. Предусмотрительный господин Вайнер не дал ему выпить более трех стаканчиков и проследил, чтобы Дин тщательно закусывал. Опьянение почти не ощущалось – разве что приятная слабость и легкое головокружение.        Оказавшись в своей комнате, Дин отыскал в шкафу новую толстую книжницу в зеленой обложке. Сел за стол, взял кисть и, немного подумав, написал на первой странице: «Дело о невидимом воре». Потом подумал еще, вырвал страницу и вывел большими красивыми буквами в завитушках:       «Расследования Янгуса Вайнера и Динмара Линского. Рассказ первый. Дело о хитром яичном воре».